***
Дожди прекратились только через три дня. Авиаполк тут же сделал стойку, техники с утра мгновенно упарились, выкатывая самолеты, проводя последнюю предполетную проверку и выпуская истребители в небо. Первая и вторая эскадрильи ушли первыми, каждая на охоту в свой район. Третья пока что осталась на аэродроме в состоянии готовности - если придется помогать товарищам, если будет предпринята попытка пробомбить место дислокации гвардейцев, или в случае если где-нибудь на фронте понадобится срочная помощь асов. Супербомбер там еще один или еще что. Пилоты собрались около одного из ангаров в ожидании команды на вылет, готовясь при нужде сразу же запрыгнуть в кабины истребителей, которые уже стояли прогретые, и вырулить на взлет. Астрид с ведомым примостились на паре автомобильных покрышек, учитывая, что остальные сидячие места были заняты остальными пилотами. Хотя если говорить по совести - на покрышках место тоже было ограничено, посему примостился на них один лишь Мэтью, а Астрид пришлось примоститься на нем. Оба офицера посмеивались, перешептываясь и вспоминая знаменитый африканский полет вдвоем в одном самолете, не обращая внимания на немного завистливые взгляды всех остальных летчиков. - Вот скажи мне, Клаус, - Васильчук приставал к молчаливому немцу, - а ты после войны что собираешься делать? - Как-то не тумал ешще, - отозвался как обычно хмурый Кройц. - Не, серьезно? Победа не за горами, в какую сферу ты приложишь свои таланты? - Наферняка многие преступники попытаются скрыться. Наверняка имперская тайная слушба попытается их схватить. Может пыть им пригодятся корошие пилоты, - задумчиво произнец Клаус. Остальные пилоты тоже задумались - все знали о печальной истории семьи немецкого пилота, и прекрасно понимали, что сложись история иначе, они оказались бы по разные стороны неба и, быть может, смотрели бы на него через перекрестье коллиматорного прицела. - А ты сам-то, Коля, что собираешься после победы делать? - В первую очередь – женюсь! – гордо заявил пилот без бровей, с вечно красным лицом и рубцами на нем. Окружающие летчики ничего не сказали, но Васильчук правильно понял заминку. – Что? У меня и фотокарточка есть! – достав из нагрудного кармана фото, он показал ее товарищам – там обожженного парня обнимала весьма симпатичная девушка чуть выше его ростом, в больничном халате. - Мы в госпитале познакомились, она в том же крыле работала. Встретились когда я на прогулке был, разговорились, ну и как дальше бывает. - Завидуешь? – шепотом спросила Астрид ведомого, устроившись на сложенной у него на коленях плащ-палатке. - Пусть он мне завидует, - также тихо отозвался Мэтт. – У меня есть все, что нужно. Вылетов на охоту у третьей эскадрильи в этот день так и не случилось – лишь пролетали три часа над передним краем в патруле (из-за недостаточного количества фронтовых истребителей в Северной Америке гвардейцев порой привлекали для банальных задач, с которыми справлялись линейные истребительные авиаполки).***
Тайи (капитан - прим. автора) Оониси Акира весьма и весьма нервничал. Причиной такого состояния по природе своей спокойного и невозмутимого японца являлось нынешнее задание, ради которого на второй день после окончания затяжных дождей по почти всей территории центра Северной Америки Объединенное командование подняло все тяжелые бомбардировщики, включая даже трофейные самолеты. Генералитет решил нанести сокрушительный удар по тыловым базам евроамериканцев, разбомбить склады, немногочисленные военные заводы (немногочисленные потому, что больше всего их было в отрезанной японскими войсками и флотом Южной Америке, а Европа давно была захвачена союзниками-гайдзинами), места сосредоточения войск, штабы и так далее. Поэтому вскоре после рассвета почти тысяча тяжелых бомбардирощиков поднялась в воздух и тремя крупными группами отправилась к целям. Тайи вздохнул, пытаясь себя успокоить, и осторожно погладил штурвал своего бомбардировщика. Акира гордился тем, что его назначили служить на лучшем японском (и одном из лучших в мире) тяжелом бомбардировщике. G8N1 "Renzan" стал, без сомнений, лучшим самолетом в плане активной защиты (1), обогнав даже евроамериканские "Хорсты" с их кучей тринадцатимиллиметровых пулеметов. Действительно, строй из сорока восьми "Рензанов" и почти трех сотен бомбардировщиков других типов был почти непреодолим для истребителей противника. Именно поэтому атака началась когда группа разделилась, разойдясь по разным направлениям, каждый полк к своей цели. Целью полусотни японских бомбардировщиков было место дислокации сразу нескольких танковых частей федератов, коих у них осталось не так уж и много. Тем болезненнее отреагировали бы они на почти двести тонн авиабомб, которые готовились обрушиться на их головы, перемешав землю, металл и плоть в одну сплошную жуткую массу. И само собой, евры не собирались так просто подпускать бомбардировщики к танкам, их экипажам и обслуживающему персоналу. Сначала в дело вступили зенитки - один из узлов противовоздушной обороны. Черные всполохи словно ниоткуда материализовывались посреди строя бомбардировщиков, время от времени осыпая их осколками от слишком близких разрывов. Один из выстрелов оказался очень уж неудачным для Акиры - взрывом убило носового бортстрелка и покорежило оба пулемета из спарки. А затем стало не до зениток, к тому же прекратившим обстрел - на перехват японцев вышло не менее семи десятков тяжелых истребителей "Фульмине". Пилоты императорских ВВС заметили их поздно, едва успев приготовиться к обороне - враги вынырнули из-за облаков, нанеся первый удар по "Нулям" сопровождения, разом уничтожив двадцать три самолета! Удар был поистине сокрушительным для японских истребителей, оставшиеся семеро пилотов самоотверженно бросились в атаку, стремясь защитить тяжелых подопечных, но их сил на это не хватило. Несколько "Молний" остались связывать "Нули" боем, остальные ринулись на бомбардировочный строй. Завязалась тяжелейшая воздушная схватка. Для прицельной стрельбы евроамериканским пилотам было необходимо подойти на триста-четыреста метров, в то время как бортстрелки "Рензанов" открывали огонь с семисот-восьмисот метров, осыпая врага короткими очередями крупнокалиберных пулеметов и турельных пушек. "Молнии" падали вниз одна за другой, разорванные на куски пушечно-пулеметным огнем, но и японцы несли потери - было сбито уже шесть бомбардировщиков (евры словно с цепи сорвались, атаковали до последнего), в два раза больше были повреждены. - Тайи, спереди! - предупреждающий окрик штурмана заставил Оониси отвлечься от попыток разглядеть левую плоскость, на которую пришлась очередь пушечной батареи "Молнии", и взглянуть вперед - там был виден еще один европейский тяжелый истребитель, подожженный огнем идущего впереди "Рензана". Пилот "Фульмине" заложил длинную дугу и вышел на встречный курс. Расстояние стремительно сокращалось. - Тадао, Широ - сбить его! - выкрикнул Акира в ларингофон переговорного устройства, обращаясь к верхнему и нижнему бортстрелкам, но они не успевали - индикаторы на приборной панели показывали, что оба бойца держали под обстрелом хвост самолета, и за оставшиеся секунды они никак не сумели бы развернуть турели. Евр шел на таран. - "Храбрый гайдзин", - с уважением к самоотверженному противнику подумал тайи и собрался было взглянуть в лицо смерти, когда откуда-то сверху послышался рев авиапушек, отличный от грохота турельных пушек, и над кабиной, всего в паре метров от самолета пронесся перевернутый брюхом вверх союзный истребитель, ведущий огонь по уже вынесшему себя за скобки противнику. Правый двигатель "Фульмине" просто взорвался, самолет дернуло вправо и он ушел со встречного курса. А Акира на всю жизнь запомнил короткие, тупоносые силуэты двух англо-русских истребителей, перешедших из горизонтального полета в вертикальную "свечку", запомнил их причудливую раскраску, сочетавшую привычный камуфляж с яркими отметками - красными на носу, белыми на хвосте.***
- Как там этот тяжеловоз? Цел? - сдавленно спросила ведомого Астрид, жадно хватая воздух после умопомрачительной перегрузки. Ведь сколько раз себе говорила - нельзя, нельзя на такой скорости переходить в резкую "свечку", нельзя, но опять тот же маневр. И лишь после этих слов она подумала, что ведомый мог перенести маневр не так легко, как она. - Ирв, ты в норме? - заозиралась она по сторонам. - У меня порядок, спасибо, что поинтересовалась, - немного ехидно ответил Хэддок в тот самый момент, когда его "двухсотик" появился на привычном месте, сзади-справа. - "Подопечные" также в норме, тот суицидник в них даже стрельнуть не успел. Вовремя мы подоспели. - Да, тут уж ничего не скажешь, как никогда вовремя, - третья эскадрилья вмешалась в бой сразу, как только глазастый Ивор первым заметил нещадно терзаемую тяжелыми истребителями группу союзных бомбардировщиков. Завязался маневренный ближний бой, в котором "Фульмине" как обычно были просто большими, вкусными мишенями - по крайней мере так было для гвардейцев, умелых и опытных пилотов, на полную использовавших возможности своих машин. Астрид направилась в очередную атаку, намереваясь обстрелять группу из четырех "Молний", атаковавших один из замыкающих бомберов. Евры уже избавились от стрелков на кормовой и нижней огневых точках, повредили оба двигателя на левой плоскости и заходили на подотставшую жертву сзади, когда сверху на них обрушился карающий огонь шести десятилинейных пушек, мгновенно искрошивших фюзеляжи двух истребителей. Вторая пара отвернула в сторону и попыталась уйти влево, но особой маневренностью они не отличались, да еще и были медленнее разогнавшихся чуть ли не до максимальной скорости после пикирования "двухсотиков", поэтому оба имперских пилота легко догнали свои мишени и расстреляли, конечно, не как в тире, но особой сложности в любом случае не было. Покончив с наглой четверкой, Астрид вновь поднялась повыше, обозревая поле боя. Эскадрилья успешно добивала тех противников, кто не успел сбежать, их более умные товарищи, в количестве около полутора десятков, улепетывали ниже, набрав скорость пикированием. Окриком Астрид остановила погнавшихся было за ними близнецов, приказав им вернуться наверх. Еще несколько минут, и в небе остались только бомбардировщики и "двухсотики". Мэтью провел свой самолет вплотную к фюзеляжу японского бомбардировщика, провернув бочку вдоль него. Отказавшаяся от подобного маневра ведущая пристроилась спереди, пара близнецов встала правее, остальные гвардейцы ушли выше - Астрид решила во избежание повторения атак сопроводить союзников до цели и обратно, до линии фронта, благо, лететь было недалеко.***
Возвращение на аэродром прошло обыденно - эскадрилья спокойно приземлилась, Астрид с Клаусом отправились отчитываться, остальные пилоты отправились в летную столовую на ужин. А присоединившаяся к ним через пять минут Хофферсон сообщила, что завтра с утра они перебазируются на новый аэродром, поближе к фронту. Наутро все три эскадрильи поочередно отправились на новое место дислокации. Третья эскадрилья привычно шла последней, старшие товарищи опережали их примерно на полмили. Аэродром мало чем отличался от того, который они только что покинули - типовая схема, все строения, ямы, кочки и кустики трижды проверены саперами на наличие "прощальных подарков" от европейцев (заодно они выгребли все забытые тайники и заначки), техперсонал уже обживал ангары. Мэтт следом за Астрид завел "двухсотик" на посадку, шасси истребителя коснулись прочной полосы из бетонных блоков, и через пару минут машину уже закатили в ангар. Выбравшись из самолета, оба пилота отправились было на поиски подходящих мест жительства, когда блондинка вдруг застыла, сжав рукой предплечье парня, и пораженно уставилась на соседний ангар. - Не может быть такого, - услышал Мэтт со стороны ведущей, когда решил посмотреть, что она там углядела. В первую очередь он увидел стоящий в ангаре четырнадцатый или шестнадцатый "Спитфайр", одну из последних моделей истребителя то есть. Затем - грузного белобрысого пожилого офицера с переваливающейся походкой. - Астрид, Мэтью! Как я рад вас видеть, лягушки-путешественницы! - Подскочивший Кнут «Плевака» Эйкнар сгреб в охапку обоих летчиков и сжал их изо всех сил, добившись приглушенного сипения и вялых дрыганий ногами. - Кнут! А ты что тут делаешь? - спросила Астрид, когда они с ведомым хоть немного отдышались. - Как что? Продолжаю в штабе трусселя просиживать. А вы тут какими судьбами? - А мы тут базироваться будем, - ответил Хэддок. - С сегодняшнего дня. А вы тут всем полком? - А то ж! - воскликнул Эйкнар. - Кстати - пошли я тебя отцу покажу! вот он обрадуется-то! - Э-э-э нет, не надо меня ни к кому вести! - запротестовал Ирв, отмахиваясь обеими руками. - И Астрид не разрешает. Не разрешает ведь? - Почему? Я только за! - озорно улыбнулась девушка. - Нет, Астрид, ты же не можешь быть настолько жестокой? - застонал парень. - Что тут происходит? - громовой бас сотряс окрестности в паре десятков метров вокруг. - "Поздно смываться", - решил Ирв. - Блудные пташки прилетели, - схохмил Кнут. - Мэтью? Сынок, что ты тут делаешь? - рыжеволосому пилоту пришлось во второй раз ощутить костоломные объятия коренного уроженца Норвегии. - Служу, сэр - прохрипел Мэтт. Затем выпрямился, одернул форму и вытянул руки по швам. Демонстративно. - Ну, ладно, пошли к нам, все расскажешь, успехами похвалишься, - радостно потирал руки Хэддок-старший. - О чем рассказывать? - с вызовом произнес Хэддок-младший. - Как я стал летчиком вопреки твоим желаниям? Или как мне пришлось покинуть полк для того, чтобы летать без проблем? Думаешь, я не знаю, что в Африке ты постоянно посылал флайт в наименее опасные участки, задерживал вылеты и все такое? Нет уж, спасибо, теперь у меня другой командир, который относится ко мне как к рядовому летчику, а не как к хрустальной статуэтке. И вообще, прошу прощения, сэр, но я немного устал от перелета, да и комнату свою найти надо. Астрид, ты со мной? - парень уставился на опешившую (как и остальные) Хофферсон и, не дождавшись от нее реакции, хмыкнул, одернул куртку и, откозыряв, отправился прочь. - Что это с ним? - первым очнулся Кнут. - Не знаю. Я обрадовалась, когда вас увидела, думала, он тоже рад будет, - пробормотала Астрид. - Пойду найду его, выясню, что произошло. Парня она нашла в казарменном здании, тот как раз раскладывал немногочисленное имущество в тумбочку в двухместной комнате. - Мэтт, что там случилось? - Ничего особенного, - буркнул парень, не оборачиваясь. - Слушай, ну мне-то ты можешь рассказать, что же произошло? - Ты знала? - резко обернувшись, спросил он ведущую. - Знала, что тут уже базируется Четвертый Эдинбургский? - Если бы знала, то предупредила бы. - А может решила устроить сюрприз? В любом случае, он мне не слишком понравился. - Да что такое-то? - в конце концов возмутилась Хофферсон. - Это же твой отец! И Кнут! - Вот именно, что мой отец - один из тех людей, видеть которых мне хочется меньше всего. - Ты все еще обижаешься на него из-за того, что происходило в Англии? - поняв, в чем дело, Астрид приобняла ведомого, усаживая на кровать и садясь рядом. - Вроде того, - отозвался Мэтт. - Тебя-то я уже простил, причем давным-давно, а вот его... не получилось. Он запрещал мне летать, прикрывая это какой-то эфемерной заботой, а сам словно забыл о моем существовании. Никаких поощрений, только наказания, причем мою точку зрения он даже не собирался выслушивать - помнишь тот случай с Йоргенсоном и его карбюратором? - Помню, конечно. Тогда ведь я тебя притащила к нему чуть ли не за шкирку, тоже не разобравшись в ситуации. - Вот именно. Вы постоянно рубили сплеча, сначала наказав, а потом разбираясь, да и то, даже если и выяснялось, что я к чему-либо произошедшему не причастен, вели себя так, будто я все равно виноват. - Но ведь больше такого не будет? И не было уже достаточно давно, не так ли? - Верно. Но сейчас я словно вернулся на год-полтора назад. Хоть ты меня сейчас поддерживаешь, - Ирв уткнулся подбородком в ее макушку. - И буду поддерживать всегда. Ладно. Посидим? - Посидим. (1) G8N1 действительно обладал беспрецедентной по тем временам защитой - шесть 20-мм пушек (по две в трех турелях - верхней, нижней и кормовой), а также четыре пулемета (два в носовой турели, два в фюзеляже, по одному с борта). Вкупе с высокой (ок. 600 км/ч) скоростью и бомбовой нагрузкой до 4-х тонн "Рензан" мог бы стать одним из лучших тяжелых бомбардировщиков Второй Мировой, но на вооружение японцы принять его не успели.