«В» значит «Вендетта»

Годрикова Впадина. Дом Поттеров. 31 октября 19ХХ года.       Дамблдор обманул его! Именно эта мысль раненой птицей билась в сознании, когда Северус черным вихрем влетел в практически разрушенный дом Поттеров. Старый манипулятор добился своего, даже и не подумав выполнить данное обещание!       Не обращая внимания на хрустящие под подошвами ботинок стёкла, куски камня и дерева, попадающиеся на пути, не взглянув на распростертого у самых дверей Джеймса Поттера, он спешил туда, куда звало его рвущееся на части сердце. Туда, где обострённый нюх зельевара ощущал не развеявшийся запах её магии.       Она была там. Лежала, придавленная обломками рухнувшей стены. Застывшая в неестественной позе, так похожая этим на сломанную куклу.       В комнате царил хаос, а единственным невредимым островком была кроватка, в которой сидел ничего не понимающий малыш. Но Северусу сейчас было всё равно — он видел только, что в её когда-то искрящихся весельем глазах, навсегда застыл страх.       Падая рядом с успевшим остыть телом на колени, он не чувствовал ничего, кроме раздирающей на куски боли. И если бы кто-то сказал, что не так умирает душа, он бы нагло соврал, погрешил против разрывающей на части истины…       Когда у тебя нет никого, кто принимал бы тебя таким, какой ты есть, а вся твоя жизнь похожа на одну сплошную черную полосу, жить очень трудно. Ему, в общем-то, повезло. В самые сложные периоды у него была она — маленькое рыжеволосое чудо с глазами цвета весенней травы. Она –радующаяся листочкам, порхающим на его ладонях. Улыбающаяся ему самой искренней улыбкой, и называющая его другом…       А теперь её не стало… Не было больше смеющихся глаз, искрящихся теплотой. Маленьких рук, крепко сжимающих его ладонь. Не было веселого: «Не дуйся, Сев!»…       Именно сейчас в нём умирала любовь и рождалась ненависть. Ненависть к Джеймсу Поттеру, который не сумел сохранить доставшееся ему сокровище. Ненависть к Темному Лорду, посмевшему уничтожить единственное, что давало Северусу силы открывать глаза по утрам. Ненависть к Дамблдору — старому манипулятору, возомнившему себя всемогущим, и решившему распоряжаться чужими жизнями.       Качая на руках холодное хрупкое тело, он выл страшно, отчаянно, словно раненный дикий зверь… Ничем не сдерживаемая магия с привкусом осеннего дождя и полыни выплеснулась мощной волной, разнося в мелкую пыль обломки стен, не трогая только кроватку с младенцем, признав в нём частичку любимой женщины.       Когда сил больше не осталось, мужчина в последний раз провёл по её рыжим волосам, припорошенным пылью, бережно снял с хрупкой шеи кулон и, застегнув его на своей, спрятал под одеждой, на мгновение прижав ладонью.       В первый и последний раз поцеловал холодные губы и аппарировал прочь, не задавая никаких координат…       Уже не увидев, как над разрушенным домом взвилась чёрная тень. Огромный ворон расправил призрачные крылья. Над Годриковой Впадиной разнёсся полный боли и ярости крик.

***

Юг Англии, графство Дорсет. Корф-Кастл.       Эта осень выдалась богатой на скорбные события. Бесстрастно вслушиваясь в прощальную песнь Жрецов, одинокая фигура в тяжёлой, подбитой мехом мантии, смотрела на яркое пламя, охватившее сложенную вручную пирамиду из сосновых брёвен.       Огни погребального костра взвились вверх, пожирая сухие поленья. А вместе с ними и худое, жилистое тело на плоской вершине, укрытое белым полотном. Песнь Жрецов умолка, напоследок звонкой нотой взлетев ввысь и опав тишиной, и они удалились, давая право проститься одному единственному гостю на этом празднике Смерти и Перерождения.       Тот, молча наблюдал за тем, как жаркий огонь превращает в пепел Главу Рода Райвен. Последний мужчина. Лорд. Отец…       Тихий вздох вырвался облачком пара – единственное проявление эмоций за последние несколько недель. Тяжёлое бремя ответственности легло на плечи Наследницы рода. За семейное дело, за продолжение Рода, за приближённых отца. Но это было до сегодняшнего дня и будет после. Сейчас же Вайолет Ив Райвен прощалась с тем, кто был её наставником, учителем, другом на протяжении долгих и счастливых лет. Прощалась со своим прошлым.       В душе царили пустота и стужа. Наверное, именно поэтому она не чувствовала холодного октябрьского ветра, пробирающего до костей. Наверное, именно из-за этого всё казалось таким неважным и пустым, а окружающий мир беспросветно далёким.       Правда, было кое-что, царапалось неясное чувство тревоги. Левое запястье покалывало, намекая на что-то давно забытое. Что-то важное.       Вот только что?       Подняв воротник, Ви развернулась, направляясь к границе щита. Место Силы не позволяло себе лишней, чуждой ему магии, поэтому аппарировать можно было лишь за щитом, укрывающим небольшую скалу от любопытных глаз и незваных гостей.       Родовое гнездо уже привычно встретило полумраком и угрюмым молчанием. Лишь домовые эльфы суетились, наводя порядок, смахивая пыль.       Отмахнувшись от предложенного позднего ужина, она поднялась на второй этаж. Подойдя к двери из потемневшего дуба, на пару секунд прислонилась лбом к прохладной поверхности. И шагнула внутрь, наконец, найдя в себе силы зайти в эту комнату, так остро хранившую в себе отпечаток прежнего владельца.       Потёртый ковёр цвета спелой вишни. Слабые языки пламени лижут дрова в огромном камине. Всюду листы бумаги, обрывки записей, распахнутые на середине дневники славных предков. Небрежно брошенный на кушетку плащ из драконьей кожи. Рядом тяжёлые ботинки, поспешно задвинутые под её обшитое мягкой тканью сиденье.       Подойдя ближе, Вайолет провела пальцем по покрытой пылью каминной полке. Машинально коснулась грубо вырезанной из дерева кошки. Детская попытка сделать ценный подарок любимому отцу. Мерно тикают часы, на одном из стеллажей. А на спинке старинного кресла, спрятав клюв под крыло, каменным изваянием застыл крупный ворон.       Старый товарищ, верный почтальон и спутник, на протяжении жизни. Он, как и дочь несгибаемого Лорда Грегори Райвена, пытался справиться с неожиданной пустотой на месте сердца. Контракт с фамильяром заключался всего лишь один раз. Для обеих сторон.       И смерть хозяина в первую очередь ударила именно по гордой птице, носившей звучное имя Фауст. Лишь совсем недавно он начал проявлять хоть какой-то интерес к жизни. Но ел и пил, изредка взмахивая крыльями, лишь в присутствии Вайолет. Её магия была слишком похожа на магию её отца.       – Я скучаю по нему, Фауст, – тихо выдохнула девушка, усевшись за стол. Ворон глухо каркнул.       Тонкие пальцы скользнули по краю заваленной бумагами поверхности. Возле письменного набора лежала одинокая волшебная палочка. Красное дерево, семнадцать дюймов. Сердечная жила дракона, перо феникса и волос из хвоста чёрного единорога. Прекрасный инструмент для преобразования живой материи и работ в сфере химерологии.       Сейчас всего лишь безжизненная деревяшка, не способная ни на что другое, кроме как служить украшением интерьера.       Аккуратно отодвинув её в сторону, Вайолет занялась тем, к чему так и не смогла подступиться в эти дни – разбором бумаг отца, валявшихся в совершенном Хаосе.       Что-то откладывалось в сторону. Ещё несколько бумаг отправились в чёрную папку на дне второго ящика стола. Несколько документов Ви испепелила не глядя, брезгливо стряхнув мусор на пол. Письма от якобы «сочувствующих» родственников постигла та же участь. Читать их фальшивые заверения в искреннем участии не было ни сил, ни желания.       Неожиданно среди вороха договоров и счетов, пальцы наткнулись на край пожелтевшего листа дорогой пергаментной бумаги. Осторожно разгладив обтрёпанные края, Вайолет подпёрла кулаком щёку, задумчиво рассматривая находку.       Лист казался девственно чистым, пустым, забытым. Один край был надорван и смят. В общем, обычный, ничем не примечательный мусор.       Усмехнулась. В чём-то это действительно так. Но с этим клочком бумаги связано много дорогих сердцу воспоминаний. О лучшем, единственном друге. Родственнике по духу, маги.       Названной сестре.       Хмыкнув, Вайолет смяла пергамент в руке. Жаль, что она уже и не помнит об этом. И тайный способ связи, через разделяющее их расстояние и общественное мнение, оказался больше не нужен. Как и она сама.       Действительно. Жаль…       Она уже собралась было выкинуть находку, когда ладонь обожгло знакомой болью и покалывание в запястье стало сильнее и гораздо ощутимее.       Выпавший из кулака пергамент развернулся, засветившись голубоватым светом. На смятой бумаге начали проявляться первые сточки. Кривые, спешно написанные и от этого неровные. Такой знакомый и почти забытый почерк.       Недоумение сменилось удивлением, а затем и надеждой. Однако, расправив свиток и вчитавшись в послание, Вайолет нахмурилась. Её брови сходились всё ближе к переносице. Между ними залегла глубокая складка. А вокруг, волнами расходясь по кабинету, вынуждая дрожать стёкла, бурлила магия, выражая всю степень злости, вспыхнувшей в душе хозяйки менора.       Сбивчивые слова извинений. Раскаянье. Искреннее, неподдельное. И криво, но вполне логично изложенная подоплёка уже произошедшего и происходящего сейчас. Тезисы. Аргументы. Выводы. Лилз была неплохим аналитиком и даже торопясь, проглатывая целые куски не озвученной информации, она смогла сказать то, что нельзя было увидеть. Не заостряя на этом внимания, конечно же.       Взяв перо, Вайолет успела только обмакнуть его кончик в чернила, когда пергамент вспыхнул, мгновенно сгорая в алом пламени. Оставив горстку серого пепла на полированной столешнице.       Время остановилось. Гулкая, вязкая тишина оглушила. Сердце сбилось, пропуская удар…       Магия взвилась. Ломая, кроша, выворачивая наизнанку. Порывы ледяного ветра срывали гобелены и картины, опрокидывали стеллажи и вазы, распахнули высокие окна, пуская внутрь студёную осень.       И в центре этой бури сидела бледная, как полотно, девушка, с застывшим взглядом жёлтых, звериных глаз. Ведьмовской огонь в них, казалось, был способен сжечь душу. На руках, от запястья до локтя, там, где магией оборвало рукава шёлковой блузы, вспыхивали и гасли руны, слышался неуловимый тонкий звон.       Так рушились магические узы. Так умирал последний близкий человек для Наследницы Рода Райвен.       Так Вайолет Ив Райвен узнала о смерти своей сестры по Магии, Лили Поттер, в девичестве Эванс.       Отголоски разыгравшейся магической бури ещё долго сотрясали поместье. Не скоро улеглись последние всполохи силы. Не сразу обезумевшая от боли потери сила смирилась, стихла, подчиняясь воле владельца. Но стоило последним осколкам от коллекционных китайских ваз осесть на пол, как Вайолет резко встала, вспугнув дремавшего Фауста. Ворон хрипло каркнув, неуклюже взлетел, приземлившись на плече Наследницы.       Сама же девушка уверенным и быстрым шагом направилась в сторону аппарационной площадки. Душа медленно умирала, переполненная горечью потерь. Она выла и билась внутри, как зверь, запертый в клетке. Было больно. Так ослепительно больно, что хотелось бросаться тёмными заклятьями направо и налево, пытая, убивая, калеча. И только сильная воля держала в узде эмоциональные порывы.       До поры до времени.       Короткий рывок. Холодный ветер бросил в лицо горсть золы и пепла. Место, куда привела стихийная аппарация на таявшие координаты оборванных уз, напоминало поле боя. Даже пахло здесь именно так. Смертью. Кровью.       Предательством.       От небольшого коттеджа остались дымящиеся руины. Под ногами осыпались сгоревшие ветки, обломки досок и осколки стекла. Одинокая фигура сгорбившись стояла на развалинах, некогда бывших домом семьи Поттер.       Резкий росчерк палочки. Вязь невербальных заклинаний расцвечивает ночное небо. Приглушённая вспышка, оседающая в чёткие слова и цифры, исчезающие по мере прочтения. С тонких, искривлённых в презрительной усмешке губ сорвалось яростное шипение рассерженной змеи.       Фиделиус! Грёбанный Фиделиус, самой топорной из возможных работ! Слабый, неправильно наложенный, замкнутый на никчёмном, никудышном маге, почти что сквибе! У него не было даже банальной предрасположенности к чарам такого уровня! Что уж говорить про Дар? Про поддержку и создание мощных и прочных защитных плетений?!       Сильнейшее Редукто в пыль разнесло чудом уцелевший камень, некогда служивший фундаментом дома. Один из осколков оцарапал щёку, оставляя алую полоску на бледной коже.       Где, где, мантикора вас покусай, была эта блохастая псина Блэк?! Отпрыск тёмного, благородного рода, так кичившегося своей силой и знаниями?! Его изгнали из Рода, но не отсекли от него. Уж у кого, а у этого выкидыша мироздания хватило бы и знаний, и умений и силы, чтобы надёжно спрятать своих друзей от нависшей над ними угрозы!       А Поттер? Он не Лорд, досадное упущение с его стороны. Но Наследник! И библиотека родового поместья всегда для него открыта! Милый Джейми наверняка знал, что нужно делать и как.       Знал. Но не сделал.       Глубокий вдох помог вернуть контроль, пусть и ненадолго. Ещё один росчерк палочки. Плавно выписанные линии и завитки. Губы шепчут слова заклинания, руки плетут вязь. Поиск. По крови, по духу, по магии.       Когда-то давно отец долго ругался с ней по поводу опрометчивого, как он тогда выразился, поступка. Магическое родство, духовное единение. Забытый большинством ритуал помог сделать никому неизвестную «грязнокровку» частью, пусть и неофициальной, древнего Рода.       Лорд Грегори запрещал. Грозил всеми возможными карами и наказаниями. Обещал вспомнить и возродить славную традицию ежевечерних розог. Только упрямство, ставшее притчей во языцех, сделало своё дело. Глава Рода сдался, благословив авантюрную затею единственной дочери. И Лили, тогда ещё Эванс, стала названной сестрой Вайолет Ив Райвен.       Связь оборвалась внезапно. Просто вдруг пергамент перестали заполнять привычные глазу строчки и рисунки, сделанные лёгкой рукой. И уже из газет Наследница Рода узнала и о свадьбе, и о рождении ребёнка у своей названной сестры.       Отец промолчал, не упрекая и не поддерживая. Лишь головой покачал, глядя на закрывшуюся в себе ведьму, посвятившую всю себя упорным тренировкам и практике в самых тёмных областях их семейного ремесла. И даже не удивился, когда спустя неделю после объявления о рождении наследника у четы Поттер, его любимая дочь исчезла из менора. А на родовом гобелене появилась тонкая вязь, ведущая от имени Вайолет к имени Гарольд Джеймс Поттер.       Лорд Грегори только вздохнул. И провёл ритуал подтверждения уз.       Каждому наследнику полагалось два магических крёстных. Редко один, коли тот был достаточно силён магически, чтобы справиться с потенциалом подопечного и защитить его. Крёстным отцом сына Лили Поттер стал Сириус Орион Блэк. Но, отлучённый от Родового Камня, он был вполовину слабее своих истинных сил. Часть знаний и вовсе оказалась недоступной. Защитить малыша, худо-бедно, он смог бы. Совладать же со стихийными выбросами ребёнка…       Вайолет могла по праву собой гордиться. Интрига, достойная славного факультета Слизерин. Ритуал, связавший её и малыша Гарри узами крестника и крёстной матери, прошёл быстро и без проблем. Никто, из окутанного сонными чарами дома, даже не заметил такого незапланированного визита нежданных гостей. Слабые охранные чары замерли, задумавшись на мгновение, и пропустили ту, чья магия так похожа на магию хозяйки дома.       Отец был ею доволен и даже скупо похвалил. После того, как подробно и красочно описал все нюансы выбранного типа уз. И заставил выучить от и до все права и обязанности магической крёстной матери.       Увы. В мире Магии это не просто красивая традиция.       Плетение завершилось. Ещё одна вспышка и в воздухе перед лицом Вайолет повисло две подрагивающие нити. Одна – бледно-зелёная, почти истаявшая, указывала в сторону центра разрушенного строения. Витиеватая надпись имела лишь одно значение.       Лили Поттер. Статус – носитель маги мёртв. Причина смерти – третье непростительное, Авада Кедавра. Принудительный разрыв связки душа-тело.       Прикусила губу, чтобы не закричать. Эмоции захлестнули с головой, но волевым усилием вновь заперты внутри. Не время. Не место. Те, кто виновен, понесут наказание. Нужно только выждать… Удобный момент…       Вторая линия, ярко красная, вела в сторону, скрываясь среди деревьев и холмов, направляясь к магловским поселениям. Нахмурившись, Ви повторила плетение. Затем наложила ещё одно, тщетно лелея надежду на другой результат. Вот только боги не слышали молитвы ведьмы. Другой трактовки полученных сведений не получалось.       Малыша Гарольда «добрый» директор лучшей школы магии и волшебства на территории Европы собирался отдать на воспитание маглам. Простым, ни черта не смыслящим в магическом мире людям.       С кончика зажатой в пальцах палочки сорвались разноцветные искры. Магия, чутко прислушивающаяся к бушевавшим внутри колдуньи переживаниям, взметнула вихри, поднимая осевший пепел и обломки. Закручивая вокруг хрупкой фигуры «Глаз Бури».       Закрыв глаза, Ви сжала кулак так, что несчастный проводник магии треснул, переломившись пополам, не выдержав давления взбесившейся магии. И словно по волшебству, сила улеглась, замерла, как верный пёс, дожидающийся приказа обожаемого хозяина.       Отбросив то, что осталось от её волшебной палочки в сторону, Вайолет вытащила из ножен на плече вторую, нелегальную, когда-то по случаю купленную в Лютном. И с кривой ухмылкой разнесла ещё один кусок фундамента в пыль. Говорят, чувства, испытываемые к врагам, можно измерить степенью своего к ним уважения.       Если так, то Наследница рода Райвен едва ли не боготворила мистера Дамблдора. Улыбчивого, рассеянного и эксцентричного дедушку. Любителя магловских конфет и Великого Светлого мага. И не безосновательно, стоит признать.       Отдать Наследника сильного, древнего рода на воспитание простому человеку. Далёкому от закрытого, консервативного магического сообщества, имевшего чёткое сословное деление. Не разбирающемуся в Законах и Обычаях Магии, Наследии и Дарах. Которому чуждо само понятие «волшебство». Первый же стихийный выброс сделает из младенца или вечного изгоя или одержимого демонами. Времена Инквизиции давно отгремели, только люди, как боялись всего необъяснимого и не вписывающегося в рамки их привычного мира, так и продолжают бояться. И борются с этим. Самыми варварскими и жестокими методами.       Тряхнув головой, Ви нахмурилась, постукивая кончиком волшебной палочки по колену. Вариантов было не так уж много. Магловский приют. Сквиб. И родственники со стороны матери ребёнка.       Сиротский дом отпадал сразу. Вряд ли директор хочет получить озлобленного уличного мальчишку. В таких местах учатся выживать любыми доступными способами, а жестокость детей порой превосходит злобу взрослых. Да и вопросов возникнет слишком много, много работы по коррекции памяти местным служителям закона и чиновникам.       И хотя в предприимчивости благородного Светлого сомневаться не приходиться, как и в использованных им методах для достижения цели, так рисковать Дамблдор не станет. Сквиб тоже не подходит. Может задать ненужные вопросы. И мальчика найти будет куда как проще, для представителей Совета Лордов. Вопросом опекунства в отношении осиротевшего мальчика должен заниматься именно он, а никак не глава Визенгомота.       Нет, сквиб – наихудший из возможных вариантов. Значит, остаётся лишь один. И вот тут, как говорят маглы, как фишка ляжет.       Петуния Эванс. Родная сестра Лилз. Если Ви не ошибалась, то старшая дочь семьи Эванс должна была быть сейчас замужем за степенным мистером Дурслем. Вряд ли они обрадуются найдёнышу. Да и судя по рассказам Лили, с семьёй она отношения испортила ещё в Хогвардсе.       Особенно с Петунией, привив той острую нелюбовь ко всему связанному с миром магов. Пустяковая ссора переросла в полномасштабную войну, а после - холодный, вооружённый нейтралитет с обеих сторон. Супруг миссис Поттер приложил к этому все возможные усилия, испортив свадьбу будущей миссис Дурсль. «Мародёры» гордились и своим названием и своими поступками, совсем позабыв, что в простом народе так называли тех, кто не гнушался обворовывать мёртвых и разрывать могилы.       С одной стороны, ближе родственников для мальчика не найти. С другой, как отнесётся ненавидящая магию и магов женщина к ребёнку, рождённому этими самыми «ненормальными»? и каким может вырасти ребёнок в атмосфере «любви и заботы»?       Кривая ухмылка исказила бледное лицо. Изящная комбинация. В духе старика. Лорд Грегори Райвен недолюбливал Великого Мага. Если не сказать больше – ненавидел и презирал. И восхищался. Потому что его слушали, им восторгались, его прославляли и шли за ним. Как скот на убой.       Бессловесный и бесправный.       Вайолет улыбнулась. Растянула губы в бледной, безумной и предвкушающей улыбке. Ей было плевать на Англию. Пусть катится в Тартар. Она ещё и пинка придаст для ускорения. Вот только играть жизнью своего крестника не позволит. Никому и никогда.       Воля умершего превыше всего, а Лилз просила присмотреть за её ребёнком и защитить его.       Палочка скользнула в кобуру. Осторожно шагая, Ви прошла сквозь обрушенный дверной проём. Брезгливо переступила через мёртвое тело Джеймса Поттера. Представитель сильного тёмного рода, забывший о своём Наследии, почти уничтоживший верой в деление магии на белое и чёрное свой Источник, вызывал только презрение. О его смерти она не сожалела и скорбеть о нём не видела смысла.       Однако и уйти так сразу с места трагедии тоже не могла. Нужно было забрать одну вещицу, всего одну. Горький привкус смерти на языке вызывал волну печали и тоски в душе ведьмы. Вайолет собиралась проститься со своей названной сестрой и принести жертву Великой Матери.       От двухэтажного коттеджа остались сены, да и то не везде. Перешагивая через провалы шаткой, деревянной лестницы, девушка с замиранием сердца шла в сторону детской. Она помнила, как однажды ночью, в прошлый Самайн, поднималась в полной тишине в незнакомую тогда комнату. Помнила невозможные зелёные глаза малыша и его несмелую, но искреннюю улыбку. Помнила, как её собственная магия, такая колючая и неуступчивая, ластилась к ребёнку, как кошка. Укутывала, согревала, убаюкивала его.       Помнила, как пела песню. Как качала Гарри на руках, прижимая к груди и чувствуя: он завладел ею, её душой, её сердцем, её преданностью. Навсегда. И не важно, как сложатся отношения с Поттерами дальше. Этот мальчик – сокровище, которое старый Ворон будет охранять и беречь, как зеницу ока.       Подпалины на стенах. Пробитая кирпичная кладка. Сломанное детское кресло. И хрупкое тело, с раскинутыми в сторону руками. Огненное золото волос поблекло, покрывшись серой пылью. А некогда яркие, пытливые и озорные глаза превратились в пустое бутылочное стекло. Рядом медленно гаснут обрывки крепких, кровных уз, потерявших силу после визита Молчаливой Госпожи. Перед нею ничто не властно…       Медленно опустившись на колени, не обращая внимания на грязь и копоть, Вайолет обвела кончиками пальцев овал знакомого и такого чужого теперь лица. Погладила волосы и коснулась дрожащими губами холодного лба. Слёзы застилали глаза, но волевым усилием она загнала чувства так глубоко, как только могла, обнимая то, что осталось от её обожаемой Лили.       Осторожно опустив её обратно, закрыла ей глаза, поочерёдно коснувшись век в прощальном поцелуе. И прошептала:       - Покойся с миром, Лилз. Я сдержу слово. Слово рода Райвен.       И сжала тонкую руку, словно надеясь получить хоть какой-то отклик. Безнадёжное желание, с привкусом потери.       Отстранившись, бегло осмотрела комнату. Вот оплавленный наконечник, а рядом с ним то, что осталось от их пергамента. Невольно улыбнулась.       Сколько сил и времени они вложили в это творение. Руны и чары, трансфигурация и зелья. И несколько малых ритуалов, позволивших привязать клочок бумаги к определённому человеку. Только он мог видеть, читать и писать на этом пергаменте.       Они гордились этой победой над школьными правилами и стереотипами.       Рядом с пустой детской кроваткой виднелись обломки волшебной палочки. В ней ещё чувствовался тот знакомый с детства привкус магии. Лёгкий, приятный, похожий на тёплый майский день, прочно закрепившийся за ощущениями от магии рыжей колдуньи.       Блеснувшее в свете луны обручальное кольцо, привлекло внимание Вайолет. Осторожно подобрав его, сжала в кулаке, решая что-то для себя. И убрала в поясную сумку. Поднявшись, Ви прошлась по комнате, ступая осторожно и неслышно. Вслед за тонким ободком металла в сумку легла покорёженная палочка, хранившая остаточные следы пламени и тонкая прядь волос, бережно заплетённая в косу и перевязанная чёрной лентой.       Лёгкое движение ладони, беззвучный шёпот. И на грудь погибшей ложится нежная, белая лилия, с каплями росы на гладких лепестках. Прощальный дар.       Вайолет вышла из комнаты, не оборачиваясь и не останавливаясь. Спустившись вниз, выскользнула из дома, не бросив через плечо даже прощального взгляда. Лишь перешагнув границу павшего Фиделиуса, обернулась, взмахнув рукой с зажатой в пальцах палочкой. Под полуразрушенной стеной, пробив утоптанную землю, пророс тонкий, молодой куст лилейника, налившегося крупными, огромными бутонами. Такими же белыми, как тот, что остался прощальным подарком на теле её любимой Лили.       Поднявшийся ветер качнул стебли, теребя тонкие лепестки, и принёс запах чужой магии. Относительно свежий, ещё не развеявшийся. Почувствовать такое могут не многие. Ещё одно движение палочки и в воздухе высветился остаточный след. Тёмный маг. И чем-то знакомый, они определённо уже где-то встречались.       Только вот настолько всё зыбко, слишком мимолётно. Вспомнить, кому может принадлежать магическая подпись Вайолет не смогла. Зато узнала и запомнила привкус его силы: полынь и тяжёлый, осенний дождь. Он потерял здесь больше, чем себя…       - Прощай, Лилз, - коснулась пальцами свободной руки губ, послав в сторону дома воздушный поцелуй. Воронка аппарации захватила её раньше, чем на промёрзшую землю упала хоть одна слезинка.