Воля Малдары: Путь чернокнижника

— Ну, давайте что-нибудь хоть по дому сделаем? — предложила Мерисс, когда молчание за-тянулось. — Хм, — Сорос оглядел комнату. — Да, боюсь, тут даже убиҏать нечего. — Ну, тогда хоть прогуляйтесь сами, — пожала плечами суккуба. — Нет-нет, вы не подумай-те, что я хочу вас выдворить! Просто, уже как-то тоска накатывает, и обычно я спасаюсь от неё полусном. — И погулять я тоже боюсь, — сварливо гнул своё ящер. — Я не боюсь! — подал голос Амональ. — Пойдём, а, Сорос? — А мать? — скептически уставился на тот на мальчика. Он призадумался: — Да, опять же — мама. Госпожа Мерисс, — вдруг зажёгся он, — а не приглядите ли вы за нею? — Без вопросов, — развела руками демонесса. — Лови меня! — воскликнул Амональ и прямо с дивана прыгнул на спину Соросу. С разбегу оказалось очень сложным удержаться даже за выступающий хребет, но ящер вовремя выставил локоть здоровой лапы и помог юному эльфу сесть ровно. Они в пару секунд выскочили из дому, и уже скоро Сорос степенно, однако быстро, шагал к лесополосе. Погода стояла летняя, и потому ребята наслаждались солнцем Аллетаи, глядящим сквозь листву, щебетом местных птиц, древесным шумом под дыханием лёгкого ветерка… И неожи-данно — треском сучьев под лапами ящера. Вокруг мальчика и зверя метались бабочки, потре-воженные их приходом. Где-то с десяток их село юному эльфу на голову, признавая природного брата. Амональ весело рассмеялся. Они вышли на поляну, покрытую плотным ковром красных и розовых цветов. Бабочки слете-ли к ним с Амоналя, и только ящер с мальчиком прошли дальше, как их блестящие крылья осла-бели, усики поникли, и их обладатели, засыпая, пропали в траве. Не зная о коварстве растений, Амональ приостановил Сороса и скатился по его боку прямо на красно-розово-зелёный ковёр. Мальчик прикрыл глаза в блаженстве, вдыхая сладкий аромат и сжимая в кулачках по паре тонких стебельков. — Сорос, Сорос! Склонись, понюхай тоже! — воскликнул он, улыбаясь во весь рот. Ящер, как обычно, был на всё настроен скептически, потому он склонил голову к земле и недоверчиво за-сопел. И сразу же принялся чихать. — Вҏя-япх! Вҏя-а-апх! Что ж это такое?! Шельмец ты маленький! — еле погрозил эльфу паль-цем. — Вҏя-а-апх! Пҏитоҏно! Слишком сладко! Вҏя-апх! Слад… пх… ко… Ноги зверя неожиданно подкосились. Алые глаза закатились и прикрылись веками. Из приот-крытой пасти выпал язык. — Сорос? — Амональ непонимающе посмотрел на ящера и сел на земле. После чего, не помня себя, бросился к зверю и принялся тормошить его за голову, совершенно позабыв о цветах: — Сорос, Сорос, проснись! Ну прости, Сорос, я не знал! Только очнись! — Лесов Зандары долги дни, юноша, — вдруг услышал он умеренный голос со стороны и рез-ко обернулся. Неподалёку на пне восседало странное существо. Это был большой сгорбленный обезьян с белесой шерстью и четырьмя руками, как бывает у ракшасов. Его голову от макушки до ноздрей прикрывал латунный шлем, на месте глаз горели два слепых огонька. Из одежды на обезьяне была лишь грязно-сизая набедренная повязка. Второй парой рук он сучил из воздуха тонкую серебристую нить, напоминавшую паутину, первой неторопливо жестикулировал в такт своим словам, выговариваемым с непонятной улыбкой на тонких губах: — Ты в отчаянии? За друга боишься? — Вы, — Амональ в страхе немного пригнулся к голове ящера, — это вы заставили его за-снуть?! Прекратите улыбаться! Я сделаю, что угодно, только поднимите его! — Я невиновен, — сказал обезьян. — Но помочь могу. Он слегка махнул рукой. Меж пальцев его пробежали искорки, и Сороса мгновенно перенес-ло за край роста губительных растений. — Эти цветы — хищники, морвены, — продолжил говорить обезьян. — Сонной пыльцой они удерживают животную жертву и потом всей компанией пожирают, проникая корнями в умира-ющую плоть. Оборотни сюда не ходят, но цветы продолжают жить благодаря неосторожным бу-кашкам. — Он поднял что-то с земли, и Амональ увидел в его руке бесчувственного мотылька, на лапках которого можно было различить тоненькие ниточки корней. — А так давно бы надо их всех огнём и металлом, никому они не нужны. Старый эксперимент магов из Энжекума. А то, что создают эти неуёмные охотники до знаний, всегда противоречит истинной природе ве-щей. Вот и появляются уроды. «Правильно Сорос говорил, не надо идти сюда!» — с сожалением подумал мальчик, поднима-ясь на ноги. Выбросив обречённого мотылька, обезьян зевнул: — Твой друг очень скоро очнётся. Да и я не враг тебе, Амональ. Услышав такое, мальчик, уже смело глядя в лицо незнакомцу, спросил: — И зачем же я нужен вам, ответьте? — Агарти, — представился тот, чуть склонив голову и не сводя с мальчика взгляда слепых огоньков, — пришедший из мира духов. Меня призвали сделаться тебе покровителем, дабы в будущем я мог защищать тебя. Я мог бы явиться и раньше, но тебя повсюду сопровождали этот ящер… и мать. — Неужели вы боитесь их, эм… покровитель? Чем они мешали? Сороса я понимаю, но мама! Она ведь могла бы понять! Да и не угроза она вам теперь. Сама беспробудно уснула после того, как мы прибыли сюда! — Последние слова были произнесены с такой тоской, что мальчику ста-ло совсем не по себе. Он неожиданно подумал о Лоренцо, и, кажется, начал понимать, отчего замкнулась Ватага в забытьи. — Я привык заключать соглашения без посторонних глаз. — Я соглашусь, на что угодно, лишь бы… — Амональ судорожно выдохнул, прикрыв рот ла-дошкой. — Лишь бы с ними всё было хорошо. Лишь бы всё было спокойно! Отчего те злыдни преследовали маму? Не лежала бы она сейчас во сне, как Сорос! Не принял бы папа на себя опасности! — Подбородок мальчика задрожал, в ноздрях неожиданно закололо. Он вспомнил, в каком состоянии была Ватага после того, как Лоренцо перенёс их на остров, и ему стало так стыдно от того, что он не заметил этого. — Она… Она сильная, без отдыха боролась! И против стражей леса пошла до победного конца, и когда эти пришли, тоже не хотела проигрывать! А теперь и папы рядом нет, чтобы её поддержать, а мы одни не справимся! Когда? Когда отец вер-нётся?! — Амональ смущённо вытер глаза и нос рукавом рубашки. — Не горюй. — Агарти положил одну из свободных рук на его плечо, а второй погладил дет-скую щёчку; от этого прикосновения по телу мальчика пробежали мурашки. — У меня есть одна вещица, которая может помочь Ватаге. В обмен ты согласишься принять меня своим духовным покровителем. — Что угодно! Что угодно… Агарти! Только пусть восстановит все свои силы! — Мальчик сцепил ладони: — Пусть отдохнёт в достатке! Пусть вернёт свою мощь! Не прямо сейчас, пусть позже, но всё равно! Я на всё согласен! — И он решительно накрыл своей рукой ладонь духа, ту, что покоилась на плече. — Хорошо, — милостиво кивнул обезьян, и тут же в воздухе зависли небольшой свиток пер-гамента и белое перо. — Возьми свою кровь и отметься в углу. Мальчик сжал левую руку в кулак и, прикрыв глаза, призвал Гатлам. Под пальцами коротко сверкнула руна и обратилась в кинжал холода. Не глядя, Амональ полоснул им по внутренней стороне запястья, даже не поморщившись от боли. Желание воссоединить названых родителей было сильнее. На светлой коже проступили багровые капли венозной крови. Перо подлетело к юному эльфу и вобрало в себя немного «чернил». Мальчик незамедлительно понял, что Ватага забеспокоится, если увидит порез. Кровь же всё-таки была из вены, а за такой риск по головке не погладят. Неловко он взял перо и чиркнул по листу, оставляя волнообразный след. — Отлично, — выдохнул Агарти, пряча свиток глубоко в шерсти. Амональ убрал кинжал, и обезьян осторожно провёл по его раненой руке: — А вот это следует убрать. Кровь остановилась, порез быстро затянулся, и даже шрама не осталось. Позади вдруг возникли непонятные звуки, и Амональ с Агарти развернулись туда. — Кажется, ящер просыпается, — констатировал дух. — Значит, пора. — Да я тебя… б-б-б-баб-б-буин… б-б-бп-п-по стенке ҏ-ҏазм-м-мажу, — бурчал Сорос, дёргая в полусне задними лапами, будто в погоне, и в конце всей своей заикающейся тирады грозно рявкнул. По этому звуку Амональ и нашёл его. — Сорос! Сорос, очнись ты уже, наконец! — стал он расталкивать зверя. — Д-дай, я его с-сначала ҏ-ҏазоҏ-ҏву! — недовольно зафыркал выгоняемый из сновидения ящер. Через секунду он щёлкнул зубами, словно впившись во что-то, и торжествующе рыкнул. После чего сглотнул — и выдохнул, приоткрыв один глаз: — Какой сладкий бабуин! Вот бы мне таких каждый день подавали в поместье! — Вставай, Сорос, нам пора возвращаться! — требовательно воскликнул Амональ и потянул зверя за узду. — Да чеҏти с вами! — заныл тот, медленно отходя ото сна. — А, это ты. — Он устало побор-мотал на своём языке и нехотя поднялся с земли. Амональ взобрался к нему на спину и выдал: — В седле было всё-таки удобнее. — А седло во двоҏе осталось, — пожал плечами ящер, силясь окончательно проснуться. Они неторопливо зашагали обратно к деревне. Уверенный, что его никто, кроме Амоналя, не видит, Агарти поднялся в воздух над пеньком, на котором сидел ранее, и полетел подле них. Он всё продолжал сучить из воздуха серебристую нить, но, приглядевшись, мальчик заметил, что не из воздуха берёт обезьян материю, а из собственной шерсти. Что ж, хотя бы один из вопросов отпал. * * * — Интеҏесно, хозяин уже веҏнулся? Так, слезай с меня, — сказал Сорос Амоналю, когда они вошли во двор, — надо седло на место веҏнуть, а то самому непҏивычно. Если пҏедстоит с кем-то повстҏечаться, оно будет хоҏошей защитой. Мальчик хмыкнул и, когда ящер лёг на землю, послушно спрыгнул. Сорос отправился за сед-лом вглубь двора, оставив ребёнка наедине с Агарти. — Что будет, покровитель? Что нас ожидает? — поднял юный эльф глаза на обезьяна. — На самом деле я надеялся, что Мерисс таки обнаружат, — сказал тот. — Я рассчитывал на маленькую бойню, но всё оказалось излишним. — Вы хотели это видеть? — повёл мальчик ушками. — А я думал, что она честно сдастся без боя. Всё-таки она… лиходейка и должна хоть как-то отплатить за преступления. — А чего с демона возьмёшь. Она всем нужна живой, вот и сходит всё с рук. Ладно, — обре-чённо махнул рукой Агарти, — надо наверх идти. Амональ нахмурился, не одобряя идею. Но если обезьян сильно на этом настаивал, то значит, надо было, и он неторопливо повёл его внутрь, мимо бесстыже дрыхнувшей на диване Мерисс. В это время Сорос без особого успеха пытался с одной лапой надеть громоздкое седло обратно себе на спину. — Да что ж это такое?! Эй, кто-нибудь, помогите! — заревел ящер, после очередной попытки чуть не сломав о землю древко на спинке седла, к которому крепился фиолетовый штандарт Йонн-Галла. — Что такое? — показался во дворе только что возвратившийся Симон. — Ну наконец-то! — воскликнул Сорос, отряхивая штандарт. — Господин хозяин, помогите, наденьте мне на спину седло, а то уж совсем невмоготу, никогда не научусь самостоятельно его поднимать на себя! * * * Ватага лежала на кровати, недвижимая, необычно бледная, c по-мертвецки сложенными на сердце руками, под которыми покоился на груди жезл. Дыхание её было так незаметно, что ка-залось, будто она не дышит совсем. Тёмно-каштановые волосы потускнели. Часто плечи девуш-ки содрогались от холода, сковавшего тело, несмотря на сезонное тепло. — Мама, — ужаснулся Амональ. — Агарти, я сомневаюсь. Может, лучше подождать ещё? Вы не говорили, что нам не хватает времени. Откуда знать, может, она ещё совсем не отдохнула? — Ей следует поведать, — настаивал обезьян. — Иначе будет совсем плохо. Мановением руки и несложным заклятием он открыл портал связи. Оттуда сразу же послы-шались крики чаек, шелестящий шум прибоя, скрип досок. Зеркало показывало массивный при-чал, на котором сгрудилось множество разнообразных работников, от десятка железных големов до аж целых двух элдурфаллских гномов. С серого неба медленно падали снежинки. Почти со-всем рядом с порталом кто-то в очень знакомом зелёном цилиндре отдавал приказы рабочей ораве. Очень скоро он обернулся… и на несколько секунд просто застыл на месте. — Ватага, — прошептал Лоренцо, увидев тёмную эльфийку. — Ватага! Слава Альдаре, теперь я точно знаю, что вы живы и вдали от опасностей! Ватага, — он невольно перешёл на крик, же-лая быть услышанным, — я тоже жив! Ответь же! Но ничего не произошло. — Па-ап, — Амональ взобрался на кровать, — как ты? У нас всё не очень! Как оказались здесь, так мама сразу уснула. Я боюсь за неё, погляди, она будто неживая!.. — Она и не услышит никого, — мрачно сказал появившийся в дверном проёме Сорос, теперь оставшийся на лестничной площадке. — Я уже всё понял. Мало того, что иссякли её магические силы, так ещё и ты её в самый последний момент в душу удаҏил! — Сорос… — раздражённо прошипел дознаватель, закатывая глаза. — А что я? Вина моя ли? — развёл здоровой лапой ящер. — Она замкнулась в себе из-за стҏа-ха за тебя, не знала, что с тобой, и не узнает, пока полностью не восстановится её магическая энеҏгия! И в те же самые мгновения под ресницами чернокнижницы блеснули маленькие алмазы слёз, скоро скатившихся по вискам и исчезнувших среди волос. Лоренцо замолчал, смутившись, по-том сказал уже спокойнее: — Вини меня, в чём тебе угодно, Сорос. Агарти, — обратился он к обезьяну, — я даю согла-сие. Пробуди её. Она нужна мне сильной. Амональ, — обратился он к маленькому эльфу, — по-верь, скоро мы воссоединимся. Я сам не буду спокоен, пока вживую не увижу вас. Плывите с Каривина вместе с Мерисс, ибо сейчас не осталось безопасных мест для вас, кроме одного. После секундного колебания, Амональ кивнул. Агарти подлетел к лежащей чернокнижнице, сжимая в руке маленькую круглую бутылочку с голубой жидкостью. Он аккуратно приподнял её голову и влил в рот девушки сначала немного, потом и до конца. Ватага глотнула. Через десяток мгновений кристалл в её жезле заискрился, заполыхал, волна за волной вбирая в себя новую мощь и затмевая свет солнца, льющийся из окна. По телу эльфийки пошли светя-щиеся сиреневые полосы, напоминавшие тигриный окрас, но спустя пару секунд они пропали. Мертвенная бескровность кожи отступила, возвращая обычную бледную смуглоту. Волосы оживлённо потемнели. Ватага вздохнула глубже и приоткрыла глаза. — Мама! — Амональ от радости прижался к животу чернокнижницы, обхватив её талию. — Амональ, — с облегчением прошептала девушка и с трудом села на постели. — Я так испугался за тебя! Так испугался, — восклицал мальчик. — Всё думал, что нескоро очнёшься! — Так бы и было. — Ватага принялась успокаивающе гладить его по голове, глядя куда-то вперёд себя невидящим взглядом. Лоренцо судорожно рассмеялся от облегчения и едва удержал-ся от того, чтобы не протянуть руку к зеркалу, но очередного шёпота сдержать не смог: — Ватага, я… — А с тобой, — йонн-галлка чуть повернула голову в сторону портала, за гранью которого находился Лоренцо, но не подняла взгляда, — поговорим при встрече. В её голосе прозвучала такая бесстрастность, что Сорос не без удовольствия понял: Де-Вальди определённо не поздоровится. — Любовь моя, — воскликнул дознаватель, — ты не знаешь моей радости от того, что я нако-нец увиделся с тобой! Прости, я не могу разговаривать долго, надеюсь, в другое время потолку-ем подольше. Зеркало портала закрылось на воздушном поцелуе. — Наглый, неотёсанный, не озабоченный чужими чувствами, — сдвинув брови, с расстанов-кой произносила Ватага. Мощь вернулась, а вот камень с сердца не исчез. Амональ, сам того не зная, удерживал её от того, чтобы полностью излить на Лоренцо накопившиеся гнев и бессилие. Да и не получилось бы сделать это в достаточной мере. Она коснулась ледяными пальцами но-ющего виска и решительно сказала: — Я́… обязана победить. Никто другой. — Мама, не надо так, — поднял на неё умоляющий взгляд маленький эльф. — Не надо ни с кем драться больше! — Прости, мальчик мой, — с сожалением выдохнула чернокнижница, но мрачная сталь из её голоса не пропала. — Это дело чести. Я обязана ответить за свою семью. — Только не пеҏеусеҏдствуй, — сказал Сорос, приподняв бровь, и посторонился, освобождая проход. Амональ ослабил хватку, и Ватага уверенно встала, крепче прежнего сжав жезл в руке. Ни на кого не глядя, она покинула комнату и, перед тем, как ступить на лестницу, выдохнула низко и грубовато: — Всех перебью. Агарти передёрнул всеми четырьмя плечами и вдруг совсем исчез. Мальчика это удивило, но он не подал виду и вышел следом за названой матерью. Снизу уже слышались голоса Мерисс и Симона: — …Вот, так что мы уже в любой момент можем трогаться. — Ах, Симон! — Суккуба игриво рассмеялась. — Раз так, то когда же я смогу отблагодарить тебя за старания? — Тебе подсказать? — низко и глубоко вторил ей кузнец. — А как насчёт чуть позже за штур-валом? Ответом снова стал смех Мерисс. — С-срамота, — неслышно прошипела тёмная эльфийка, исподлобья оглядывая искуситель-ницу. Дело в том, что Ватага всё-таки сумела сквозь пелену сознания услышать и осознать, что происходило между Амоналем и Мерисс в комнате, отведённой мальчику, и, надо сказать, демо-нессе очень повезло, что большая часть гнева йонн-галлки в данный момент не была направлена на неё. Гроза же и так нарастала. — Вот ведь! И Ватага очнулась! — слегка разочарованно молвила Мерисс, разглядывая эль-фийку и решительно не понимая, что же в ней особенное заприметил Де-Вальди. Амональ глянул меж перил и теперь точно сумел сравнить их. Как он и заметил, от Ватаги исходили достоинство и благородство, каких не наблюдалось у Мерисс. Однако искусительница более доступна глазу и мыслям, и потому её очень легко читать подобно книге. Тёмная эльфийка — искренняя, но замкнутая, целомудренная и честолюбивая исполнительница долга, суккуба — открытая и оттого избалованная мужским вниманием и не слишком целеустремлённая разврат-ница. Почти полные противоположности. — Вы куда-то собираетесь отправляться, юная госпожа? — с недоверием спросила чернок-нижница, с лёгким высокомерием глядя на Мерисс. Та прямо посмотрела на Амоналя, подмиг-нув. Мальчик юркнул за ногу Сороса, и только после этого суккуба снова перевела взгляд на Ва-тагу: — Прошу прощения, что не угождаю благородной компании. — Она шутливо поклонилась и присела на диван. — Мы отправляемся в холодные воды Южного океана, на остров Перворож-дённого. Там стоит цитадель ордена Звёздного Дракона, призванная стать оплотом Ясеня и объ-единить его народы в случае вражеской угрозы. Между прочим, — лукаво блеснула глазами суккуба, внимательно следя за лицом чернокнижницы, — одним из магистров ордена Звёздного Дракона является наш с вами общий знакомый, Лоренцо Де-Вальди. При звуке имени названного супруга, Ватага плотно сжала губы. Немного постояв без дви-жения, она глубоко вздохнула, размеренными шагами приблизилась к дивану и аккуратно села рядом с Мерисс. — Тогда, значит, мне стоит просить у вас разрешения присутствовать на вашем судне, — глу-боко сказала она, прикрыв глаза, и шевельнула ушками: — Позволите ли вы? — Разве моя бедняцкая лодчонка достойна чести везти таких высокородных господ? — вос-кликнула Мерисс, не скрывая саркастических нот. Ватага молча посмотрела ей в оба глаза, ни-чуть не изменившись в лице. Подобной силы отпора демонесса не ожидала — и сдалась: — Лишь благодаря тому, что я уважаю Лоренцо и Амоналя, сына его, я проведу вас на борт. Но путь предстоит опасный, поэтому веселье не за горами. — Опасности меня не страшат, но к Амоналю я вас не подпущу, — Ватага полностью развер-нулась к Мерисс. Она была спокойнее удава, и взгляд тигровых глаз её был бесстрастен. — От-куда знать, может, своим вмешательством в столь юном возрасте вы уже его навечно отвратили от женского пола. — Она усмехнулась: — Он ведь больше не реагирует на ваши уловки. А кому потом пожинать плоды? Уж точно не наречённому отцу. — Я поступила правильно, — испугалась прилюдного разоблачения суккуба. — Теперь он не станет доверять девушкам и обратит своё сердце только к той, которую сама Эштар ему препод-несёт! «Ага, а потом вдруг окажется, что эта девушка — не дай, Малдара! — мой дворецкий!» — нервно усмехнулась про себя чернокнижница. — Я, как сейчас, помню, — в который раз углубилась в воспоминания Мерисс, — Лоренцо мальчонкой постарше Амоналя был, четырнадцати лет. Я тогда в первый раз подумала им за-няться. Но он меня отверг! Путём выталкивания из окна дома. Да ещё и пощёчину напоследок дал! — Значит, вам очень несказанно повезло тогда. И всё равно, — Ватага поднялась и двинулась к лестнице, — я попрошу вас больше не сметь приближаться к Амоналю. Мерисс оскалилась, поняв, что проиграла, и силой утащила посмеивающегося над её неудачей Симона наружу. — Ребята, — звонко крикнула Ватага, совершенно в противоположность своим предыдущим интонациям, — на выход! Сорос теперь уже очень осмотрительно начал спускаться, крепко держась здоровой лапой за перила. Амональ не отставал. Ватага пропустила их вперёд и вышла следом. Дверь сама закры-лась за чернокнижницей. Снаружи мальчик первым устроился в седле на спине ящера, девушка легко вскочила позади него, и Сорос поторопился за кузнецом. Ватага неожиданно почувство-вала себя спокойнее, чем после сна. Складывалось впечатление, будто полускрытая конфронта-ция с Мерисс немного оттянула на себя гнев, заготовленный специально для Де-Вальди. Вдруг рядом с Амоналем снова возник Агарти. Но обезьян уже не свивал нити из собствен-ной шерсти. — Мне теперь кажется, что она в какой-то мере получила по заслугам, — сказал он, намекая на разговор Мерисс с Ватагой. — Согласен, — кивнул маленький эльф. — А вы, гляжу, уже подарили кому-то свою работу? — Да, — протянул Агарти, не сумев сдержать уже ставшую знакомой странную улыбку — как будто что-то нехорошее задумал. — Всё мне интересно, чем же обернётся её использование. Я сопровожу тебя до корабля, потом уйду на несколько дней, — вдруг объявил он. — Мне подки-нули ещё работу, так что, наверное, нескоро свидимся. — Я понимаю, — ответил Амональ и больше ничего не сказал обезьяну. Компания прошла через лесополосу и вышла к залитому светом Аллетаи песчаному берегу. Ватагу изумил вид синего-синего моря, казавшегося бескрайним. Слева от дорожки располо-жился длинный причал, у которого пришвартовался чёрный бриг. Ватага ни разу в жизни не ви-дела кораблей, и потому вид относительно громадного парусника ошеломил её. Тёмная эльфий-ка с восторженным интересом разглядывала каждую чёрточку во внешнем облике явно быстро-ходного судна и не смела отвести взгляда от его величия. Сорос тоже был удивлён открывшимся видом, но отнёсся к нему с меньшим идеализмом, чем хозяйка. Амональ только радостно улы-бался, словно уже был знаком с подобными гигантами. Ящер ускорил шаг и буквально пару минут спустя когти на его задних лапах уже царапали доски причала. С брига приветственно закричали. Четырнадцать матросов — бабуинов-оборотней с огром-ными передними лапами — выстроились в линию, отдавая честь своему капитану — Мерисс. Та первой взошла на судно и гостеприимно вскинула руки перед гостями: — Добро пожаловать на борт «Данталиона»! Располагайтесь, делайте всё, что хотите, но в ра-зумных пределах. Всем ясно? Симон взошёл следом и сразу направился к штурвалу. Сорос поднялся на палубу последним, и Ватага с Амоналем спешились. Волны сразу дали о себе знать, чуть качнув бриг и тем самым заставив чернокнижницу весьма не соответствующе своему статусу расхохотаться от ещё не прошедшего восторга. Амональ последовал примеру приёмной матери и вдвоём они наперегон-ки отправились обследовать корабль. — Все ещё дети, — умильно осклабился Сорос и ушёл в сторону кормы, где намеревался не-много отдохнуть и заодно последить за эльфами. — Не уйдёшь, кому говорю! Всё равно догоню! — крикнул Амональ, преследуя резво убега-ющую и смеющуюся над ним Ватагу. Пару раз они обежали нос, где уже мирно наслаждалась морским ветерком Мерисс, разок заскочили на нижние ярусы, потом снова вернулись наверх. Оказавшись на корме, Ватага сделала очень хитрый приём: резко остановилась и развернулась. Амональ без лишних церемоний оказался схвачен, и вдвоём они покатились по палубе, ещё сме-ясь. Спустя секунду чернокнижница отпустила мальчика. На «Данталионе» закипела работа. Бабуины убрали сходни, отцепили чёрный бриг от прича-ла, подняли якорь и расправили половину парусов, оказавшихся красными, как лава, с вышиты-ми золотом звёздами о шести концах. Тут вдруг со стороны берега долетел вопль: — Эй, куда вы, без меня?! Со стороны леса к причалу на всех четырёх бежал Гастан. — О, стаҏый знакомый! — приветственно крикнул Сорос. Вот про оборотня действительно уже успели все забыть. Ватага, надо сказать, едва узнала вожака пограничных стражей, потому что при первой встрече по понятным причинам почти не обратила на него внимания. На прича-ле волк разогнался и, оттолкнувшись от самого его края, ловко прыгнул на борт. — Мерисс, я знаю, ты здесь! — первым делом окликнул Гастан суккубу. Только после этого он заметил её у носа брига. — Ага, вот ты куда запропастилась! Тебя стражи всем миром искали, а ты даже и не пряталась?! Заявилась сюда, так почему мне не сообщила?! От тебя ни ответа ни привета, я уж испугался, что кто-то вместо меня тебе голову отвертел! — Если бы я обнаружила себя, точно не ушла бы от откручивания головы! — парировала Ме-рисс, резко развернувшись, и оба набросились друг на друга, выставив когти. Но вдруг замерли в боевых позах, даже не коснувшись друг друга. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга горящими глазами, но неожиданно расхохотались и крепко обнялись. — Не растерялась, чертовка! — ласково щёлкнул Гастан суккубу по рогам. — Ты тоже ещё в силе, старикан, — играючи пихнула та оборотня в бок. — Это меня-то ты называешь стариканом? — А разве ты не старше меня? — Оба хороши, — усмехнулась Ватага, когда старые друзья отошли на нижнюю палубу за по-чти бессмысленной болтовнёй. И всё-таки чувство, что ещё что-то произойдёт, не хотело её от-пускать. — Гроза миновала? — спросил Амональ, успевший спрятаться за Сороса. — По счастью, да. — Ватага вернулась к мальчику и ящеру: — Но пока не разделяйтесь. Здесь мы никому не мешаем и при этом всё видим. — Надо же, я уж понадеялся, — разочарованно фыркнул Сорос. — Лучше молчи, друг мой, — одёрнула его девушка и тихо добавила, помолчав: — Неспокой-но мне. — Эй, мальчик, Амональ! — Это вернулся Гастан. — Поиграть не желаешь? — Её там нет? — шепнул маленький эльф Соросу. — Нет. Тогда Амональ вылез из-за укрытия и, крадучись под фальшбортом, побежал к оборотню. Лазурные волны шумливо бились о корму «Данталиона», над ними пищали чайки. Остров Каривин неторопливо уменьшался, позволяя увидеть свои берега во всей лесистой красе. Ватага присела на палубу рядом с Соросом, откинулась ему на бок и подняла глаза к небу, по которому тихо проплывало, ярко сияя, заполуденное солнце.