По ту сторону Неба

Не оборачиваясь, даже не сомневаясь, что все следуют за ним, Верде вёл их по лабиринту белых коридоров. Поражало, насколько глубоко и далеко простиралась его обитель. Получалось, что эти коридоры оплетали подземное пространство едва ли не на пару километров. — Фига он устроился, — шепнул Хаято, придирчиво осматривающий дорогу. — Вполне в духе Верде, — не согласился Реборн. Цуна шёл чуть позади всех, держа Юни за руку, задумчиво приложив палец к подбородку. У него пухла голова от мыслей и самых смелых догадок. Он боялся, что всё происходящее сейчас — не сон. — Господин Реборн, — тихо позвала Реборна Хром, подходя к нему поближе. Такеши придвинулся к ним чуть ли не вплотную, тоже желая знать, что она скажет. — Что? — Мы можем доверять этому господину Верде? Я знаю его только с битвы представителей. — Да чёрт бы его знал, — раздражённо ответил Реборн. — Но эти разговоры о Боге… — вклинился в диалог Такеши. — Серьёзно? — Ты сам слышал историю о Кавахире-Шахматноголовом и Сепире, — напомнил ему Реборн. — Они были инопланетянами. Я много во что готов поверить. — Весь наш мир довольно странный, — согласилась Хром, кивая головой. — Особенно этот. Верде остановился возле двери со слотом для карты-пропуска. Учитывая, с кем они имели дело, было довольно странно. Все ожидали защиту получше. Верде достал из кармана лабораторного халата пропуск, провёл им по слоту. Мощные запоры разомкнулись, и тяжёлые автоматические двери раскрылись. — Прошу вас, — повернувшись к ним, коротко обронил Верде, и прошёл между дверей. Им ничего не оставалось, как следовать за ним. Перед ними оказалось огромное помещение, заставленное странными устройствами. К ним спиной стояло компьютерное кресло, задвинутое за рабочий стол, на котором выстроилось три широких экрана. Рядом с клавиатурой и мышью умостилась аляповатая кружка с маленькими крокодильчиками. — Могу предложить только растворимый кофе, — между тем сказал Верде. — Давайте хоть его, — буркнул Цуна, который был бы рад смочить горло чем угодно. Верде взял с одного из лабораторных столов белый электрический чайник и понёс его в отдельное помещение чуть правее, за простой дверью. — Во встроенном в стену шкафу должны быть раскладные стулья и кружки. Переглянувшись, они осмотрелись. Заметив встроенный в стену шкаф, бочком обогнув одно из странных устройств, напоминающих лазерную установку, Цуна и остальные вытащили из него стулья. Правда, хватило не всем. Одного стула не нашлось. Похоже, в этот раз гостей оказалось больше, чем обычно бывало у Верде. — Пусть Юни сядет на колени ко мне или Хром? — предложил Цуна. — Можно к тебе, братик? — Юни склонила свою очаровательную головку, и волосы упали ей на нос. Цуна заботливо убрал прядки ей за ушко. — Хорошо, — кивнул он. На самом деле Цуна бы предпочёл изначально, будь Юни у него на руках. Разговор предстоял не самый приятный, а гармония девочки была неким гарантом того, что он не сорвётся и не начнёт буянить. Верде вернулся с чайником и поставил его кипятиться. Они водрузили выбранные с виду чистые кружки на лабораторном столе, который, судя по всему, служил учёному обеденным столом. Когда чайник вскипел, голый растворимый кофе был рассыпан по ёмкостям. Для Цуны и Юни Верде даже выудил откуда-то сахар и сливки. Раскладные стулья были расставлены полукругом рядом с рабочим местом Верде. Юни села на колени к Цуне, прихлебывая из кружки сладкий, но довольно слабый кофе. Скорее уж сливки с малой дозой кофеина. — Надеюсь, ты не собираешься пудрить нам мозги? — строго и в лоб спросил Реборн, едва они с удобством расселись по своим местам. — И какой мне с этого прок? — Верде сидел на слишком огромном для него компьютерном кресле и болтал ногами в мужских туфлях крошечного размера. Позади него работал компьютер, шумя мощным процессором с системой охлаждения, периодически посвистывающей через расщелины. Цуна вертел в руках кружку с индийским слоном, чувствуя тепло Юни. Это немного успокаивало. Он вздохнул, морально готовясь к дальнейшему, выдохнул, и посмотрел на Верде, разглядывающего его. — Вы говорили что-то о деснице Бога, мировой сущности и том, что я — одно из её воплощений. Верно? — спросил Цуна. Верде кивнул. — Почти. Давай начнём совсем издалека. Скажи, заметил ли ты несправедливое отношение к себе этой мировой линии? — Ещё как, сполна, — покривился Цуна и отхлебнул из кружки сладкого кофе. — Представим себе, что Савада Цунаёши из этого мира отличался от тебя. Представил? — усмехнулся Верде. Подумав, Цуна положительно кивнул. — Давай вспомним. Тебя в твоём мире называли никчемным, но никогда не травили и откровенно не гнобили. Ну есть неудачник-тихоня, ну да и чёрт бы с ним. Начинаешь понимать? У Цуны спёрло дыхание. Он смутно знал об этом, но когда он оказался в положении этого Цуны, то меньшее, о чём хотелось думать — о том, как парень вообще терпел происходящее. Хаято недовольно стучал пальцами по колену. — То есть ты хочешь сказать, что дело в окружении? — встрял он в разговор. — Можешь нас не перебивать? — раздражённо блеснул стёклами очков Верде. — Я не с тобой разговариваю. Цуна знаком показал Хаято и остальным соблюдать спокойствие.  — А теперь представь, — продолжил Верде, вновь поворачиваясь к Цуне лицом, — другого Саваду Цунаёши, которого с самого детства изводили, считали, что поведешься с ним — и понесешь кару, проклятие. Родители друзей вынуждали их не играть с ним. Собственная мать ненавидит тебя. Целый мир против тебя, все ненавидят. Ты один одинёшенек. Тебе шесть лет. К тебе приходят странные женщины, все как одна, и тут ты узнаешь, что ты — воплощение мировой сущности, и все беды твои из-за этого. Из всех нынешних её воплощений (Червелло) тебе выдана лидирующая позиция. И такой морально слабый человек, как этот Савада Цунаёши, у которого не появились друзья и Реборн не встал на его сторону, он отчаялся и решил перезапустить мировую сущность и мир. — Но почему местный Реборн не стал его поддержкой? — недоумевал Савада. Джильо Неро, как и все остальные, обеспокоенно смотрели на него. Юни дёрнула братика за ворот куртки. Верде как-то печально вздохнул. — Реборн пришёл слишком поздно к этому Цунаёши. Демоны уже захватили его душу. В нём поселилось желание сотворить то, чего Реборн как Аркобалено не захотел терпеть. Савада сглотнул. — Но ведь госпожа Ария, да и ты… Вы же вроде не против его действий? Я прав? — Наше Небо решила, что человек с такой судьбой имеет полное право мстить. Из-за разных стечений обстоятельств на бедного Цунаёши свалилось слишком много. Знаешь, — Верде неожиданно печально улыбнулся, — тебе крайне повезло в твоём мире. Ты ведь тоже был одним из воплощений мировой сущности своего мира, но не основной. Ты избежал всего этого. Цуна был ошеломлён. Он повернулся к Реборну, но тот отрицательно качнул головой, подняв руки вверх. — Я впервые слышу об этом. Ни Луче, ни Ария не посвящали нас в такие подробности. Я лишь знал, что есть некое создание, что стоит над Шахматноголовым. И всё. — Небеса вашего мира оказались умнее, — хмыкнул Верде. — Это не то, о чём стоит знать. Но и местного Реборна можно понять. Он столкнулся с Цунаёши, чувствуя, что с ним что-то не то. И когда Ария рассказала ему… — …То этот дурак не нашёл ничего умнее, как помешать его планам? — вздохнул Реборн, потирая виски. — В стиле прошлого-меня. Получается, он пошёл против прямого приказа Неба Аркобалено. Цуна несколько обиженно втянул воздух. Верде указал пальцем на Цуну. — Я ещё не дошёл до самого важного, но ты должен знать: Савада Цунаёши решил бороться с мировой сущностью. Существовало несколько путей, на которых смерть разных людей пачками приводила Цунаёши к желанному результату. Он пошел по трупам буквально. — Но почему? — недоумевал Савада, вцепившись в кружку. — Неужели не было другого выхода? Идти по трупам? Даже в прошлой жизни я бы на такое не пошёл. — Ты всё ещё не понимаешь Цунаёши, — фыркнул Верде. — Давай к разговору о конкретно его личности мы вернёмся, когда ты получишь его полную версию воспоминаний? А пока… Верде повернулся к компьютеру, мотнул мышкой по коврику, выводя экраны из режима сна, и принялся что-то печатать. — …Вернёмся к более глобальной теме. Цунаёши, который должен был исполнить свою роль — являлся гарантом стабильности мировой сущности. А вот ты, кто потерял возможность, являешься теперь символом её перерождения. — То есть?.. — Смысл в чем. Есть правила, которые ограничивают по сути всемогущее существо. В каждом поколении рождалось несколько разных людей, которых неизбежно притягивало друг к другу. Иногда и из разных уголков Земли, а иногда даже из соседних домов. Суть в том, что наша мировая хреновина не могла влиять на этих людей никаким образом. Они изначально были освобождены от её влияния. Каждая из ролей имела сразу несколько человек — воплощений, и был среди них главный, кто в итоге и выносил решение. Тот, кому суждено будет в нужный день и нужный час решить, стоит ли уничтожить старую мировую сущность, чтобы дать рождение новой, или же оставить всё так, как есть. У Цуны на спине и на загривке закопошились мурашки. То, о чём говорил этот Аркобалено, продолжая что-то неистово печатать у себя на компьютере, звучало всё нелепей и нелепей, если бы не реальность, в которой он оказался. И чем невероятней звучали слова, тем больше он понимал, что вот она — правда. — Ты слушаешь? — Да-да, слушаю, — опомнился Цуна. Наклонившись вместе с Юни, он поставил кружку на пол и тут же обнял удивлённую девочку, зарывшись носом в её волосы. Её тепло успокаивало его, помогая понемногу мириться с происходящим. — Живой, здоровый Цунаёши определенно точно защищал бы устоявшийся порядок, и сущность бы не волновалась. Но когда он сперва получил травму, лишившись руки, а потом и вовсе уступил свое место вторженцу из другого мира — сущность запаниковала. — Но зачем это ему? Верде обернулся через плечо. У него был очень тяжёлый взгляд. — Тебе же Червелло показала тот инсайт, да? Сущность имеет право делать так, как она хочет — однако есть Правило, которое говорит о том, что она не может оставлять человека без права на спасение. Другими словами, что бы она ни делала — всегда есть шанс на то, чтобы всех переплюнуть и выжить. Далеко не очевидный, но есть. И Цунаёши этого мира осознал одну страшную вещь, которую умышленно или специально игнорировали все предыдущие воплощения. Цуна сглотнул. Паззл сложился в его голове. Он понял. — Цуна стал УЖАСНЫМ врагом для сущности, учитывая нашу гипер-интуицию?.. — Саваду трясло по мере того, как он говорил. Он сильнее сжал Юни в своих объятиях, из-за чего девочка ойкнула, но Цуна этого даже не заметил. — Если… если Цуна узнал, что нужно сделать, чтобы собственно этот выбор сделать… Перезагрузить мировую сущность… Каждый из отмеченных судьбой людей, должен был совершить какие-либо действия в определенном порядке?.. И тогда… Боже мой… Друзья смотрели на сгорбившуюся фигурку своего босса, который вмиг стал ниже и меньше, чем он был на самом деле. Хранители почувствовали невероятной силы одиночество, исходящее от него. Едва они хотели ринуться к нему, как что-то запищало. Верде как раз перестал печатать. Спрыгнув со своего кресла, он подошёл к устройству, напоминающее лазер. Оно как раз прекратило рисовать на металлической пластине странные письмена на неизвестном людям языке. Только тем, кто видел монолит в том пространстве, но кроме Цуны и Юни, из ныне живущих никто не обладал этим знанием. — Ты готов принять его память? — спросил Верде, вынимая из специальной выемки пластину. — Да, — Цуна коротко кивнул. Его лица никто не видел — он всё ещё прижимал к себе Юни. Верде подошёл к Цуне и протянул ему пластину. Тот на ощупь взял её. — Что с ней делать? — Приложи себе ко лбу, — ответил Верде. — И воспоминания того Цунаёши распечатаются. Савада поднёс к своему лицу пластину и коснулся её краешком до своего лба. Горестный вскрик эхом отскочил от стен лаборатории. Верде спрятал руки в карманы, отчего-то надеясь, что план другого Цунаёши и дальше будет идти иначе. Пусть он и не был согласен с методами Реборна, но тот был отчасти прав. Савада Цунаёши был ужаснейшим врагом в истории человечества.