Воля Малдары: Путь чернокнижника

— Ну и провалила же ты миссию, — разочарованно покачал головой Лоренцо, прислонив-шись спиной к стене дома. Он, однако, вовремя привёл гвардейцев, и те успели заметить нару-шителей и пустились в погоню, оставив дознавателя с чернокнижницей наедине. — Какие грубые мужланы, — процедила с обидой Ватага, взявшись за ноющий после удара живот, и вдруг встрепенулась: — А, может, стоит поиграть с ними в их игру? Теперь они знают меня, в лицо, но вот о том, что рядом с моим лицом может находиться ещё и драконоподобная морда, они не догадываются. Я уверена, Сорос их сможет обнаружить. Но почему, — с упрёком спросила она, посмотрев на мужчину, — почему ты сказал мне ждать? Ты ведь знал, что я не убью его без твоего приказа. — Пожалуй, ты могла его убить, я не запрещал тебе, — искривил губы Де-Вальди. За этот об-щий провал он очень не хотел извиняться перед тёмной эльфийкой, но вот то, что она попала под удар, всё-таки тронуло его совесть, хотя было очевидно, что девушка вовсе не считает его виноватым. Она встала с земли, даже не потребовав помощи. Лоренцо поджал губы и отвернул-ся: — Пойдём домой, оба устали. — Кошмары Шеола, за что?! — разочарованно приложила ладонь к голове Ватага, идя чуть позади, и пристыженно сникла. — Всё, клянусь гордостью, пощады они от меня не дождутся! — И мрачно забормотала, сдвинув брови: — Если я их не уничтожу, навсегда останусь у тебя до-мохозяйкой. Брошу родные земли, брошу семью, брошу всё, Сороса отошлю тётке. Только твой дом останется для меня смыслом жизни. В ноздрях предательски закололо от такой перспективы будущего. — А я не против, — выдал дознаватель. Они вышли на главную улицу. Дом Лоренцо оказался буквально в двадцати шагах от переулка. — Оставайся, прогоняй ворчуна, будем и втроём жить хорошо. Может, и к тебе заглянем, заодно с тёткой твоей познакомлюсь, а? — Тётушка у меня придирчивая, — сквозь слёзы рассмеялась девушка. Горло сдавило болез-ненное напряжение, и она свободной рукой смахнула прозрачные солёные капли, которые напрочь смыли всё её терпение. Всхлипнув, Ватага неожиданно сорвалась с места и помчалась к дому. Со скорости выломав входную дверь, запертую ранее на замок, она, не разувшись, взлете-ла по лестнице вверх и закрылась в ванной, уже не слыша удивлённого рыка Сороса. Осев на пол, она разрыдалась, спрятав лицо в юбке. — Эй, ты с ума сошла?! — Лоренцо пришёл в ярость. Этот дом остался самой большой памя-тью об отце, и единственная царапина на стене или мебели была подобна ножу в сердце. Он припустил за тёмной эльфийкой и, вбежав внутрь, бросился вверх по ступеням. — Па-апа-а-а! Папа-а! — воззвала она в робкой надежде, что мертвец хоть на какое-то мгнове-ние вернётся, хоть позволит ей не только во сне чувствовать себя защищённой его объятиями. Но случалось такое только в редких сновидениях, и они были самыми счастливыми для чернок-нижницы. Наяву же загробный мир не смилостивился над тёмной эльфийкой, и она взвыла ещё громче. — А ну, выходи! — взревел Де-Вальди, ударив кулаком по двери. — Только попҏобуй тҏонуть её! — вскочил Сорос и, спотыкаясь, зашагал по лестнице. — Если ты явился пҏичиной таких стҏаданий, можешь смело попҏиветствовать своего бога! За нависшим горем Ватага не слышала ничего. Рыдания отогнали прочь всякий разум. Она была готова сама на себя наложить какое-нибудь из известных заклинаний и, навсегда покончив с позором, отправиться к любимому отцу. Кристалл в жезле, зажатом в обеих руках, засветился, а лёгкой дрожи в теле оказалось достаточно, чтобы лента сиреневого свечения потянулась от камня вверх. — Пап, — в последний раз прошептала Ватага и без сознания растянулась на полу. В то время как под потолком быстро росла колдовская льдина. Сорос вдруг насторожился от резко оборвавшихся криков. Их заменил еле слышный треск. — Тихо! — замер он, напряжённо вслушавшись и выпучив глаза на Лоренцо. — Тихо… Тҏеск… Тҏеск… Твою ж… — истошно закричал он и, отпихнув мужчину от двери, быстро стал ковыряться когтем в едва видной замочной скважине, попутно изливая поток нечленораздель-ных народных ругательств. — Она ж сейчас убьёт там себя! — Да отойди ты, скотина, пока сам не убил! — Де-Вальди в свою очередь оттолкнул ящера и ударом ноги сорвал дверь с петель. Глыба уже пошатывалась, грозя в любую секунду свалиться. Резко схватив эльфийку под мышками, он вытащил её на лестничную площадку. И вовремя: с грохотом развалившейся скалы ледяная глыба разбилась о пол, испортив пару плиток и верхуш-ку двери. Лоренцо склонился над Ватагой и с силой ударил по лицу, чтобы она пришла в себя. Когда же не подействовало, он подхватил её на руки и торопливо спустился в гостиную, где уложил чернокнижницу на диван. Сорос с облегчением приложил лапу к сердцу, увидев, что через пару секунд холодные об-ломки пропали, будто их не было, но расслабляться оказалось рано. Он подхватил обронённый магический жезл и тоже слетел в залу. — Вот дура-то, — процедил Лоренцо сквозь зубы. — Чуть не угробилась! Уж довести себя до самоубийства! И из-за чего! Только оттого, что упустила преступника! Однако неожиданно, совсем не без удовлетворения, он понял, что уже не держит зла на йонн-галлку, даже несмотря на всё произошедшее: и с чиновниками, и с ворами, и с домом. А ещё — эта необычная юная эльфийская леди стала ему настолько дорога, что он с радостью бы отдал не только отцовский дом, лишь бы она очнулась. От удара крепкой мужской руки щека девушки разгорелась. — Чёҏт, хоҏошо ты ей вмазал. — Убедившись в жёсткости дознавателя, ящер больше не осме-ливался ни на какие действия. — От тебя, скоҏее, ещё пҏоваляешься, чем веҏнёшься. — Ещё раз вякнешь, по стенке размажу! — огрызнулся тот и умчался наверх, в свою комнату. Там он достал из шкафа тёплое одеяло и скоро спустился обратно в гостиную, накрыл Ватагу и присел на край дивана. Мужчине стало настолько стыдно, что он и не представлял, как искупить вину. Не имея лучшего варианта, он наклонился к девушке и поцеловал в щеку, где остался след от его руки. Мысленно Сорос уже три минуты ругал Лоренцо на родовом наречии. Крепко прижав к себе жезл подруги, он вслушивался в пугающую тишину и вдруг тихо заговорил, будто сам с собой: — Двеҏи починим, если тебя это волнует. Но что её так ҏасстҏоило? И ведь снова! Лет соҏок или пятьдесят назад такое уже пҏоисходило. Тогда её всем миҏом из собственной спальни выз-воляли, благо, окно не очень высоко было… — Саль…тар, — слабо прошелестела эльфийка, судорожно вздыхая. — Сальтар! — Кто это? — обеспокоенно спросил Лоренцо. — Кто-то из родни? Сорос пожал плечами. Ящер не знал, чьё имя произносит Ватага, но оно его напрягало, пото-му что не в первый раз он его уже услышал из её уст. — Тогда я принесу воды, на всякий случай, — покачал головой Де-Вальди. — А ты следи за нею! — Угу, — кивнул зверь, не спуская с напрягшейся йонн-галлки глаз, и ласково погладил её по волосам. * * * Образ прекрасного светлого существа с глазами цвета василька стал уже привычным для Ватаги, но именно его она жаждала увидеть и его голос — услыхать. «Девочка моя, Ватага, — нежно шептал он, — не бойся, не нужно бояться. В первый ли раз промахнулась? Да, гордость задета, но самоконтроль важнее. Ах, как я мог забыть, что ты столь впечатлительна! Возвращайся, не пугай тех, кому ещё дорога». «Как мне одолеть их? — Ватага тянулась к золотому ореолу самого дорогого и самого далёко-го существа. — Они обставили меня. Посмели обставить!» «Грядёт возмездие всем, — последовал ответ. — Только жди. И примирись с человеком. Боль-ше не обидит. — Тёплые губы коснулись её рук. — Ступай. Свидимся еще. Я тебя не покину». — Сальтар! — снова прошептала чернокнижница с мольбой и отчаянием и спустя десяток се-кунд неспокойного дыхания вдруг резко раскрыла глаза, но не пошевелилась. — О, очнулась! — с заметным облегчением воскликнул Лоренцо, вернувшись в гостиную со стаканом воды. — Как ты? Что же молчишь?! Не пугай! Она медленно повернула голову на голос, глядя в пустоту. Однако несколько раз поморгав, она придала взгляду какого-то странного понимания. Снова прошептав неведомое «Сальтар», девушка подняла глаза к лицу Лоренцо… и через секунду помотала головой, окончательно воз-вращаясь. — Воды, — пролепетала она, с трудом приподнимаясь на дрожащих локтях. — Вот, — дознаватель подхватил эльфийку одной рукой и стал помогать ей пить. Вода пока-залась девушке отчего-то слаще обычного, и та схватила Лоренцо за руку, которой он держал стакан. Вскоре чернокнижница покачала головой, утолив жажду. Мужчина отставил его на стол. Она тоскливо упёрлась рукой в спинку дивана, а через пару секунд промедления виновато уткнулась горячим лбом в плечо Лоренцо. — Ты как? — снова повторил Лепрекон свой вопрос. — Всё хорошо? Не надо больше меня так пугать, ясно? — Прости, — слабо сказала Ватага, обхватывая его руку. — Напортачила я сильно. Всё ис-правлю, даже денег не потребуется, только… Прости за эти мои промахи. — Она чуть повернула голову в сторону и тут же наткнулась на плечо больной щекой. Содрогнувшись, она схватилась за лицо: — Что? П-почему больно? Ответом от Сороса стало неразборчивое бормотание. — Ну, — Де-Вальди отвёл глаза в сторону, — я хотел в чувства тебя привести, дал пощёчину. Думал, поможет, ан нет! — Он бросил в сторону малинового ящера мрачный взгляд и вздохнул: — Ладно, что тебе нужно? Только скажи, я всё принесу. Где-то ещё болит? Может, врачевателя вызвать? После этих слов чернокнижница даже глаз поднять не смела. Ещё держа ладонь у щеки, она отрицательно покачала головой. Ей были безразличны все возражения, когда она спустила ноги с дивана и неуверенно направилась в кухню. Там, относительно уединившись, она села на стул и задумалась. У неё тогда не осталось никаких чувств по отношению к Лоренцо Де-Вальди, кроме смешан-ных вины и страха. Вины за дом, за причинённое беспокойство, за проваленную миссию. А страха — перед его мужской природой, которая из-за причин вины открылась не с лучшей сто-роны. Ватаге вдруг показалось, что она готова сдаться. Просто бросить дело в самом начале и вернуться домой, в уютное поместье, в родной клан, где всегда есть, кому отдать нужный при-каз, да и Шайлина кое-где поможет. Но ещё что-то заставляло её оставаться среди людей. Из мыслей вывел её многозначительный утробный рык Сороса. — Без синяка не обойдётся, — с горькой усмешкой заключила эльфийка и, с небольшим тру-дом поднявшись, опёршись о холодную глиняную печь, спрятавшуюся в углу, встала к окну. Лоренцо вздохнул и пошёл следом в кухню. Увидев Ватагу у окна, он подошёл сзади и нежно обнял. После он откинул носом её волнистые волосы на одну сторону и поцеловал обнажившу-юся шейку: — Если ты расстроена из-за провала миссии, то можешь не волноваться. Хочешь, я поклянусь, что мы их поймаем и прилюдно опозорим? Да так, что на многие века будет всем урок! — Он помолчал и положил голову эльфийке на плечо: — А за дом я уже не сержусь, хоть и память для меня великая. Я знаю, ты не нарочно это сделала, потому прощаю. Если что на душе держишь, говори, всё выслушаю и пойму. Ватага немного напряглась, ощутив мужские руки, но они столь нежно обволакивали её ещё слабое тело, столь мягки и тёплы были губы, коснувшиеся её шейки, что она выдохнула с облег-чением: — Нет надобности, ты уже озвучил мои мысли. — Девушка помолчала и усмехнулась: — А ведь утро так хорошо начиналось. В объятьях Лоренцо было уютно и даже в некоторой степени безопасно. Неужели только здесь, вдали от своего народа чернокнижница сумела обнаружить в себе ещё и ослабленную ду-шевными терзаниями женщину, которой необходима поддержка широких мужских плеч? — Нет, — продолжила она негромко, словно себе, — нельзя быть слабой. Не буду скрываться за мужчиной. Лоренцо, я сама должна расправиться с ними. Это на них лежит вся вина. А мы все — только их жертвы, хотя у нас ничего не выкрали, кроме гордости. — Ненавязчиво осла-бив объятия, она развернулась лицом к мужчине и, выпрямив спину, сравнялась с ним в росте: — Только скажи, как мне изловить их? — Эм-м… — Лоренцо задумчиво опустил взгляд на её грудь, отметил, что заметно больше, чем у Шери, а то и Мерисс, очнулся и, расхрабрившись, посмотрел чернокнижнице в глаза: — Ну, можно обратиться к одному верному человеку, он всё знает в городе, авось и добудет что. И он снова попал под влияние тигровых глаз. Прекрасные хищнические очи пленили его. Сдержанность мужчины быстро угасала. Ему всё больше не терпелось прижать эльфийку крепче к себе, прочесать пальцами её каштановые волосы, ощутить шелковистость её бледной, пусть и смугловатой кожи, вслушаться в биение её сердца и снова поцеловать тёмные нежные от ранок губы — так манила его чернокнижница своей благородной магической красой! А йонн-галлка всё, всё заметила… — Не туда смотрел, юноша, — хитро усмехнулась она и аккуратно поцеловала его в уголок губ. А через секунду ловко выскользнула из кольца рук и с новыми силами прошествовала к вы-ходу. У самого порога она оглянулась: — Спасибо, Лоренцо. Сорос?! Где..? Ах, вот ты где! От-давай жезл, пошли чинить! Специально не замечая лукавого взгляда ящера, она отошла к выбитой двери и, легко подняв её, поставила на пороге. Кристалл в жезле засветился снова. Сорос глянул на Лоренцо и много-значительно подмигнул. — Иди отдыхать, — быстро шепнул ящер, — а мы тут делами займёмся. Больше ничего не ҏасколошматим, обещаю. — Ну уж нет, теперь не усну, — усмехнулся Де-Вальди. Этим касанием губ Ватага полностью искупила свою вину за то, что натворила, хотя за пощёчину он сам ещё оставался ей должным. Дознаватель пожал плечами, мол, вернёт как-нибудь этот долг, и встрепенулся: — Да, ещё наверху, не забудь. — Да уж помню, — крикнула в ответ чернокнижница, с интересом следя за тем, как восста-навливаются дверные петли и замок. Незаметно для себя самой, она потихоньку замурлыкала мелодию песни, которую слышала очень и очень давно. Сорос стал нагло вслушиваться и вдруг ахнул с удивлением: — Йонн-галлская убаюкивающая песнь?! Ты её знаешь?! — Милостью Малдары, не должно быть того эльфа, который её не слышал и не запоминал, — притворно оскорблённо ответствовала Ватага и, пристально оглядев работу, осторожно закрыла дверь. Все было в порядке. — А что за убаюкивающая песнь? — поинтересовался Лоренцо из кухни. Надо было готовить обед. Соросу мяса осталось, Ватаге немного, а для себя решил сварить кукурузную кашу. — Да так, — с улыбкой пожала плечами чернокнижница, — песнь, которую каждый тёмный эльф должен услышать в детстве, чтобы знать о тех временах, когда Йонн-Галла ещё не суще-ствовало для эльфов. — Слегка покачиваясь в такт мелодии, она неторопливо зашагала по ком-нате и запела: — «За чёрною мглою бесплотной тени горят и сверкают кристаллов огни…» И тут в дело вмешался Сорос со своим скрипучим басом: — «…А есть то пҏостҏанство, где света их нет, лежит там погибшего эльфа скелет». — Сорос, — согнулась от смеха эльфийка, с упрёком хлопнув его по плечу, — весь настрой испортил! Сейчас возвращать будешь! — Каким обҏазом ещё?! — А на счёт! Раз-два-три, раз-два-три… — Ҏаз-два-тҏи, ҏаз-два-тҏи, ҏаз-два-тҏи, ҏаз-два… И Ватага продолжила. Она пела про чёрных драконов, про теневых хранителей, про страш-ные звуки подземелий и вечную тьму. И в противоположность всему этому возникали в песне картины далёких менельсирских лесов, где растут на озёрах огромные ясени — салькироны, но те, кто ушёл под землю за теневыми пантерами, уже никогда не увидят красоты страны Зандары. И завершилась песнь обещанием защитить сон ребёнка вместе с Безликим… Услышав песню, Лоренцо неожиданно вспомнил далёкое детство, когда отец, Амэндо Де-Вальди, чуть ли не самолично отделывал каждый уголок дома. Какое счастливое было время! Странная тоска навалилась на сердце мужчины от сладостно и дремотно выпеваемых Ватагой звуков. В мыслях всплыл и образ старушки-матери, Доротеи Клартье, к которой он уже давно не приходил. Но вскорости мелодия затихла. Ватага мечтательно вздохнула, прикрыв глаза: — Мне её отец пел когда-то. Все отцы Йонн-Галла поют её своим детям. — А мне вот не пели. — Ты ящер, кто тебе петь будет? Вы же никогда не тосковали по свету Аллетаи. — Полно вам, певцы, есть будете? — крикнул Лоренцо, внося в комнату тарелки и миску, и поставил их на стол. — Ыг, ыг, ы-ы-ыг! — отряхнулся Сорос, почуяв мясо. По-индюшачьи важно надувшись, он взял свою миску в передние лапы и отправился на пол, мол: вы недостойны есть рядом со мной. Ватага чуть не рассмеялась, с упрёком покачав головой, прошла к столу и взялась за вилку: — Спасибо, Лоренцо. — Она съела пару кусочков и вдруг спросила: — Послушай, а что ещё я могу для тебя сделать, кроме как порядок в доме навести? Не за бесплатно же мы тут находимся всё-таки. Я ведь действительно временно могу побыть не только домохозяйкой, но и ремонтни-ком. И деньги не потратишь. — Хм, я даже не знаю, — пожал плечами мужчина. — Я уже рад только тому, что кто-то ещё находится рядом со мной. Сегодня работа призовёт в другой город… Лады, живите здесь, сколь-ко будет угодно. Если не можешь без платы, то сама работу по дому предложила, — усмехнулся он и сразу снова стал серьёзным: — А ты разве не собираешься возвращаться к себе? Коль скоро у тебя имеется дворецкий, то и поместье у тебя большое, и народу в нём много. Если хочешь, могу дать такое задание, чтобы ты могла отправиться в родные края. «Было бы хорошо, если б родня тебя увидела и возгордилась тобой», — закончил он мысленно. Она легко качнула головой в сторону: — Не знаю, я ещё слишком мало времени пробыла здесь. Не всё узнала, что хотела. За клан свой я не беспокоюсь, они все под покровительством храма, а поместье под пристальным при-смотром моего доверенного эльфа… Нет, лучше будет мне пока с ними не встречаться. Если те-бе нужно будет отъехать куда-то далеко, за домом присмотрим. Всё равно больше никого не знаю, кроме тебя, твоего Генри и этого, — как его? — Тирелла Ангиса. Кстати, что у него? Не получал вестей? — Пока нет, сегодня должны почту доставить, может, будет что-нибудь от него, — сказал до-знаватель. Он быстро закончил свою трапезу, отнёс тарелку в кухню и спросил оттуда: — А рас-скажи как всезнающая владычица, сколько лет вашему клану? Мне удалось кое-что узнать об устройстве Йонн-Галла, если можно так сказать, непосредственно от одного из его жителей, сейчас, боюсь, ныне не живущего. О лишённых магии убийцах, о превосходстве эльфийских жён, о славных охотниках за хотеями из… не помню точно, что-то с тенями связано. Но сейчас у меня создаётся ощущение, словно почти вся история лично твоего клана была намеренно стёрта, хотя этот эльф, точно помню, происходил из На Крови Поклявшихся. — Было бы неплохо узнать о нём больше, быть может, изгнанник какой, — пожала Ватага плечами. — Вообще наш клан является старейшим в Йонн-Галле, хотя более могущественные кланы, вроде Суровых Сердец, Внимающих Теням… «Да, Внимающие Теням, те охотники!» — торжествующе подумал Лоренцо. — …или Кристальных Очей, уже не обращают внимания на это обстоятельство, и именно ос-нователем нашего клана стал Мелсинар Непреклонный. Он первым пролил свою кровь на алта-ре Малдары и первым принёс клятву верности богине Тьмы. В течение всей истории эльфий-ского Йонн-Галла именно в клане На Крови Поклявшихся воспитывали самых доблестных и сильных воинов и магов и их чаще всего приносили в жертву Драконессе. Вот отчего нас так мало осталось. — Чернокнижница сдвинула брови и сцепила пальцы: — Последняя жертва из нашего клана была принесена только триста сорок девять лет назад. Её мысли накрыли воспоминания… Маленькая девочка в компании тётки непонимающе смотрела вверх, на помост с алтарями перед огромной статуей чёрного дракона. Пара — женщина и мужчина чуть ниже ростом, держась за руки, поднимались по ступеням. Вдруг, словно из ниоткуда, появилась высокая статная жрица с окрашенными кровью волосами. Она ожидала. Хищно смотрела на жертв. А те не отступали. Лишь гордо и презрительно глядели в лицо вестницы смерти… и легли, каж-дый на своё место, расцепив руки. Жрица усмехнулась и встала между алтарями. Очень близко к маленькой эльфийке. Красные глаза жрицы коварно и зло сверкнули в её сторону. Два кинжала ослепили девочку отражением света кристаллов… и резко опустились. Кровь из-под лезвия, во-шедшего в мужчину, брызнула в лицо вмиг осиротевшей йонн-галлки. Не смея издать ни звука, она коснулась лба и непонимающе посмотрела на обагрённую руку. Эльфы возликовали. Глаза статуи засветились — Малдара приняла жертву. Ещё два удара клинков — и злобная жрица держала за волосы две отрезанные головы. Тётка положила руку девочке на плечо, а та неотрывно смотрела на светлую голову мужчины… Ватага тряхнула головой, сжав руку в кулак. Внутри полыхало пламя ярости, которое непре-менно должно было излиться на убийцу в виде того самого окровавленного ножа. Лоренцо ощутил неожиданное напряжение, возникшее в комнате. Убрав помытую тарелку в шкафчик, он вышел и неловко кашлянул: — Теперь всё встало на свои места. Носителей истории становилось всё меньше, и почти ни-кто не сумел её записать. Голос мужчины вывел Ватагу из воспоминаний, и она кивнула в подтверждение его слов: — Это была плата за возможность остальным менельсирцам обитать в Йонн-Галле. — Ты прости, если заставил что-то вспомнить, — сказал Лоренцо, обойдя диван, и протянул ей кольцо с парой ключей: — Это от дома. Останешься за главную. Твиг, возможно, где-то сей-час по городу летает, так что скоро ждите его. Я на пару часов отбуду и сразу вернусь, как за-кончу. — Хорошо, — тихо ответила Ватага, принимая ключи. Лоренцо, таки не удержавшись, чмок-нул её в макушку и через секунду испарился на месте, оправдав свою кличку. — Что-то я не понял, куда он делся? — А вот Сорос удивился. — Дело не наше, Лепрекон по жизни лепрекон, — ответила чернокнижница и встала: — Что ж, хватит рассиживаться, нам ещё в ванной порядок наводить!