Ангел и святой

В течение всего месяца каждый день в город прибывали все новые и новые работорговцы из разных стран. Рабов было невероятное количество, поэтому, чтобы разместить всех, пришлось потеснить Рыбный квартал и сделать из него дополнительный Рабовладельческий на время проведения аукциона. Горожане ждали этого ежегодного события едва ли не больше, чем сами торговцы рабами или покупатели, желающие приобрести товар. Это неудивительно ─ когда еще местным жителям удастся поглазеть на такое количество разодетых иностранцев и на их экзотических рабов разных мастей. Торги начались едва ли не с восходом солнца и обещали длиться до самой ночи. Как и на любом другом аукционе в Дагоше, в этот раз также не обошлось без ссор, ругани и драк, но в общем и целом торги прошли на ура. Они уже подходили к концу, когда, наконец, на невысокий помост вывели голубоглазого мальчика. Он был вымыт и приодет. Волосы его, покрытые ранее толстым слоем грязи и пыли, оказались пшеничного цвета, к тому же очень пушистые и мягкие на вид. Раны на спине затянулись, не оставив никаких шрамов ─ что и говорить, хозяин мальчишки был мастером своего дела. Сам же мальчик улыбался. Публика оживилась. Обычно под конец аукциона выводились второсортные и дешевые рабы, типа стариков или инвалидов, а тут ─ раб совсем еще юный и красивый. ─ Не удивляйтесь, дамы и господа, этого прекрасного раба мы нарочно сберегли под конец, чтобы вы не скучали! ─ А почему он все время улыбается? Он что, дурачок? ─ раздался насмешливый выкрик из толпы, отчего весь люд захохотал. ─ Нет-нет, что вы! Мальчишка абсолютно здоров, полон сил и готов работать! ─ засмеялся вместе со зрителями ведущий. ─ Начальная цена ─ сто золотых! ─ Сто пятьдесят ─ тут же раздалось из толпы. ─ Двести! После этого выкрика толпа зашепталась. Ведь ставку сделал не кто-нибудь, а новый пастор. ─ Священникам вообще можно участвовать в аукционах? ─ удивленно перешептывались люди. ─ Триста! ─ Триста пятьдесят! ─ Не понимаю, для каких таких целей вам этот раб, падре? ─ насмешливо спросил человек, с которым Теренс соревновался, чем вновь вызвал волну хохота, прокатившуюся среди толпы. ─ Четыреста! ─ Пятьсот! ─ Так и быть, святой отец, ─ недовольно проворчал шутник. ─ Я уступлю вам. Но учтите, если бы не ваш сан, я бы поборолся за этого славного раба. Теренс облегченно вздохнул. Больше денег у него и не было, а чтобы собрать нужную сумму, пришлось продать старичка-мерина, собирать пожертвования и учить детей на дому слову божьему. ─ Продано господарю священнику! Толпа понимающе заулыбалась и пошловато похихикивала, когда священник пересекал площадь, направляясь к помосту. Он отдал деньги, принял цепь с ошейником, в которую был закован раб, и ключи от замка. Едва они попали Теренсу в руки, как он тут же отпер ошейник на тонкой шее мальчика и вернул его обратно в руки удивленному работорговцу. ─ Это больше не понадобиться, ─ пояснил священник. Затем он незаметно подмигнул мальчику и двинулся в сторону церкви, прокладывая путь через толпу. Немного оробевший мальчишка поспешил за ним, глядя себе под ноги и ожидая ударов или насмешек со стороны кого-нибудь из толпы. Но люди лишь удивленно переговаривались и покорно расступались перед странным священником. Теренс завел мальчика в небольшой церковный дворик и запер за собой калитку. Мальчик переминался с ноги на ногу и робко улыбался. ─ Как тебя зовут? ─ мягко спросил Теренс. ─ Найт, господин, ─ ответил он и улыбнулся еще шире. ─ Не называй меня господином, Найт. Знаешь, что значит прилюдное снятие цепей? Мальчик покачал головой. ─ Это означает, что я тебя освободил. И теперь всем известно, что ты свободный человек. Найт нахмурился, непонимающе глядя на Теренса: ─ Но зачем? ─ Такому ангелу, как ты, негоже быть в цепях, ─ улыбнулся священник. ─ Никакой я не ангел! У меня же нет крыльев! Вы ошиблись! ─ звонко расхохотался мальчишка. ─ Не думаю, что ошибся, ─ покачал головой Теренс. ─ Но я не знаю, как это, ─ быть свободным, ─ виновато улыбнулся Найт и неуклюже передернул плечами. Священник потер подбородок, делая вид, будто глубоко задумался. ─ В таком случае, не позволишь ли ты мне научить тебя? ─ Конечно, госп… ─ мальчик замялся, ведь ему велено было не произносить слова «господин». ─ Называй меня Теренс. Уже темнеет, пойдем в дом, ─ возле церкви стоял небольшой домик, построенный специально для пастора, управляющего церковью. Священник завел мальчика в помещение, усадил за широкий деревянный стол и налил тому супа в деревянную миску. Найт широко улыбнулся, и его глаза засияли. ─ Ты всегда такой улыбчивый? ─ Я не дурачок! ─ тут же предупредил его мальчик, нахмурившись. Теренс не выдержал и рассмеялся: ─ Я и не думал об этом, друг мой. Просто даже среди детей редко находятся такие улыбчивые, а уж среди… ─ священник замялся. ─ Рабов? ─ догадался мальчик, уплетая суп. ─ Просто рабство ─ это не так уж плохо. Пастор удивленно вскинул брови. Найт вздохнул, отложил ложку и серьезно посмотрел прямо в глаза Теренсу. От этого пронзительного взгляда по телу мужчины вновь пробежали мурашки. Похоже, священник никогда не привыкнет к этому взрослому, необыкновенному взгляду. ─ Когда я был совсем маленьким, мама всегда говорила мне: «Что бы ни случилось, ─ всегда могло быть хуже». Это была такая игра. Один из нас описывал ситуацию, а другой должен был придумать, каким образом эта ситуация могла бы быть хуже, ─ мальчик отхлебнул глоток молока из жестяной кружки. ─ Поэтому рабство ─ это вовсе не так уж плохо. Ведь меня бы могли просто убить, а так я живой. И не просто живой, но еще и свободный, ─ Найт тепло улыбнулся священнику и вновь принялся за суп. Теренс был поражен такой простой, но мудрой философией маленького мальчика. ─ А где сейчас твоя мама? ─ осторожно поинтересовался он. ─ Ее убили, когда мне было шесть, ─ отрешенно ответил Найт. ─ Как и всех моих родственников. У Теренса сжалось сердце от жалости к мальчику. У него в этом мире никого не осталось, и полжизни он прожил в рабстве. Но Найт все равно всегда улыбался. Сколько всего нужно было вынести, чтобы прятать свою боль за искренней улыбкой и теплым взглядом, да еще и в таком возрасте? Ведь на такое способен не каждый взрослый. На глаза священника навернулись слезы. Он порывисто встал из-за стола и подошел к окну, щурясь от яркого солнца. ─ Очень вкусный суп! Но… я не могу есть и учиться у вас просто так! Теренс повернулся к нему. Мальчик приуныл, рассеянно вертя в руках ложку. ─ А что ты умеешь делать? Найт оживился и принялся перечислять: ─ Я могу приносить воду из колодца, мыть посуду, подметать церковный двор и полы в самой церкви, разумеется, тоже; могу ходить за покупками и готовить еду! Правда, готовить я пока еще не умею… но я обязательно научусь! ─ Ладно-ладно! ─ засмеялся Теренс. ─ Вот видишь, как много ты умеешь. Так что тебе нечего переживать. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать. Нет-нет, посуду оставь, я сам помою. ─ Но… ─ Никаких «но». Ты этой посуды еще целую кучу успеешь перемыть, когда будут приходить бедняки, так что не переживай. Мальчик засеменил следом за священником в соседнюю комнату, и его глаза распахнулись от удивления, засияв, словно два топаза. ─ Это… ─ Это твоя комната. Мальчик распахнул рот, силясь что-то сказать. Он не мог поверить своим глазам. Ведь это была целая КОМНАТА! С кроватью, столом, шкафом и даже прикроватной тумбочкой. У Найта никогда не было своего собственного угла, а тут ─ комната, большая и светлая! ─ Тут нужно будет немного прибрать, но… ─ Теренс с улыбкой наблюдал за восхищением мальчика. Он уже очень давно не видел таких чистых и искренних людских эмоций да и сам со временем стал проявлять их все меньше и меньше. Далее мальчик сделал то, чего от него не ожидал даже священник. Он подбежал к Теренсу и обнял его, крепко обхватив своими тонкими белыми ручонками. ─ Вы перестали дышать, ─ деловито заметил Найт, уткнувшись щекой в нижнюю часть грудной клетки Теренса. Священник облегченно засмеялся. Он и не заметил, что задержал дыхание от неожиданности. Что ж, похоже, пора привыкать к новому члену семьи.