843г
— Ты уверен, что это Оно? — недоверчиво, в бороду пробасил мужчина, слегка брезгливо трогая грязное тряпье, внутри которого сопело что-то живое и отвратительно розовое. Оно не издало ни одного звука с того момента, как его внесли в стены замка. — Похоже на простого урода из какого-то окраинного аллода. Из полутьмы каменной ниши раздался смешок. Двое мужчин, находившихся в тесном помещении донжона, резко обернулись на звук. Говоривший потянулся к рукояти меча, а его спутник немного отошел, прикрывая гору тряпья с младенцем сильным плечом. Случайный луч солнца блеснул из узенького длинного окна, на мгновение осветив сжатые в ухмылке тонкие губы тайного слушателя. — Кто здесь? — пробасил первый мужчина, угрожающе лязгнув мечом в ножнах, и выступил вперед. Солнечный луч полоснул по грязно-желтым волосам незнакомца и погас, загороженный массивной фигурой. — Карл, будь добр, поясни все нашему дорогому другу, — немного растягивая гласные и хрипя, сказал незнакомец тоном, не терпящим возражений. Он вышел из тени ниши и плавно обошел опешившего мужчину, подходя к Карлу с ребенком на руках. В грязных свалявшихся волосах юноши определенно что-то жило, заставляя их дергаться из стороны в сторону, а плавная походка была искалечена хромотой. Когда он немного обернулся и едва пробивающийся в помещение свет коснулся его лица и рук, стали заметны множество шрамов, рубцов и открытых ран, покрывающих его тело. Юноша самыми кончиками пальцев пробрался сквозь кучу тряпок и коснулся лба младенца, и в его белесо-голубых глазах в этот момент отразилось такое презрение и ненависть, что даже самым бывалым воинам захотелось бы утопиться, чтобы избавиться от липкого ощущения страха. — Это Франциск, — наконец отозвался молчавший до сих пор Карл, найдя в себе силы отвести взгляд от безумца и даже не пытаясь спрятать ребенка. — Он такой же, Людвиг. Людвига всего передернуло. Его мощную челюсть будто скрутило спазмом, а на лбу пролегла глубокая морщина, угрожающе нависнув над кустистыми бровями. Казалось, даже темные волосы повставали дыбом. — И Оно… — начал было он, но заикнулся и притих, как-то нервно дернув рукой. Франциск закатил глаза и прицокнул. — Если вы об этом, — он брезгливо указал на младенца, отойдя от него на добрые пару шагов и снова упираясь во влажный камень в нише, — то да, Оно, — Людвиг скривился от передразнивания. — Очаровательная тварь божья, из-за которого я пережил отвратительное время распада. Это ваше Королевство. В помещении повисла тишина. Где-то капала вода: каждая капля разбивалась о камни с протяжным дзынь, напоминающим игру на натянутом, словно тетива, напряжении. Под потолком протяжно завыл ветер, заставив вздрогнуть Карла и Людвига. Сопение ребенка стало совсем не слышно. — А если вы обо мне, — наконец, прервал молчание Франциск, угрожающе прищурившись, — то вы, мой друг, рискуете не покинуть донжон. И ваше с Карлом милейшее соглашение полетит к чертям, вернув мне законные сеньории, мои дражайшие Victōrēs fēllātōrēs. На лице Франциска не дрогнул ни единый мускул, когда Людвиг снова потянулся к мечу, а Карл предупреждающе нахмурился и сжал свободную ладонь в кулак. По-прежнему капала вода, свистел ветер, а ребенок не издавал ни звука. Даже для самого спокойного отпрыска это было слишком. Людвиг с силой вогнал меч в ножны, скрипнув зубами, и процедил: — И что делать с… — он неопределенно дернул рукой. — Этим. — Развивать королевство и не дать ему развалиться? Он всего лишь демонстрирует ваши успехи, господа, а не предвещает их. Франциск усмехнулся потрескавшимися губами и пригладил ладонью волосы, оставляя бледно-золотой след. Франкская Империя видала лучшее, но после какого-никакого договора его хотя бы прекратило рвать на части и его организм смог начать исцеляться после потери территорий. Быть Империей и терять свой статус — это больно. Именно это усвоил маленький Родерих Эдельштайн, не открывая глазок.891г
Родерих совсем не рос, и это вызывало множество вопросов у крестьянок, нанятых для его кормления, правителей, придворных. Он даже почти не просыпался. Но он все понимал и слушал. Его интересовали таинственные норманны, которые постоянно нападали и из-за которых господин Франциск приходил к нему и орал на него. Его интересовали славяне, из-за которых Франциск приходил и орал на него. Его интересовало, почему Франциску больно, когда его людей обижают. Но Родерих был просто отпрыском, пускающим слюнки, когда хватает силы. В последний раз Франциск приходил кричать, когда сказал, что пришел поздравить. Наверное, поздравления — это что-то неприятное. Он сказал, что даже Родерих, «мелкий дражайший братец», смог разгромить всех так, что «трупы убитых норманнов забили русло реки», а он не может. Наверное, война — это что-то неприятное. А потом у Родериха заболела головка, и он перестал слушать господина Франциска.900г
В маленькой келье при монастыре, где Родериха содержали без лишних вопросов уже многие и многие сменившиеся монахини, становилось совсем невыносимо. Тело горело, а противоречивые крики в голове не давали слушать даже крики господина Франциска. Родериху нравилось слушать жалобы, обвинения и крики господина Франциска. А вот эти вот голоса ему не нравились. Они жаловались на каких-то венгров и обещали что-то сделать с властью. Они что-то замышляли, а Родерих даже не мог этим поделиться. Он спал с каждым днем все больше. Во сне ему снились цветы, пение сестры Марии и чудные ласкающие звуки, которые он когда-то давно услышал на улице, пока его несли в эту келью из замка. А в реальности его ждали только крики и боль. Родериху просыпаться не хотелось. Когда один из голосов сказал, что король мертв, Родерих решил не просыпаться. Он закрыл глаза, и крик сестры Марии прервал ее пение. Исторические заметки: 1. 843 год — Верденский договор, раздел Франкского государства на Восточно-Франкское с королем Людовиком II Немецким и Западно-Франкское королевства с королем Карлом II Лысым. Беру этот год за год рождения Родериха (как представителя Восточно-Франкского королевства и прародителя Германии), в то время как Западно-Франкское королевство останется за Франциском и впоследствии станет Францией. 2. Урод взят по аналогии с древнерусским значением «мальчик-первенец», находящийся «у рода», как языковая адаптация, контекстный перевод с латыни. 3. Аллод — земельное владение, изначально принадлежащее семье. В Восточно-Франкском королевстве процесс закрепощения крестьянства и развитие ленных отношений шли медленнее, чем в Западно-Франкском, поэтому там долгое время сохранялась аллодиальная земельная собственность и свободное крестьянство. 4. Донжон — главная башня в европейских средневековых замках, выполняющая роль цитадели. 5. Сеньория — территориальное образование, принадлежащее сеньору, часть которого — феоды — он может подарить своим вассалам. 6. Victōrēs fēllātōrēs — с лат. «победители-членососы». Латынь — общий официальный язык Западно- и Восточно-Франкского королевств, так что Франциск решил перейти на нее для придания акцента (официальности и полного понимания всеми присутствующими). В моем представлении, они говорят на старофранцузском (на этом языке произносили клятву воины Карла) или франкском (на этом — воины Людовика). 7. Эдельштайн — с нем. «самоцвет». Здесь и впоследствии переводить не буду, но уточню, что изначально это было прозвищем, а со времен Священной Римской Империи становится родовым именем. 8. Во второй половине IX века франкские королевства подвергались нападению извне: изначально, со стороны норманнов и славян. Особенно беспокоили последние. Восточно-Франкское королевство смогло разгромить их в битве при Левене, что позволило ему избавиться от этой угрозы. Описание битвы из «Фульдских анналов»: «трупы убитых норманнов забили русло реки». Западно-Франкское королевство избавилось от норманнов только в 911 году, заключив мир в Сен-Клер-сюр-Эпте, по которому отдала врагам земли, которые впоследствии будут названы Нормандией. 9. После 899 года за короткий срок Восточно-Франкское королевство и Италия были осаждены и во многом захвачены венгерскими племенами. Именно на это жаловались голоса в голове Родериха. 10. Родерих ориентирован не на народ, а на власть, поэтому он тяжелее переживает не страдания народа, а расколы во власти. Еще при правлении Арнульфа (887-899) у Родериха начинаются головные боли, так как власть раскололась и ее стремятся захватить многие властные фамилии (королевская среди них почти потеряла вес), а при Людовике IV Дитя (900-911) Родерих и вовсе впадает в кому, так как теперь король ничего не значил, а его королевство распалось. При Конраде I (911-918; вообще не королевской крови, а авторитетный самопровозглашенный герцог) он аналогично в беспамятстве, так как объединения еще не произошло (идут гражданские войны), а он все же младенец, однако из его правления у Родериха останутся некоторые воспоминания.