Dope

Чонгук звонит в районе двенадцати. Сокджин уже почти спит, уткнувшись носом Чимину в шею, когда под подушкой начинает вибрировать телефон. - Я под вашими окнами, - глухо роняет Чонгук и ждет. Сокджин воет про себя, но аккуратно вылезает из нагретой постели, натягивает джинсы и толстовку и в одних тапочках спускается вниз, потому что домофон сломался утром, а починить его никто не успел. На улице мелко моросит, но Чонгук мокрый насквозь. Он шмыгает носом и обнимает себя руками в тщетной попытке сохранить тепло. Сокджин затаскивает младшего в дом за лямку сухого (!) рюкзака и со всей дури долбит по кнопке вызова лифта. Чонгук прячет глаза за сосульками свисающих волос и теребит вытянувшийся на локте рукав свитера. - Что стряслось? Когда створки лифта смыкаются, а кабина неспешно считает этажи, Чонгук расслабляется немного, опускает руки, выпутываясь из рюкзака. На вопрос не отвечает, кривит губы раздраженно, ребром ладони (но явно не случайно) нажимает на кнопку "Стоп" и вцепляется в мягкую ткань толстовки израненными пальцами. Сокджин краем сознания отмечает свежесодранные костяшки, а остальными частями воспалённого мозга тонет в младшем. Как обычно. Чонгук целуется быстро, больно и влажно, не оставляет возможности остановиться и против обыкновения не позволяет перехватить инициативу. Сокджин, судорожно втягивая воздух носом, как свихнувшийся судорожно лезет под мокрый свитер рукой, прижимает младшего к стенке лифта с гулким металлическим стуком, замачивая при этом свою толстовку. От Чонгука резко пахнет химикатами, а чуть подсохшие волосы жёсткие и словно присыпанные порошком. - Что за херня? - интересуется коротко Сокджин, отстраняясь от младшего всего на пару сантиметров, но Чонгук тянет к себе за шею, подается всем телом навстречу, тянет толстовку вверх, царапает ногтями бока, касается пальцами судорожно вздымающейся груди, оставляя ладонь где-то на уровне неровно бьющегося сердца, и просит негромко. Короткое "Пожалуйста" в губы старшего и темные глаза из-под чёлки, выражение которых почти невозможно разобрать. - У вас всё в порядке? Я сейчас запущу кабину! По правую руку от Чонгука раздается ломкий голос диспетчера, а Сокджин вспоминает о разбитой больше трёх недель назад камере, надеясь, что её так и не заменили на рабочую. Кабина лифта резко дёргается и плавно ползет вверх, а Сокджин чувствует сбитое дыхание Чонгука где-то на своей шее и смотрит в серый металл перед собой, не отстраняясь от младшего. - Чимин спит, - предупреждает Сокджин, открывая младшему дверь и включая в прихожей свет. Чонгук кивает, стоя спиной к старшему и с порога стягивая мокрую одежду. Сокджин стелет Чонгуку на диване в гостиной, выдаёт сухую одежду и чашку горячего чая и уходит спать. Он думает, что это было плохой идеей, а хорошая состояла в том, чтобы расспросить младшего о причинах его ночного визита и насквозь мокрой одежды в мелкий моросящий дождь. Но когда он поднимается с кровати для разговора, Чонгук уже спит, отвернувшись к спинке дивана и накрывшись практически с головой. Сокджин поправляет сползшее на пол одеяло, забирает пустую чашку, чтобы отнести на кухню и чувствует себя виноватым. Потому что разговаривать уже слишком поздно.