Сказки для взрослых или имел в виду я ваши сказки!

Димка, чьи нервы не выдержали этой душераздирающей звуковой атаки, резво отпрыгнул в сторону, и налетел на подбегающую к вновь обретенному супругу, Аленушку. Ноги девушки подкосились, и она упала, увлекая за собой козла, на супружескую постель. Кровать заходила ходуном и шарахнулась о стену, с которой, на кувыркающуюся на постели парочку, в поисках опоры, обрушился стоящий бешеных денег лавровый венок, привезенный в свое время Доброжиру приятелем – путешественником, любителем диковинок, из Греции. Купец, глядя на этот бедлам уже не орал, он хрипел, а уши под его пальцами приобрели приятный радикально - малиновый цвет и максимальный объем. При взгляде на эти замечательные уши стороннему наблюдателю стало бы ясно – спать в ближайшее время купец может без подушек. Наконец, побарахтавшись среди перин и одеял, Димка сумел скатиться с кровати и встать на трясущиеся ноги. Следом за ним, постанывая, сползла и «сестрица» Аленушка. Лучше, после встречи с родной постелью, она выглядеть не стала, напротив, и без того растрепанные волосы теперь были всклокочены так, что стало совершенно очевидно, кто тут ведьма. А вот Димка напротив, обзавелся украшением – чудом уцелевший лавровый венок кокетливо свешивался с его левого рога. Козел обвел мрачным взглядом комнату, и открыл рот для обвинительной речи обоих сумасшедших супругов, но не успел вымолвить ни словечка. Послышались топот, крики и лай собак, тяжеленная дубовая дверь распахнулась, и помещение вмиг наполнилось собаками и людьми, вооруженными вилами да косами. Вела эту толпу псевдоаленушка, не менее зеленая, чем оригинал, из-за покрывающей ее с ног до головы ряски. Она издавала неподдающиеся переводу рычащие звуки, водила перед собой руками, с которых капала грязная вода на турецкий ковер. Гомонящие вокруг нее слуги мгновенно притихли, завидев застывшую посреди комнаты композицию из оборванки, козла и хрипящего еле слышно хозяина. Даже оглушительно лающие собаки отчего-то притихли и не торопились накинуться на предмет охоты. - Ты-ы! – прорычала ведьма, и в очередной раз тряхнула руками, явно пытаясь сделать очередной убойный пасс, дабы заколдовать постоянно мешающегося под ногами козла. В лоб Доброжиру смачно шмякнулся кусок тины, сорвавшейся с руки «Аленушки», и он замолчал так резко, что Димке подумалось о внезапно отошедшем контакте. - Ты-ы-ы! – еще более устрашающе провыла ведьма и, прихрамывая, направилась в сторону неподвижно застывших «братца» и «сестрицы». – Убью-у! - Тётенька, вот не надо, а? – отмер, наконец, Димка, скоренько вспоминая, чем заканчивалась сказка. – Валите лучше, а то вас сейчас того… на лошадке прокатят… К хвосту привязанной. - Да я тебя сейчас самого прокачу! Козёл паршивый! Лицо «Аленушки» поплыло, и начавший воспринимать более-менее реальность купец, увидел, как на физиономии его ненаглядной супруги появились незнакомые прежде черты – вытянулся и покрылся бородавками нос, отвисла, почти до груди, нижняя губа, обнажив вовсе не прежние идеально ровные, хоть и со щербинкой, зубы, а кривой прерывистый штакетник коричневого цвета. Брови нависли над глазами так, что «жёнушка» наверняка их использовала вместо шторок, ежели спать доводилось средь бела дня – закрываться от солнца. Собаки, окружавшие ведьму, прижались к полу, и тихо поскуливая, по-пластунски поползли к выходу. Охотники, не заметившие перемен в облике заказчицы, изо всех сил старались удерживать дезертиров за концы веревок. Слуги же, обратившие внимание на метаморфозы, происшедшие с хозяйкой, незаметно испарились, зато стоявшие позади, пропустили сие чудное действо, и перехватили поудобнее вилы, готовясь к атаке. И она не заставила себя ждать. - Взять их! – пронзительно гавкнула ведьма, скрючив пальцы, точно собираясь вцепиться в чье-то горло. От этого крика оживились все. Дернулся, точно очнувшись, Доброжир. Безумными глазами он принялся озираться вокруг, словно боясь посмотреть в жуткое лицо своей ненаглядной. Вместо этого он случайно зацепился взглядом за другую ненаглядную, на этот раз действительно – свою. Та безмолвно тянула к нему руки, сидя на полу, прижимаясь к шерстяному боку брата. Неожиданно узнавание проступило во взоре купца, и он громко икнул. Слуги с криками: - Ура! – рванулись в сторону козла, растерянно сидящего по-собачьи, на заду. Собаки, также бодро припустили к выходу, волоча за собой охотников. Те же волокли за собой турецкий ковер, в попытке удержаться за него. Глядя на стремительно приближающийся к ним людской вал, Аленушка тоненьким дрожащим голоском вопросила: - Добрик, что же это, а? Доброжир, услышав такой родной голос, в исполнении пришлой русалки, всхлипнул, ощущая, как у него в мозгу что-то щелкнуло, и с не меньшей скоростью рванул к любимой: - Аленушка! Ненаглядная моя! Но он опоздал. Ведьма первой успела добежать до растерянной девушки и, забыв про подручное колдовство, по-простому вцепилась ей в волосы. Та завизжала и вцепилась, в свою очередь, в космы ведьмы. Димка вскочил и, наставив рога на ведьму, хотел прыгнуть на нее, но тут подоспели слуги. Один из них, самый ретивый, с криком: - Сдохни, чудище! – огрел его лопатой по спине. Козел взмекнул, и мотнув башкой, переломил черенок лопаты одним движением рогов. Лавровый венок, по-прежнему болтавшийся на роге Димки, слетел, и вращаясь, будто бумеранг, полетел в сторону. Впрочем, путь его был недолог – встретив на своем пути препятствие в виде головы ведьмы, лишившейся половины волос, он упал на нее. Ведьма, перед этим отшвырнувшая от себя Аленушку, завертелась на месте, визжа не хуже Марии Шараповой, и разбрасывая во все стороны смертельные заклятия, да такие, по сравнению с которыми Авада Кедавра покажется легкой припаркой. К счастью, жертву нашло лишь одно из них – не вовремя высунувшаяся из-под шкапа крыса, больше никогда не будет таскать из-под кровати купца крошки и заныканный там рахат-лукум. На Димку навалилось несколько слуг, двое из них размахивали косами, в попытке скосить всех окружающих, но те оказались достаточно проворны, и уклонялись от свистевших над их головами лезвиями. Трое других – а именно им и пришлось спасаться от самозваных косарей, – в перерыве между мельканием косы пытались вонзить в Димку вилы. Козел бодро скакал, полностью подтверждая свое звание, уворачиваясь от зубьев сельхозинвентаря, отталкивая при этом задом сестрицу подальше от места битвы, порывающую добраться до мужа. Тот, в свою очередь метался, хрипя, как астматик, выкрикивая команды слугам с требованием немедленно прекратить убивать его одичавшую жену и ее брата. Но это не производило на мужиков ни малейшего эффекта – они видели перед собой цель, и цель эта была весьма мохната и мясиста, ведь мясо, как и мех со шкурой в хозяйстве пригодятся. Долго ли, коротко ли, но Доброжиру удалось прорваться сквозь заслон из слуг. Он подбежал к Аленушке, поднимающейся с пола и, секунду помедлив, в попытке опознать жену, обнял ее. Девушка, тихо всхлипнув, затихла, прижавшись к очень широкой груди мужа. Ведьма, видя такое дело, озверела окончательно и, роняя на пол искры, швырнула в спину Алене очередное заклятие. Доброжир заметив взмах горящих, словно в огне, рук ведьмы, оттолкнул в сторону супругу, и заклятие, как самонаводящаяся ракета, направилось прямо ему в живот. Димка, успевший раскидать своих нападающих, рванул к купцу, едва успев за мгновение до купеческой смерти. Сшиб его, как кеглю, и Доброжир полетел в сторону окна, уцепившись по дороге ведьму. Так, в обнимку, они и вылетели наружу, со второго этажа. Все замерли, согласно Гоголю. До присутствующих донесся громкий плеск, крики дворовой черни, лай собак. Аленушка, готовясь упасть в обморок, пролепетала: - Ва… Ваня, скажи – он живой? Димка, боясь увидеть два трупа распростертых на земле, медленно подошел к окну. Слуги, замершие соляными столбами, не мешали ему. Вскинув копыта передних ног на подоконник, Димка выглянул наружу, и застыл. Не выдержав долгого молчания, один из слуг прошептал: - Чуете, супчиком пахнет… Лаврушечкой…