Сказки для взрослых или имел в виду я ваши сказки!

      Димка же пока решил плыть по течению и присмотреться, произнести заклинание он всегда успеет, или попросту сбежать из этого дурдома. Его останавливало то, что в случае, если заклинание сработает, то его может перенести в более жуткие условия, скажем, в тело какого-нибудь чудовища, а то и прямиком в зубы этого самого чудовища. А бежать, в этой насквозь патриархальной стране, будучи представительницей женского пола… Нет уж! Но и ковыряться в грязи, словно во всем замке больше слуг не наблюдается, Димке тоже, надоело. За эти три дня он уже успел испортить несколько платьев сестриц, и… Да, да, и тут сестрицы, да еще в тройном комплекте! Это определенно, наказание за все терки с собственной сестрой! Перебить гору посуды, угробить несколько розовых кустов, да и желтых тоже, перемешать три мешка проса с двумя мешками гречки, сплющить почти до состояния сковороды чугунный котел, и многое, многое другое. Неудивительно, что по истечении этих, показавшихся Димке бесконечными, трех дней, его хотели удавить не только сестрички, но, как и любящий папаша, так и трепетная Мачеха. - Сволочи, - шипел сквозь зубы Димка,сидя за углом псарни под яблоней, одновременно дожевывая кусок яблока, и держась за оттопыренное горящее ухо, к которому успели, кажется, приложится все обитатели замка, включая ручного попугая Эболы - Костоправа. – Что же они, уроды, слуг себе не заведут, а? На такую махину ни одного слуги, кроме несчастного меня! Хорошо хоть дворовые имеются, а то бы мне еще и со сворой возиться, и с лошадьми. А я, между прочим, графская дочь, а не какая-нибудь там, кухарка! – выкрикнул, слегка высовываясь из-за толстого ствола яблони, Димка. На его беду этот вопль души услышала Чума, выгуливавшая во дворе свою карманную собачонку Хризантему, привезенную отчимом из Китая. - Эй ты, оборванка! – загремело над Димкой, а прямо в ухо ему оглушительно взгавкнула Хризантема. Едва не снесенный звуковой волной, парень выскочил из-под яблони как ошпаренный, яростно растирая пострадавшие слуховые органы. – Куда, паршивка? Ты почему здесь прохлаждаешься вместо того, чтобы мое бальное платье в порядок приводить? - И мое! – Эбола подкралась незаметно. – Папенька сказали, что я произведу на балу фурор, и всенепременнейше покорю принца. - Это почему ты его покоришь? – Чума, яростно раздувала ноздри, в точности копируя оскал своей собачонки. – Принц будет мой! Я буду королевой, понятно тебе, корова? - Это кто тут корова? – взвизгнула обиженная Эбола, и, вытерев нос кулаком, ринулась в атаку. Две девицы встретились посреди двора, и вцепившись друг другу в пышные прически. покатились по утрамбованной земле, взбивая кринолинами пыль, под оглушительный лай прыгающей вокруг Хризантемы. - Давай, давай, корова, вмажь свинье по почкам! – радостно подпрыгнул Димка, чувствуя себя необыкновенно счастливым – наконец-то случилось именно то, о чем он мечтал все эти три дня, жаль только, что не его руки сейчас месят этих противных девиц. С другой стороны – ведь он все же мужчина, где-то глубоко внутри этого тела, и на женщин руку не поднимет. - Девочки, успокойтесь, - послышался глубокий грудной голос. – Принц выберет меня, неужели это не понятно? - О, Холера явилась, собственной персоной… - расстроено пробормотал Димка, вытирая грязным кулаком нос – шоу оборвали на самом интересном месте. Прислонившись спиной к яблоне, парень, сложив руки на груди, рассматривал доставшееся ему в наследство богатство, в виде трёх недосестер. Двойняшки Чума и Эбола, обычно не очень похожие друг на друга, сейчас выглядели абсолютно одинаковыми. Одинаково грязные и оборванные, они стояли, злобно толкая друг друга локтями, и пытались аристократично сплевывать в подолы замешанную на слюнях пыль. Низенькая и пухленькая Эбола, мрачно сопела в плоскую грудь высокой и стройной Чуме, сверкая на нее маленькими, вечно опухшими серыми глазками, и машинально поправляя съехавшую набок, и растрепавшуюся русую волосяную башню. Темноволосая же Чума, как ни странно, почти не утратившая совершенства прически, так же мрачно глядела в бездонную глубину декольте сестрицы, являвшуюся предметом ее зависти с момента появления оного, и глубокомысленно молчала, ожидая взбучки от старшей сестры. Холера же, про которую можно было сказать словами классика: - «Он не низок не высок. Он не узок не широк», словом, она была абсолютно никакая, серая, невыразительная, усредненная по всем параметрам, во всяком случае, внешне, так вот, Холера с веселой злостью осмотрела представленный ей набор родственников, и остановилась почему-то, на Димке. - Что, мерзавка, довела девочек, да? Это все из-за тебя, паршивка! Давно папеньке следовало избавиться от тебя! Монастырь много лет плачет, тебя дожидаючись! Да, вот именно это слово – «монастырь» и не позволяло Димке разгуляться, как он с самого начала и собирался сделать. В самом деле – не служанка же он тут! С какой стати он должен стелиться под этих поганок? Зато теперь у него разом отпали все вопросы, связанные с Золушкой, на тему – какого черта она корячилась на этих дур в собственном доме? А вот, оказывается, в чем дело! Конечно, если бы папаша не был на их стороне, то проблемы б никакой и не стояло бы, сказал – не отправлю никуда любимую дочь, кулаком по столу стукнул для устрашения, или там, кнутом разок перетянул самых настойчивых, и все дела. Ан нет, именно папенька чаще всех и произносил это слово, каждый раз, как ему докладывали об очередной, якобы, выходке Золушки. А поскольку сиятельный папенька, по местным идиотским обычаям являлся практически полноправным владельцем Золушки, то и выпендриваться особо Димке не получалось. И, увы, революцию в отдельно взятом замке провернуть тоже, не вышло. - Марш чечевицу перебирать, убогая! – брезгливо кривя губы, рявкнула Холера. – И чтобы к балу, то есть – к завтрашнему вечеру все наряды были готовы! А испортишь, отправишься в монастырь следующим же днем! Надоела ты мне, хуже горькой редьки давно следовало нормальных служанок нанять папеньке, а тебя вышвырнуть, так нет же – жа-алко доченьку! Тьфу, доченька, тоже мне… В свинарнике таких доченек пруд пруди… - Да пошла ты, Холера драная! – не выдержал Димка, как ни странно, последней каплей оказался вовсе не наезд девушки носящей название кишечной инфекции, а возмутившийся долгим постом собственный желудок.– Вперлись в чужой дом со своим уставом, разлеглись в чужой постели, жрут чужой хавчик, живут на халяву, да командуют, знай только, брюхи свои почесывают! На бал она лыжи навострила, чучундра! А мешок на башку, в качестве бального наряда не желаешь, выдра? Димка триумфально взглянул на окаменевших от изумления девиц, застывших скульптурной группой – «Три девицы под окном… оскверняли приусадебную территорию поздно вечерком», и на него снизошло вдохновение – он вспомнил в подробностях классический советский мультик о себе, вернее о той, в чьем теле он сейчас находился. - Слышь, Холера, ты еще забыла сказать: -« Перемой-ка всю посуду, и натри полы повсюду, дров на месяц наколи, на год кофе намели, посади среди цветов сорок розовых кустов, и пока не подрастут, подметай дорожки тут!» А вот хрен тебе, тетка! Ухожу я от вас, злые вы! Гомерически расхохотавшись, Димка торжественно изрек: - Имел в виду я ваши сказки! Крепко зажмурившись, чтобы улучшить проникновение в, то ли новую сказку – все равно хуже быть не должно, если только не отправят в логово людоеда, то ли в родную реальность, Димка замер в ожидании. - Я даже не знаю, куда ее теперь отправлять, то ли в монастырь немедля, то ли в дом умом скорбных… Она же совсем помешалась… - послышался хорошо знакомый голос Холеры. Димка осторожно приоткрыл один глаз, дабы убедиться, что ему не мерещится, но нет, перед ним все так же стояли сестрички, и с какой-то брезгливой жалостью рассматривали его. - Имел в виду я ваши сказки! – уже робко вякнул Димка, истово надеясь, что произошел некий сбой в системе, и его сейчас уберут от этих мегер куда подальше. К сожалению, «систему» заглючило, видимо, капитально, потому что пароль не сработал. - Я думаю, ее пока надобно связать и запереть, а то еще кинется, - внесла рацпредложение Эбола, отряхивая платье, пострадавшее в драке с Чумой. - Точно! – поддержала Чума, нежно прижимая к груди скалящуюся Хризантему, и смачно целуя ее в нос, не боясь острых зубов. – Только… Кто же нам бальные наряды к балу подготовит, а? - Да, на эту слабоумную надежда небольшая, она же их окончательно испортит, - махнула рукой Холера. – В чулан ее, а послезавтра, после бала, в монастырь, а там уж пусть решают, оставлять ее себе, или в скорбный дом отправлять… Димка сидел в крохотном чулане, и мрачно рассматривал паутину на потолке. Какая жалость, что эта сказка какая-то неправильная, и здесь нет, во всяком случае, ему пока не встречались, ни говорящих животных, ни птиц помощников, даже мыши и те, самые обычные домовые, вонючие и наглые мыши. И почему он оказался не в сказке про Синдереллу? Вот уж кому повезло – почти ничего делать не приходилось, все за нее птицы – мыши делали… А тут… Димка горестно вздохнул – он два дня просидел голодным. При том, что и перед заключением ничего, кроме несчастного яблочка не ел… Оставалось тоскуя о еде, слушать топот и гам раздававшиеся по всему замку – сестрицы додумались, наконец, сделать то, что и должны были сделать с самого начала - пригласить профессиональных портних, и теперь были абсолютно счастливы. А несколько минут назад шум стих – все семейство, включая так ни разу и не вспомнившего про любимую дочурку, отца, отправилось на бал. Теперь Димке предстояло проторчать тут всю ночь, а наутро его отправят в монастырь. Ну, просто здорово! Сказать, что парень пытался сбежать, значит, ничего не сказать, пытался, да еще как! Но, к несчастью, чулан представлял собой каменный мешок, не имеющий ни щелочки, ни оконца, а единственная толстая дубовая дверь была задвинута с другой стороны на такой толстый и тяжелый засов, что его задвинуть смог только самый дюжий из конюхов, по совместительству кузнец, Порфирий. Сколько раз Димка произнес «Имел в виду я ваши сказки!», он и сам бы не смог сказать. Достаточно того, что он умудрился при этом охрипнуть, и теперь даже не мог позвать на помощь, если, к примеру, у него тут случится сердечный приступ, или голодный обморок. Впрочем, задумался Димка, при голодном обмороке даже при наличии голоса позвать на помощь затруднительно. - Ну, это смотря кого, - послышался совсем близко чей-то голос. – Чтобы меня позвать, голос вовсе не нужен, а только сильная нужда. Димка не торопясь поднял голову, будучи уверен, что ему мерещится. Но нет, перед ним стояла старая знакомая в оранжевом халате, и с жалостью рассматривала его. - Что, мальчик мой, теперь-то ты веришь в сказки? Выпрыгнувший из воздуха громадный кот ласково толкнулся Хозяйке в руку лбом, напрашиваясь на ласку, и оглушительно заурчал. - Во, блин… - выдохнул «мальчик». – Явились, тетенька? Кто ж вы такая, а? - Кто, кто, - проворчала гостья, почёсывая Кота. – Фея Крестная, кто же еще! - А? – глупо переспросил Димка, начиная понимать, что его накололи, и крупно. - Чего там – а! На бал собирайся, маль… Девочка моя!