Поющие в терновнике

      Общее время полёта от Нью-Йорка до Сеула – пятнадцать долгих часов.       Давно же я не был дома… − подумал Кай, пролистывая журнал авиакомпании, что пестрел фотографиями достопримечательностей Сеула. Если быть точным − три года. Три года прошло с тех пор, как он запрыгнул в самолёт в поисках лучшей жизни.       Интересно, как она там сейчас…       Он встряхнул головой. Нет, всё это давно в прошлом. Три года назад он принял решение перечеркнуть себя старого и выковать иное будущее, то, о котором он всегда мечтал. С того самого дня Ким Джонин стал жалкой тенью Кая, и теперь три года спустя он возвращался первым классом с репутацией, за обладание которой многие готовы были перегрызть друг другу глотки. Его предыдущая жизнь стала тем, от чего он давно отказался и что давно похоронил.        — Белое или красное вино подать к вашему блюду, сэр?       Кай замер на мгновение, обдумывая своё решение.        — Красное, пожалуйста.       Стюардесса улыбнулась ему и кивнула, разворачиваясь к тележке, чтобы налить бокал вина. Вообще-то Кай не любил пить во время приёма пищи, однако он был вынужден следовать этому ритуалу во время деловых встреч и других мероприятиях. Сейчас же это стало своего рода привычкой. Высокая смертность от цирроза печени – одна из характерных проблем такой сферы как финансовая индустрия просто по тому, что люди, вращающиеся в этих кругах, много пьют.       Молодая двадцатилетняя девушка продвигалась между рядами, направляясь к своему месту из уборной. К её крайнему раздражению, путь ей перегородила стюардесса со своей тележкой.        — Похоже, это надолго… − недовольно пробормотала она себе под нос и, остановившись позади стюардессы, скрестила на груди руки в ожидании.        — Простите, агаши, одну минуту, − сказала стюардесса, обернувшись, когда поняла, что преградила кому-то проход. Девушка в ответ лишь раздражённо закатила глаза и шагнула вперёд, намереваясь протиснуться в небольшое пространство между тележкой и сиденьями.       В этот же момент самолёт, попав в зону турбулентности, дрогнул, пол кабины заходил ходуном, и девушку отбросило в сторону, прямо на ту стюардессу, которая протягивала Каю вино. Разумеется, напиток расплескался вместо того, чтобы оставаться в бокале.        — Омо! Мне так жаль, сэр! – принялась сыпать извинениями стюардесса, в ужасе глядя на расползавшееся фиолетовое пятно на рубашке Кая.       Мужчина осмотрел себя и нахмурился. Это была одна из его любимых рубашек от Армани, и, хотя ему ничего не стоило отправить её в химчистку, он был зол из-за того, что ему придётся отвлекаться на такую мелочь.        — Недотёпа… − ехидно произнесла непосредственная виновница, при этом достаточно громко, чтобы все рядом сидящие её услышали. Стюардесса залилась краской от смущения и стыда, услышав брошенные в свой адрес слова. И глазом не моргнув, девушка протиснулась мимо тележки и проделала путь до своего места.        — Мне очень, очень жаль, сэр, − продолжала извиняться стюардесса, крайне распереживавшись. Кай с первого взгляда определил, что ей ещё не доставало опыта, и этот промах вполне может стоить ей работы, где безукоризненность ценилась в первую очередь. К ним подошёл бортовой капитан, заметив волнение, и бросил на неё строгий взгляд, грозящий выговором, когда оценил ситуацию.       Но прежде чем он раскрыл рот, чтобы раскритиковать девушку, Кай поднялся и жестом остановил его.        — Это не её ошибка, пожалуйста, не вините её. – Фактически, стюардесса держала бокал вина, когда тот опрокинулся на него, но этого бы не произошло, если бы не одна избалованная девчонка, которой не хватило терпения подождать минуту.       Капитан начал извиняться, но Кай уже подхватил бутылочку наполовину опустошенного вина, которую ему открыла стюардесса. Пройдя мимо тележки дальше по рядам, он остановился, достигнув сидения D24, где сидела та самая девушка.       Со Чэкён только что опустилась на своё место, совершив n-ный заход в туалет. Она всегда чувствовала себя неважно во время перелётов, так что, даже летая первым классом, её желудок нещадно давал о себе знать. Она собиралась вытащить свой журнал и продолжить чтение, когда заметила чью-то тень рядом с собой.       Девушка подняла глаза, и на неё обрушился водопад из вина, и прямо на её юбку.        — КАКОГО ЧЁРТА?! – завопила она, подскочив от неожиданности. Она оглянулась, обжигая убийственным взглядом мужчину, что невозмутимо держал в руке пустую бутыль из-под вина. — Ты из ума выжил?! Зачем ты это сделал!       Кай пожал плечами и, развернувшись на пятках, двинулся обратно к своему месту.       У него не было времени развлекать всяких капризных малолеток.

***

      Ынджун пыталась подавить зевок, пока ждала, когда в духовке поднимется хлеб. Температура должна быть идеальной и время должно быть рассчитано с точностью до секунды, иначе все труды пойдут впустую и придётся начинать с нуля. А если это произойдёт, то она наверняка получит нагоняй от главного кондитера.       Было почти одиннадцать часов вечера, и все уже давно разошлись по домам. Она единственная осталась, потому что сегодня была её очередь выпекать хлеб на завтрак; утомительное, но крайне важное задание.       Уставившись на тёплое марево, исходившее от духовки, Ынджун поставила локти на столешницу и позволила своей голове отдохнуть немного на скрещённых руках. Ей нравилось наблюдать, как поднимается в духовом шкафу выпечка. Было что-то неторопливое и успокаивающее в этом, и чем выше становился хлеб, тем больше росло чувство удовлетворённости собой. По скромному мнению Ынджун, именно так и пах бы Рай – свежеиспечённым хлебом.       Динь!       Прозвенел таймер на духовке. Подойдя к печке, Ынджун натянула рукавицы и открыла дверцу, вытаскивая пять противней и аккуратно выкладывая их на металлическую столешницу. Она потянула носом аромат свежей выпечки и удовлетворённо выдохнула. Как только она бережно разложила хлеб по корзиночкам, на этом её работа была закончена. Ынджун покинула небольшую кухню, что была создана специально для кондитерских изделий и непосредственно кондитеров, и вошла в главную, где работали остальные повара.       К своему удивлению, девушка различила тусклый свет, исходивший из дальнего угла помещения.       Забыли выключить свет?       Она осторожно двинулась вперёд, чтобы выключить освещение, прежде чем пойти в раздевалку. Что удивило её ещё больше, так это открытие, что она была не единственной, кто остался на кухне. В том самом углу стоял ДиО, капельки пота выступили над его бровями, сам мужчина был полностью сконцентрирован на поджарке филе тунца, выложенного на сковороде. Он был настолько сфокусирован на готовке, что даже не заметил, как девушка подошла к нему.        — Эм-м… шеф? – тихо позвала Ынджун. Она подумывала о том, чтобы развернуться и исчезнуть как можно скорее, но, если ДиО узнает, что она была тут и не вызвалась ему помочь, то наверняка влепит ей на утро новое предупреждение, поэтому она отказалась от этого варианта.       Кёнсу поднял голову и удивлённо воззрился на девушку, не ожидая увидеть на кухне кого-то ещё почти ночью. Через секунду в его глазах мелькнуло узнавание, и он поспешно перевёл взгляд обратно на блюдо.        — Чёрт! – выругался он, понимая, что, отвлёкшись на секунду, он прохлопал нужный момент. Мрачно нахмурившись, ДиО снял сковороду с огня и выбросил испорченную рыбу в мусорное ведро.       Ынджун сглотнула. Похоже я снова наломала дров…       С того момента, как шеф поймал её за телефонным разговором в коридоре, девушка держалась как можно подальше от него. С глаз долой, из сердца вон, как говорится. Если бы он не видел её, то, возможно не смог бы обвинить её ещё в чём-нибудь. Такой план действий подарил бы ей желанные две недели покоя, но, похоже, что хорошие деньки на этом месте и закончатся.        — Что ты здесь делаешь в такое время, − повернулся к ней Кёнсу и холодно поинтересовался. Он полночи провёл доводя до совершенства свой новый рецепт, но теперь ему придётся начинать всё по новой благодаря несвоевременному появлению Ынджун. У него была причина, по которой он остался, когда все ушли домой, − чтобы его никто не побеспокоил.        — Эм-м-м… − заикаясь, промычала девушка. – Я пекла хлеб для завтрашнего завтрака в гостиничные номера… Кёнсу мысленно напомнил себе сказать главному кондитеру не оставлять выпечку хлеба на поздний вечер. Если что, его можно испечь и рано поутру. И хотя несведущий человек всё равно не заметит разницы, но оставшийся на ночь хлеб поменяет свой вкус, а он хотел совершенства во всём, что касалось кухни и готовки.        — Тогда иди домой, − произнёс он и отвернулся, чтобы взять новый кусок филе и начать заново.       Ынджун поблагодарила свою счастливую звезду и уже собралась дать дёру, как Кёнсу внезапно позвал её снова. — Постой. – Девушка замерла, едва сделав шаг. – Иди сюда.       Она покорно вернулась назад, остановившись перед ним и повесив голову, как провинившийся ученик перед своим учителем.        — Ты ведь можешь нарезать томаты? Сделай мне одолжение и помоги с этими, а потом можешь идти домой. Я оплачу тебе сверхурочные, − сказал Кёнсу спокойно, указывая на чашу с томатами рядом с собой. Ынджун уныло кивнула и поковыляла к стойке для ножей, чтобы приняться за работу.       Ну почему я не убежала раньше… проворчала она мысленно, разрезая помидор на две части. Она едва держала глаза открытыми, но всё равно резала томаты. А ведь она устроилась сюда, чтобы печь и готовить сладости, а не готовить.       Зевая, она медленно резала томат за томатом. В метре от неё ДиО готовил новое рыбное филе, полностью сконцентрировавшись на своём занятии, и вообще вёл себя так, словно девушка была невидимкой.        — Ауч! – внезапно подпрыгнула Ынджун и завопила, случайно пройдясь ножом по указательному пальцу и оставляя на доске капли крови.       Кёнсу удивлённо поднял голову. К счастью, он не успел выложить рыбу на сковороду, иначе и эта попытка полетела бы к чертям. Когда он увидел её кровоточащий палец, то нахмурился. Как может повар быть таким неосторожным в обращении с ножами…        — Только взгляни, что ты натворила с томатами! – сказал он, подойдя к ней и подцепляя пальцами нарезанный томат, на котором остались капли крови. Он со вздохом выбросил его в корзину.       Ынджун подняла на него скептический взгляд. У меня тут палец чуть ли не пополам разрезан, а он жалуется на томаты?! Она знала, что ДиО был бессердечной скотиной, но даже представить себе не могла, насколько.       Не сказав больше ни слова, молодой мужчина вернулся обратно к тунцу. Ынджун же стояла, засунув раненый палец в рот, чтобы остановить кровотечение.        — Чего встала столбом? Заканчивай резать, − проговорил Кёнсу, ставя сковороду на огонь и прогревая её до нужной температуры.       Ынджун показала ему язык, понимая, что тот всё равно не заметит. Бесчувственный придурок… Чтоб твой тунец в угольки превратился! Девушка обиженно надулась и вновь схватилась за нож, продолжая монотонно резать дурацкие томаты. Наконец, покончив с этим, она тихо кашлянула, чтобы привлечь внимание ДиО, ставя чашку с нарезанными помидорами рядом с ним.       Он бросил на них короткий взгляд и нахмурился.        — Это ты называешь нарезать томаты?! Слишком толсто! Порежь их нормально! – он толкнул чашку обратно к ней и снова углубился в работу, забывая о существовании девушки.       Подхватив посуду и поволочив ноги обратно к своему рабочему месту, Ынджун взяла нож и разъярённо уставилась в сторону ДиО. Я что, его рабыня?! Я делаю ему одолжение, режа эти проклятые томаты, даже если он заплатит мне сверхурочно! Я зарабатываю на жизнь выпечкой, а не нарезкой томатов, так какого чёрта я должна знать, какого размера они должны быть! Её антипатия к этому мужчине росла с каждым нарезанным помидором. Плевать она хотела на то, что он был прославленным на весь мир знаменитым поваром Мишлен*. Лично она считала, что тот был просто самовлюблённой скотиной, которого не волнует никто кроме себя самого.       К тому времени, когда Кёнсу закончил поджаривать тунец до удовлетворяющего его состояния, перевалило за полночь. Разглядывая розовое филе, бережно уложенное на блюдо, он улыбнулся, гордясь проделанной работой.       Идеально. Всё, что осталось, это украсить томатами…       Он оглянулся.       Недалеко от него сидела Ынджун. Её голова лежала поверх сложенных на металлической поверхности рук, а сама девушка уснула. Закончив с томатами, она хотела снова отнести их ДиО, но увидев, что тунец уже был выложен на сковороду, а сам мужчина выглядел чертовски сосредоточенным, Ынджун решила подождать, когда шеф закончит, а то он снова будет кричать на неё за то, что она всё испортила. Но её веки так отяжелели, что она не могла держать глаза открытыми и сейчас спала прямо на кухне.       Кёнсу подошёл к ней и взял чашку с нарезанными ягодами. Посмотрев на переделанную работу, он покачал головой. Эта девчонка неплохо управляется с ножом, но совершенно не обучена необходимым навыкам для резки овощей… Он заметил её порез на указательном пальце, до сих пор красный, припухший и необработанный. Он вернулся к своему месту и высыпал томаты на доску, умело нарезая их на ещё меньшие аккуратные кусочки. Когда филе было украшено, его новый рецепт был официально закончен.       ДиО снял фартук и повесил его на крючок, а после подошёл к Ынджун.        — Просыпайся, можешь идти домой, − сказал он.       Никакой реакции.       Ынджун никогда не спала много. Обычно ей хватало четырёх-пяти часов отдыха ночью, что было гораздо меньшим отрезком времени, которое требовалось людям для восстановления сил. Однако если уж она спала, то спала. И ни пожар, ни торнадо не могли пробудить её ото сна. Кёнсу понял это после того, как потряс её за плечо, чтобы разбудить, но его попытка провалилась.       И что мне теперь с ней делать?       Кёнсу скрестил руки на груди и посмотрел на спящую девушку. Та улыбалась во сне.       Похоже, ей снится что-то очень хорошее…       Он вздохнул.       Кёнсу подумал, что он, должно быть, обидел Джин Ынджун в прошлой жизни: создавалось такое впечатление, что главной целью пребывания этой девушки рядом с ним было выводить его из себя. Он сделал мысленную пометку избавиться от неё по истечению трёхмесячного срока. *Почитайте, очень интересно! http://www.arborio.ru/zvezdy-michelin/