autumn

Jamie Cullum - Please don't stop the music

Сынюн лениво перелистывает страницы очередной, случайно попавшейся под руку книги, не особо вникая в суть происходящего. Его голова сейчас забита совсем другими мыслями, не дающими в полной мере насладиться красочностью сюжета: Чину задерживается на полчаса, а погода на улице, скажем так, нелетная. Он тихо вздыхает, поправляет вечно сползающие на нос очки, бросая поминутно взгляды то на входную дверь, то на окно, за которым дождь все сильнее барабанит по крышам. Этот дурак ушел без зонта. Когда примерно через час в коридоре слышится звук поворачивающегося ключа, Сынюн чувствует, как ком опасений в момент рассыпается сам собой, оставляя лишь едва ощутимый неприятный осадок. Он откладывает книгу на кофейный столик (все равно сейчас не до нее) и медленно встает, готовый встречать свое недоразумение с учебы. Чину шумный, Чину тараторит без умолку, смеется, стуча зубами от холода. В коридоре мгновенно натекают лужи, его одежду прямо сейчас можно выжимать вместе с самим Чину, но этот идиот все смеется, взахлеб рассказывая о том, какая классная на улице погода. - Заболеешь, глупый, - резонно отвечает Сынюн, подбирая за Чину куртку, рюкзак, которые парень по привычке кидает на пол, вваливаясь сразу в комнату. - Не заболею, - отмахивается старший, шурша обертками от конфет, - ты представляешь, это же первый осенний дождь. Настоящий. Сынюну на самом деле на дождь как-то все равно, он никогда не питал особой слабости к этому природному явлению. Ну, дождь, ну мокро, сыро, холодно, и небо к тому же темное. Что хорошего? Он осторожно стягивает с Чину промокшую насквозь футболку, пока тот жует очередной батончик. Чину без футболки очень худой, хрупкий, Сынюн откровенно залипает на выступающих ребрах и бледно-фарфоровой коже. Чину хочется обнять и никогда не отпускать, хочется защищать всегда и везде, кутать в одеяло зимними ночами, прижимая к себе крепче, и дарить все свое тепло. И, ладно, так уж и быть, гулять под дождем, держась за руки, только с зонтом обязательно. Сынюн думает, что этот парень делает из него безнадежного романтика, такого, как в книжках описывают, но от этого никуда не деться, и то самое теплое чувство в груди совсем не пропадает, а растет с каждым днем. И, кажется, это очень надолго. Чину недовольно фыркает, когда Сынюн накрывает его полотенцем, осторожно обсушивая волосы. Чину ничего не видно, а запах лавандового кондиционера и домашнее тепло заставляют глаза невольно закрываться. Сейчас он чувствует себя счастливым. Парень тихо смеется, наугад тычется в руки Сынюна, ластится, требуя больше внимания. Он шумно сопит, утыкается Юну куда-то в шею, стаскивая с головы полотенце; обнимает за шею крепко, мягко целуя в скулу. Сынюн осторожно подхватывает Чину на руки, усаживает к себе на колени, кутая в махровый плед свое недоразумение. Он слышит чужое сердцебиение, чувствует жар, исходящий от его тела, и думает, что все это правильно. Все так и должно быть сейчас. А что будет дальше... они подумают потом.