Воля Малдары: Путь чернокнижника

«…ты никогда не сможешь иметь тёмную эльфийку своей женой…» Эти слова неожиданно мелькнули в голове Лоренцо, и мужчина резко остановился. «Что я творю?!» — спросил он сам себя. Ватага в его руках дрожала осиновым листом. Он ви-дел, как она силится не вжаться в его тело от переживаемой ласки. Или страха? — Чт-то не так? — тихо спросила эльфийка, открыв глаза. — Всё хорошо. Всё хорошо. — Лоренцо поправил фиолетовый топ чернокнижницы, а её саму нежно обнял. Он не знал, как объяснить Ватаге свои действия, оттого был рад, что она не рас-спрашивает дальше. С другой стороны, он чувствовал себя настолько счастливым оттого, что девушка подпустила его близко к себе, что готов был даже все горы Элдурфалла обратить в прах, стоило только ей того пожелать. Ватага в ответ прижалась к нему, пригрелась в объятьях и задремала. Дрожь понемногу отходила. Аврелио было совершенно всё равно, что происходит на его спине, лишь бы лететь не меша-ло. Он исправно следовал назначенному курсу и ни разу не повернул. Вскоре впереди начало расти большое землистое облако, поднимающееся от бурных вод Мрачного Моря. Завидев его, Лоренцо понял: за ним и есть их цель. По приказу Аврелио нырнул в туманную пелену. — Ватага, проснись, мы подлетаем, — легонько потряс Де-Вальди чернокнижницу. Она вздрогнула от неожиданности, просыпаясь, и посмотрела вперёд. Туман редел, раскрывая широ-кую пустынную равнину, где-то изрезанную скалистыми цепями, похожими на кости древних чудовищ, и в самой середине меж ними застыл большой зубчатой горой чёрный в надвигаю-щихся сумерках замок. Степная земля встретила гостей прохладным ветром. Иссиза-серые тучи полностью скрывали солнце Аллетаи над материком, придавая равнине цвет тёмной охры. Помимо замка никаких признаков присутствия жизни не было. Хотя… Ан нет! Как раз у замка копошилось муравейником какое-то красно-коричневое сбо-рище. Аврелио спикировал к равнине, сделал пару кругов в воздухе и, захлопав крыльями, мяг-ко приземлился. Ватага и Лоренцо спешились. Напоследок Де-Вальди благодарно похлопал грифона по шее: — Спасибо, дружище, улетай. Авось свидимся, если выберемся отсюда. Аврелио кивнул, прерывисто заклекотал и, метнувшись в небо, скоро исчез в тумане. А Ло-ренцо с Ватагой обратили взгляды к замку. — Будь готова, пока в его руках Семараэль, он считается сильнее нас обоих. — Продержимся, — убеждённо воскликнула чернокнижница. Взявшись за руки, они побежа-ли к скалистой цепи. Впереди, прямо у подножья замка, росла и темнела живая волна. Эльфийка пригляделась и крикнула: — Здесь тоже чарки! — Держу пари, те, кто осаждал цитадель, были из местных! Временно небольшое чарчье воинство уже поджидало нарушителей. Стучали наточенными копытами по камням, одновременно кладя стрелы на тетивы луков, высокие рогатые давпары — полулюди-полубыки. Бряцали загнутыми мечами о щиты закованные в доспехи бойцы. Прыга-ли на месте с визгом и скрипом мелкие чарки. Ревели огромные чарки с двуручными мечами наперевес. Ударяли кулаками о землю кровоглазые якхи, что превосходили в росте убитых на острове собратьев. Парочка больших коричневых виверн уже заметила незваных гостей. Они призывно заревели и первыми бросились в их сторону. Лоренцо по-особому сцепил пальцы на руке, выпрямил её в сторону виверн и послал корот-кий магический импульс. На лбах рукокрылых зверин вспыхнули расплавленным золотом ру-нические кресты, и тут же коричневые тела охватило чёрное пламя. С воплями боли чудовища рухнули на пути, но и Лоренцо, и Ватага смогли проскочить между ними, не коснувшись горя-щих трупов. Пробежав ещё с два десятка футов, чернокнижница приостановилась, выпустила руку дозна-вателя и сотворила огненный шар. Громадная пылающая сфера полетела в самую середину вра-жеских рядов у замка и разорвалась там же. Пламенная волна настигла находящихся в её преде-лах чарков, однако на удивление не обратила их тела в пепел, и те, мгновенно обожжённые, рухнули на землю уже мёртвыми. Остальные сразу перестали кричать и стучать. Давпары опустили луки, высокие чарчьи вои-ны вонзили свои мечи в землю, мелочь трусливо попряталась за спинами старших. Чарки отсту-пили прямо к стенам, не прикрывая проход к воротам. Они замерли, не смея более двинуться. У них был приказ. — Больше не торопись, Лоренцо, — крикнула Ватага, приостанавливаясь. — Спешка, мне ка-жется, уже не имеет смысла. Мы всё равно не сможем войти, пока врата не откроют. — Неужели ты думаешь, что нас ждут? — недоверчиво поинтересовался Де-Вальди. — Они бездействуют, значит, нас в любом случае ожидают. — Ладно, пойдём медленнее, только всё равно поторопимся, — уступил Лоренцо. — Мне со-вершенно не нравятся их взгляды. Не хочу, чтобы на меня долго и нудно пялились после того, как мы убили нескольких их собратьев. — Ты не об этом думай, а о том, как Амоналя вызволять будем. — Лучшим способом должна вообще быть дипломатия. Постой, а просто выбить врата мы не можем? — И это твоя дипломатия? Вломиться в незнакомое место и перебить там всех и вся? Мы не знаем, где его держат, и пока не начнутся переговоры, изволь сдерживаться. — Давай тогда рассуждать, где может находиться мерзавец, пленивший нашего мальчика? Но тут вдруг ворота распахнулись. За ними открывался большой холл, по центру вела на верхний этаж широкая каменная лестница. — Я не считаю это необходимым. За мной! — И тёмная эльфийка первой припустила по лест-нице вверх. Отчего-то она точно знала, в какое место им нужно попасть, и повела Лоренцо за собой, легко прыгая через три ступеньки. Не ожидая подобной прыти от Ватаги, Де-Вальди по-спешил следом. Лестница была довольно длинной и местами шла у самой стены, но заканчивалась только на третьем этаже, как посчитал Лоренцо. Там она снова выпрямлялась и вела к широкой площадке, где стояли высокие чёрные двери, укреплённые и украшенные металлическим литьём. Подскочив к дверям, Ватага упёрлась в них руками и принялась толкать. Неохотно они под-дались и, стоило присоединиться Лоренцо, широко распахнулись. Улугхен встретил гостей стоя. Подле него, уже не спящий, но ещё удерживаемый чарами, был Амональ. — Явились, — ухмыльнулся эльф, явно показывая, что он знает практически всё о человеке и эльфийке, и по-собственнически положил руку на плечо мальчика. — Какая прелесть, вся се-мейка в сборе. — Кто ты такой? — прищурился Лоренцо, напрягши всё тело в стараниях удержаться на ме-сте. — И зачем ты вообще схватил ребёнка?! — Улугхен. Так прозвал меня мой творец. Я есть порождение Малдары, но искажён силой Дрейша. Что же до Амоналя… — Улугхен улыбнулся, чуть прижав мальчика к себе. — Сначала он был мне нужен, чтобы… воскресить… одно очень дорогое для меня существо… Но потом я понял, что это не тот ребёнок. Тем не менее, дело уже сделано, и тогда я подумал, что неплохо было бы иметь рабов не только из своих чарков. Да и не просто рабов, а целый расходный мате-риал! Ты собираешься мне угрожать, Де-Вальди Лоренцо? Ах, не получится. С этим, — он вы-тащил из-за спины руку, демонстрируя Семараэль, — вы оба находитесь в моей власти, одна-ко… — Он провёл кончиком кристаллического лезвия по шейке Амоналя, и сразу же чары раз-веялись. Не успел мальчик опомниться, как Улугхен подхватил его одной рукой и приставил кинжал к самому горлу: — Я могу предложить вам сделку. Ватага едва удержалась на месте, чтобы не побежать к ним, но вдруг её разум пронзил умоля-ющий плач: — Мама! Папа! Помогите! — Что за сделка? — в нетерпении рыкнул Лоренцо. Не успел Улугхен ответить, как в одно из окон в крыше ворвалась Шерван. Ватага едва успела увернуться от дождя осколков, бросившись к мужу, а демонесса устало рухнула на каменный пол. Крылья едва ли могли шевелиться, и было удивительно, что она смогла долететь аж до самого замка. Тело её было покрыто царапинами и тёмными пятнами кровоподтёков, один из рогов оказался сломан почти у самого основания. Шерван подняла взгляд на Улугхена и на четвереньках поползла к возвышению, не обращая внимания на впивающиеся в колени стёкла: — Улугхен, господин мой, повелитель мой! Об одном молю, пощади, пощади недостойного демона! Не сумела добыть я тебе мальчишку! Гадкая тёмная разлучница на деле была довольно сильной! Это она побила меня, но клянусь, я заглажу свою вину, я сумею принести вам маль-чишку… Ах, он уже у вас, какое же счастье!.. — Шерван, — негромко позвал Лоренцо, грозно глядя на демонессу. Дознаватель знал навер-няка — она единственная осталась в живых из убийц Амэндо Де-Вальди. — Ах, ты здесь, любовь моя! Как?! И она тоже?! Владыка мой, — отчаянно вскрикнула Шерван, — во имя великой цели, позволь мне убить их обоих, вырвать их сердца и загладить свою вину пред тобой прямо сейчас, пока они так близко! Вы ведь всё равно хотите прикончить их, так зачем взваливать чёрную работу на себя, отдайте возможность сделать это своей покор-ной рабыне! Лоренцо был поражён — Шерван пресмыкается! Гордячка Шерван пресмыкается перед эль-фом! Да ещё и в столь унизительной манере. Рассказал бы ему кто, в жизни бы не поверил! А тут! Улугхен сдвинул брови и, оставив Амоналя, отошёл к демонессе. Улыбка исчезла с его уст, и он презрительно сказал: — Докатилась до положения малого чарка. Он схватил её за оба крыла, потащил в сторону и, даже не утруждая себя, засветил ею в ка-менную стену. Потом ещё раз. И ещё. На пол падали мелкие камешки и пыль, стена в несколь-ких местах украсилась кровью, а Улугхен всё продолжал бить трусливую приспешницу. Наконец, ему это надоело, и он пренебрежительно швырнул Шерван в сторону Лоренцо: — Тебе она нужнее. Итак, вернёмся к сделке, — Улугхен деловито прошествовал обратно к Амоналю, который за всё время даже сдвинуться с места не сумел, и погладил мальчика по во-лосам. — Один из вас двоих будет у меня вместо него. — По… постой, — выдавил ещё поражённый увиденным Лоренцо, — обязательно ли идти одному из нас? Быть может, ты сможешь принять духовного покровителя Амоналя? — Предатель жизни не заслуживает, — многозначительно ответил Улугхен. — Это кто ещё здесь предатель?! Ты говоришь об этом верном тебе существе, спокойно забыв, кто ослабил гномью защитную магию острова Перворождённого, позволив раскрыть порталы для чарков, и открыл лично тебе путь к цитадели, чтоб ты сам мог забрать мальчишку, не дожи-даясь успеха Норны! — возмущённо воскликнул кто-то, и в воздухе рядом с отступником и мальчиком появился Агарти. Улугхен тут же выбросил в его сторону свободную руку, по-особому сложил кулак, и притянул к себе. Тут же невидимые путы сковали тело духа, и понесли его к пленителю. Мгновение — и Улугхен уже держал белого многорукого обезьяна за шею. — Будто не знаешь! — зашипел эльф на покровителя. — Ты меня упрекаешь в забывчивости, а сам-то не забыл, как с самого начала всей кутерьмы с бывшими рыцарями Кэрганна на моей стороне играл? Признайся, как ты возненавидел Амэндо, когда тебя определили именно ему! Это ведь ты помог остальным ренегатам потопить «Доротею-Иларию», галеон, на котором хо-дил Де-Вальди старший! Правда ведь? Давай, скажи Лоренцо об этом прямо! Пусть он узнает, кто оказался первым убийцей его драгоценнейшего родителя! Да, для Лоренцо этот день был полон всяких неожиданностей, но это известие стало послед-ним ударом. — Постойте-ка, — ошарашенно протянул он, немного отстраняясь от Ватаги. — Что же полу-чается? Это ты направил ренегатов по следу моего отца? — Именно так, — ответил за уже начавшего хрипеть от удушья Агарти Улугхен и ещё сильнее стиснул пальцы. — А потом он узнал, что душа Амэндо передалась мальчику эльфийского рода. Тогда он мне — мне самому! — впервые начал внушать, что мальчик этот именно тот, про кото-рого говорилось в друидском предсказании. Я поверил, слишком убедительны были его слова. Вот и нанял нескольких твоих кровных врагов, Лоренцо, за что прошу прощения. — Ах ты тварь-то последняя, — процедил Лоренцо, сжав кулаки. — Как смел ты пойти про-тив возложенного на тебя долга?! Да за содеянное мало быть тебе облачённым в туманные одея-ния, но ещё и гореть в инфернальном пламени Шеола! За что?! За что ты убил моего отца?! Чем он провинился перед тобой?! — Мне осточертело быть хранителем против воли своей. Я хотел вернуть себе свободу мира духов! — проскрипел Агарти. — Я не ракшас, меня держит здесь не жертва по ту сторону зерка-ла, а договор, по которому я волей самого Кэрганна был привязан к душе Амэндо. Если бы только Де-Вальди не были такими живучими, я бы вышел сухим из этой истории! — Ты бы никогда не вышел из неё сухим, потому что Драконы тебя уже прокляли, — сказал Улугхен, но было видно, что его спокойствие также таяло. — Ты предал и собственных союзни-ков, и их врага. Думал, второе укроет мраком пустоты первое? Ошибся. Ты знал, что душа Ам-эндо после того, как я убью Амоналя ради ритуала воскрешения, обернётся в туманные одеяния и больше не найдёт нового тела! Тем самым ты бы избавился от собственных обязательских пут и тебя бы отпустили восвояси. Но ведь, убей я мальчика, тот, кого я хотел воскресить, не вер-нулся бы. Потому что это не то дитя! Он не полукровка, каким ты его описал! Это чистокровное эльфийское дитя. Вот где ты меня и предал! — То-то он сразу не понравился Соросу, — тихонько вспомнила Ватага. Лоренцо понемногу начал успокаиваться. Он сцепил ладони, глубоко вздохнул пару раз и ровно заговорил: — Улугхен, я… призываю тебя свершить правосудие над этой гнусной тварью. И возврати сына. Извинения твои я принимаю, ибо слышу, говоришь ты искренне. Думаю, я знаю, как можно поступить с предложенной тобой сделкой. Если тебе нужен полукровка, я приведу его к тебе. Наслышан я об одном таком, живущем в Сирис Тханне. Быть может, именно он является тем, кого ты ищешь. И тогда мы сможем разойтись мирно. Улугхен непонимающе посмотрел на человека, потом вдруг искренне расхохотался: — Недаром тебя прозвали Лепреконом, Лоренцо Де-Вальди! Он ещё сильнее сжал пальцы, и по залу разлетелся звук хрустнувшей гортани. Агарти задёр-гался в конвульсиях, и эльф выпустил из руки его горло. Обезьян рухнул на ступени, ведущие к тронному возвышению, и окончательно застыл. Тут же его тело засветилось голубым и вскоре неожиданно сжалось в небольшой светящийся шар, который, с полминуты повисев в воздухе, растаял. На ступенях остался лежать только небольшой свиток. Амональ в ужасе схватился за рукав мантии Улугхена. Отступник торжествующе усмехнулся, поднял свиток и снова посмотрел на Лоренцо: — Блефуешь! Не может подобный тебе человек чести пожертвовать чужую жизнь даже во имя судьбы своего сына. Да и просто не сможешь ты выполнить того, что предлагаешь. Мне нужен младенец. — Улугхен отдал свиток Амоналю. — Младенец от двух разных эльфийских народов. И именно такой ещё не родился и родится, видимо, нескоро. Я лишил этого ленивого подлеца материального тела не только за то, что он предал меня, но и за предательство Кэрганна. Отцу всех Драконов по ту сторону зеркала виднее, как поступить с ним. — Он наткнулся на взгляд Ватаги, полный недоверия. — Так что сделка ещё в силе. Либо ты, господин Лоренцо, стано-вишься моим рабом вместо мальчика. Либо… госпожа Ватага, — он лукаво посмотрел на тут же содрогнувшуюся чернокнижницу, которая сразу после этих слов неожиданно начала вниматель-но приглядываться к нему, — вы останетесь здесь в качестве, как бы ни было прискорбно гово-рить, наложницы. То есть, любовницы, но с правами рабыни. — Решено, — первым отозвался Лоренцо. — Забери меня и отпусти мою семью с миром. Уж кому, а мне терять нечего. Ватага стиснула зубы, услышав это. Неужели всё закончится именно так?! Неужели ради этого стоило вообще затевать весь этот поход за едой? Она снова вспомнила спокойную, размеренную, ничем не нарушаемую мирную жизнь в поместье, вспомнила всех сородичей, что служили в доме… Но лишь снова взглянув на Улугхена и Амоналя, она поняла: стоило. — Не тронь моих мужчин, — твёрдо сказала она и сама удивилась звуку своего голоса. — Я согласна. — Что? — встрепенулся Лоренцо, не поверив ушам. Улугхен усмехнулся и едва заметно кивнул: — Желание госпожи. Гавáд, Кóрак, придержите его! Не успел Лоренцо воспротивиться, как рядом с ним словно из ниоткуда возникли два рослых чарка. Они молниеносно заломили дознавателю руки, перекрестили их за спиной и силой по-ставили мужчину на колени. — Нет! Ватага, не надо! Отпустите меня! Ватага! Ватага!!! Тёмная эльфийка прикрыла глаза и, обречённо выдохнув, сказала: — Если к ужину я не вернусь, ответственность за поместье и жизни всего клана ляжет на твои плечи, любовь моя. — Ватага! — в отчаянии вскрикнул Лоренцо. На ослабевающих ногах девушка зашагала по направлению к Улугхену и Амоналю. На долю секунды уголки губ Улугхена тронулись и, как только Ватага встала рядом, он отдалил Семараэль от мальчика. Маленький эльф умоляюще по-смотрел на названую мать, но та еле заметно качнула головой, и он бросился к Лоренцо. Улуг-хен выпрямился, встал чуть позади чернокнижницы и по-собственнически, как ранее Амоналя, приобнял её за плечи да ласково шепнул на ушко, лукаво поглядывая на Лоренцо: — Молодец, далеко пойдёшь. В задней стене, справа от трона, камень отъехал в сторону, открывая чёрный проход. Улугхен подвёл туда Ватагу и обратился к Де-Вальди: — Тебе я предлагаю излить свою злобу на ней! — Он кивком указал в сторону Шерван. — Так будет полезней для всех. А я пойду, развлекусь. Отпустите его! Чарки убрали руки от Лоренцо и отступили. Амональ сразу же кинулся в объятья названого отца. — Мальчик мой! — надрывно прошептал Лоренцо, прижимая маленького эльфа к себе по-крепче. — Как ты? Всё хорошо, он ничего тебе не сделал? — Да, папа, хорошо! — Амональ обнял мужчину за шею. — Он сразу сказал, что не причинит мне зла, потому что на самом деле не я ему нужен. Лоренцо задумался после таких слов, задаваясь ещё большим количеством вопросов, и сказал: — Как бы то ни было, я сейчас переправлю тебя к Соросу. Не шали там, слушайся его и парня по имени Диран, понял? — Да пап, — с готовностью кивнул мальчик. — Только, знаешь, что я тебе скажу? Без мамы не возвращайся. Лоренцо замер на несколько секунд и, скрепя сердце, улыбнулся: — Конечно, как же мы без неё жить будем! — Он засветил рядом небольшой рунический круг, поставил Амоналя в его середину и поцеловал мальчика в лоб на прощание. Маленький эльф исчез в короткой вспышке. Улугхен давно увёл Ватагу под шумок. Лоренцо вздохнул и, прикрыв рот рукой, чертыхнул-ся. Сейчас он был немощен как никогда, и это жутко злило. Злил его и собственный стыд из-за того, что юная эльфийка оставила его за спиной как за стеной, приняв жертву на себя. — К ужину, значит? Ладно. — Он подошёл к Шерван, которой не хватало сил даже на то, что-бы стонать от боли, и задумчиво пробормотал: — А он правильно сказал, что ты докатилась, лю-бовь моя старинная. Если бы я только знал, чем всё обернётся, я бы с тобой даже разговаривать не стал при первой нашей встрече. Тогда бы и сама ты осталась жива, и не стала бы соучастни-цей в убийстве моего отца, и сейчас не лежала бы здесь, униженная и разгромленная. — Возможно, ты прав, — Шерван хотела подняться, но тело её не слушалось. — Однако точно знаю я лишь то, что проиграла сражение за твоё сердце. Я признаю это. Но всё равно не жалею о том, что меня приняли в твою семью. — Зато жалею я. — Прости, если сможешь, Лоренцо. А лучше — казни, я не хочу мучиться подобно Агарти. Лоренцо хмыкнул, дотронулся до плеча демонессы — и оба исчезли в голубоватом всполохе. * * * Перенеслись они в небольшой каменный зал. Большая часть его была погружена в глубокую тень, и из круглого окна сверху освещался только широкий гранитный стол с четырьмя длин-ными ржавыми цепями, заканчивающимися браслетами кандалов. Лоренцо поднял Шерван на руки и, опустив её на стол, застегнул браслеты на запястьях и ло-дыжках демонессы. В белёсом свете блеснуло недлинное лезвие ножа. Холодная сталь коснулась шеи Шерван и неторопливо поплыла ниже по израненному телу, чувствительно огибая каждую женскую выпуклость. Шерван содрогнулась от странно сладостной пытки, но сопротивляться не могла. — Я всё ещё задаюсь вопросом, чем же ты меня сумела привлечь, — спокойно сказал Лоренцо, но демонесса ощутила нарастающую грозу. — В тебе не было ничего особенного, кроме огнен-но-красных волос. И характером ты скверна. Я так думаю, демон в тебе ещё с рождения держал-ся. А потом высвободился. — А чем же тебя привлекла эта чернокнижница? Как женщины, мы одинаковы. — Не напрягайся, — Лоренцо неторопливо зашагал вокруг стола. — Под словом «женщина» ты имеешь в виду только то, что может ожидать в постели. Только Ватага не показывала себя игрушкой для любви. Она показывала всякую свою сторону: чаровница, служительница, влады-чица, защитница, любящая дочь, верная подруга и самое главное — заботливая мать, но никак не любовница-пустышка. Она ещё очень юна по эльфийским меркам, но уже столько взвалила на себя. Я полюбил её в очень короткий срок, до последнего надеялся, что достоин её. И если бы ты с приятелями не заявилась непрошеным гостем на освящённую поляну, так бы и было. Твой план осуществился, твоя соперница пожертвовала собой, покинув меня вместе с надеждой встретить её когда-нибудь снова. Я полагаю, теперь ты довольна, зная, какую боль я вынужден терпеть. — Лоренцо, — беззвучно прошептала Шерван, роняя слёзы на гранитный стол. — Улугхен предложил мне излить на тебя всю мою накопленную злобу. Я так и сделаю. С этими словами он резко вонзил кинжал в ногу Шерван. Демонесса негромко вскрикнула, дёрнулась, но уже через пару секунд смиренно выдохнула и прикрыла глаза. Лоренцо вытащил нож и с силой провёл лезвием по голени женщины, вскрывая вены. — Эти крылья больше никогда не поднимут тебя в воздух, — продолжил он и принялся хо-лоднокровно резать кожаные перепонки на крыльях Шерван. У неё не было выбора, кроме как молча переносить эту пытку, ибо она понимала: мольбы о смерти не возымеют действия на озверевшего Лепрекона. Покончив с крыльями, Лоренцо выпрямил одну из рук демонессы, пе-ревернул кинжал и самым кончиком короткого клинка стал вырезать на её предплечьи буквы своего имени: — А это — чтобы всё твоё существо запомнило, кому ты перешла дорогу. Рука дёргалась, пыталась вырваться, и Де-Вальди пришлось придавить её коленом. Начертав последнюю букву, он пригвоздил ножом другую руку Шерван к столу. Его пальцы заскользили по раненой коже к плечу, оттуда — к груди, прошлись по животу и опустились ниже. От боли демонесса не ощущала злобно-ласковых прикосновений и даже не попыталась инстинктивно воспротивиться ему. Лоренцо склонился над ней, ненадолго задумался, потом ухмыльнулся и оставил влажный поцелуй на открытой шейке. Губы Шерван дрогнули, слёзы уже давно не хотели останавливаться. Она никогда не могла подумать, что Лоренцо способен на подобную жестокость, она совершенно не узнавала в своём мучителе того юношу, в которого когда-то влюбилась и которого почти боготворила. Ныне он был страшнее самого страшного кошмара, и от испуга демонесса могла только отдаться его вла-сти над собой — и смириться. Лоренцо вынул кинжал из ладони Шерван и, рывком перевернув её на живот, вырезал на по-звоночнике, чуть пониже крыльев, небольшой рунический знак. — «Элхаз», — холодно сказал дознаватель. — Если совсем невмоготу будет, произнеси. Тебя перенесёт в то место, где тебе окажут помощь. — Почему? Почему ты всё никак не убьёшь меня? — слабым голосом поинтересовалась Шерван. Мужчина присел у головы демонессы, взял её за подбородок и повернул лицо к себе: — Смерть — слишком дорогой тебе подарок. Если у тебя осталась хоть капля совести, ты до конца дней своих будешь мучиться. Дрейш милостив, быть может, когда-нибудь его воля кос-нётся тебя, и ты возвратишься в демоническое лоно, оставив свои деяния позади. Когда-нибудь — но не сейчас. Он встал, вытер окровавленный кинжал о полу шинели и спрятал его во внутреннем кармане. — Знаешь, — вдруг сказал он, обернувшись, — а Улугхен был прав. Действительно, стало легче.