Парни не плачут

Теперь оставалось только дождаться, когда хозяин каюты вернется назад, и примет столь любезно предложенное ему снадобье вместе с ромом. А коротать время в ожидании, как известно, лучше всего за милой дружеской беседой. Кроме того, крошке-Лиззи, все еще блуждающей во мраке своих иллюзий, давно пора "открыть глаза на мир". - Сколько лет твоему сыну, Лиз? - оставшись с ней вдвоем, вежливо поинтересовалась Анжелика, лаская гостью знойным взором. И хоть она краем уха слышала его возраст, но ведь нужно же как-то начать разговор. - Недавно Уилли исполнилось пять, - улыбнулась та в ответ, и тут же загрустила, вспоминая об оставленном с соседкой мальчугане, наверняка уже потерявшем свою блудную, нечаянно загулявшую мать. Элизабет раньше никогда не расставалась с ним так надолго и сейчас очень беспокоилась. "Зря я позволила Джеку себя уговорить, - с досадой подумала она, хмуро глядя на стремительно сгущающуюся за окнами темноту и прислушиваясь к вкрадчивому шепоту моросящего, противного дождя. - Добралась бы как-нибудь, ведь до берега совсем недалеко. А теперь сиди и переживай... Представляю, как сыночку страшно ночевать без меня. Хоть и не один, но, все-таки..." И еще Лиз серьезно озадачил ночлег на "Жемчужине"... Конечно же, неугомонный капитан Воробей ни за что не упустит удобного случая вспомнить "старые добрые времена" - эгоистично и не раздумывая, невзирая на наличие подруги под боком. А предаваться таким не слишком приятным "воспоминаниям" после их тет-а-тет в трюме его посудины почему-то не хотелось. Вернее, хотелось, но чего-то совсем другого. А чего именно, встревоженная девушка и сама не знала. - Наверное, твой парень очень красивый и похож на свою мать, - не сводя пронзительных, влажно блестящих угольно-черных глаз, не удержалась Энжи, откровенно любуясь ей. - Он больше похож на отца, - уклончиво ответила Элизабет, которую мелодичный, с легкой хрипотцой голосок вновь вернул из невеселых раздумий обратно в каюту. И тут же наткнулась на очаровывающие, околдовывающие, томные взоры любовницы Джека. Но даже он, одержимый проснувшейся похотью, не одаривал ее таким выразительным, обжигающим взглядом, чего уж там говорить о скромняге-тихоне Уилле. А может, Элизабет все спьяну мерещиться... Или в этот пасмурный вечер сокрытые свинцовыми тучами невидимые звезды сложились в какой-то таинственный причудливый узор. Только она почувствовала, что потихоньку начинает тонуть в завораживающих глазах черноокой красавицы-испанки точно также, как много лет назад утопала в бездонных очах очаровательного мерзавца Джека. "Тьфу ты, черт, наваждение какое-то, - проворчала про себя Лиз, и желая поскорее избавиться от него, принялась рассматривать полутемную каюту, украдкой поглядывая на Энжи. - А назвала ты сына в честь мужа? - продолжала та, прекрасно понимая, что сейчас задает весьма глупые вопросы, но это ее очень мало волновало. Хитроумная подруга капитана Воробья готовилась перейти к самой главной части их светской беседы и ненавязчиво подводила к ней гостью. - Видно, ты слишком сильно любишь своего супруга, если отважилась выйти в открытое море на такой хлипкой скорлупке в гордом одиночестве ради короткой встречи с ним. Бороздить в утлых лодчонках бескрайние просторы Карибики у нас привилегия Джека, а у него ветер поет не только в черных и прочих парусах, но и в дурной голове, насквозь пропеченой жарким солнцем, - слабо усмехнувшись, Энжи зажгла стоящий на столе фонарь и в упор посмотрела на притихшую Элизабет. В тускловатом неярком свете, слегка разогнавшем полумрак каюты, ее пшеничные волосы вспыхивали игривыми разноцветными искорками, золотистыми ручейками струились по плечам... Совсем как у Анны... Анжелика в предвкушении стиснула зубы и опустила хищно сверкающие глаза, решая не дразнить себя раньше времени. - Люблю? М-м..., не знаю... Наверное, уже нет, - пожимая плечами, неуверенно пробормотала Лиз. - Ой, то есть, конечно же, да...., - немного поздновато спохватилась она, ни капли не расстроившись из-за своего нечаянно вырвавшегося откровения. Подруга Джека, поначалу так огорчившая ее своим неожиданным присутствием на судне, и заставившая терпеливо выносить уколы ревности, теперь по какой-то странной причине внушала доверие и симпатию. Такую резкую смену приоритетов девушка объяснить толком не могла. Был ли это бурно гуляющий хмель, победивший все трезвые мысли, и благородно оставляя лишь некоторые из них, или же нечто иное... А может, и то, и другое, вместе взятое, только рядом с Анжеликой ей стало очень тепло и хорошо, но в тоже время опасно. И от таких непонятных, противоречивых чувств ее тянуло к испанке все сильнее. А еще ужасно не хотелось говорить об Уилле. Темпераментную, пылкую Элизабет до печенок задевало и бесило, что ее бессмертный муженек при всех своих неоспоримых достоинствах, которые не имеет смысла называть поименно, ибо их число бесконечно, в исполнении священного супружеского долга совсем не проявлял должного рвения. На брачном ложе, вернее, в койке, капитан "Летучего Голландца" возлежал полнейшим бревном, и тогда Лиз частенько приходилось брать инициативу в свои хрупкие ручки. А когда жене, валящейся с ног от усталости, наконец-то, удавалось его расшевелить, возвращая к жизни самое важное, нужное и необходимое в такой ответственный момент достоинство - мужское, то ни сил, ни времени наслаждаться любовью уже не оставалось. Вот и сегодня повторилось все тоже самое... После чего усталая, обессиленная, глубоко разочарованная и неудовлетворенная супруга хозяина Грозы Морей, желая ему всяческих благ и дальнейшего процветания, проворно прыгнула в лодку, и гордо удаляясь, торжественно поклялась больше носа не совать на его проклятущую посудину. "Да-а, Лиззи-старина, быть женою евнуха - тяжкий крест, - с досадой думала она, налегая на весла. - Ведь не даром вам, мистер Тернер, капитан Воробей такое меткое прозвище когда-то прилепил. Как в воду глядел, оракул наш размалеванный...Тьфу..." Впрочем, дело было даже не в плотских утехах - женщина долгое время вполне может обходиться без них. Последняя встреча с Уиллом на "Голландце" наглядно показала - все резко изменилось. Вернее, ее муж остался прежним, изменилась сама Элизабет. Теперь она совсем не была уверена, что любит его так, как прежде. Да и любила ли когда-нибудь... А сегодня, увидев Джека, сначала безумно обрадовалась, потом при виде Анжелики ужасно расстроилась, а вспоминая гнилую бочку в вонючем трюме, крепко обиделась и разозлилась. "Вот ведь блудливый развратник... Интересно, а каково быть его любовницей?" - всплыла в затуманенной ромом голове крайне неприличная мысль. И еще вдруг очень захотелось, чтобы Джек подольше не возвращался... - О чем так задумалась, Лиз? - тихонько окликнула ее Анжелика, отчего та вздрогнула и во все глаза уставилась на пиратку. - Вижу, ты просто устала от меня и моей болтовни. - Ну, что ты, Энжи, конечно же нет..., - спохватилась Элизабет и смущенно взглянула на нее. - Я просто подумала о сыне. Как он там без меня? - и грустно вздохнула. - А у тебя есть дети? - неожиданно для себя спросила она, и тут же поняла, что задала глуповатый вопрос. Но чем черт не шутит, ведь Анжелика тоже женщина, в конце концов. - Нет, Лиззи, детей у меня нет. К сожалению, или к счастью, даже не знаю, - горько усмехнулась испанка. - Хотя я вполне могла бы иметь ребенка, но ему было не суждено появиться на свет, - и вновь, кое-что вспомнив, злобно сверкнула глазами. - Кстати, благодаря нашему с тобой общему старому... боевому другу, - она покосилась на изумленную Элизабет и отхлебнула из недопитой кружки. - То есть, как это? - не поняла девушка. - Ты хочешь сказать, что лишилась своего нерожденного малыша по вине Джека? О, господи, Энжи, неужели он бил тебя? - возмутилась она и тоже глотнула рома, следуя ее примеру. - Ха, бил... Скажешь тоже... Наш старый приятель никогда не бьет женщин, у него к ним несколько иной... подход, - ехидно ответила Анжелика. - Этот грязный мерзавец подло, грубо и жестоко, как последнюю портовую шлюху, поимел меня в зад, когда я носила ребенка, - Энжи в ярости скрипнула зубами и снова приложилась к спиртному, исподтишка поглядывая на Элизабет. - Че-чего? - услышав такую сногсшибательную новость, та поперхнулась, едва не захлебнувшись, выронила кружку и отчаянно закашлялась так, что испанке пришлось отхлопывать ее по спине. - Энжи, что ты такое говоришь? - не веря своим ушам, в ужасе вскричала она, вытирая слезы, а ее и без того большущие карие глазищи грозили вот-вот вывалиться на стол со своего законного места. - Фу-у, какая гадость! - Лиз передернуло от омерзения. - То, что он сотворил с тобой... Это... это просто дикость... Никогда бы не подумала, что Джек такой... извращенный негодяй! - потрясенная девушка негодующе фыркнула и залпом осушила вновь наполненную Анжеликой кружку до дна. Вот теперь ей на самом деле стало очень нехорошо и даже как-то страшно. - Да ладно тебе, Лиззи... Чего ты так разошлась? - пиратка понимающе хмыкнула, чрезвычайно довольная собой, глядя на ее перекошенное испугом и брезгливостью личико. - Можно подумать, тебе он ни разу не вставлял в задн...ох, пардон, в попку, как наш общий возлюбленный сам любит выражаться. Ведь ты тоже спала с ним, я это точно знаю. Признайся честно, здесь же все свои, - и хитро прищурилась. - Что-о? Мне!? Да я... я с ним не спала! Совсем! - задохнувшись от возмущения, вскричала Элизабет, которой новая мощная волна хмеля с силой ударила в голову. - Вернее,...э-э..., не совсем спала, - тут же, умерив свой пыл, чуть тише добавила она и густо покраснела. - Да это... это было всего один раз, в трюме, на бочке, вот! - спьяну выпалила Лиз, и спохватившись, прикрыла рот ладошкой, поздно смекая, что сейчас спьяну брякнула явно лишнее. Но слишком поздно... - А-а, понятно... Чудненько... В грязном, вонючем трюме, на гнилой поганой бочке... Так романтично, что просто нет слов, - презрительно фыркнула Энжи без всякого сочувствия к ее прошлому горю. - Да, на бочке! И что из того!? - вспылила Элизабет. - Зато со мной Джек не вытворял таких омерзительных, диких вещей! - Не обольщайся, детка, он просто не успел как следует надрать тебе красивый зад, - ухмыльнулась Анжелика и про себя злорадно потерла руки. - Сама понимаешь, это дело - шумное, хлопотное и кропотливое, а времени мало, матросня туда-сюда шныряет. - Да пусть бы только попробовал! Я бы его... Я бы ему..., - снова вскипела Лиз. - А ты... ты сама виновата, если позволила так издеваться над собой! - Позволила!? Да много ты понимаешь, девчонка, сопля перламутровая! - теперь и Анжелика рассердилась не на шутку. - Когда Джек завалил тебя в трюме на бочку, чего же ты не отбивалась, не орала, на помощь не звала? - гневно зыркнула она на сердито пыхтящую, раскрасневшуюся Элизабет, украдкой любуясь ей. Даже задыхающаяся, побагровевшая от злости, эта крошка была также чертовски хороша. - Не хотелось вопить на все судно, стыдно стало, не так ли? Ведь, что бы твой любовник ни делал с тобой, в любом случае, посмешищем станешь ты, а он останется молодцом-жеребцом, объезжающим свою непокорную, строптивую кобылку-подружку, созданную для утоления его похоти, - и опустошив недопитую кружку, грохнула ею об стол. - Молчишь? Вот то-то же. Ну, так послушай, цыпа, на что способен наш шалун-проказник, - она вальяжно развалилась на стуле и вкратце поведала ту "замечательную" love story, а заодно не обошла вниманием некоторые пикантные "тонкости" своей нынешней совместной жизни с изобретательным в койке капитаном Воробьем. - О-о, че-ерт возьми, Энжи..., - пораженная Элизабет с нескрываемой жалостью взглянула на нее и провела пальцами по темным мягким, слегка влажным волосам, нежно перебирая их. - Почему же ты до сих пор с ним? Неужели так сильно любишь этого развратного мерзавца? Сама же она, слушая рассказ Анжелики, еще раз серьезно пожалела, что вовремя не отправилась восвояси, испытывая жуткое желание прыгнуть в лодку, и без оглядки уплыть отсюда, к чертовой бабушке, куда-нибудь, неважно, куда, лишь бы подальше от кошмарного капитана "Жемчужины", внушающего ей теперь глубокое отвращение, ненависть и страх. Или, на худой конец, заночевать прямо в море, лишь бы не на одном судне с этим..., этим..., фу-у... - Теперь даже не знаю, люблю ли я Джека, - честно созналась та, замирая под ее ласковой рукой и чувствуя, как от этих прикосновений по всему телу пробегает знакомая жаркая волна. - С некоторых пор мои приоритеты резко изменились... - Как это печально, - вздохнула Элизабет. - Но ты так и не договорила, что же случилось потом, когда ты потеряла ребенка, - осторожно напомнила она. - Джек... он бросил тебя, да? - Это я его бросила, - скривилась Анжелика. - Истинный джентльмен не станет лишать даму столь приятных иллюзий, - раздался сзади насмешливый голос. Заболтавшиеся женщины не слышали, как скрипучая дверь каюты потихоньку приоткрылась, и на пороге бесшумно, словно привидение, очень довольный своим эффектным появлением, возник сам лучезарно улыбающийся хозяин, с которого капала вода. - Что, леди, перемываете старине-Джеку его пиратские косточки, не так ли? - он вытер намокшую от дождя физиономию, протопал к столу, поставил на него пару бутылок рома, запасливо прихваченного из трюма, и тут же ловко откупорил одну из них. - Подслушивал, да, дорогой? - укоризненно прищурилась Анжелика. - Да бог с тобой, детка, конечно же, нет, - замахал руками он. - Я не подслушивал, но уши-то у меня все равно имеются, а вы говорили слишком громко. Вот нечаянно и услышал последние фразы. "Хорошо, что только последние," - проворчала про себя Энжи и заговорщицки переглянулась с Элизабет. - Ну, что, цыпы мои, гулять, так гулять! Чего мелочиться-то? - и Джек принялся разливать ром по кружкам. - О-о, че-ерт, а ведь я свою выпивку так и не прикончил, ай-яй-яй, - и сокрушенно покачал головой. - Как говорится, нельзя зло на дорогу оставлять. Ну, леди, давайте, за нас с вами. Ваше здоровье! - он поднял кружку с насыпанным в спиртное сонным порошком, и не дожидаясь женщин, залпом выпил. Испанка, затаив дыхание, пристально наблюдала, как любовник расправился с ромом, и с облегчением вздохнула. Теперь оставалось только дождаться результата, и вот тогда-а... "Да, любимый, свое зло ни в коем случае нельзя оставлять на дорогу. Из-за такой беспечности порой разные неприятности случаются", - у нее сразу же поднялось настроение. - Кстати, дамы, совсем забыл обрадовать вас - хоть я, конечно, дико извиняюсь, но ночевать нам, все-таки, придется втроем, - виновато сказал Джек и хитро стрельнул уверенно заблестевшими глазами в Элизабет, едва не поперхнувшуюся ромом вторично. - По-почему? - изумленно пискнула она, уставившись на него. - Да потому, цыпа... Не нашлось для тебя другого приличного помещения, кроме капитанской каюты, а то, которое Гиббс подыскал, под завязку хламом завалено, до утра не разгребешь. Спать там просто невозможно. А больше ничего в запасе не имеется. Не будешь же ты ночевать в кубрике с матросней, - и похабненько ухмыльнулся. - Ну, уж нет. Тогда я лучше на палубе спать лягу, - растерянно пробормотала вмиг скисшая девушка. - Ишь, чего придумал - втроем в одной... койке спать. - Обижаешь, Лиззи, - хохотнул Джек, снова наполняя кружки. - Почему сразу - втроем? Я, как истинный джентльмен, уступлю даме свое место и улягусь на матрасе. Думаю, вдвоем вам не будет тесно. Идет? - и весело взглянул на хмурую девушку. - Ну, прости, цыпа, кто же знал, что такой конфуз с ночлегом выйдет. А впрочем, если тебе так хочется, то спи на палубе, на свежем морском воздухе. Только учти, там дождь идет. Промокнешь до костей и заболеешь. Смекалистого капитана Воробья распирало от радости и гордости за себя, любимого, а точнее, за такое убедительное, правдоподобное вранье, на которое он был великий мастер. Конечно же, никакому Гиббсу Джек ничего не говорил и даже не видел своего верного старпома. Оставляя дам наедине делиться впечатлениями, он выбрался на палубу, с мелодичным журчанием полил борт своей драгоценной старушки, с чувством исполненного долга застегнул штаны и после чего сразу спустился в трюм. "Спаивать, так спаивать", - твердо сказал он сам себе, прихватил парочку извлеченных на свет божий пыльных бутылок, полюбовался их мутным содержимым и нащупал в кармане маленький кожаный мешочек с сонным порошком. Это чудодейственное снадобье Джек приобрел у одной старой карги на Тортуге и частенько "угощал" им докучливую Анжелику, если собирался нанести очередной визит в бордель. После чего та крепко и сладко засыпала, а сам без всяких помех от души наслаждался жизнью в гостеприимных объятиях местных красоток. И это проверенное, надежное средство капитана Воробья еще ни разу не подводило...Теперь оставалось лишь нейтрализовать противника. Сейчас он вернется в каюту, отошлет зануду-Энжи на камбуз принести чего-нибудь съестного, и пока ничего не подозревающая подруга будет разбираться с провизией, втихаря насыплет ей в ром "успокоительного", до утра освобождаясь от ее милого, но изрядно мешающего общества... "Вот тогда-то, Лиззи, мы с тобой хорошенько вспомним старые добрые времена...м-м... ", - Джек блаженно зажмурился и судорожно сглотнул, заранее представляя жаркую ночку во всех ярких красках, отчего пах мгновенно налился свинцовой тяжестью, а живущий в правой штанине неугомонный "парень" беспокойно заворочался, настойчиво просясь на волю. "Потерпи немного, приятель, - тут же осадил его хозяин. - Будет и на твоей улице праздник, но только чуть позже", - и груженый бутылками, поспешно выбрался из трюма. А подходя к каюте, краем уха услышал обрывки сурового женского разговора "по душам". "Вот же сучки! Без меня мои же многострадальные кости перемывают! Ну, я вам сейчас...," - и бесшумно прокравшись к дверям, картинно появился пред ясными очами смущенных дам. Предчувствуя наступление своего звездного часа, Джек раскрыл рот, чтобы попросить Анжелику прогуляться на камбуз, но вдруг глаза начали предательски слипаться, а по каюте поплыл странный сиреневый туман, и она стала медленно растворяться в мягкой, липкой, обволакивающей темноте. - До-дорогая, не могла бы ты принести что-нибудь пожевать? Нам за-закусывать нечем, - тряхнув головой и пытаясь отогнать навалившийся сон, с трудом пробормотал он непослушным, заплетающимся языком. - Разумеется, любимый, какой разговор, - кротко улыбнулась хитрая испанка, с готовностью поднялась, неторопливо направилась к выходу и остановилась, злорадно поглядывая на засыпающего любовника. Дождаться обещанного десерта капитану Воробью было не суждено - он с грохотом бессильно уронил на стол поникшую буйную голову, стремительно улетая в сонное царство Морфея...