По ту сторону Неба

— М-м, удон с двойной говядиной у храма Асакуса — лучшее, что придумало человечество! — восхитился Цуна, зачерпывая бульон керамической ложкой. Они сидели в небольшом пабе «Камия бар» префектуры Тайто, в самом сердце торгового квартала Токио подле храма Асакуса, и обедали. Цуна заказал себе уже третью порцию удона с двойной говядиной и под шокированными взглядами друзей запихивал себе в рот лапшу. — Как оно в тебя вмещается-то? — поразился Хаято, сам тем временем неспешно поглощающий темпуру с лапшой соба. Порции тут были не маленькими, и его удивление было понятным. — Но ведь и правда вкусно, — Хром, аккуратно придерживая волосы, чтобы те не мешали, ела свой цукими-удон, и правда «любуясь луной» — тарелка с супом-лапшой и яйцом напоминала маленький пруд с отражением луны. — Хром, он не это имел в виду, — хохотнул Такеши, задорно наворачивая рис со свиной котлетой. — Цуна никогда не был особо едоком, а тут уже третья порция. Цуна на это что-то нечленораздельно промычал, подавился водорослями и закашлялся, после чего принялся стучать себя по груди и диафрагме. Откашлявшись, он тут же набросился на чашку с чаем, мгновенно осушая её. — Я, блин, виноват, что теперь ем за семерых? — возмутился Савада, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Тем более в этом пабе готовят просто превосходно. — По-моему ты просто голоден, друг мой, — похлопал его по плечу Ямамото, улыбаясь при этом до того коварно, что Савада не сдержался и отодвинул плечом его руку. — Вопрос не только в том, голоден я или нет, я просто не могу с некоторых пор наесться. Цуна, и правда, после своего пробуждения помимо отличного загара среди зимы приобрёл зверский аппетит, будто отъедаясь за весь тот месяц, пока он спал. Он буквально пожрал все запасы, которые у них были дома, и Реборн скомандовал о побеге в Токио, заселил их в отель и просто откармливал его по ресторанам и киоскам, пока они дожидались приезда Кёи. Произошли некоторые неувязки. У Кёи смешались планы, и поэтому их отъезд в Палермо затягивался до Нового года. Под конвоем Реборна подошла официантка, которая несла за прихватки небольшой котелок с сукияки: в мясном бульоне плавали аппетитные ломтики мяса, грибы и овощи. Всё это безобразие поставили перед Цуной, забрав грязную посуду. Официантка поклонилась и исчезла. Реборн грубо указал на блюдо пальцем: — Жри! — скомандовал он. И счастливый Цуна, потирая руки, приступил к выполнению задания. Реборн, качая головой и представляя, каким будет счёт после прокормки этого пылесоса, сокрушался. Ребята с иронией наблюдали за его страданиями, впрочем, сами не отвлекаясь уже от своего наслаждения вкусной едой. Такой домашний Реборн очень нравился им. Ещё после снятия проклятия Аркобалено он вернулся к своему старому образу, завязал с косплеем и стал образцовым взрослым, правда, брюзжал иногда, как старик, которым, в общем-то, он и был. Внешность в его случае была обманчивой. Реборну было давно за пятьдесят. — Всё, отпустило. — Когда Цуна осилил своё сукияки, он довольно похлопал себя по животу. Реборн на это влил в себя очередной бокал с пивом, доедая устрицы. В целом трапеза подходила к концу. — Хвала всевышнему, — Реборн подозвал официантку и попросил счёт. Потянувшись, Цуна вылез из-за стола, прихватил вещи и молча пошёл на выход из паба, огибая столики и шумящую публику, состоящую из японцев и заглянувших туристов. Улица встретила его холодным ветром и моросящим дождём. Он тут же натянул на голову капюшон куртки и надел перчатки. Разница погоды у Токио и Намимори была колоссальной. Если тут весь асфальт подогревался и снег таял, не успев даже укрыть его, то у них во дворе были сугробы. С их чемоданами и сумками было сложно даже выбраться через палисадник до ворот, и они перед отъездом потратили добрых два часа на разгребание снега. Он выдохнул через рот облачко горячего пара и с удовольствием смотрел на открывающийся перед ним пейзаж. Даже несмотря на непогоду было очень людно, шумно и весело. Звякнул колокольчик на двери, и из паба вышли ребята. — Куда пойдём дальше? — открывая путеводитель, спросил Хаято, в этой поездке провозгласивший себя гидом. Они прошли мимо «КФС» и караоке-бара, пока их гид листал путеводитель. — Молю, уведи его подальше от еды, — потребовал Реборн. Хаято бросил на него растерянный взгляд. — Но тут везде еда… Это же Япония, а японцы постоянно едят. — А я опять хочу есть, — улыбаясь, сказал Цуна. Реборн волком уставился на него. — Да шучу я! Шучу! — замахал руками Цуна, но не успел увернуться от удара. Он удивлённо хлопал глазами, под смех и какие-то полустоны-полувсхлипы Такеши вынимая длинный чек изо рта. Отплюнув его, Цуна обиженно буркнул: — А вот бумагу я жрать не стану, обойдешься! — Чем окончательно добил публику. Они ещё немного прошвырнулись по улицам, дойдя до комплекса Сенсодзи, войдя через Врата Грома. Цуна тут же улетел вперёд и купил себе глупую лисью маску, нахлобучил её себе на половину лица, отвернув к уху, и оккупировал киоск, встав в очередь, где приобрёл себе леденцов. — Он не в маразм впал, случайно? — удивлённо подняв брови, фыркнул Хаято. — А мне кажется, босс пытается развеяться, — улыбнулась Хром. — Он столько всего пережил в последнее время. — Хотя так он никогда не шоппился, его чутка занесло, — хохотнул Такеши, столкнувшись с группой туристов. Реборн шёл позади ребят, не выпуская из поля зрения снующего между киосков Цуну, и пожёвывал зубочистку, торчащую у него изо рта. Его тоже немного напрягало такое поведение, но это всяко лучше, чем когда Цуна молчит и что-то скрывает. Цуна заметно приободрился после пробуждения, и Реборн, зная своего ученика, даже догадывался, из-за чего именно. Они продвинулись к самому храму и остановились у зала, где их босс тут же потратил сто йен, потряс специальную коробочку, где вытянул палочку с номером, и уже из соответствующего ящика с нужным номером получил предсказание и развернул бумажку. Прочтя содержание, Цуна хохотнул. — И что там у тебя? — Такеши заглянул ему через плечо. — «Проклятие в будущем»? Серьёзно? — Ага, — усмехнулся Цуна, сворачивая предсказания и идя к «дереву» с такими же неудачами, которые люди привязывали к ним, и повязал своё «Проклятие в будущем» на тонкую веточку. — «Несчастье, которое случится в будущем» — как же мило, просто оборжаться. Былая весёлость у него если не пропала, то стала не такой явной. Он вытащил из кармана карамельку и забросил её в рот. Раздался громкий хруст. Цуна мгновенно разгрыз бедную карамельку, превратив её в крошку. — Пошли дальше, — сказав это, Савада пошёл дальше. Ребята со злой иронией смотрели на догорающую бумажку, которую мгновение назад привязал их босс, и предпочли смотаться подальше, прежде чем всё «дерево» сгорит в Небесном пламени.