По ту сторону Неба

— Тот мир подстроит вас под себя, вы всё равно согласны? — спросила тогда Юни. — Мир может поменять вам пол, сделать сыном, дочерью или отцом ненавистных вам людей. Всё равно согласны? Они тогда не сильно вслушивались в её слова. Есть разница между «слушать», «слышать» и «понимать услышанное». Но тогда это было не важно. — Возьмите деньги, вещи и документы, — вздохнула Юни, устало приложив руку к щеке. — Они вам понадобятся, хотя и так не должно возникнуть проблем, но мало ли… И приходите с ними в… Как им и сказали, путники, собирающиеся соскочить с одной мировой линии на другую, пришли в указанное место. Тихий Пентедаттило, застывший во времени. Этот итальянский город-призрак как нельзя лучше подходил для путешествия в другой мир, где сейчас был их друг и товарищ. Возвышаясь на скалистом утесе горы Кальварио, форма которой напоминала руку Циклопа с пятью пальцами, точно удерживающую на ладони этот оторванный от реальности кусочек земли, город производил жутковатое впечатление. Следы разрушений. Обшарпанные стены домов, покрытые плесенью и пылью. Сваленные ураганными шквалами и самим временем деревья, которые было некому убрать. Некоторые части утеса обвалились, чуть меньше напоминая пять распростертых пальцев, но всё равно в нём угадывалась огромная длань. И именно на одном из разрушенных «пальцев» открывался портал в другой мир. Полтора месяца мучений, но они — те, кто решился на этот отчаянный шаг, смело шагнули в словно разорванное пространство. Когда вход позади них закрылся, то оказались посреди темноты, где выделялась лишь оранжево-небесная дорога — путь, который им указали Юни и Бьякуран. — Нам лучше не сходить с дороги, — предупредил Реборн, хмуря брови. Он первым ступил на путь. — Да, я с вами согласен, — согласился Хаято, ступая на линию дороги. — Тогда пойдём? — улыбнулся Такеши. Затем он взял Хром за руку, уловив что-то в её лице. Она прижала к груди свой сложенный трезубец и коротко кивнула. Они не знали, сколько шли. Понятие времени не актуально там, где оно включает в себя прошлое, настоящее и будущее. Ты идёшь по дороге, а тебя окружает бесконечное множество мировых линий с их понятиями о времени, со своими хозяевами и правилами. Шаг — и ты навсегда потеряешься в бесконечности. Неожиданно дорога оборвалась. Словно в насмешку, перед ними возникла тяжелая металлическая дверь с шипами и колючей проволокой. — Что за хрень? — прищурился Хаято, недоверчиво всматриваясь в её структуру. Достав из-за пазухи очки и надев их на нос, он подошёл к двери. — Не всё ли равно? — пожал плечами Такеши. — Давайте просто откроем, раз дорога нас привела к ней. — Какие же вы ещё дети, — закатил глаза Реборн, и с пинка раскрыл дверь. В глаза ударил яркий свет. Прищурившись, они пытались привыкнуть к нему. Хром выглянула наружу, а затем переступила порог, чувствуя, как что-то в ней меняется. Она не могла понять, что не так, но всё встало на свои места: длинные волосы струились по спине, а глазная повязка мешала. Были и другие изменения, которые Хром пока выбросила из своих мыслей. Она сдёрнула с лица повязку, смотря на новый мир своими новыми глазами. — Бейсбольный придурок… — Донесся до Хром смех Хаято. — Ты теперь бейсбольная дура, поздравляю! — А-ха-ха… Не смешно, Гокудера! — ответили довольно приятным женским голосом, но по интонации Хром уловила тембральное сходство с Ямамото Такеши. Обернувшись, она посмотрела на своих друзей. Те такие, какими были, перед ней стояли обновлённые Хаято и Такеши, во внешности которых улавливалось нечто схожее. — Вот почему ты совсем не изменился? — возмутился Такеши, оглядывая себя со всех сторон, а также ощупывая под курткой небольшую грудь. — Отделался цветом волос и глаз, да? Хаято достал телефон, разглядывая себя в мутно-чёрном экране. — Да знаешь, мне как-то всё равно, — наконец ответил он, убирая телефон в карман джинс. — Ради того, чтобы быть «правой рукой» Десятого, я готов на всё! Даже стать бабой! — Хаос, советую ознакомиться с новыми документами, детишки. Ребята посмотрели на высокого мужчину с красивыми завитками бакенбард. Приятный баритон до сих пор ласкал уши. Реборн держал в руках книжечку паспорта и папку с документами. Таким — взрослым, они видели его только на битве представителей. Последовав его совету, хранители стали изучать уже свои документы. — Не, у этого мира явно неплохо так с юмором! — вспылил Хаято, борясь с желанием уничтожить документы. — А-ха-ха, братишка, не истери, — вот тут уже настало время Такеши отыграться. — К чёрту такую сестру! — растрепал пятернёй свои волосы Хаято, тем не менее, успокаиваясь. — Ладно, предлагаю идти искать Десятого. Реборн, поправив на плече лямку увесистой сумки с деньгами и вещами, молча вышел из переулка, в котором они оказались. Мир и над ним решил подшутить, но это мелочи. Палки в колёсах его не сильно волновали. Потрепав сидящего на плече Леона, которого мир не посмел по каким-то своим причинам тронуть, он стал осматриваться. Это определённо точно Намимори. Юни никогда не ошибалась. Так что оставалось найти только глупого ученика. — Подождите, Реборн-сан! — крикнул вдогонку Реборну Хаято. Следом выбежали Такеши и Хром. — Следует зайти домой к боссу? — предположила Хром. — Да, но осторожно. Юни нас предупредила же, — напомнил Такеши. Да, они все прекрасно помнили, что сказала им Юни по поводу враждебности мира к Саваде Цунаёши. После того, как тот победил Бьякурана в несуществующем ныне для них будущем, Цуна стал неустойчивой частицей. Мировые линии отметили этот факт, как бы это странно не звучало, но никаких шагов не предпринимали за исключением этой параллельной реальности. Она прям-таки жаждала убрать неугодный сегмент, что и сделала уже, но вот незадача — их собственный мир дал шанс их боссу. Правда, в голове всё ещё не укладывался факт существования мировых сущностей. — Пошли, — развернувшись, Реборн зашагал по дороге прямиком в сторону дома семейства Савада. Хаято в нетерпении сжимал на груди лямку своей сумки. Не выдержав, он достал пачку сигарет с зажигалкой и закурил, но никто ни слова не сказал. Хаято бросал курить уже третий месяц, однако смерть Десятого Вонголы поставила крест на завязке. Через полчаса компания добралась до нужного дома. Миновав калитку, Хаято, выкуривший несколько сигарет, рванул к входной двери и нервно нажал на звонок. Открыли довольно быстро, и на пороге возникла Нана. — Де-е… Цунаёши дома? — спросил Хаято, вовремя одёргивая себя. В этой реальности наследник — не Цуна. — Нет, — хмурясь, ответила Нана. — В последнее время он поздно приходит и его в ближайшее время не будет. Вы друзья моего сына? — спросила она, осматривая гостей с ног до головы. — Да, мы его друзья, — не раздумывая, ответил Хаято. В нём не было сомнений. Он — друг Цуны, и ничто не изменит этого факта. — Тогда я не могу пустить вас на порог дома, всего хорошего, — холодно произнесла Нана, и захлопнула дверь прямо перед их носами. Пока остальные переваривали ситуацию, Реборн прокрутил в голове разговор. Что-то мелькнуло в глазах Наны, но он не понял, что кроме страха там ещё было. Она была похожа на мать, отчаянно защищающую от кого-то своего отпрыска. Это наводило на мысли. — Пойдём отсюда, — Реборн толкнул хранителей в спины, подгоняя их. — Быстро. Те, растерянно косясь на входную дверь, где раньше им всегда были рады, послушно поспешили следом за Реборном. Лишь когда они отошли достаточно далеко, Хаято в порыве злости пнул мусорный бак. — Это какой-то абсурд! — Тише, Гокудера, успокойся… — Такеши мягко потрепал друга по плечу, и тот более-менее успокоился. — Но как нам тогда встретиться с боссом? — спросила у Реборна Хром. — Будем поджидать его? Реборн задумчиво накрутил на палец бакенбард. — Нет, найдём его по пламени, — решил он. Закрыв глаза, Реборн убрал озябшие руки в карманы пальто. Хранители ничего не стали спрашивать, не собираясь ему мешать. Реборн явно знал, что делать. Пару мгновений он стоял неподвижно, а потом резко раскрыл свои глаза, окрашенные в цвет пламени Солнца. — Нашёл! Идём, — и с этими словами Реборн поспешил вперёд. Мимо них прошла невероятно высокая девушка, но Реборн не обратил на неё внимания, идя по свежему следу ученика. Девушка же, нахмурив изящные брови, остановилась, довольно злобно смотря им в спины, но, тряхнув головой, незамеченная, она зашагала в сторону дома семейства Савада, аккуратно прижимая стальной тубус к груди, будто там находилось сокровище. Реборн остановился около кафе «Шоколадная принцесса». Рядом с ручкой висела табличка «Закрыто», но его это не остановило. След обрывался перед дверью. Реборн дернул на себя ручку. Звякнул колокольчик входной двери. За одним из столов сидели двое. Знакомая лохматая макушка тут же приковала к себе взгляды. — Извините, мы закрыты… — растерянно проговорила официантка. В ней прибывшие без всяких затруднений распознали Миуру Хару. — Я же вроде повесила табличку… — Мы видели, но мы к тому, кто сидит рядом с тобой, — усмехнулся Реборн. Его давно, казалось бы, зачерствевшее сердце отозвалось колкой болью. Знакомые каштановые волосы, глупая физиономия. Он скучал по нему. Цуна заметно вздрогнул, едва знакомый голос резанул слух. Вошедшие хранители и Реборн, видя замешательство на его лице, лишь улыбались. Реборн скинул с плеча на пол объемную сумку и размял плечи. Наконец-то он избавился от увесистой ноши, успевшей надоесть до чёртиков. — Гокудера, чего молчишь? — ухмыльнулся Реборн, обращаясь к Хаято. — Не ты ли рвался сильнее всех к глупому Цуне? Хаято смущённо потёр переносицу. Хром опередила и Хаято, и Такеши. Она подошла к столику, за которым коротали время Цуна и Хару, и, прижимая к груди чехол с трезубцем, сказала заветное… — Рада вновь видеть тебя, босс. Цуна просто сидел и ловил ртом воздух. — А-ха-ха, Хром, да он же даже сказать ни слова не может! — рассмеялся Такеши. — Бейсбольный придурок, ты ничего не понимаешь! — подал голос Хаято, крича на Такеши. — Десятый, я в шоке! Этот мир такой жуткий! Я до сих пор в ужасе от вашей матери! Цуна, который до этого сидел и изображал из себя рыбу, раскрывая и закрывая рот, прижал к глазам ладони. «Разводит сырость в помещении», — к своему неудовольствию отметил Реборн, хоть его и тронула такая реакция ученика. — Десятый, вы чего?! — подлетел к столику Хаято. — Цуна, что у тебя с рукой?! — заметил Такеши протез, заменяющий Цуне руку. — Босс… — Хром растерянно сжала в руках трезубец. Сидящая рядом с Цуной Хару хлопнула ладонью по поверхности стола. Скрипнул её стул. — Почему?.. Ты, — Хару указала пальцем в сторону Реборна, — убийца, как ты посмел показаться перед моими глазами?! — Приплыли… — Только и оставалось, что вздохнуть Реборну, натягивая на глаза полы шляпы. Вот и начались шутки мира. — Значит, ты меня знаешь? — спросил он, обращаясь к Хару. — Ещё как знаю!.. — процедила сквозь зубы Хару. Любой, кто знал Хару, ни за что бы не поверил, что её лицо может перекосить от нескрываемой ненависти, почти ощутимо сочившейся из неё. — Хару, ты не можешь их знать, — подал голос молчавший до этого момента Цуна, утирая рукавом толстовки глаза. — Это люди, которые в принципе не должны быть тут, но они здесь. Хару, всё ещё источая миазмы ненависти, заметно растерялась, не понимая, о чем говорит Цуна. Он смотрел на ненавистного ей человека с такой теплотой и искренней радостью, что ей стало неуютно. Цуна же схватился за спинку двойного кресла правой рукой и ловко спрыгнул на пол. Быстрым шагом миновав расстояние до гостей, он поочередно заключал каждого в объятия. — Глупый ученик, я разве учил тебя плакать? — хмыкнул Реборн, больно оттягивая щёку Цуне. — Нищего не могу шь этим поделать, — не переставая улыбаться, ответил тот, немного шепелявя из-за оттянутой щеки. Наконец, убрав руку Реборна, он смог нормально говорить: — Ребят, вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Но мир, как я вижу, посмеялся и над вами… — И не говори, Цуна, — задорно улыбаясь, согласился с ним Такеши, локтем пиная в бок Хаято, за что почти молниеносно получил затрещину. Цуна искренне смеялся, глядя на друзей и держа Хром за кончики пальцев. Просто не верилось, что друзья последовали за ним. Это было невероятно. Немыслимо. Но это — реальность. В животе порхали бабочки. Счастье укрыло его с головой пушистым одеялом расслабленности, подтолкнув под ноги подушку безмятежности. — Хару, можно попросить тебя оставить нас? — обратился Цуна к Хару с мольбой в голосе. — Боюсь, это разговор не для твоих ушей. Не хочу тебя втягивать во все это… — Хару вынуждена отклонить твоё предложение, мой дорогой масегаки! — отозвалась та. — Поверь Хару, она много чего видела в своей жизни, так что Хару остаётся! Хару хочет знать, что тебя связывает с этим человеком, — и упрямо упёрла руки в бока. — Как знаешь, но не советую сильно сближаться со мной, — смотря прямо в глаза Хару, вкрадчиво произнёс Цуна. — Я довольно… Опасная личность, что ли? — Позволь Хару самой решать. Хару хоть и не представляет, во что лезет, но не в моих правилах отступать! — насупилась она, показывая ему язык. Цуна ничего не ответил. Он указал хранителям и Реборну вешалку, куда можно было повесить куртки и пальто, а затем помог им расположиться в пустом кафе. Предстоял долгий и серьёзный разговор, но Цуна был спокоен: отныне он не один.