6.
23 сентября 2014 г. в 20:11
Я вхожу к ней после почти недельного перерыва. Камера три на три, лежак на полу. Все это время у неё горел свет. Все это время она, вероятно, ждала, что за ней придут, чтобы отвести туда, откуда она выйдет разве что по частям. Я просматривал записи с камер наблюдения: она спала, ела, выполняла комплекс движений, предписанный программой во время длительных перерывов в эксплуатации, а все остальное время сидела у стены. В спящий режим не ушла ни разу - притворяться исправной ей уже незачем, а жизнь, даже такая, лучше, чем ничего. Мое появление значит для неё, по крайней мере, отсрочку. Она плавно, в одно движение, разворачивается и поднимается на ноги, глаза сканируют жетон. Я улыбаюсь.
- Привет.
- Здравствуйте, агент Шлюфман.
- Что, не ожидала?
Безупречно стеклянный взгляд.
- Я не закончил с тобой.
В выражении её лица нет ничего вопросительного. Что бы она ни владело ею сейчас – тревога, любопытство, страх, ненависть – как и было обещано, я имею дело только с системой. Или она в самом деле погрузилась так глубоко, как только могла, уйдя в оцепенение, ожидая конца? Так или иначе, здесь мы точно не продвинемся. Я приказываю ей следовать за мной и направляюсь к выходу, зная, что она идет следом, тщательно соблюдая положенную дистанцию.
Мебель опрокинута, от раковины, где осталась грязная посуда, ощутимо попахивает тухлым. Жалюзи оборваны, солнце заливает картину погрома безжалостным, резким светом, квартира выглядит растерзанным трупом в анатомичке. Мы медленно обходим помещение. Вот отсюда бросили электромагнитку, вот тут Долли упала. Вот там пошли на прорыв и были расстреляны те двое. Здесь они жили. Она не смотрит по сторонам.
Я рывком разворачиваю её к себе.
- Долли, допустим, я тебе верю. Допустим. Но я - это Планетарное управление. Если они покинули Данаю, то ими займётся Галактическое. Понимаешь меня? Они нарушили закон, но, если ты права и они пытались помочь вам ради вас же, то это можно будет как-то использовать в суде. Доказать. Я могу подумать о том, как можно будет это провернуть. Но без меня, без нас, перед галактическим ведомством они – просто опасные уголовники, возможно, террористы, нелегально владевшие оружием и тремя боевыми киборгами - и применившие их против полиции при задержании. Ты понимаешь, какую статью им пришьют, какие это сроки? Ты этого хочешь?
Она пялится на меня все так же тупо. Я хлёстко, наотмашь, бью её по лицу – раз, другой, третий. Сизая щетинистая голова мотается от ударов, чёртова кукла стоит прямо, не делая попыток отшатнуться. Из разбитого носа, из треснувшей губы выступает немного крови, но сразу же и останавливается. Долли продолжает смотреть мне куда-то между бровей все тем же бессмысленным широко распахнутым взглядом. Я отворачиваюсь, отхожу к окну.
Не то, чтоб я надеялся впечатлить её парой оплеух. Она киборг, любая моя попытка выбить из неё что бы то ни было смотрелась бы наивно. По крайней мере, это должно её как-то встряхнуть. Наверное.
Я оборачиваюсь даже не на звук - на движение воздуха. Она уже у двери, и мой приказ остановиться не производит никакого эффекта. Нащупав в кармане кнопку, даю импульс, который должен, по идее, вырубить все её системы. Не останавливается. Правда, это вовсе не те ладные скупые движения, по которым сразу узнается киборг, она идет, словно пьяная или оглушенная, и я легко настигаю её на лестнице. Она пытается вырваться, не удерживается на ногах, мешком катится вниз по ступеням. Я сбегаю следом, наклоняюсь над ней. Ну, что ж, вот сейчас меня видит не система, а именно она, Долли. Желтоватые крапчатые глаза смотрят жестко и зло, разбитые губы кривятся: «не вышло…»
По лицу и телу киборга проходит судорога, глазные яблоки закатываются, и вот передо мной снова все тот же болванчик. Я начинаю понимать, что произошло: каким-то образом эта сука ухитрилась изнутри отключить свой процессор, и, пока тот шел на перезагрузку, пыталась утечь на одной органике. Электромагнитка, сообразил я. Видимо, когда мы их брали, она не вырубилась при отказе системы, и теперь пыталась повторить трюк уже нарочно. У некоторых действительно получается – когда мозг достаточно развит и автономен. Я про такое только читал, сам не видел... до сегодняшнего дня. Торопливо нашариваю жетон - временные настройки, включая мой статус, могут не пережить перезагрузки. Так-то лучше.
- Вставай, - приказ сопровождаю пинком под рёбра. Встаёт.
Качаю головой:
- Не вышло.
Перевожу дыхание.
Она молчит, а я и не жду ответа. Прижав её к стене, придвигаюсь вплотную.
- Долли, - как можно мягче говорю я, - это было зря. И это было глупо. Впечатляюще, но глупо.
- А ведь вы испугались, - неожиданно отвечает она, - то есть уже не зря.
Я замечаю, что руки у меня дрожат. Ну да, киборга не обманешь – у неё сейчас подробная информация о моём состоянии, включая уровень адреналина в крови. Пальцы сами сжимаются в кулак, но я не успеваю занести руку – что-то в её лице, в наклоне головы, в почти бесстыдном любопытстве, с которым она меня разглядывает, выдаёт ожидание именно этого. Давай мол, валяй, чего уж. Все же отлично видят, что обосрался. Ударить её сейчас было бы слабостью. Ну, удивим друг друга. Если я хочу хоть как-то сдвинуть это дело с мертвой точки, надо заставить её говорить. Пока она здесь вся. Так что я киваю:
- Испугался. И это ты ещё сбежать решила, а не атаковать.
Мяч на её стороне, и она отвечает:
- Из меня та ещё боевая единица при отключенном процессоре. Координация движений плохая. Мышечные волокна не усилены имплантатами. Скорость реакции…
- А хорош бы я был, докладывая, как ты сделала ноги во время следственного эксперимента! – я хохотнул вполне искренне, представив сцену в красках.
Замечаю, что одной рукой продолжаю прижимать плечо Долли к стене, и отпускаю её. Она отступает от стены, поводит плечами – опять слишком уж по-человечески. У нас подобие перемирия, и она стоит передо мной, не скрываясь.
- Вам очень важно закрыть это дело, агент Шлюфман?
Вопрос застает меня врасплох. Я отвечаю прежде, чем успеваю обдумать ответ:
- Да, есть такое… Я не на очень хорошем счету, и… - остается только развести руками.
- Но я же не могу допустить, чтобы их поймали, - столь же идиотически-искренне говорит Долли. – Они помогли мне.
- Слушай, а как тебя вообще сюда занесло? Я пробил твой номер, ты аж с Шебы!
- Так точно. Когда мой взвод погиб, я не вернулась на базу. Скрывалась в лесу. Потом, после окончания войны, когда выводили войска, мне удалось выбраться в грузовом отсеке большого транспортника. Там было много DEX’ов, с прохождением сканера проблем не возникло. Он шёл на Большую Надежду через Данаю. Я решила остаться на периферии и сошла здесь.
Простой вопрос, и ответ тоже простой. Я не усомнился в правдивости её слов. Но без малого год в одиночку в джунглях Шебы! По документам от гибели её взвода до окончания войсковой операции прошло почти одиннадцать месяцев, и ведь она не в тот же день отбыла… Я всмотрелся в Долли. Круглая башка с оттопыренными ушами, тощая жилистая шея, широкий узкогубый рот, костлявые плечи… Ей сейчас пятый год. Будь она человеком, я мог бы дать ей на вид и двадцать пять, и тридцать пять, но, обритая под машинку и в оранжевом комбинезоне, она не слишком похожа на человеческую женщину, на человека вообще… Когда не смотрит вот так, исподлобья, склонив голову к плечу.
- Ладно, пойдем вниз, в машину.
Приказав ей занять место в кабине, сам прохожу чуть дальше по улице, чтобы купить в киоске-автомате пару бургеров и стаканчик кофе. Помедлив, нажимаю кнопку «кофе» второй раз, и автомат выдает мне ещё стаканчик. Двойной сахар.
- Ешь. И кофе вот.
Она косится на меня. Продолжаю безмятежно жевать, и она, помедлив, тоже принимается за еду. Закончив, приказываю ей отнести обертки в уличный утилизатор, сам слежу за ней сквозь стекло, держа палец на кнопке глушителя. Но, кажется, она сегодня уже сплясала, что могла, и покорно возвращается на свое место. Я поднимаю машину.
- Спасибо.
Изумлённо оборачиваюсь, но её лицо уже привычно костенеет.
- Пожалуйста, - говорю я в пустоту.
Я зайду к ней не раньше послезавтра, а лучше – дня через три-четыре. Теперь она будет ждать меня. Нутром чую, сегодня я очень близко подошел к тому, чтобы расколоть её.