По ту сторону Неба

Что вы знаете о несправедливости? Савада Цунаёши мог, не напрягаясь, уверить вас в том, что абсолютно ничего. Пока он лежал в больнице, ни Нана, ни кто-либо ещё не пришел его проведать. Каждый день рядом с Цуной был сосед по палате — Шоичи, и приносящий ему (и себе — за компанию) фрукты и мелкую снедь Спаннер. От скуки Цуна даже читал журнал «Занимательная механика», которую Спаннер давал почитать Шоичи. Не то чтобы ему было интересно, но так хоть как-то можно было скоротать время, перелистывая глянцевые страницы, наполненные информацией о странных машинах, механизмах, изобретениях и людях, имена которых ему ни о чём не говорили, но он продолжал вчитываться, стараясь понять каждое слово, боясь потерять свою личность. А личность, вернее память другого человека, давила на его черепную коробку, отдаваясь болью в висках. Но ни мать, ни брат (в насмешку судьбы у него был младший брат Чута) так и не пришли. Реборн и люди, которые были твоими верными друзьями и товарищами в другом мире, поддерживая во всех начинаниях, тоже не появились. Цуна ждал, ждал их, ждал до последнего, но они не пришли. Вот что такое несправедливость. Справедливости нет. Он был один в этом неприветливом, жестоком мире. Цуна заполнил бумаги и покинул здание больницы, ощущая на себе осенний холод. На дворе был октябрь. Знойный и ветреный, а он стоял в изгвазданных непонятно чем вещах. Просто потому, что не захотел использовать вещи Шоичи и Спаннера. Цуна уже примерно понял правила этого мира. Он один, совершенно один. Нельзя никого втягивать в свои проблемы. Особенно её. И тут Саваду пробрал смех, отдаваясь жгучей болью в районе грудной клетки. Тот человек является в этом мире девушкой, причём его, Цуны, ведь у них была любовная связь, но Цуна решил не связываться с этим человеком. Ему, когда он всё осмыслил, претила такая связь. Потому что Цуна знал этого человека, он испытал из-за него много боли в своём мире. Даже по-своему ненавидел, хоть и попросил однажды помощи в битве представителей, желая разрушить проклятие Аркобалено раз и навсегда. Слишком трудно забыть это всё. Да, Цуна всё тот же неудачник и неумеха. То, что он стал Десятым Вонголой, ничего не меняло абсолютно. Он всё так же морально слаб, он испытывал страх и боль. Недавний подвиг — его героическое хождение по мукам до дверей дома — кажется глупым. Лучше бы Цуна умер прямо там, исполнив заветное желание этого мира. В чём смысл жить в таком мире, когда он никому не нужен? Сейчас не было поддержки. Не было Реборна, который всегда был рядом и направлял его. Хаято, поклявшийся ему быть верным другом и «правой рукой» ещё тогда, в том лесу перед финальной битвой с Бьякураном, тоже не с ним. Такеши, дарящий душе покой, стирающий все тревоги… Где он? Это существование пусто, ничтожно. Он как кот Шрёдингера. Неизвестно, жив ещё, или же уже мёртв. Савада вырвался из депрессивных мыслей. Вокруг шли люди, но они не обращали на него абсолютно никакого внимания. Пустое место — вот чем он теперь являлся. Тень того ничтожества, которым он был в другом мире. В кармане лежал сложенный лист бумаги, который Савада со злостью сжал. Ему нужно найти подработку, чтобы самому оплатить больничные счета. Помощи ждать неоткуда. По щекам покатились слезы. Цуна решил дать волю горю в последний раз. Больше он никогда не заплачет. Он станет сильным, продолжит борьбу за своё существование, но пока он поплачет. Сегодня можно. Цуна стоял посреди улицы. Прохожие, словно не замечая одинокую фигуру, обходили его стороной. Жалкий, в грязной одежде, Цуна представлял собой то ещё ничтожество. И он это знал. Никому ненужный. Лишний. А добился ли он в том, другом мире, хоть чего-то? Неожиданно гипер-интуиция завопила, как резаная. Савада напрягся и стал озираться по сторонам. Он не мог понять, что вызвало такой острый приступ паники. Возникла жгучая, точно яростное пламя, необходимость убежать. Хоть куда-нибудь, но убежать. Вполне вероятно его жизни угрожала опасность. Сорвавшись с места, Цуна, расталкивая толпу, бросился прочь. Запыхавшись, чувствуя, как поперёк горла встаёт слюна, он бежал. Но, словно в усмешку, ресурсы организма оказались исчерпаны. Цуна забыл о том, что только выписался из больницы. Решив передохнуть, он прислонился к витрине кафе. Ноги готовы были отвалиться. Вздохнув, Савада порылся в кармане джинс. Он помнил, что деньги были. Когда искал телефон, желая там, в подворотне, позвонить в скорую, Савада изучил впопыхах содержимое карманов. На свет был выужен немного помятый рулон из купюр общим номиналом в десять тысяч йен* (и откуда только такое богатство?) и четыре монетки по сто йен. Хватит, чтобы купить дешевый коктейль, а остальные деньги растянуть на как можно дольше, пока не найдёт работу, чтобы начать оплачивать больничные счета. Отлипнув от витрины кафе, Цуна подошёл к двери и потянул ручку на себя. Звякнул колокольчик. На него обратили внимание официантки. Цуна был даже немного польщён, ибо в больнице его удостаивали редкими взглядами, проверяя состояние больного лишь из врачебной этики. — Вам столик у окна или желаете… — начала подошедшая к нему официантка, косясь на него. Это была Хару. Взрослая Миура Хару. Только в отличии от той Хару, которую он видел в будущем захватившего мир Бьякурана, у неё были длинные волосы. Тёмно-каштановые, собранные в высокий хвост. Цуна всегда думал, что так ей больше идёт, нежели с короткой причёской. И тут он опомнился. Нельзя так долго разглядывать незнакомого человека. Да и выглядел сейчас Цуна, мягко говоря, неважно. — У окна, — с трудом выдавил он из себя. — И да, мне есть, чем платить. Он вытащил из кармана деньги и показал ей, уже зная, как Хару отреагирует. — Тогда прошу за мной, один столик как раз только-только освободился, — стушевавшись, кивнула головой Хару, увидев деньги в руках посетителя. Когда она усадила Цуну за столик, протянув ему меню, он отметил пылающие кончики ушей. Хару никогда не менялась. Хару — это Хару. Цуна заказал самый дешевый коктейль — клубничный, и попросил сразу же счёт. Он не собирался надолго задерживаться в кафе. Ему нужно было лишь немного передохнуть. Когда Хару с заказом упорхнула куда-то прочь, Цуна подпер левой рукой лицо и стал разглядывать протез, заменяющий ему правую руку от локтя. Эта страшная культяпка, обтянутая эластичным материалом, дабы не пугать окружающих, была ужасной. Её ещё и нужно было постоянно заряжать, иначе та висела уродливой плетью. Воспоминания Савады Цунаёши давно рассказали ему, как он лишился руки, но он ничуть не жалел. Другой Цунаёши поступил верно, когда спас Шоичи. Шоичи, наверное, единственный его друг. Но Цуна решил его покинуть, хоть тот и был готов теперь стоять за него горой. Это был не его мир, не те люди, которых хотелось видеть. Хотелось обратно, туда, к ним… К его семье. Хару принесла заказ и счёт. Забрав книжечку с деньгами и своими чаевыми**, она тут же упорхнула с улыбкой от уха до уха, польщённая манерами странного посетителя. Цуна же, придвинув к себе стакан с коктейлем, стал потягивать содержимое. Рот приятно наполнился сладковатым привкусом молока и клубники. Самый дешевый коктейль, но сейчас он был самым вкусным для него. Цуна неспешно потягивал его через трубочку, наслаждаясь вкусом. После больничного питания это было просто волшебно. В мыслях была Хару. Такая знакомая, но такая другая. Она ничего о нём не знает. Если так вспомнить, то их первая встреча была отвратительной… — Все на пол! Хоть кто-то пикнет — пристрелю на месте! Цуна перевёл удивлённый взгляд на кричащего мужчину во всём чёрном. Рядом с ним стояли ещё двое. Все были с пистолетами. Посетители кафе были напуганы. Они тут же попадали на пол, дрожа всем телом. — Эй ты! Савада просто смотрел на бандитов, решивших ограбить кафе, потягивая свой коктейль за триста йен. — Пацан, не беси меня! На Цуну был направлен пистолет. Рука бандита дрожала. Он явно боялся стрелять. «Жалкий любитель», — пронеслось у Цуны в голове. Но Цуне было всё равно в данный момент. Отведя глаза от столпотворения посреди кафе, вернее столполежания на полу, он взял трубочку, чуть помешал ею остатки коктейля, решив допить его парой глотков и прекратить этот идиотизм. Ему не впервой был захват банка или кафе. Реборн в том, другом мире, подвергал Цуну разного рода тренировкам, где всё решали собственные силы и навыки. Цуна решил отплатить Хару за её доброту. Она и Шоичи — единственные, кто проявили к нему должное внимание. Цуна давно научился быть благодарным. Стакан с коктейлем полетел на пол. Розоватая жидкость разлилась по полу, окрашивая его и осколки в клубнично-молочный цвет. — Я сказал тебе не бесить меня! — и с этими словами один из бандитов, всё это время угрожавший Саваде пистолетом, со всего размаха заехал ему дулом по скуле. Цуна упал прямо в розовую лужу. — Тащите сюда все деньги, иначе начнём отстреливать вас всех по штуке! — заверещал другой бандит. Цуна сплюнул кровь, утирая рот рукавом. Всё равно его одежде было уже ничего не страшно. Весь в крови, грязи, а теперь ещё и коктейле он был очень зол. Радужку заволокло небесным пламенем. Цуна всего лишь хотел расслабиться и отдохнуть, а всё вот так закончилось. Пора было показать этому миру, на что способен обновлённый Савада Цунаёши. Пламенем он владел просто превосходно, спасибо Реборну.