Проклятое поле

Они медленно брели по деревне, Обито слегка придерживал Какаши за плечо. Тот, правда, уверял, что с ним всё хорошо. "Идти могу", - пояснил он. Большую часть времени они молчали в задумчивости, лишь изредка делясь своими мыслями. Какаши остановился за два дома до дома Джирайи. - Вот и пришли, - сказал он. - Так что ты папке скажешь? - не скрывая дрожи в голосе, спросил Обито. Внутри него смешивались страх, вина и ещё какое-то непонятное напряжённое волнение. Мысли о том, что же будет дальше, были просто невыносимы. - Да я подумал... - Какаши поглядел куда-то в сторону своим видимым глазом. Левый он спрятал за отросшими волосами. - Я скажу ему всё как есть. - Ага, - только и мог ответить Обито. Что значит "как есть"? Было не ясно, как это всё понимает Какаши, что для него есть и как оно есть, что именно он скажет? Но Обито не решался спросить, да и не знал, как. Его успокаивала только невесть откуда взявшаяся уверенность в том, что Какаши не скажет о нём ничего плохого. Но вместе с тем именно это и не давало ему покоя. - А когда вы уезжаете? - спросил он. Что, если в следующий раз он увидит друга только зимой, если вообще увидит? Он так и не сказал ему ничего толкового, может хоть к утру что-нибудь сообразит... И что Какаши будет делать? Не хотелось отпускать его одного. В ответ тот лишь пожал плечами. На том и разошлись. Дома Обито был задумчив и даже не сразу расслышал, когда Мадара его окликнул. - А? - переспросил он. - Говорю, много работы на сеновале было? - переспросил дядька. - Ну... Да уж... Пришлось поработать, - ответил Обито, глядя в окно на то, как Тобирама распугивает ворон. Не пилил его Мадара как обычно своими наставлениями. Как будто поменялось в нём что-то. Да только вот спокойствия не было всё равно. Вечер так и прошёл в неясных волнениях, его сменила короткая ночь, а после первых петухов уже и не спалось. Тишина вокруг словно давила, заставляла ворочаться с боку на бок и опускалась на голову тихим гулом в ушах. Ожидание было невыносимым, но наконец со стороны дядьки послышалась возня. Подождав немного для верности, Обито поднялся и первым делом побежал плескать в лицо водой, чтобы поскорее смыть с себя оцепенение. Он хотел было взяться за домашние дела, но в висках билась мысль о том, что он может не успеть. Куда, он и сам не знал. - Ну что ты стал-то, как пень посерёдь поля? - проворчал Мадара на выходе из дома. - Как думаешь, когда ярмарочные уедут? - выпалил Обито. - Уже, наверное, поехали, - задумчиво проговорил дядька. Очевидно, заметив, как расширились глаза племянника, он добавил с усмешкой: - Не все же такие лежебоки, как ты. После чего пошёл по своим делам. Да разве... да какой же Обито лежебока! Он вообще не спал! А может, ещё не уехали? Стараясь не думать о том, что свиней ещё никто не кормил, не говоря о цыплятах, не говоря о том, что надо бы что-то и самому поесть, Обито незаметно выбежал за калитку. Хотя, это пока что незаметно, очень скоро дядя заметит... Главное - он знал, в какую сторону бежать: дорога-то одна. Он остановился, ухватившись рукой за ствол молодой берёзы, тяжело дыша после бега и таких волнений. Телег и повозок уже почти не было видно, но сомнений не оставалось в том, что все уехали. Можно было как следует припустить и догнать, но вот зачем? Что он теперь скажет, да ещё и на ходу? На душе сделалось как-то одновременно обидно и спокойно. Что же, теперь-то ничего не поделаешь. Жаль только, что он так волновался всю ночь, а всё равно не успел. А даже если бы успел, что бы это изменило. Обито медленно брёл назад. Мысли о Какаши, бывшие всё это время лишь смутной тревогой, начали наконец-то проясняться. То, о чём не хотелось думать: как он теперь с одним лишь видящим глазом? А может, зрение как-нибудь вернётся? А что сказал его отец? А что теперь будет? Уже собравшись заворачивать домой, Обито заметил, что за калиткой стоит Джирайа и о чём-то говорит с Мадарой. Он было удивился и захотел узнать, что кузнецу могло у них понадобиться, но потом подумал, что это может подождать. Самое время зайти к Кушине и спросить её кое о чём. Та грелась на солнышке, сидя на лавке у своего крыльца. - Что-то я уставать быстро стала, - сказала она с виноватой улыбкой, когда Обито подошёл достаточно близко. - Вроде ещё столько всего сделать нужно, а мне уже присесть надо. Он на миг почувствовал укол совести: стоило пойти к Мито, зачем Кушину трогать, она же и так в положении. Но пора было признаться самому себе: Мито он побаивался. Жена Старосты, всё-таки, была какая-то свойская, что ли. - Скажите, - заговорил он, встав напротив лавки и загородив собой косые утренние лучи солнца, - почему вы не можете сделать заговор на землю? - А зачем он тебе? - Кушина вдруг совсем не по-свойски сощурилась. - Это затем... - Обито глубоко вздохнул и высказал свою догадку: - затем, что Пугало на Проклятом поле - из земли вышло. Кушина вздохнула и, держась за поясницу, поднялась с места, после чего довольно бодро поковыляла куда-то вглубь двора. Обито последовал за ней в сад, где вскоре показался Минато, а рядом с ним - Какаши. Обито так и замер на месте. Как же так? Ведь должны были уехать... Он сам видел удаляющиеся повозки. Кушина меж тем подошла к его другу и в наступившем молчании взяла того одной рукой за подбородок, а другой откинула ему волосы с лица. Внимательно осмотрев ослепший глаз, она повернулась к Обито и сказала: - Вот, значит, что случилось. - Что такое? Что случилось? - нахмурившись, спрашивал Минато, переводя взгляд с одного из них на другого. Кушина вдруг весьма резво толкнула Какаши в сторону Обито. Потом как-то странно посмотрела на Минато. - Идите, - сказал тот, как будто что-то поняв из её взгляда. - И никому лишнему ни слова. Друзья молча покидали двор. Но, выйдя за калитку, Обито немедленно принялся расспрашивать Какаши: - Так вы не уехали? Что ты там делал со Старостой? Почему... - Отец уехал на рассвете. Я остался. Обито опешил. Как так? А куда другу теперь податься? - Как так? - спросил он. - Куда ты подался? - Остался у Джирайи. Я хотел сходить к тебе, но мне встретился Минато, попросил помочь поднять бревно зачем-то, и я согласился, заодно решил посоветоваться насчёт того, как сказать тебе... Какаши запнулся. Обито был весь в нетерпении: - Что сказать? - поторопил он. - Что тебе надо уехать со мной. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба своей внезапностью. Из-за чего уехать? Как они могут вообще уехать, если все уехали? Кто их отпустит? И главное - зачем? Все эти вопросы роились в голове, и никакого ответа не предвиделось, потому что Какаши просто молчал, выпучив глаза, один из которых прикрывала прядь волос. Сам же Обито не знал, что спрашивать первым, поэтому с трудом он выдавил лишь: - Я не понял. - Ну смотри... Я вчера рассказал отцу... В общем... Его прервали громкие слова какой-то тётки, выбравшей именно эту дорогу, чтобы идти: - Да что ж вы на дороге-то встали! Вот негодники, людям проходу не дают! Какаши взял Обито за рукав и потащил в сторону, к ближайшим кустам малины. Им вслед доносилось сердитое бурчание: "Не мог Мадара ничего путного воспитать, сразу понятно было". После таких слов мысль уехать или ещё как-нибудь исчезнуть сама собой приходила на ум. - Я рассказал отцу про лешего. И про тебя, - Какаши глубоко вздохнул, делая паузу. Обито одну за одной клал в рот ягоды малины, не в силах остановиться. Ему не очень-то хотелось знать, что ответил Сакумо, потому что это не могло быть чем-нибудь хорошим, и одновременно его мучала неизвестность. - Он ответил, что знает, как это бывает. Не стал особо пояснять, но он у меня такой, когда-то тоже с нечистью встречался. Округлив глаза, Обито запихнул в себя целую пригоршню ягод. Какаши огляделся по сторонам и продолжил: - Слушай... Он сказал, что злое так просто не отстанет. - Даже не знаю... - протянул Обито. Звучало это всё довольно жутко, да только не понимал он, почему друг говорит, что ему уехать с ним надобно. - Я про это и хотел у Кушины спросить. - А она-то тут причём? - непонимающе уставился на него Какаши. Интересно, обратил ли он внимание на те слова Пугала про колдовство оборотней? Даже если да, то, скорее всего, не придал значения или забыл. К тому же, ему не было известно о заговоре, который сделали Кушина и Мито, чтобы защитить Обито. И о том, что этот заговор не помог. - Ну, она, знаешь, понимает в этом кое-что. - А-а. В общем, ты подумай, а я обещал Джирайе помочь ещё. Он сказал, что сможет отвезти меня, когда сам засобирается уехать. Говорит, мол, давно хотел к нам в гости съездить. Обито смотрел вслед Какаши, и его душу терзали противоречивые чувства. Что-то будто шевельнулось внутри него, когда друг сказал, что хочет увезти его. Глупость это всё, конечно. Очевидно же! Стоило только позволить себе этого захотеть, как в голове поднимался ворох тревожных мыслей. С чего бы это? А что скажет Мадара? Хотя, нет, не так. Что скажет - это если такое было бы правдой. А так правильно думать "что бы сказал Мадара". По крайней мере, Обито точно знал, что Мадара скажет из-за того, что племянник убежал с утра - ничего хорошего. Понурившись, он побрёл домой. Думать о словах Какаши было как-то тоскливо, поэтому он решил в уме гадать, почему Минато и Кушина недавно вели себя так странно, да так ничего и не надумал. - Что это ты делать собрался? - налетел на него дядька, завидев его с поленом в руках. - Так это... дров нарубить надо, - непонимающе уставился на него Обито. И что опять не так? - Не надо, без тебя управлюсь. Обито в нерешительности опустил свою ношу. - Ладно. А мне что делать? - Что-что, пожитки собирать. Я смотрю, ты уже у меня совсем взрослый вырос, негоже тебя при себе держать. - Это как? - Обито захлопал глазами. Он чувствовал, что его как будто ударили под дых. Ну что ещё удумал этот неугомонный дядька? Мадара упёр руки в бока. - Делать по дому ничего не надо, походи да подумай, чем заниматься дальше будешь. К друзьям своим загляни, если есть какие. Он говорил спокойно, не хмурясь и не улыбаясь. Неужели обиделся, что племянник не с самого утра помогал? Бывало всякое, по ссоре да по размолвке дядька и выгнать грозился, и выпороть, и в подвале запереть, бывало что так и делал, но никогда при этом не был он таким спокойным. Хоть бы покричал для приличия. Молча Обито вышел со двора. Возможно, стоило воспользоваться советом дяди да пойти погулять. Глядишь, к вечеру пройдёт это у него. Мало ли какая ворона в бок клюнула. Всё это было слишком за последние несколько дней. И почему все пугающие и тревожные события решили навалиться один за другим? Впору расплакаться или напиться. Или напиться и расплакаться. Обито знал, что многие мальчишки уже наравне со взрослыми распивали медовуху, но его дядя всегда воспитывал в строгости, а коли сам выпивал, так и не пьянел особо, не брало его. Так что о том, зачем кто-то мог перебрать с горячительным, Обито знал только понаслышке. Слоняться по деревне среди прохожих не хотелось. Обито попробовал было пройтись в тени пролеска, но там уже искала грибы какая-то ребятня. Он усмехнулся, вспомнив, как и сам в детстве бежал искать грибы задолго до того, как тем положено начать расти. Он вышел на дорогу к кладбищу, но и по ней шли какие-то мужики. И где все они были раньше, когда за каждым кустом скрывались светящиеся собачьи глаза? Что там говорил Мадара? Пойти к друзьям? У Обито как раз появился один. *** Сперва Обито не хотел говорить Джирайе о том, что дядька его выгнал. Не его это дело. Он старательно пересказывал всё в полголоса Какаши, пока они помогали таскать воду в баню, прибираться в доме и рвать крапиву возле крыльца. - Вот здорово, всегда бы так! Может, и мне племянника какого завести, раз уж с женой да детьми не вышло, - Джирайя довольно чесал макушку. - А то я всё время в кузнице пропадаю, ну совсем некогда хозяйством заниматься! - Вот видишь, теперь тебе не надо с ним договариваться, просто езжай со мной и всё, - шептал тем временем Какаши. - Сейчас мы с вами и покушать быстренько сообразим, - раскатистый бас кузнеца без труда перебивал тихий шёпот, заставляя ребят повторять свои слова по несколько раз. - Заодно и в дорогу себе узелков пожевать соберём. - В какую дорогу? - в один голос спросили мальчишки. - Так чего тебе, Обито, тут оставаться? Поехали с нами, хоть на людей посмотришь, ты ж, поди, окромя родной деревни и не видел ничего! Да и то, небось, дальше своего двора от силы пару раз выходил. Кузнец добродушно хохотнул. Косматая грива серебристых волос причудливо блестела в лучах предполуденного солнца, пробивавшегося через окно. Ребята переглянулись. - А когда вы едете? - спросил Какаши. - Да я думаю, чего тянуть? Соберёмся да поедем! - Джирайя широко улыбался. Обито почувствовал, как по телу пробежался холодок. К таким быстрым переменам он не был готов. - А кузница как? - продолжал расспрашивать родственника его друг. - Уж не развалится она без меня-то, - Джирайя махнул рукой. - А ежели понадоблюсь, так может меня и ценить потом больше будут, поймут, значит, каково без меня сидеть. Хм. Кузнец замолчал, нахмурив брови и потирая подбородок, возможно, задумавшись о жителях деревни. Надо же, Обито никогда бы не подумал, что такого добродушного мужика, как Джирайя, кто-то может не ценить. Все трое так и молчали, собирая на стол. Хотелось что-нибудь спросить, да только что? Ежели тебя из дома выгнали, то уж наверное стоит помалкивать. Но вдруг Мадара отойдёт? Может, он племянника вообще уже домой ждёт, пойди его знай. - А почему вы меня с собой зовёте? - неожиданно для самого себя спросил Обито, не донеся до рта и первой ложки. Ему вдруг в голову пришла мысль: он ведь не говорил про дядьку кузнецу, неужели тот думает, что его отпустят? - Я, когда был ещё поменьше тебя, - задумчиво начал Джирайя, - тоже любил за едой разговоры разговаривать. Всё мне отец замечания делал, а я не слушал. А потом он взял свою большую ложку... и как по лбу мне даст! С тех пор я за едой помалкиваю, и вам, ребята, того же советую. Мальчишки переглянулись. Заговорить из них так никто и не решался, Какаши выразительно смотрел на друга, то выпучивая глаза, то слегка кивая в разные стороны, но разобрать, что же он имеет в виду, Обито так и не смог. - Слушай, - попытался он заговорить после еды. - Я тут подумал про Мадару... - А сейчас, значит, я вам покажу телегу мою, старая она уже, ещё дед мой делал, но крепкая... - раскатистый бас кузнеца и перекричать-то было сложно, а уж шёпотом что-то сказать - так вообще невозможно. - Вчера отец с Джирайей говорил... - услышал он от Какаши, но что ещё тот пытался сказать через свой вечный пчеловодский платок, не понял. Вдруг кузнец остановился как вкопанный, глядя в сторону. - Погодите-ка... это, это же... - пробормотал он. Потом вдруг как-то приосанился и принялся поправлять рубаху. С той стороны, куда он смотрел, приближались несколько человек. Кушина и Мито узнавались даже за ветвями деревьев по ярко-рыжим шевелюрам, а вот светловолосую Цунаде, их дальнюю родственницу, Обито разглядел, когда они уже открывали калитку. - Чего это им надо? - прошептал Какаши очень близко. - Не знаю, но Цунаде... Обито не успел договорить, когда гостьи принялись здороваться. За их спинами показалась и Шизуне – интересно, а что она тут делает? Обито хотел добавить, что Цунаде нравится Джирайе, что тот даже сватался к ней, но получил от ворот поворот, и вся деревня об этом знает. Ещё можно было добавить, что она приходится племянницей Хашираме, но теперь уже стоило помалкивать. - Ну, показывайте, - упёрла руки в бока Цунаде. Джирайя тихо хмыкнул и отступил на шаг подальше от ребят, Кушина и Мито молча уставились на Какаши. Цунаде подошла к нему, взяла за подбородок, как давеча делала жена Старосты, и вгляделась в его глаза. Потом перевела взгляд на Обито. В горле сразу пересохло. Но через несколько мгновений она снова стала смотреть на Какаши. - На душе-то легче стало? - не отрывая взгляда вдруг произнесла она. Обито откуда-то знал, что она обращается к нему. - Да, - честно ответил он. - Ну и хорошо, - она наконец отпустила Какаши и, потрепав того по голове, всё же отвела от него глаза, посмотрев на Обито. - Но так просто оно тебя не отпустит. Вы с Мадарой - его ближайшие соседи, да и вообще... ходить по деревне будешь, а оно тут как тут. А ведь и правду говорила эта странная женщина. Если напрямую идти, то от их дома до Проклятого поля - ближе всего. Конечно, на самом деле нужно было обходить: там и овраг в пролеске, и поле чужое колосится, но для нечистой силы, наверное, преград нет? - Да хватит детей запугивать, - вмешалась вдруг Мито. - Мы вообще не за этим пришли. Ты можешь ему помочь? Она кивнула на Какаши. - Когда ребёнку семнадцать будет, глаз сам по себе зрячим станет, - со вздохом ответила Цунаде. - А сколько тебе сейчас? - обратились к Какаши все, кроме Обито, почти в один голос. Даже Джирайя, до этого стоявший тихо, как мышь. - Да какой же это ребёнок, я про её говорю, - Цунаде кивнула на живот Кушины. Потом посмотрела на Какаши и тихо сказала: - Я сама тебе помочь не могу. Но есть у вас одна знахарка, старая-престарая - она с твоим глазом разберётся. Кагуя, знаешь такую? Если жива она... - Да, мы ей мёд относим, - закивал он. - Ещё недавно жива была. - Только не говори ей, что со мной разговаривал, - она усмехнулась. - Обидится. - Ох уж эти знахарки, - пробормотал Джирайя. Потом громко добавил: - Ну и чего столбами встали, ребята? Слыхали, чего Цунаде сказала? Айда собирать вещи и поедем к этой, как бишь её... - Кагуе, - тихо подсказал Какаши. - Во-во, Кагуе. Давайте живо, а я пока кое о чём с гостями потолкую. Пришлось послушаться и отойти. Но, не успели они с Какаши двинуться к дому, как Обито поманила к себе Шизуне. Он подошёл к ней, гадая, что она могла бы ему сказать. - Спасибо, что проследил за моим огородом, - сказала она, сложив ладони возле груди. - Да ничего, - Обито почесал макушку в смущении. – Всё равно ничего не увидел. - Но овощи-то пропадали! – округлила глаза Шизуне. – Оказалось, это мой дед чудил! Он во сне ходит и морковь с редькой дёргает, а на пугало похож, потому что мы пугало в дедову одежду одевали в своё время! Обито смотрел на неё, чувствуя то ли облегчение, то ли стыд. Выходит, не было там ничего… Как же хорошо, что он тогда никому не сказал, что увидел! Словно отвёл кто. *** Всю дорогу за телегой следовали то волки, то псы с горящими глазами, то тени, то ползущие белые тела в кустах, как будто нечистая сила не хотела, чтобы Обито уезжал. Он смотрел на Какаши, на то, как мерно у того покачивается чёлка, как тот глядит перед собой, и успокаивался. С лешим встретился и хоть бы хны, а ведь даже вместо Джирайи то и дело какое-то чудище мерещилось, если смотреть краем глаза. Уж на что кузнец надёжный и сильный человек. Но чем дальше они уезжали, тем слабее становились видения, только под самый конец какие-то корни появились из-под земли и хотели утащить Обито за ноги, но послышались голоса местных, Какаши сказал: "Ну вот мы и приехали", и всё исчезло. Ещё утром, перед отъездом, стало ясно, что никто не придёт с ними проститься и тот разговор во дворе Джирайи будет последним с кем-то из родной деревни. Впрочем, думать об этом было некогда: кузнец загнал ребят мыться в печи перед дорогой. Для Обито это было вновьё: дядька так никогда не делал, а раннего детства он не помнил, - так что он был очень занят. Но под самый вечер зашла Кушина. - Обито, ты ведь и про родственников-то своих не знаешь! - прокричала она с порога. - У родичей твоих сын родился! Затем она отвела его во двор, чтобы, как она сказала, передать весточку от родственников. - У него глаза Микото, - уверенно произнесла она. - А-а, понятно. А имя ему когда дадут? - Ну как и положено, соберут всех родственников, кого смогут, позовут гостей, накроют на стол, потом Цунаде и Мито запрутся с ним ненадолго, они-то имя и назовут. Но раз уж тебя не будет, скажу по секрету: его будут звать Саске. Только никому не говори! Даже Какаши, нельзя. Она хитро улыбнулась. - А... разве не рано было вам мне говорить? Ведь тёмные силы прицепятся... - Ох, Обито, - она махнула рукой, чуть поморщившись, - тёмные силы цепляются не к имени, а к сердцу. Не забывай об этом. И устройся там получше на новом месте. Она по-дружески обхватила его плечо рукой. Постояв так недолго, засобиралась уходить. - Скажите, - решился Обито задать шальной вопрос, крутившийся в голове, - а Минато тоже умеет... ну, как вы? Обращаться. - Глупость! - Кушина фыркнула. - Он же ваш, местный. А про нас никому ни слова! Хотя я знаю, что ты никому не скажешь. А только захочешь - язык отнимется! С нами шутки шутить не вздумай. На том она улыбнулась и вдруг замолчала, задумчиво глядя куда-то в сторону. - Он вообще раньше таким охотником был... пока меня не встретил, - пробормотала она наконец. Потом добавила уже громче: - Пора мне. Может, ещё ты к нам заедешь, а если нет, то всего тебе хорошего. И ушла. Обито хотел вернуться в дом, но у порога его ждал Какаши. Он старался вести себя как обычно, но Обито не мог не подмечать, что двигаться ему стало тяжелее, то и дело он спотыкался и ударялся об углы стен или лавок. - Что она сказала? - спросил он. - Что тёмные силы цепляются не к имени, а к сердцу... – задумчиво ответил Обито, даже не задумавшись, как странно это могло прозвучать. - Правильно, - неожиданно согласился Какаши. Нахмурившись, он добавил: - Я надеюсь, что и на твоём сердце станет спокойнее. Вчера, когда я поговорил с отцом, тот пошёл уговаривать Мадару отпустить тебя. Они даже с Джирайей пошли. Насилу договорились. - Как так? - Обито будто водой холодной облили. - А чего ты раньше не сказал? - Я сам не знал! Думал, нам повезло и так совпало. Хотел раньше сказать, что отец о чём-то с Джирайей говорил, догадался, что не просто так они уходили. А сейчас прямо спросил. Но нам ведь и правда повезло, отец мог вообще не согласиться забрать тебя. Обито сглотнул, подумав, что на месте Сакумо вообще никто не согласился бы. Он спросил: - Согласиться? Так это ты предложил? - Ну да. Они тогда ещё немного поболтали о чём-то, после чего отправились спать. Сон, как оказалось, не шёл ни одному из них, и в дороге Какаши то и дело сонно качал головой, оперевшись на сопящего Паккуна. Теперь, когда они почти приехали, Обито вспомнил их разговор и вдруг понял, что кое в чём прав был дядя: Обито уже взрослый, нечего ему бояться. А уж без самого Мадары поблизости становилось всё спокойнее и спокойнее. *** Избушка Кагуи находилась не то что на отшибе деревни, а вообще как будто не в ней. Окруженная старыми засохшими стволами невесть чем державшимися за землю деревьев, она казалась очень мрачной. - И ты сюда мёд относишь? - спросил Обито. - Ага, - кивнул Какаши. Они подошли к старой, кое-как сколоченной двери и переглянулись. Из-за неизменного пчеловодоского платка друга показалась улыбка: - Не трясись, она не страшная, - сказал он, схватив Обито за руку для верности. - Я не трясусь, - отрезал тот и надулся. Он не боялся саму Кагую, его куда больше пугало, что она ничем не сможет помочь или просто откажется. Они вдвоём постучались. Никакого ответа не последовало. - Может, вышла за чем-нибудь, - пробормотал Какаши и снова постучал, громче. И снова ответом была тишина. - А знахарка эта, она очень старая? - спросил Обито. - Да. Старше всех в деревне, - кивнул друг. Обито едва не прошибло холодным потом: неужто померла, пока они ехали? Кто же теперь поможет Какаши? Он не мог ждать семнадцать лет и видеть, как тот мучается, натыкаясь на все углы. Но наконец внутри дома послышалось сначала шуршание, а после - шаркание ног.