Сказки для взрослых или имел в виду я ваши сказки!

Вырвавшись из небытия, Димка, как и в прошлый раз, не спешил открывать глаза, на подсознательном уровне чуя, что в любом случае, не увидит ничего хорошего. Оптимизма не внушала даже относительно мягкая – хоть и в каких-то комках, подушка под его головой. Утешало одно – раз в наличии имеется подушка, значит нынче он не зверь или еще какое диво невиданное, а человек. Хотя в прошлый раз у него тоже было некое подобие постели, а оказалось что? Мало того, что гроб выдали, так еще и бабой заделали! Размышления Димки, забывшего открыть очи, и потихоньку начавшего уплывать в мир снов, прервал тихий писк. С трудом разлепив сонные глаза, парень уставился на источник звука, находившийся прямо у него под носом. На его, проклятье! – чересчур высокой, груди, сидела обычная серая домовая мышь, и забавно шевеля кончиком носа, так похожим на черную икринку, деловито попискивала. - Пшла вон, зараза! – Димка вяло смахнул грызуна на пол, и обречённо закрыл лицо ладонями. Кроме мыши он успел заметить не только собственную женскую грудь, но и обстановку, не похожую ни на одно из известных ему помещений. Судя по всему, он находился в кладовке. Обшарпанные бревёнчатые стены, низкий потолок, замазанный чем-то, подозрительно напомнившим Димке, бывавшему летом в деревне у родной бабки, и помогавшему обмазывать старый сарай – кизяки. Крохотную комнатушку можно было пересечь в два шага, крохотное же оконце под потолком давало до отвращения мало света, но и его оказалось достаточно, чтобы понять – несмотря на внешнюю убогость, комнатка на удивление чиста и аккуратна. Но внешний вид каморки мало волновал Димку, он, философски ощупав свое худощавое, но в нужных для женщины местах весьма объёмное тело, неожиданно успокоился и, не вставая с постели, задумался. С поразительной чёткостью он вспомнил, после чего были совершены эти его странные перебросы из одной реальности или сказки, в другую. Да и из родного мира его выбросило именно после этих слов. Ничего себе заклинаньице! А впрочем, какая к чертям разница? Главное – он его знает! Димка открыл рот, чтобы произнести сакральную фразу, и тут же звучно захлопнул его. А что собственно, произойдет после произнесения этих слов? Попадёт ли домой? Ведь до сих пор его переносило из одной сказки в другую, за три раза он к дому ближе не стал. Куда его занесёт теперь? Он даже не определился, где в данный момент находится, а ну как, из этого, пока тихого местечка, его перенесет в логово какой-нибудь твари! Кстати, он даже не уверен точно, что не находится сейчас в родной реальности. Убогие каморки и на Земле, в России есть, сколько угодно. Хотя… Мир, может, и родной, а вот как быть с телом? Димка с непривычным для себя отвращением провел по груди – обычно к женским вторичным половым признакам он относился с бо́льшим пиететом. По идее, раз тело чужое, значит – и мир чужой. Только вот, насколько безопасен будет следующий мир, хотя, он и с этим-то еще не разобрался, и кем он проснётся в нем? Мысленно махнув рукой, Димка встал с постели. Будь что будет, для начала надо определиться с нынешними реалиями, прежде чем соваться в новые. Решив разбираться с проблемами по мере их поступления, Димка огляделся в поисках зеркала – очень хотелось взглянуть, какой внешностью его наградили в этот раз, в прошлые как-то и глянуть не дали, не считая отражения в реке. Зеркалом и не пахло. Не раздумывая более о том, чем должно пахнуть зеркало, Димка решительно стянул с себя балахон, призванный служить прежней хозяйке тела ночной рубашкой, и с интересом натуралиста окинул взглядом доставшиеся ему владения. По крайней мере, на первый взгляд, тело человеческое. Ни шерсти, ни – Димка схватился за голову, – рогов, ни даже эльфийских, тут парень вздохнул, ушей ему не отвесили. Руки изящные, но жилистые, пальцы в мозолях, кожа на них растрескавшаяся и покрасневшая. Явно не принцессочьи ручки. Опустив взгляд ниже, Димка поморщился – обзор загораживала грудь. Пышная, крепкая, девичья грудь, на которую приятно было посмотреть даже с такого ракурса. Хмыкнув, парень нежно огладил оба полушария, и прижал к телу, чтобы не мешали переучёту. Ну что, ниже не было ничего особенного. То есть совсем. Хотя Димка и знал, что так и будет, но, не увидев привычного органа ниже весьма тонкой талии, ощутимо вздрогнул. - Жуть какая… Фаринелли-кастрат, блин, - пробурчал тонким голоском он. – Знать бы еще, кто я такая… - Золушка, твою мать, опять дрыхнешь, ленивая свинья? *** Шел третий день рабства. Димка чувствовал, что увяз в этой паршивой сказке, как муха в г… грушевом варенье. Все было, как положено по сказке: в наличии имелись: Мачеха, три её доченьки, которых Димка, не утруждаясь запомнить их настоящие имена, называл про себя – Холера, Чума и Эбола. Против ожиданий, Мачеха оказалась относительно молодой женщиной, лет тридцати семи – сорока, весьма привлекательной внешности, с прекрасной фигурой, и изящно одетой, несмотря на громоздкие юбки и жесткие корсеты. Никак она не походила на внедренный в сознание Димки мультиками образ ведьмы. А уж характер… Характера у женщины не было вовсе. Вернее, он имелся, но именно такой, каким, по мнению Димки должна была обладать сама Золушка. Мачеха – именно так, с большой буквы, поскольку, её имя также осталось для парня тайной, Мачеха была робка, безответна, жалостлива, и полностью порабощена собственными дочерьми. Говорила она исключительно шёпотом, перемещалась на цыпочках, симпатизировала такой же тихой – прежде, конечно, Золушке, была жутко суеверна, и обладала букетом всяческих фобий. Боялась она практически всего – своих дочерей, погребения заживо, леса, громкого разговора, пауков и мышей, вредных для здоровья продуктов, замкнутого пространства, и многого, многого другого. Разумеется, все это делало ее в глазах собственных дочек полной дурочкой, и град насмешек, которому она постоянно подвергалась, мог соперничать лишь с таким же градом в адрес Золушки. Нет, Золушка вовсе не страдала подобными недугами, но она был чужачка, соперница за внимание отца, и претендентка на наследство. А это жирный кусок, ведь граф – папаша Золушки, владел огромными угодьями, приносящий не слабый доход. Он имел собственные леса и лесопильный заводик, кроме того, граф являлся Королевским Лесничим. Сам отец обожал свою родную доченьку, но свято был уверен, к своему великому огорчению, что она патологическая лгунья, и боролся с этим явлением, как мог. Нет, он никогда не читал доктора Спока, но действовал по собственной, а точнее, нашёптанной приёмными дочерьми, методе, которая была проста как два пальца об асфальт: не верить ни единому слову Золушки. Так и жила несчастная девушка, чувствуя себя Кассандрой, пока в ее теле не возник Димка, а она сама не получила временную передышку на задворках собственного сознания.