18.
19 октября 2014 г. в 01:03
Последняя батарея Викторова бластера почти разряжена: он напуган сильнее, чем можно подумать, много палил впустую. Раздумываю, не отдать ли ему свою запасную, в итоге отстёгиваю от разгуза кассету гранат.
- На вот, ты бросаешь лучше меня.
Во взгляде Виктора опять проступает привычное превосходство синтета перед «мясом». Это ничего, это хорошо сейчас – все, что даст нам продержаться до подмоги, хорошо. Нас пока не нашли. Если найдут и начнут штурмовать, долго не продержимся. Когда найдут и начнут штурмовать…
Я пытаюсь найти положение поудобнее. Боли почти нет – что бы ни было в том шприце, что выскочил из аптечки, оно действует быстро и голову не туманит.
- Надеюсь, твой брат найдёт нас первым.
- Я скинул ему координаты до того, как рванул глушак. Должен найти. Кстати, он ведь не взаправду мой брат.
- Да ну? – Виктор и Михаил близнецы, оба высокие, нескладные, с длинными лошадиными лицами.
- Все ведутся. Миха киборг.
- Да ну?
Я отвечаю машинально, но Виктору вдруг приспичило поговорить. Это тоже хорошо – похоже, звук собственного голоса успокаивает его. Нельзя одновременно трепаться и бояться. Жгут автоматически ослабляет хватку: прошло полчаса. По ноге начинает стекать. Ладно, пока есть время, можно заняться собой. Я распаковываю аптечку, и, распоров остатки штанины, обильно заливаю рану остро пахнущей желтой пеной. Состав начинает немедленно реагировать с кровью, покрывая всю поврежденную область плотной коркой. Теперь подклеить бинтом, и порядок. Помедлив, глотаю таблетку стимулятора. Если штурм начнется, мне надо быть в форме, а отходняк накроет часов через десять, столько нам тут все равно не продержаться.
- Это мой брат придумал. Настоящий брат, Санька. Старший. Он же меня вырастил, и за мать, и за отца… И к Вирусам меня он привел, сам с четырнадцати лет в банде, ну и меня, как я подрос, к делу приставил. Он крутой был, знаешь, из тех, кто только вошёл – и все заткнулись.
Сам Виктор не выглядит «крутым». Прикладывается к фляжке. Я смотрю, как острый кадык ходит под кожей.
- А когда у него завелись первые серьёзные деньги, он купил двух киборгов – себе и мне. Нарочно выбрал похожих, и отвёз их к лицеправу, их там рихтанули под нас так, что стало совсем не отличить. Особенно вот Миха удался, Санёк – и тот иногда нас путал. Смекаешь? Никто не врубается, где ты, где кибер, кого первым валить. Послать вместо себя можно – отобьётся. Да... Миху он мне подарил. Прикинь, мне всего семнадцать было, и уже свой кибер! А это ведь уважуха, и задания другие совсем. Был шпана, стал, считай, боевик. Ну мы везде так и ходили вчетвером. Они говорили нашими голосами, и все шмотьё мы сразу брали одинаковое, себе и им. У нас даже шрамы были одинаковые, всё по-честному – если меня покоцают, то Миха себе в том же месте делал, а если наоборот – то я… чтобы никак не отличить. Только Миха башковитый оказался, а Лёха, видать, нет - не уберег Санька и сам того…
- Ты ещё тогда заметил, что он «башковитый»?
- Ну, как… Я же не знал, что они совсем умные бывают. Но всякое случается, если ты Вирус. Как-то раз, например, он мне подстреленному байк подогнал, хотя я в него не грузил управление байком, и ничего такого не приказывал. В другой раз один чувак затеял меня сдать, так он ему башку разнес ещё до того, как тот успел своих пацанов вызвать, а потом уже доложился. Это так, навскидку, там больше было. Так что я его берёг, в обиду не давал, зазря старался не подставлять. Понятно, что киберы для того и есть, чтобы вместо людей подставляться, но я его жалел. Потому что провалить дело хреново, но вот второго такого, как Миха, точно не будет.
- Вообще людей обычно пугают такие вещи.
- Так то идиоты. Знаешь, когда ты живешь так, как я жил… Тут, собираясь на дело, свой нож-то трижды поцелуешь: не подведи, мол, кореш, - что-то в лице и голосе Виктора заставляет поверить, что он и впрямь целовал нож. - А то целый кибер, живой, с глазами и всем таким! И совсем, как я! И что мне было – орать: помогите, мол, Миха совсем сдурел и опять меня спасает? Я и не знал, где мне там что показалось, где он правда сделал то, чего не мог, но я верил, что он – моя удача. И потом, это же был браткин подарок. С тех пор, как Санька не стало, только он меня Витей и звал. Для всех мы были Вик и Алекс, а друг другу – Саня и Витёк. Я даже думал одно время, что это Санька с того света за мной так присматривает. И мы же только вдвоем остались. Я один никогда не жил, если бы не Миха – свихнулся бы нахрен, мне все Санины шаги мерещились, все казалось – вот-вот он зайдет…
Голос Виктора срывается, и какое-то время он молча разглядывает контейнер, тот самый, ради которого все затеялось. Збигнев не в первый раз грабит Dex-компани, но впервые отправил на дело меня.
- А он мне правда стал, как брат. Ну, - щерится Виктор, - как если бы у меня был брат-дебил. Я его выучил всякому, шуткам там, словечкам разным, чтобы мы трепаться могли. Когда я девок приводил, говорил им, что мы близнецы.
Я не спрашиваю, делился ли он с киборгом по-братски и «девками» тоже, что-то подсказывает - ответ мне не понравится.
- А к Вождю тебя как занесло? – меняю тему.
- Да нам его заказали. Вирусам. Не знаю, кто, но послали меня. То есть нас. Я и знать не знал, кого валить будем. Миха узнал. Связался с Вождём по-своему, по-киберски. Короче, как дошло до дела, он меня вырубил и сдался вместе со мной.
- И ты это принял?
- А чего? – искренне удивляется Виктор, - с Вождем же круче. Здесь меня всему научили, да ещё прокачали, так что я теперь сам стал, как киборг. Чем плохо-то? Там я был шестёрка, а у Вождя – «человек Племени»!
Я вспоминаю Михаила. Вот уж в ком киборга не заподозрить. Мне всегда казалось, что в их паре ведёт именно он – более сдержанный, рассудительный и насмешливый. И именно он по-настояшему принимает идеи Ковальского, тогда как Виктор, говоря его же языком, «вписался за брата». Мне трудно представить, что Михаил принадлежал ему.
- Глядя на вас двоих, нипочём не скажешь, что ты его бывший хозяин. Ни по тебе, ни по нему.
Виктор хмурится, будто это слово режет ему слух.
- Миха был и есть мой напарник, - чеканит он, - просто раньше я думал, что он тупой, а он, видишь, поумнее нас с тобой будет.
Он придвигается ближе, нависая надо мной.
- Я тебе сейчас одну вещь скажу, - произносит он с нажимом, - простую вещь. Тут ведь вся фишка в чём: надо не быть мудаком. Те киберы, которые людей на фарш крошили, когда их срывало, они ведь что от людей видели? Смекаешь? А я с Михой никогда по-мудацки себя не вёл, вот и он со мной по-человечески. Даже когда я не знал, что он всё понимает. А как разобрались, что к чему… Ну, ты понял. А все потому, что не надо быть мудаком. Ни с киберами, ни с людьми, ни с кем.
- Глубокая мысль.
- Ну. Меня Саня с детства так учил.
Он снова откидывается за контейнер.
Люди DEX-компани находят нас первыми. Дверь мы заблокировали и завалили, подстраховав растяжкой, и когда единственное окно бывшего магазина взрывается осколками, мы оба в доли секунды оказываемся на полу. Виктор короткими щелчками стыкует три гранаты в цепочку.
- Сколько их? – почему-то шепотом спрашиваю я.
- Двенадцать, - сканирует Виктор. - Прикрой!
Он ползком устремляется к окну, неожиданно юркий, как ящерица, несмотря на рост. От ступаю к стене, смещаюсь к краю проёма, перевожу бластер в режим одиночной стрельбы, и…
- Восемь! – Виктор откатывается мне под ноги, и тут же разочарованно поправляется: девять…
Стрельба ненадолго стихает, Виктор сидит с отрешенным видом, только зрачки бегают туда-сюда.
- Перегруппировываются. Скоро опять ломанутся.
Он добывает из кассеты три оставшиеся гранаты, но на это раз не сцепляет их, а короткими мощными бросками посылает в оконный проём – раз, другой… На третий он оседает с тихим всхлипом, граната детонирует под самым окном, оглушая обоих. Я подтаскиваю его ближе. Внутренняя сторона правой руки вспорота лучом, но хуже другое: сам луч ударил подмышку, точно в момент броска. Кровь пенится – задето лёгкое? Поторошу аптечку, заливая прямо сквозь прореху остатками тромбирующей пены, мне мешает край брони, но снимать с него разгруз я не решаюсь. В отличие от меня, анестетик и стимулятор Виктору вводит в кровь его система: видно, как проясняется взгляд.
Из-за окна доносятся звуки, которые ни с чем не спутать: «игла» заходит на посадку. Пальба возобновляется, но стреляют уже не по нам. Я расчищаю дверь, отпираю её, возвращаюсь к Виктору. Сколько крови он потерял?
- Виктор, - тормошу я его, - Вик, ты меня слышишь? Это наши. Михаил. Прилетели! Вик, оставайся со мной. Я не допру и тебя, и контейнер. Там наши, нам помогут, но ты должен дойти. Подымайся, Вик. Как хочешь, так и и подымайся.
Виктор поднимает голову. Я вижу кровь на его зубах.
- Управляй.
- Чего?!
И тут же соображаю, чего. Человек под процессором – не то, что киборг, мыщцы, не усиленные имплантами, работают так, как могут, но команды к ним доходят – от процессора через мозг. Теряя сознание, Виктор передал управление мне, и теперь процессор вздернул его на ноги. Он стоит, покачиваясь, чуть кренясь влево, глядя пустым взглядом прямо перед собой.
- Вик, пойдём.
Никакой реакции. Ладно, попробуем иначе:
- Шаг вперед.
Сработало.
Но каждый шаг убивает его, понимаю я. И тащить проклятый ящик я буду один, понимаю я. Вик слабеет на глазах, рано или поздно и приказы не помогут, он просто упадет. Перекидываю его левую руку себе через плечо, давая опору.
- Шаг вперед.
Так мы и движемся: я рывком плеча посылаю вперед тело Виктора, он делает шаг, я сам делаю шаг здоровой ногой, подтягиваю раненую, затем левой рукой подтаскиваю контейнер. И снова. И снова.
- Шаг вперед.
Контейнер, думаю я. Збигневу нужен прежде всего контейнер, драгоценная наноэлектроника, которой и самим не собрать, и даже на черном рынке не вдруг добудешь. Вот что по-настоящему важно, а не жизнь этого мелкого бандита, который, что ни говори, именно шестерка. Мне надо добраться до «иглы», дотащить контейнер, будь у меня возможность стрелять и маневрировать, я смогу. Но вот так? Если я вернусь один и с ящиком… «А вот не будь мудаком», вспоминаю я.
- Шаг вперед.
Каждый следующий шаг дается ему труднее предыдущего, но тело послушно переставляет ноги. Спускаемся по лестнице. Сколько здесь грёбаных ступеней.
Когда в дверном проёме появляется темная фигура, я одновременно толкаю Виктора вправо и назад, бросаю контейнер, вслепую нащупываю бластер, хотя уже ясно, что не успеть.
- Крис! Не стреляй, я свой.
Голос Виктора с более флегматичными интонациями. Михаил.
Он осторожно подхватывает «брата» на руки и только после этого, наклонившись, подцепляет пальцами контейнер. Легко выпрямляется.
- Ким там вроде зачистил, но ты все равно прикрывай, мало ли.
Едва мы оказываемся внутри, Михаил молча, сноровисто разворачивает целую передвижную реанимационную. Ким кивает на пилотское кресло:
- Давай ты, ему сейчас не до того.
- Да, конечно. Грязно сработали.
- Бывает.
Двое суток спустя Вождь вызывает меня к себе – на отчёт. Наверняка у него уже есть записи и обоих братьев Лычко, и Кима, но он зачем-то хочет услышать мою версию. Пересказываю все, как было, умолчав только о своих колебаниях по поводу Виктора. Снова всплывает в памяти его кредо.
- Он, кстати, рассказал мне про Михаила.
- Что именно?
- Как что? Что они не близнецы. Что тот киборг. Бывший его киборг.
- А, это.
- Я удивился, как они так… Ну, вот так, как они. Как братья. А он мне ответил, что просто не надо быть мудаком.
Обычно улыбка идёт человеческим лицам, во всяком случае, меняет их к лучшему. Но когда улыбается Ковальский, это как если бы тебе улыбнулся топор.
- Я всегда говорил, Вик умный парень.
Я предпочитаю вежливо промолчать, но Ковальский так просто не отвяжется.
- Вот скажи мне, Марек, в чем главная проблема киборгов для человечества?
- Ммм.. В том, что мы их вообще создали?
- Слишком общо. Главная проблема с киборгами в том, что они – наше зеркало.
- В каком смысле?
- В самом прямом! Если бы я хотел объяснить каким-нибудь ксеносам, что такое люди, я бы сказал: посмотрите, что мы делаем с киборгами, и вы поймете, что мы такое. Киборг – не просто техника, это такая специальная техника, которая выглядит точь-в-точь, как человек. Это и есть человек – в чём-то недоделанный, в чём-то наоборот, улучшенный… и с которым можно делать все, что угодно. Всё, что захочется. Всё, что ты боишься или не смеешь делать с людьми. Никаких ограничений. В этом смысле им цены нет. Посмотри, каков человек с киборгом, и ты узнаешь, каков он был бы с тобой, если бы посмел. Даже если бы среди них не оказалось ни одного разумного, урок был бы бесценен. Но среди них есть разумные, так что урок оказался очень жестоким. Синтез отрицают и скрывают с таким упорством ещё и потому, что это упорство отчаяния. Признай его – придется признать и то, что мы именно то, что мы есть…
- Мудаки?
- Точно.
Я вспоминаю Долли и то, как меня тошнило от стыда, пока я не сбыл её с рук. Ковальский, что-то уловив своим машинным чутьем, меняет тон.
- Ничего, Марек, мы тут как раз затем, чтобы искупить мудачества - и свои, и чужие.
- Я не спросил – с Виком-то что?
- Приходит в себя. И даже руку не отняли. А то сделали бы по первому разряду, лучше моей…