Сказки для взрослых или имел в виду я ваши сказки!

*** Спустя два часа блуждания, а точнее – валяния всем телом по лесу, Димка понял, что так жить нельзя. Оббив все, что только можно было оббить; почти стерев до состояния прыщика единственный отличительный признак его прежней МУЖСКОЙ сути – торчащую где-то под Колобком хлебную палочку, горестное напоминание о прошлой жизни; потеряв с обгрызенной крысой стороны еще несколько кусков мучной плоти; и набив глаза всевозможным лесным мусором, парень впал в уныние. Появились мысли о самоубийстве. Впрочем, оно только что едва не состоялось – катясь по краю обрыва, он едва не загремел в то самое озерцо, на деле оказавшееся бурлящей речкой, больше похожу на горную, чем, на лесную, и оканчивавшуюся водопадом. Только чудом успев зацепиться за торчащий на берегу сучок, он смог удержаться от падения, после чего, чудо, совсем как у Штирлица из анекдота, заболело и распухло. Хотя распухло оно, скорее всего от избыточной влажности, царящей у открытой воды. Проклятая фея не появлялась, дабы, либо спасти его, либо объяснить правила квеста. Сорванное горло из-за бесконечных повторов мантры: - «Имел в виду я ваши сказки!» не давало теперь возможности даже охнуть погромче. Принц-извращенец теперь казался чем-то далеким, несбыточным и… невероятно прекрасным. Да что там – Димка готов был хоть сейчас, вот прямо сию секунду броситься к нему в объятия, предоставив губы, тело, и даже тылы в его распоряжение, но… Даже, если принц и оказался бы в этом, проклятом всеми богами лесу, было бы очень сомнительно что Димка сейчас вызовет у него не только чисто мужской интерес, но и гастрономический. Колобок остановился, напоровшись на очередной сучок, и глухо зарыдал без слез. Сил у него не было – он только что с огромным трудом закатился вверх по холму, стараясь уйти как можно дальше от коварной бурной реки. Хотя мысль, что зря он тогда не утопился, долбила его огромную голову, как сосед из семидесятой квартиры, стену, ежедневно, в пять утра, будящий дом своим перфоратором. - Фея, твою мать, за что-о? – прохрипел Димка сквозь рыдания. - Колобок – Колобок, я тебя съем! – послышалось в двух шагах от несчастной выпечки.. - Ешь, скотина, кто бы ты ни был… - прошептал парень, и с трудом закрыл глаза – сосновые иголки весьма мешали этому действию, но поскольку глаза были органами зрения существа не из плоти и крови, а из теста, больно ему не было совершенно, но неудобства доставляли немало, мешая смотреть и моргать. - Фу-у, гадость-то какая! – эмоциональный рычащий голос чужака ввинтился в причудливые завитушки по бокам Колобка, исполняющие роль ушей и отдался где-то в задней его части. – Этот кусок дерьма и есть колобок, в натуре? - Слышь, заяц, не выделывайся, жри, что дают! – от обиды у Димки даже прорезался голос. – Типа, вы в лесу каждый день деликатесы хаваете! - Ничо се заявочки! Ты, смелый, зенки-то свои открой, зазырь, с кем сейчас траблы иметь будешь, убоище! Какой я тебе, на хрен, Заяц?! Окончательно заинтригованный сей эмоциональной речью, Колобок, попыхтев, сумел-таки открыть глаза и сосредоточить свое внимание на темнеющей перед ним огромной фигуре. Серая всклокоченная шерсть, длинные клыки у самого «лица» Димки, набежавшее небольшое озерцо слюны, капающей с этих самых клыков и непередаваемый запах псины, на который он до этого не обратил внимания ясно дали ему понять – перед ним далеко не заяц! Глядя на представленный набор зубов, парень поежился – да, он собирался умереть, и хотелось сделать побыстрее – кто знает, возможно, после смерти тут, он очнется у себя дома, в привычном теле? но смерть от волчьих клыков ему показалась слишком ужасной. Хотя на периферии у него где-то мелькнула мысль, что от зубов зайца, ведь именно он, как отлично помнил Димка, должен был сидеть сейчас перед ним по сценарию, смерть будет гора-аздо более мучительной… И уж медленней, это наверняка. - Не ешь меня, се-ерый во-олк! – дрожащим голосом проблеял Колобок, очень живо тем самым, вспомнив о своем пребывании в козлиной шкуре. - Да на кой ты мне сдался, я ж тебе не жук – навозник! - брезгливо фыркнул хищник. – Жрать еще тебя… Прибью и всего делов. Мне в падлу позволять такой антисанитарии в моем лесу разгуливать. Вон, все зверье из-за тебя слиняло, охоту на корню запорол, а я из-за твоего запаха еще сильнее жрать хочу. Я шел бабку с дедом в свое меню добавить, а тут ты, аппетит отбиваешь своим видом. Если б ты еще и выглядел, так как пахнешь… А вот старичье наоборот - выглядят ничего так, а пахнут… Фу. Дед рыбой провонялся, а бабка навозом – видите ли, она яблони удобряет, для внученьки, для дурынды в красной панаме! Кстати, я слышал – она должна припереться на днях? А? Молчишь, тесто недомешенное? Ну, молчи, молчи, я слышал, как бабка об этом на весь лес орала. Сожру стариков, а потом и десерт прибудет, молоденький, нежненький, то, что надо… Димка в ужасе слушал разоткровенничавшегося Волка, и понимал, что теперь-то он никуда не денется – людей надо спасать! Черт с ним, он, Дмитрий, считай, уже списан – хуже все равно не будет, а вот старики и девочка… Но что он может?! Впрочем, а что ему терять? - Слышь, ты, петух недощипанный, опоздал ты на стрелку! – нагло заявил Колобок, предусмотрительно откатываясь подальше. – Я уже сам бабку с дедом сожрал, потому и выгляжу так плохо, не по себе кусок хватанул. Теперь вот жду, когда внучка приплывет вечерним пароходом. Как раз старики усвоятся, и можно будет к, как ты там сказал? Ах, да, к десерту приступать. От оглушительного рыка у Димки внутри что-то зашевелилось – видимо, давно почившие дрожжи внезапно ожили, и вновь начался процесс брожения. Он на глазах увеличился в два раза, словно свежее тесто в печи. При этом весь мусор, собранный на его многострадальном теле осыпался, словно осенняя листва, и перед Волком теперь стоял большой, почти идеально круглый, не считая обгрызенного бока, румяный, и крайне аппетитный Колобок. - Сожжжрррал, говорррришь? – прорычал Волк, низко пригнув голову. – То-то ты так подрос, сволочь… Ну ничего, беру свои слова обратно – пожалуй, ты все же сгодишься мне на хавчик, а после тебя и внученькой можно будет заняться… Он припал к земле, явно собираясь прыгнуть, и Колобок, быстро – быстро тараторя: - Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…, - стремительно покатился по той самой тропинке вниз, по которой с таким трудом только что взобрался. Ветер свистел в завитушках Колобка, он бодро подскакивал на тех же самых кочках, что в прошлый раз помогли ему подняться, вновь оббивая все, что только можно на своем хлебном организме и теряя запчасти, но храбрый кусок теста уже не обращал внимания на подобные мелочи. Димку занимало только одно – успеет ли Волк догнать его, прежде чем он доберется до нужного места? Судя по ритмичному пыхтению вплотную к нему, и частым ударам лап по плотно утрамбованной земле, сие случится с секунды на секунду. - И-эх! – издал боевой клич Димка, и изо всех сил подпрыгнул на возникшем на его пути, муравейнике. Тот слегка спружинил и подбросил Колобка вверх. Волк, как раз нагнавший свою жертву, подпрыгнул одновременно с ней, и, лязгнув зубами, перехватил улетающий от него обед прямо в воздухе, словно собака ловящая мяч. Довольно заурчав, он сжал добычу покрепче, и только тут заметил, что почва под передними лапами внезапно закончилась. Волк повис на брюхе, свесившись вниз головой над бурлящим потоком. Он в отчаянии заелозил, пытаясь сдвинуться назад, но зажатый в пасти Колобок, тянул зверя вниз. Челюсти поспешно разжались, но едва дышащий Димка из последних сил уцепился ртом за волчий язык. «Черта с два!» - хладнокровно подумал он. – «Ты сдохнешь вместе со мной, скотина!» Сила притяжения сделала свое дело – Волк, глухо взвизгнув, отстыковался от берега и увлекаемый своей добычей, рухнул в ждущий его ледяной поток, тут же потащивший его по острым прибрежным камням к водопаду. Колобок тихо булькнул, и мгновенно намокнув, пошел на дно, как камень, вопреки мощной струе, старающейся увлечь его за собой. Последнее, что он видел, прежде чем закрыть глаза - это перекошенное лицо феи Крёстной...