Леди и вор

С вниманием аутиста Эмма рассматривала сделанный отцом набросок. – А этот вопросительный знак к чему? – Это местоположение Крюка, - пояснил Дэвид. – Что думаешь? Эмма сделала глоток из бутылки и откинулась на кресло. Спина болела: – Никогда не рисуй пожарных схем. На лбу Дэвида пролегла поперечная морщинка, добавив им семейного сходства. Он взял у Эммы смятые листы блокнота и разгладил. Отчет как отчет. Когда Свон бросила Крюка у «Кроличьей норы», пират позвонил Дэвиду. Сидеть вдвоем в стареньком пикапе, наблюдая за клубом, и греть руки дешевым кофе было куда приятней, чем оказаться запертым в квартире с новорожденным, в то время, как молодая мамочка поехала в мэрию обустраивать свой новый офис. «Кроличья нора» – бойкое местечко даже днем. Не зря вдова Лукас жаловалась и требовала закрыть заведение, боясь конкуренции. И если появление Марко в клетчатой кепке и пальто времен восьмидесятых еще можно было объяснить, то суета вокруг клуба остальных жителей Сторибрука казалась бессмысленной. Старик хватался за любую поденную работу, словно без нее и не чувствовал себя живым, а, окруженный мальчиками Пэна, еще и моложе детей с сиротливыми взглядами и не по-взрослому грустной душой. Дэвид не понимал, зачем они сидели перед выцветшим зданием, а потому педантично оставлял пометки: кто, когда и сколько провел внутри «Кроличьей норы», когда желудок сводило горечью кофе, его подменял Крюк, и заметки становились совсем неразборчивыми. – Знаешь, он ведь старается для тебя, – подытожил Дэвид. – Где он сейчас? – спросила Эмма. – Работает под прикрытием. Эмма бросила бутылку в мусорное ведро. – Почему меня это не удивляет? Синдром неоправданных ожиданий Свон приобрела еще в детстве, и теперь влачила на своих плечах, как пират потертый кожаный плащ. Чувства – вещь бескорыстная, а когда по принципу "ты – мне, я – тебе", к чему подталкивал Джонс... Эмма была не сильна в сфере розничных продаж. От нее всегда что-то ждали и, в первую очередь, послушания. В монастыре под глыбой распятия, нависающей, точно надзиратель. Смена ночного караула, отбрасывающая тени в коридоре женского отсека. Даже в Сторибруке – городе несбывшихся надежд - от Эммы Свон требовалось следовать написанной от рождения роли. Генри ждал, что она разрушит проклятие. Прекрасные - что будет достойна семьи, которую никогда не знала. Грэм – чувств, на которые сам не способен. Все остальные – Спасителя, который явится и вернет им «долго и счастливо» Впрочем, «долго» у них уже было, очень-очень долго… И только Регина хотела, чтобы Свон убралась из ее жизни и города. Самое простое и чистосердечное желание, но даже его Эмма не смогла исполнить. А теперь Миллс окончательно разуверилась в ней, положившись на пыльцу фей. – Значит, дело закрыто? – спросил Дэвид, собираясь ко сну. День выдался утомительным, Прекрасный не отличался усидчивостью, и работу помощник шерифа воспринимал не иначе, как в фильмах с Джоном Уэйном. Эмма задумалась: какое количество волшебной пыльцы хранилось в шкатулке и сколько использовала Миллс в своих безутешных экспериментах, идя по истлевшим следам доктора Франкенштейна и пытаясь вернуть то, что уже не принадлежало ни ей, ни этому миру. – Сначала нужно кое-что выяснить. Встретимся завтра в офисе шерифа. – Ты просто не хочешь верить, что, несмотря на все затраченные усилия, Регина снова тебя подвела, – бросил ей в спину Дэвид. – Завтра, – повторила Эмма, – а сейчас я хочу спать. *** Вот только утро настало непривычно рано, выдавило из-под одеяла хладом, расстелилось по полу стужей, сковало сбивчивый поток мыслей в единое русло. Шериф Свон остановилась возле монастыря. От ледяного дождя, принесенного ночью с залива, каменные стены казались гладкими, выхолощенными, сияли на солнце вкраплениями слюды. Изморозь разукрасила кованую калитку, дрожащую на петлях, отчего даже крепкий засов не мог убедить в ее неприступности. Шины шуршали по обледеневшему асфальту - единственный звук на всю округу. Разбитое окно уже вставили, и ничто больше не напоминало о том, что в монастыре живут настоящие феи. «Не заметила никаких следов магического вмешательства», – сказала вчера мать-настоятельница. Эмма бросила взгляд на часы, открыла дверь «Жука» и направилась к молчаливым стенам. Прикосновение к холодному металлу ободрало кожу. Перемахнув через забор, она подошла к сторожке с садовым инвентарем, сняла притороченную лесенку из алюминия и, преодолев невидимый фронтир, приставила к стене, аккурат под окном Голубой феи. Если хочешь вломиться в святая святых – иди напролом. Никаких охранительных ловушек и заклинаний не сработало, и Свон, гордясь своей предприимчивостью, стала взбираться по лестнице. Зависнув между вторым и третьим этажом, посмотрела на землю, изо рта вырвалось облачко пара, нога соскользнула с перекладины, Эмма подтянулась, отчего легкая лестница отошла от стены, и Свон в страхе навалилась на нее всем телом, вернув в исходное положение. Стой кто-то внизу, подстраховывая, осуществить миссию было бы куда проще. Но поиск следов вчера не дал результатов, их было слишком много, словно некий плут продал всему городу билеты на шоу «Ночная жизнь монашек». По лбу скатилась капля воды. Эмма подняла взгляд на приоткрытую оконную раму, это жеманное приглашение. В следующую секунду с козырька младшей башни спорхнул ворон и пролетел юзом. Потеряв равновесие, Свон приземлилась в кустах, растянув сухожилия и ободрав локоть. Заваливаясь, лестница скользнула по плечу Эммы, но этого хватило, чтобы снова посадить шерифа на пятую точку. Выпрямившись и отряхнувшись, Свон все же решила, что отделалась легким испугом. – Что вы здесь делаете, шериф? Эмма выругалась в лицо Голубой феи и посмотрела на часы. Четыре с половиной минуты, она потратила четыре с половины минуты на очередную дурацкую идею, пока ее не поймали с поличным. – Решила зайти поздороваться и узнать, как у вас дела, – ответила Свон, пряча разорванную на локте куртку. Отделаться легко не получилось. – Не вспомнили ничего нового? – Оригинальный способ. – Вам не холодно? – произнесла первое, что пришло в голову, Эмма, глядя на голубой пеньюар матери-настоятельницы - или это изысканный вид термобелья? – Шериф, если вы закончили с допросом, уберите на место лестницу. – Фея даже не скрывала свое недовольство. Ее непослушные волосы выбились из косынки, у глаз крыльями бабочки пролегли морщины, – А теперь прошу прощения, мне надо успокоить сестер. Свон хотела спросить, чем же она собирается их успокаивать и какие мессы служат феи на рассвете, а главное кому; но когда женщина поворачивается к тебе спиной, остается лишь смотреть ей вслед. Грянули колокола. Эмма чувствовала, как колеблется воздух, и в этой ритмике рождается новая молитва-заклинание, призванная защитить живущих под самой высокой крышей в Сторибруке. Ссутулив плечи, Свон побрела к машине. Пару раз она оборачивалась на застывший во времени и пространстве монастырь. Внутри было тепло, ей хотелось верить, что тепло… Вера – наркотик. Каждую эпоху она меняет свои знаки, являясь к нам в форме распятия или пыльцы, исчезающей на лету. Иной раз в мантре стихов и морфиновых галлюцинациях к нам спускаются древние Боги. Чему веришь ты? Кому? Генри верил в сказки. Регина – в истинную любовь. Мэриан – в семью. Что до Робина Гуда, всем казалось, что он верит в благородство. Эмма Свон верила в закон, не тот, что начертал на скрижалях Моисей или содержался в сборнике полицейского департамента; Ее закон, подобно песочной зыби, менялся под стать Спасителю. Эмма знала – мир несправедлив, но она старалась сделать его чуточку лучше, иногда в ущерб себе. Потерянные мальчики, вот уж кто нуждался в лучшей доле, но не заслуживал ее. В отличие от Эммы, они давно позабыли, что такое послушание, и столетиями жили, как придется, не стесненные моралью и взаимными обязательствами. А это разрушает не меньше оков веры. *** «Пора менять машину, слишком броская и непрактичная, – подумала Эмма, – торчать в ней на улице - все равно что поставить себе на голову яблоко в тире». Шериф вошла в прачечную напротив «Кроличьей норы». Эшли Герман, в девичестве Бойд, значительно переоборудовала это унылое место, пахнущее порошком и скисшей водою, выделив пространство для диванов и столиков, где клиенты могли скоротать время за чашечкой кофе в ожидании выстиранного и высушенного белья: хочешь, смотри, как накручивают обороты барабаны стиральных машинок, хочешь – на улицу. Прачечная Эшли стала излюбленным местом молодых мамочек и уже могла соперничать с кафе «У бабушки» по сплетням, рожденным в ее стенах. Только сиди и слушай, или слушай и смотри. Эмма заняла позицию возле окна. Тут же к ней подскочила бывшая подруга. Дружба между ними не успела начаться, как Эшли увезли в роддом, а потом подгузники, режущиеся зубки, никаких задушевных разговоров и встреч. Так и теряют людей в рутине. Она все еще оставалось миловидной, хотя на лице и фигуре проступили следы взрослости и разочарования жизнью. – Какими судьбами, шериф? – Не прогоняй меня, Эш. – Есть, шеф, – Эшли понимала, даже сильным мира сего иногда нужно побыть одним, а где еще можно спокойно подумать, как не под шум жестяных барабанов... – Кофе? Перед ней задымилась чашка, не стаканчик, чашка. Здесь ее ждали. – Спасибо, – Свон разделась, прикидывая, не отдать ли любимую куртку Эшли, вдруг починит, но тщательно осмотрев, поняла, что вернуть ей первозданный вид может лишь магия, на которую Эмма уже не способна. – Что-то еще? – Посиди со мной. На прачке было синее платье по бедра, на одном из которых тенью залег синяк то ли от неподъемных тазов, то ли от чего-то еще. В этой жизни Томас не был принцем ее мечты - простой парень, вылетевший из колледжа и вынужденный продолжать отцовский бизнес. Эшли никогда не задумывалась, что ждет ее после свадьбы, да и кто бы на ее месте задумался? Вся сказочная жизнь персонажей сводилась к фразе «и жили они долго и счастливо». Будни Эшли Герман выглядели, как подвенечное платье на следующий день после церемонии. Поймав себя на том, что все еще разглядывает ее ноги, Эмма отвернулась к окну. Улица жила своей жизнью. Косматый Антон в разношенных кроссовках косолапил из «Кроличьей норы», не замечая подступивших холодов. Вышибала. В этом тихом мирном городке даже великан-вышибала был не страшнее разбушевавшегося гнома. За ним крадучись вышла Руби, скользнула рукой по бушлату Феликса и запрокинула голову, словно хотела слизать с неба невыпавшую влагу. Ее неслышимый смех заставил Эмму вздрогнуть. Ей совсем не хотелось знать, что связывает подругу с потерянными мальчиками, разве что та устроилась в «Кроличью нору» на полставки в ночную смену, но закрытые наглухо двери клуба как бы намекали… – Давно не сидели компанией. – У всех своя жизнь, – ответила Эшли. – Ты знала? – спросила Эмма, отвернувшись от окна и посмотрев на подругу. – О ней нет. Если Руби хотела, она умела заметать следы. Волчья натура. Эмма вздохнула, пытаясь смириться с вещами, происходящими вне поля ее зрения. А в последнее время она долго и часто отсутствовала. – Смотри, а этот франт заходит к Руфио строго по вторникам с десяти до одиннадцати, как на процедуры, – включилась в жизнь за окном Эшли. – И что он там делает? – Компрессы от геморроя ставит или простату лечит? Эшли снова засмеялась, и шериф стала догадываться, почему Томас не спешит с работы домой. Доктор Вейл свернул в проулок, плохо просматриваемый из окна, и вышел из клуба ровно через три четверти часа, прижимая к себе чемоданчик, словно там находилась урановая боеголовка, остановился, закурил, пригладил наметившиеся залысины. Пронырливый взгляд скользнул по Уоррен-стрит и остановился на прачечной. Эмма отпрянула от окна, пойманная с поличным. Сердце сделало скачок и понеслось галопом, словно ему провели кардиостимуляцию. Достав перчатки, доктор Вейл спустился вниз к припаркованному «Понтиаку». – А это еще кто? Эшли не спешила вернуться к работе, рассматривая рослого незнакомца в плаще нараспашку и черном шарфе, скрывавшем нижнюю часть лица. Эмма обняла ладонями кружку кофе: – Маркиз Карабас. – Правда? А костюм Зорро с Хэллоуина остался? – Правда, – ответила Эмма. – Они с Котом в Сапогах недавно повздорили, тот и располосовал физиономию бывшего хозяина. Мы с Дэвидом долго решали, посадить Кота за решетку или отправить в приют для животных. Эшли подлила шерифу кофе. Такая осведомленность и такое равнодушие к происходящему. Впрочем, внимание Свон к «Кроличьей норе» многим могло выйти боком. Заметив, как из проулка выскользнула тень маркиза, она плеснула в чашку еще кофе. Бурая жижа полилась по молочно-матовой поверхности столика прямо на колени шерифа. – Это ты намекаешь, что мне пора? – спросила Эмма, отряхиваясь. – Это я намекаю, что ты мало уделяешь внимания подруге и слишком много – пустой улице, – парировала Эшли. – Не такая уж она и пустая. Когда Эмма выпрямилась, то успела разглядеть лишь широкие плечи, по-щегольски заправленный за лацканы плаща шарфик, концы которого разлетались при ходьбе, и небритое, но совершенно гладкое лицо маркиза. – Что за чертовщина? – выдавила она. – Руфио подпольный салон красоты открыл? Останься доктор Вейл со своим неподъемным чемоданчиком внутри, Свон бы так и решила, но они жили в городе, где магия вытеснила религию и науку далеко на задворки, и все, что происходило в Сторибруке, не поддавалось причинно-следственным связям, а зависело от воли того или иного спятившего волшебника. – Эшли, ты что-то знаешь, скажи мне? – Шериф, если я расскажу обо всем, что слышу в прачечной, мой бизнес долго не продержится. Эмма моргнула. Перепады в настроении Бойд сбивали ее с толку: то она поддерживает развлечение шерифа, то занимает оборонительную позицию, может потому, что люди интересовали ее в отдельности, а общая картина пугала Эшли, заставляя почувствовать себя на балу безродной девицей в чужой одежке? И впервые за годы знакомства Эмма задумалась, где сейчас живет злая мачеха Золушки с ее сводными сестрами, и насколько она в действительности злая? Иногда сказки – не то, что мы помним из детства. *** Помада сломалась, не дойдя до середины губы, скользнула по подбородку, оставив ядовито-красный след, и сломалась. Женщина бросила ее в мусорное ведро и посмотрела на свое отражение. «Некрасивая», – пульсировало в висках вместе с кровью. И что бы она ни делала, как бы ни подлаживалась под реалии нового мира, Мэриан не сравниться с его хозяйкой. В ванную постучали, и Роланд, повиснув на ручке, открыл дверь. – Мам, ты готова? Как объяснить четырехлетнему мальчику, что она не готова тягаться со Злой Королевой. Но будет. Как истинная леди, Мэриан себе это уже пообещала. – Дорогая, поди сюда, – позвал ее Робин из спальни. Голос нежный и тревожный, каким разбойник ее и заворожил, только на этот раз опасность исходила от него самого. – А как же ужин? – Она хотела, чтобы Робин съел этот проклятый ужин, – И Роланд, должна ли я оставить его у миссис Лукас? – Лучше объясни, как это здесь оказалось? Робин был хорош, даже если Мэриан видела мужа в последний раз, а так она на него и смотрела с момента появления в Сторибруке, стараясь запомнить каждую деталь и черточку лица: как топорщатся его усы при улыбке, жесткую щетину на шее и седину, которую он по местным традициям еженедельно закрашивал, стоя перед раковиной в одном тельнике, а чернильная жижа стекала по его спине, расплываясь на белом белье пятнами Роршаха; торчащая из-под рубахи пряха, настолько изысканная для охотника, что принять ее Робин мог только от своей воздыхательницы или как часть награбленного в Шервудском лесу. Пряжки Мэриан не помнила. – О чем ты? – Она тоже умела быть загадочной. Робин разжал руку: – Пыльца фей, ты знаешь, откуда она взялась? «Из шахты. Обычно ее добывают гномы», – Мэриан так и слышала, как Регина надменно чеканит слова, а сама лишь опустила голову: – Откуда мне знать? Ты уверен, что это она? – Я видел ее однажды, – ответил Робин, не уточнив, при каких обстоятельствах, и высыпал содержимое кисета на ладонь. – Видишь, как горит? Мэриан видела и даже смогла сдержать гнев, следя за расточительными действиями мужа. Она планировала использовать остатки пыльцы для любовного приворота и теперь судорожно думала, как бы выкрутиться из этой ситуации с пользой. Впрочем, Робин всегда был тугодумом. – Не хочу никого обвинять, но тебе не кажется, что это происки Злой Королевы? – Но зачем ей… – Откуда мне знать, как действуют ведьмы? Этот дом – ее подарок, и наверняка у Королевы имеется дополнительный комплект ключей, а если и нет, то – магия. Она не любит проигрывать и использует все, чтобы вернуть тебя. Возможно, пыльца – катализатор для чего-то большего, но нам посчастливилось найти ее прежде, чем ведьма сделает свое черное дело. Ты всегда на шаг опережал врагов! – Я нашел ее под твоей подушкой. Мэриан мысленно обозвала себя дурой, не стоило прятать пыльцу на виду, тем более в таком месте, тем более при наличии в доме ребенка. – А если б пыльцу нашел Роланд? – прочитал ее мысли Робин, иногда он выглядел таким милым, что хотелось просто придушить. – Это было бы просто ужасно, – согласилась Мэриан. – Я звоню Эмме. Робин выбежал из комнаты, оставляя за собой эхо тяжелых ботинок, разоряющих ветхую лестницу. Мэриан села на кровать и обхватила руками подушку. Раньше ее мужчина насаживал людей шерифа на стрелы, словно кабанов на вертел, а сейчас ищет защиты у Свон. – Мам, расскажи сказку, как делала мама Регина. Подушка выпала из рук Мэриан, она совсем забыла про сына.