Until my dying day

Я вышел к завтраку, где нашел только Рейчел. - Доброе утро. Где все, Рейч? – спросил я, подходя к ней. - Привет, Курти, - откликнулась девушка, выкладывая на тарелку яичницу и посыпая ее укропом. – Они уехали… готовиться к… - ее лицо потускнело. Но я сразу понял, о чем она говорила. - Прелестный аромат кофе сводит меня с ума, - наигранно произнес я, принимая из рук Рейчел тарелку. - Ты как? – в лоб спросила девушка, пытаясь заглянуть мне в глаза. «Как я? Как я? Если бы я знал, Рейчел. У меня внутри все еще пусто, все обрывается, но снаружи я выгляжу так, словно ничего не изменилось. Я не знаю, как приду на похороны сегодня. Я не знаю, как смогу говорить. Потому что это все еще безумно больно. Но…» - Я в порядке, - натянуто ответил я, принимаясь за еду. - Даже не верится, что прошло уже так много времени, - растерянно произнесла Рейчел в воцарившемся молчании. Я не ответил. Да и что тут ответишь? - Спасибо, - поблагодарил я за завтрак и посмотрел на часы. 9:47. Осталось 7 часов до начала церемонии. Значит, часов 5 на сборы. - Я пойду… мне надо собраться с мыслями, - опять сказал я и, проследив за реакцией Рейчел, зашел в свою комнату. Я подошел к комоду и тихо открыл верхний ящик. Сверился с датой на часах. 15 ноября. Время открыть письмо, следующее по счету. Я потянулся за ним и повертел конверт в руках. Этот был немного другой… от него приятно пахло одеколоном Блейна. Так сладко и так знакомо, что я просто уткнулся носом в конверт и застыл с закрытыми глазами. Опять мне казалось, что ничего не произошло, и Блейн сейчас зайдет сюда и обнимет меня и поцелует. Но момент закончился, и я снова вернулся в суровую реальность. На конверте было написано «We found love in a hopeless place»*. «Моя любовь, мой Курт! Хорошего тебе дня! Доброе утро, или день, или ночь. Сегодня у меня для тебя нет особых сюрпризов, потому что newyork.com/events** на этот день ничего нового не запостил. Но у меня есть, о чем поговорить. «Смерть – это грань, за которой прекращается боль и начинается добрая память. Это не конец жизни, а конец боли», - сказал Стивен Кинг. Я не знаю, что будет после моей смерти. Но часто думаю об этом. Как вы будете жить, как все сложится, кем ты станешь, когда выпустишься, как будешь праздновать День Святого Валентина, и даже интересно, с кем… Дело не в этом. Хочешь знать, боюсь ли я? В данный момент, да. Тебя нет рядом, я лежу здесь один, даже в собственной квартире я не чувствую себя в безопасности. Мне кажется, что сейчас что-то произойдет. Но это не происходит. Я подумал, что было бы глупо отправлять тебе это письмо, оно совсем не такое, как остальные. И больше таких не будет, милый, я обещаю. Просто я не могу с тобой поговорить об этом наедине. Когда ты приходишь, от тебя буквально веет заботой и любовью, и я просто не могу поднимать такие темы. Возможно, ты будешь винить меня по прочтении этого письма… Я просто хочу сказать, что мне страшно. Я боюсь, Курт. И я не хочу умирать. И никогда не думал, что это получится так скоро. Мне ведь еще даже нет и 30. Я просто хочу увидеть, как ты взрослеешь и получаешь диплом, как Рейчел раздает автографы, как Мереседес поет перед миллионной толпой, как приходят к успеху другие… в конце концов, я снова хотел бы спеть с тобой на мероприятии Джун. Но судьба распорядилась иначе, и как бы я не мечтал о нашем домике на берегу Калифорнии и наших маленьких слегка кучерявых детишках… ничего не сбудется. А я просто хотел бы жить. Понимаешь, Курт? Вот почему ты должен жить. Проживи эту жизнь за меня, словно я и ты теперь – одно целое. Береги себя. Навсегда твой, Блейн. Дата 4-ого письма: 15.12» После прочтения у меня в груди похолодело. Неужели он действительно думал об этом? Я хочу сказать, это невозможно. Все время своей болезни он был веселым и говорил, что просто не позволяет себе думать об этом. Выходит, он обманывал. Ложь во благо никогда не приводит ни к чему хорошему - это вам на будущее. Все равно кто-то страдает. Если бы я только знал, что Блейн так переживает... И почему это письмо досталось мне именно сейчас? И почему следующее аж через месяц? Я мог бы открыть их все сейчас, но мне так хотелось, чтобы Блейн гордился мной. Тем, какой я сильный. По крайней мере, что я создаю такой образ. Поэтому я как всегда бережно сложил письмо в два раза и убрал к другим двум прочитанным в пиджак черного костюма. Я потерял вкус к одежде. Я потерял вкус к еде. Я потерял желание спать, просыпаться, выходить на улицу, разговаривать. Я делал все эти вещи просто потому, что так надо было окружающим. Чтобы не волновать Рейчел, которая снова переехала ко мне. Ради чего я живу теперь? Я надел костюм ближе к трем тридцати, за пятнадцать минут до выхода. Неплохо сидел пиджак. Но мне было абсолютно все равно на этот раз. Я навел последние штрихи в своем образе (на самом деле, просто слегка припудрил красное от слез лицо) и вышел в гостиную. Молча ко мне вышла Рейчел и взяла под руку. Мы спустились вниз к машине. В салоне стояла удручающая тишина. Я вдруг понял, почему Рейчел была такая тихая. Наверное, вспоминала Финна. Я подумал, что если дам плотине воспоминаний прорвать мою невидимую защитную перегородку, то я уже ничего не смогу сделать с собой. Мы приехали к назначенному времени на кладбище Грин-Вуд недалеко от центра Нью-Йорка. Живописное место, заставленное склепами и мощными могильными плитами. Я вдруг почувствовал, как комок подкатывает к горлу, и попробовал сдержаться. Одинокая слеза прокатилась по щеке, прежде чем я смахнул ее. Никто не заметил. Но я просто не мог представить, как буду приходить сюда каждые выходные, чтобы провести время с Блейном. Я никогда не смогу прийти сюда и увидеть выгравированные слова "Блейн Девон Андерсон, 1995-2017. Любим и скорбим", а выше будет его фото. Слишком тяжело. Люди приходили и приходили. Я встретился с Паком, Куинн, Тиной, Майком, мистером Шу и Эммой, здесь был даже Себастьян. Да, тот самый Себастьян Смайт, которого я не видел со школы. Они иногда переписывались по смс, что никогда не давало мне покоя. Однако сегодня мне было приятно, что он пришел. Значит, Блейн был для Себастьяна не просто игрушкой. Все подходили ко мне и выражали соболезнования, потом шли к родителям Блейна. Рейчел держала меня под руку. - Курт, ты очень бледный. Тебе совсем плохо? - заботливо спросила она, когда Бриттани и Сантана отошли от нас. - Да. Но так и должно быть. - Пора петь песню. Ты... с нами или... у тебя есть что-то особенное? - У меня есть что-то особенное, - эхом повторил я и выпустил ее руку. Без тепла Рейчел рядом мне стало совсем холодно. И душевно, и физически. Всех попросили занять свои места. Я сидел в первом ряду, держа за руку отца. Рейчел, Куинн, Сантана, Бриттани, Тина, Мерседес, Марли, Юник, Китти и Арти вышли первыми. Я моментально узнал мелодию, и на глаза сразу навернулись слезы, потому что я знал эту песню наизусть. "Memory" из мюзикла "Кошки". Трогательная. Следом за ребятами вышли Пак, Майк, Джек, Сэм, Райдер и мистер Шу. Они присоединились к общему хору, а ️я просто не мог сдерживаться больше, уткнувшись в рукав пиджака отца. Он гладил меня по голове, но боль внутри меня разъедала все подобно кислоте. Я думал, что держусь еще неплохо, но сегодня я дал всем возможность увидеть, насколько я действительно сломлен. - Touch me (Прикоснись ко мне) It's so easy to leave me (Ведь так просто оставить меня) All alone with the memory (В одиночестве с воспоминаниями) Of my days in the sun (О моих солнечных днях) If you touch me (Но если ты дотронешься до меня) You'll understand what happiness is (Ты поймёшь, что такое счастье...) Look (Смотри!) A new day has begun (Новый день начался) Хор замолчал. Я тихо утер слезы. Послышались аплодисменты, и пришел мой черед выйти на воображаемую сцену. Я поднялся со стула и на ватных ногах повернулся к собравшимся. Все лица знакомы. На всех застыло одно и тоже выражение - жалость. Кажется, они жалели меня. Я дал знак рукой, и подали музыку. Думаю, именно эту песню я бы хотел спеть Блейну. На какой-нибудь наш праздник. Но для меня она навсегда окажется нашей. - Before you met me I was alright but things Were kinda heavy You brought me to life Now every February You'll be my Valentine, Valentine Let's go all the way tonight No regrets, just love We can dance, until we die You and I, will be young forever*** (Пока ты не встретил меня, я была на грани, Но ты вернул меня к жизни И сейчас каждый Февраль ты будешь моим Валентином, Валентином Давай оторвемся сегодня ночью Никаких сожалений, просто любовь. Мы можем танцевать, пока не упадём без чувств Ты и я Мы будем молодыми всегда) Акустическая версия нашей песни. Та самая, которую мне пел Блейн в тот день, что мы расстались, много лет назад. В середине припева я замолчал, сдерживая новый поток слез, и музыку убрали. Я и сам считал, что неуместно выбрал песню, но не мог ничего поделать. Надеюсь, Блейн хотя бы улыбнулся. Я подошел к трибуне. Мне следовало сказать слова. Слова памяти. Как угодно. Я поправил микрофон и слегка дрожащим голосом начал: - Вы все знаете, что нас с Блейном связывает нечто большее, чем кольцо на пальце. И я не знаю, ругаться или смеяться мне сейчас. Спасибо за то, что благодаря некоторым обстоятельствам, я встретил Блейна Андерсона, но с другой стороны... как было жестоко отнимать его у меня. У всех нас. Когда я думаю о нем, то стараюсь вспоминать, каким он был человеком. Открытым, добрым, заботливым, решительным, я могу перечислять его достоинства бесконечно. И сейчас меркнут его недостатки. Людям свойственно идеализировать в некоторые моменты жизни. Я... - тут у меня закончились слова. Все, что я хотел сказать, показалось пустым. Но люди смотрели на меня с некой надеждой, я решил изменить все и говорить от сердца: - «Смерть – это грань, за которой прекращается боль и начинается добрая память. Это не конец жизни, а конец боли». Так сказал Стивен Кинг. И он прав. Нет смысла оплакивать то, что Блейна нет рядом с нами, потому что это его не вернет, и я наконец понимаю, что он имел ввиду. Нам всем нужно хранить в сердце его образ. Я навсегда запомню его голос, мимику, жесты, танцы, как он великолепно пел и как он... заботился обо мне, - в этот момент мой голос сорвался, - Я проживу жизнь за нас обоих, слышишь? Я обещал тебе не сдаваться. Я люблю тебя. И я почувствовал, как микрофон падает у меня из рук, а лицо стянуло от напряжения. Но слезы все-таки покатились по щекам. Отец подошел ко мне и обнял. Раздались аплодисменты, и я тихонько дотронулся до обручального кольца на пальце, словно подтверждая незримое присутствие Блейна рядом. Это был самый тяжелый день в моей жизни. * - строчка из песни "We Found Love" (Rihanna), исполнялась в "Хоре" ** - американский сайт с календарем событий в Нью-Йорке *** - отрывок из песни "Tennage Dream" (Katty Perry), считается главной песней Курта и Блейна