Парни не плачут

Анжелика с Джеком отправились в Сан-Доминго, где очень выгодно пристроили украденное, и он снял для них небольшую комнату в одной вполне приличной таверне, хозяева которой сдавали жилье внаем. Капитан Воробей, в то время умудрившийся нелепо прос... проспать свою драгоценную "Жемчужину", всей душой желая ее вернуть, днем пропадал в порту или шастал по разным подозрительным местам, встречаясь со всяким страхолюдным сбродом - старыми приятелями, находящимися у него почти везде. Иногда он брал Энжи с собой, чтобы не скучала в одиночестве, но по большей части девушка терпеливо дожидалась его возвращения в их комнатке наверху, пока тот обтяпывал свои темные делишки. Каждый раз она ужасно переживала, чутко прислушиваясь к шагам на лестнице, возле запертой двери, и конечно же, прекрасно понимала, с кем связалась. Только слишком сильно любила красавчика-пирата, готовая ради него на все, что угодно. А еще сгорала от ревности... Сколько раз Анжелика замечала, какими горячими взорами ее возлюбленный одаривает местных пышногрудых красоток, и они, в свою очередь, платят ему тем же. Энжи в душе проклинала такое огромное множество молодых привлекательных женщин, словно нарочно собранных здесь, только вида не подавала, тихонько поскрипывая беленькими зубками от досады. Но поначалу Джек, пожирающий бездонными знойными глазами других девиц, не давал ей серьезных поводов для подозрений, имея под рукой и всем остальным, к нему прилагающимся, свое юное желанное сокровище. Темными душными ночами парочка так пылко любила друг друга, что старая скрипучая кровать с трудом выдерживала, грозя развалиться под тяжестью двух безумствующих на ней тел. Джек оказался прекрасным любовником - страстным, нежным и слегка нахальным. От его настойчивых губ, колючих порывистых поцелуев, бесстыдных ловких умелых рук Анжелика теряла рассудок, забывая обо всем на свете. Зато одно обстоятельство очень огорчало и бесило ее до невозможности - он мог крепко перебрать со спиртным и в чрезмерном подпитии становился назойливым, наглым и грубым. Как-то раз, явившись домой после бурных возлияний довольно поздно, Джек прямо с порога схватил в охапку радостно кинувшуюся к нему навстречу Анжелику, прождавшую его почти весь день, и без всяких длительных прелюдий припечатал ее животом к накрытому столу, сбрасывая с него на пол остывающий ужин. Не обращая внимания на ее яростное сопротивление и крики, задрал многочисленные юбки и бесцеремонно, торопливо и больно поимел соскучившуюся подругу, захлебывающуюся от обиды горькими слезами. Правда, потом, когда вдоволь натешил свою бурлившую похоть и даже немного отрезвел, то глубоко раскаивался, виновато сопел, и как мог, утешал оскорбленную таким отвратительным поведением Энжи. И конечно же, она снова простила его... Да разве можно было долго сердиться на этого очаровательного мерзавца после той сладкой ночи, которую он подарил ей, всеми силами стараясь искупить свою вину? Разумеется, нет... Ведь ее догадливый любовник, устраиваясь между ее раздвинутых бедер и припадая нетерпеливыми губами к горящей плоти, истекающей соком в ожидании, отлично изучил, что его Анжелике нравится больше всего. Девушка обожала такие ласки, впервые познакомившись с ними благодаря пухленьким губками и гибкому язычку Анны Родригес. Вот только Джеку об этом знать вовсе необязательно... Но с ним все было совсем по-другому, и не шло ни в какое сравнение с женской нежностью и мягкостью монастырской возлюбленной. Обжигающие прикосновения жестких усов заводили темпераментную Энжи со страшной силой, а жадный рот заставлял терять рассудок, доводя до настоящего исступления. И распаленная девушка, словно дикая обезумевшая кошка, впивалась Джеку ногтями в плечи и спину, обдирая их до крови. - Детка, когда-нибудь твоя страстная испанская натура, точно, погубит меня... Ты, подобно пантере, насмерть задерешь своими острыми коготками. Или, того хуже, с живого сдерешь мою многострадальную шкуру, - кокетливо вздыхал он и морщился от боли, пока Энжи прижигала ромом глубокие, кровоточащие царапины, появляющиеся после каждой такой жаркой ночки. - В следующий раз буду осторожнее, любимый... Обещаю, - смущенно бормотала она, исцеляя его "боевые ранения". Только все повторялось сначала, и любвеобильный капитан Воробей после ее хищных объятий вновь оказывался с такими же оригинальными "украшениями". Впрочем, ему даже нравилось носить их, как доказательство своей несокрушимой мужской силы. Он лишь усмехался в усы, разглядывая следы безудержной страсти Анжелики у себя на теле, не возмущаясь и не сердясь на свою пылкую любовницу. А еще многоопытный Джек понемногу просвещал юную Анжелику насчет некоторый вещей, которые, по его мнению, должна знать и уметь в постели каждая уважающая себя женщина... Однажды после ужина он, не позволяя убрать со стола грязные тарелки, увлек Энжи на кровать и положил ее ладонь себе между ног, прижимая своего "красавца", тут же напрягшегося от прикосновения женской ручки. - Цыпа, будь добра, сделай мне сегодня приятное - приласкай этого шустрого парня. Возьми его в рот, - невозмутимо предложил он слегка растерявшейся девушке, сжимающей его стремительно набухающую, пульсирующую плоть. - Понимаю, ты этого раньше не делала, но ведь когда-то же нужно начинать. Не бойся, мой покладистый дружок не кусается, - и не дожидаясь ответа, расстегнул штаны, выпуская его на свободу. Анжелика ошарашенно молчала, с испугом рассматривая массивное мужское достоинство, горделиво вздымающееся и нервно вздрагивающее в ожидании. Оно внушало уважение даже в спокойном состоянии, а сейчас показалось просто огромным. Но не в силах отказать любимому, подарившему ей столько незабываемых сладких ночей в такой мелочи, робко лизнула темную разбухшую, влажно блестевшую головку и осторожно взяла ее в рот, принимаясь потихоньку посасывать. - Ну, нет, дорогая, так несерьезно..., - разочарованно пробормотал Джек и приподнял Энжи за плечи, поудобнее устраивая между ног. - Это ведь не леденец, чтобы самый кончик облизывать. Возьми его весь..., - он обхватил ее голову, и удерживая, слегка продвинулся вперед, вводя поглубже толстый длинный "ствол", отчего у девушки перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы. Увесистый несгибаемый член с трудом помещался во рту, давил на что-то внутри, и Анжелика, едва сдерживая резко подкатившую тошноту, забилась у любовника в руках, пытаясь освободиться от удушающего предмета, но Джек крепко держал ее. - Тш-ш, детка, ты, главное, не нервничай. Расслабься, пропусти его в себя, а не выталкивай. И все неприятные ощущения сразу прекратятся. Только посильнее обхвати губками и не кусайся. Идет? - Энжи что-то промычала в ответ, но он, пропуская изданный ей невнятный звук мимо ушей, уже начал неторопливо двигаться. Она прислушалась к его советам и перестала напрягаться. А облегчение все равно было крайне слабым - дышалось все также тяжело, на каждое новое движение ее терзали рвотные позывы, и от невероятных усилий сдержать их по щекам потекли слезы. Но на счастье выбившейся из сил Энжи, все скоро и благополучно закончилось, если не считать, что та чуть не захлебнулась бурно извергнутым семенем. И закашлявшись, очень чувствительно укусила обмякшего "красавца", которого разомлевший хозяин не успел вовремя достать из жаркого гостеприимного ротика подруги. - Да, цыпа, доверять тебе такие ценные и нежные вещи крайне опасно... Ничего, научишься, какие твои годы, - с усилием выдавил из себя он, морщась от боли и потирая пострадавшее место. Анжелика лишь утерла слезы, мило улыбнулась и согласно кивнула. Сообразительная девушка уже быстренько смекнула, каким наиболее действенным способом можно избавиться от таких изощренных, крайне сомнительных "удовольствий", и по возможности, отучить от них Джека. Только напрасно она беспокоилась - капитан Воробей не слишком злоупотреблял "игрой на флейте", как называл это милое развлечение. А вскоре изобретательный любовник познакомил ее с новой "забавой", после которой несчастная Анжелика целых две недели "зализывала раны". Однажды, когда влюбленная парочка уже собиралась ложиться спать, он хищно взглянул на раздевающуюся Энжи: - Цыпа, поласкай себя... Очень люблю смотреть, как вы, женщины, сами это делаете. Так красиво..., - мурлыкнул Джек, усаживаясь в ожидании на кровать и выразительно рассматривая густо покрасневшую девушку. В свое время ей тоже очень нравилось любоваться на Анну, но заниматься тем же под горящими взорами возлюбленного было невыносимо стыдно. Только спорить и упираться все равно бесполезно - ведь если ему нечто подобное ударяло в дурную голову, то успокаивался, лишь добиваясь желаемого. Анжелика обреченно вздохнула, молча легла на постель, и стараясь на смотреть на него, стала неуверенно поглаживать свои полные, тугие груди, ощупывая набухающие соски... Джек шумно сглотнул, и не сводя бесстыдных глаз, затуманенных проснувшейся похотью, с ее стройного смуглого тела, тоже торопливо стащил одежду. Рука Энжи плавно скользнула вниз живота, перебирая густые мягкие завитки, и нырнула в горячее влажное пространство, начиная резко и напористо двигаться. - М-м, детка, как же ты хороша... Пожалуйста, только не останавливайся, - задыхаясь, прошептал он, наблюдая за ловкими пальчиками, и пристроившись между ее раздвинутых бедер, стиснул вспотевшей ладонью напрягшийся член, подскочивший торчком. Но Энжи и не думала, чувствуя, как под жаркими взглядами сгорающего от возбуждения любовника сама заводится не на шутку, распаляясь от собственных ласк все сильнее и сильнее. И тут Джек убрал ее руку, вновь возвращая на налившуюся покинутую округлость. Он слизнул обильно сочащуюся тягучую влагу, и с тихим стоном припал губами к нежным складочкам, принимаясь жадно сосать разгоряченную плоть. Пара гибких длинных пальцев уперлась во влажную промежность и вторглась в маленькую сжимающуюся ямку... Анжелика тихонько пискнула от боли - грубоватые, сильные мужские руки не шли ни в какое сравнение с тоненькими изящными пальчиками Анны, почти незаметно проникающими внутрь. Но когда он раз за разом начал вталкивать их в неподатливую узкую глубину, задевая чувствительную "струну" и мастерски играя на ней, Энжи с глухим стоном подалась навстречу, извиваясь от такого знакомого огненного удовольствия, разрывающего низ живота закипевшим желанием. - Нравится, цыпа? - сипло мурлыкнул Джек, глядя, как она насаживается на его пальцы, и отчаянно вскрикивая, щиплет выступающие соски, сжимая готовую лопнуть от возбуждения грудь. - Вижу, что даже очень... Давай-ка, переворачивайся, я тебя сзади приласкаю... Девушка совсем не удивилась этому предложению - они частенько занимались любовью именно так, и поэтому ничего не подозревая, проворно развернулась, встала на коленки, пошире расставила ноги, улеглась грудью на постель и уперлась в нее локтями, с готовностью отдавая Джеку свое гостеприимно раскрытое тело. Она даже не заметила, как тот извлек руку, и вместо ласкающих пальцев огромный раскаленный кол вонзился между ягодиц... - Ай-яй-яй, Джек, что это было!? Что ты там делаешь!? - пронзительно взвизгнула Энжи и задергалась, пытаясь избавиться от толстого предмета, воткнувшегося явно не в то место. Но любовник придавил ее поясницу, удерживая в таком беспомощном положении, и не позволял разогнуться. - Да тише ты! Хочешь, чтобы все соседи знали, чем мы тут с тобой заняты? - сердито прошипел он, на мгновение останавливаясь. - В попку я тебе его засунул. Чего же тут непонятного? Извини, не удержался, она такая соблазнительная, - и нежно похлопал возлюбленную по притягательному заду, до которого, наконец-то, так удачно добрался. - Потерпи немного, сладкая, сейчас вставлю поглубже и сразу станет полегче. Только не сжимай так свою дырочку, иначе будет еще больнее, - Джек вцепился в бедра Анжелики, снова напористо двигаясь вперед, и подтянул ее к себе, до упора вгоняя массивный член всей напряженной длиной. - Ай, хватит! Слышишь!? Прекрати толкать его дальше! - вновь завизжала она, захлебываясь слезами. От боли ее затошнило и закружилась голова, а перед глазами поплыли разноцветные круги. - Сейчас же вытягивай оттуда свое толстенное бревно! Иначе меня просто разорвет пополам! - Не разорвет, детка, обещаю... Слава богу, не ты первая... А насчет вытащить... Ну, разумеется, как только, так сразу. А пока просто расслабься и перестань верещать. Кругом люди спят..., - прохрипел Джек в ответ, и больше не обращая никакого внимания на отчаянные вопли подруги, принялся короткими резкими ударами яростно вколачиваться в тугое узенькое пространство. Понимая, что все крики, просьбы, уговоры и слезы бесполезны, Анжелика уткнулась в подушку, впилась в нее зубами и надрывно скулила, давясь рвущимися наружу рыданиями... Казалось, эта изощренная пытка никогда не закончится, но вскоре он с глухим рычанием замер, наваливаясь на обессиленную, измученную девушку, рухнувшую под его тяжестью мешком на постель, и поникшее мужское достоинство легко выскользнуло из ее распростертого тела. Лихорадочно дрожа, Энжи отползла подальше, прижимаясь к стенке, натянула на себя одеяло, и свернувшись калачиком, тихонько всхлипывала, все еще не веря в случившееся. Нижняя часть кипела, переполненная жгучей болью, но душе - оскорбленной и униженной, было в сто раз омерзительнее и больнее. Джек, всего несколько мгновений назад такой страстный и ласковый, только что извращенно поимел ее, словно дешевую портовую потаскуху... - Детка, ну, хватит, успокойся, - виновато пробормотал тот, осторожно обнимая и целуя ее вспотевшую, содрогающуюся от рыданий спину, погладил пострадавшее место, прижимаясь к нему губами. - В попку давать по первому разу всегда больно.. Каюсь, не предупредил, втихаря прокрался, уж прости... Впредь не стану скрытничать. А ты в другой раз не сжимайся и не ори так громко. Идет? Здесь слишком тонкие стены. "Что-о? В какой еще дру-другой раз!? - не поверила она своим ушам. - Да ни за что... Лучше сдохнуть, чем такие муки терпеть... Терзать тебе, любимый, я себя больше не позволю". Но не имея ни сил, ни желания препираться с Джеком, благоразумно промолчала и украдкой вытерла слезы, с тоской вспоминая любящие ручки Анны Родригес. Подруга никогда бы не причинила ей боли... Если бы можно было хоть одним глазком взглянуть на свое будущее. - Ну, все, сладкая моя, не сердись. Виноват, знаю, но сейчас я тебя быстренько исцелю. Давай-ка, укладывайся на живот, - и Джек проворно перевернул обмякшую Энжи, едва живую после пережитого. - А это еще зачем? Что ты опять придумал? - поморщившись, простонала та, испуганно глядя на него. - Да не бойся, не съем я тебя. Есть у меня одно замечательное средство от подобных... ран, - усмехнулся он, поднимаясь с постели. Анжелика приподняла от подушки заплаканное личико, с подозрением наблюдая за ним. Джек пошарил в кармане, достал пузырек с какой-то мутноватой жирной жидкостью, вытащил из ящика стола чистую тряпицу и оторвал от нее маленький кусочек. Затем намотал его на палец, щедро накапал из пузырька и подошел к ней. - Что это у тебя? - насторожилась девушка, опасливо отодвигаясь от него. - Всего лишь оливковое масло, - ответил он, усаживая рядом. - Нарочно для такого случая приобрел, да, как на грех, позабыл, извини, детка... С этим снадобьем тебе бы не было так больно. Затем слегка раскрыл ее ягодицы, осторожно смазал распухшую, кровоточащую ямку и просунул в нее палец, а Энжи тоненько пискнула. Но Джек тут же убрал его, оставляя тряпицу внутри. - Все, цыпа, сейчас твою хворь, как рукой снимет. А потом эту "заплатку" потянешь за края и выдернешь. Вот и вся премудрость... Анжелика ничего не ответила, и смущенно сопя, снова повернулась набок. Хоть боль в пострадавшем месте стала понемногу утихать, теперь ее мутило, да к тому же, крепко прихватило живот. Она слышала, как в другом конце комнаты журчит вода - там Джек над помойным ведром поливал из кувшина перепачканные причиндалы, старательно смывая с них кровь и кал, а закончив мыться, улегся в постель и вскоре с чувством выполненного долга безмятежно уснул. Ночью боль в животе усилилась, но Энжи упорно не хотела будить сладко похрапывающего любовника и молча корчилась на кровати. А под утро крошечный кровавый комочек выпал из ее измученного тела... Она носила ребенка... И скорее всего, забеременела после самой первой их ночи в монастырском саду, а Джеку до сих пор ничего не сказала, будучи не слишком уверена, хоть в последнее время ее постоянно тошнило и чувствовала себя как-то скверно. Но сегодня все сомнения по поводу своего интересного положения окончательно рассеялись. И вот когда Энжи, наконец-то, решилась поделиться с любимым свалившейся на них радостью, не в меру пылкий будущий папаша, одержимый похотью, своей извращенной "забавой" выколотил из материнской утробы их нерожденного отпрыска. Впрочем, сей факт не слишком огорчил капитана Воробья... "Ну, кто же знал, цыпа, что так получится. Нужно было сказать мне раньше, - растерянно проговорил он, торопливо вытаскивая из под стонущей подруги мокрую окровавленную простынь. И стараясь не смотреть на бесформенный красный кусочек мяса, скомкал ее и засунул под кровать, подальше с глаз. - Что же теперь поделаешь - бог дал, бог взял. И потом, все делается к лучшему. Ведь ты сама прекрасно понимаешь, что ребенок нам с тобой пока совсем ни к чему. Будут у тебя еще дети, какие твои годы. Но всему свое время. Сейчас меня гораздо сильнее беспокоишь ты - надо срочно найти какую-нибудь... повитуху, иначе кровью истечешь." В то же злополучное утро Джек привел для Анжелики престарелую знахарку. Она быстро сумела остановить кровотечение и напоила обессиленную девушку настойками из целебных трав, которые принесла с собой. Каждый раз бабуля брала за свои частые визиты приличную сумму, и их скромные сбережения, оставшиеся от продажи монастырских ценностей, утекали, как вода. Но, благодаря усердным стараниям опытной старухи, через пару недель Энжи поправилась. Только с тех пор больше ни разу так и не забеременела, хоть кроме Джека в ее бурной жизни время от времени появлялись другие мужчины. Правда, их было немного, но, все-таки... А дети... Наверное, ей, Анжелике Тич, испытать счастье материнства уже не дано. Пылкий возлюбленный, пусть и невольно, отнял у нее самое дорогое, ценное и важное для женщины. Будь у нее ребенок, разве стала бы она болтаться в открытом море со всяким пьяным, грязным, оборванным, страхолюдным сбродом? Конечно же, нет. Жила бы себе размеренно и спокойно, нянчила своего пухленького смугленького, черноглазого карапуза-сына. Ну, или дочку... Энжи почему-то казалось, что у нее родится именно девочка. А она будет шить ей красивые платья, причесывать густые темные волосы, дарить лупоглазых расфуфыренных кукол и вместе с ней играть, отдавая свою нерастраченную любовь, ласку и нежность - все то, чего в своей недолгой жизни была лишена сама. И к черту эту хваленую пиратскую свободу. Но капризная леди-судьба распорядилась иначе, повернувшись к Анжелике своим широким неряшливым задом, а через некоторое время ветреный любовник бросил ее, словно выпитую до дна пустую бутылку. И то вонючее, несмываемое дерьмо, в которое, она, Анжелика Тич, с головой окунулась, едва не захлебнувшись, - целиком и полностью заслуга капитана Воробья. Да еще ее папеньки, Черной Бороды, горящего в аду, где ему самое место. Только такие простые истины дошли до нее слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда. "Ты украл у меня годы жизни, Джек... Ты мне должен..." Энжи в тихой ярости скрипнула зубами, глядя, как тот павлином в брачный период картинно распускает свой изрядно потрепанный хвост перед Элизабет, не обращая никакого внимания на присутствие подруги. И видно, напрочь забыл о ее существовании в предвкушении грядущей жаркой ночки. "Развратная, похотливая, блудливая грязная скотина... Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься, - злобно подумала она, пристально наблюдая за распетушившимся любовником. - Интересно, а этой крошке ты тоже хорошенько надерешь красивый упругий зад, или такое проявление твоей знойной любви - исключительно моя привилегия в честь нашего давнего знакомства? - и поморщившись от боли, нервно заерзала на стуле. Сегодня Джек постарался на славу, да так, что "заплатка" с оливковым маслом слабо помогала. - Ну, уж нет, любимый, ничего-то у тебя не выйдет, даже не надейся. Я долго, много лет искала повторение Анны, и наконец-то, случайно нашла. Отдавать тебе на растерзание эту девочку вовсе не собираюсь. А ты будешь этой ночью спать, как младенец - безмятежно и сладко, не мешая нам с Лиззи жить," - Энжи покрутила свой массивный перстень на среднем пальце. В нем она хранила сонный порошок, приобретенный на Тортуге у одной старой карги, торгующей такими снадобьями. Спасаясь от пьяных грубых домогательств Джека, девушка частенько подсыпала его в спиртное, после чего убаюканный капитан Воробей улетал в царство Морфея, и к великой радости хитроумной подруги почти сразу укладывался отдыхать, до самого утра не открывая бездонных глаз. Правда, порошка оставалось маловато, но для такого ответственного момента хватит. - Послушай, дорогой, - медовым голоском окликнула его Анжелика, бесцеремонно отрывая от бесстыдного ощупывания горящими, наглыми глазищами желанных прелестей Лиз. - Ты, кажется, обещал подыскать достойное помещение для нашей гостьи? Вряд ли ли она захочет спать с нами в одной койке, или на твоем соломенном матрасе. Смекаешь? - Оу, цыпы мои, совсем забыл, - спохватился Джек, поднимаясь из-за стола. - Так заболтался тут... с вами. Да, все, уже иду, иду к Гиббсу, он что-нибудь придумает. И все равно мне нужно было... отойти по кое-каким... своим неотложным делам. Спасибо, что напомнила, дорогая. Возникла крайне острая нужда, которая, того гляди, в ушах забулькает. - Фу-у, какой же ты, все-таки... Мог бы и не докладывать при дамах о своих подпирающих... насущных нуждах, - проворчала Энжи, незаметно открывая перстень. - А что тут такого? - хмыкнул Джек в ответ, но спорить не стал, а пошатываясь, торопливо протопал к выходу, обернувшись на пороге. - Не скучайте, леди, я скоро вернусь, - и выскочил на палубу, покрепче закрывая дверь. - Только не вывалитесь за борт, кэп. Нам будет вас ужасно не хватать, - пьяно хихикнула вдогонку Элизабет, и провожая его глазами, на миг отвернулась от мисс Тич. - Не волнуйся, Лиз, не вывалится. Хоть хорошее купание капитану Воробью сейчас, точно, не повредило бы, - усмехнулась Анжелика. Воспользовавшись этим коротким мгновением, ловкая испанка успела всыпать в его полную кружку сонный порошок из перстня...