Леди и вор

– Дорогая, я дома. Рука коснулась приоткрытой двери, расширяя проем, и сноп игольчатых снежинок ворвался в дом. Повернув замок, женщина прижалась спиной к двери и стянула зубами перчатки. Хлопья снега с волос осыпались на ковер и тут же растаяли. От перепада давления заложило уши, и она не сразу услышала, как кто-то скребется за стенкой. Что бы ни пришло в голову Регины, проигнорировать ее вызов шериф не могла. – Мисс Свон, долго же вы добирались. Миллс сидела, опустив голову на грудь, отчего казалось, что женщина разговаривает с собственными туфлями. Вздрогнув, она подтянулась, скребыхая каблуками по полу, и прислонилась к стене. Из-под левого подреберья торчало оперение стрелы. В мутном взгляде читалась бравада. – Ты ранена. – Он разбил мое сердце. Хуже уже не будет. Регина провела вдоль черенка стрелы, не оставив и следа, лишь на платье темнело мокрое пятно. Красное на красном. Оторвав взгляд от королевы, Эмма наконец-то осмотрелась: окровавленный след на стене, взрытое трещинами зеркало над камином, и Робин, своей стылой позой напоминающий статую из Ноттингема, разве что не забронзовел. Мысли вернулись к входной двери. Регина открыла ему, не задумываясь. Мужчина вскинул голову, а вместе с ней и арбалет, понадеялся на силу удара и хваленую меткость, но болт, задев полуприкрытую дверь, прошил воздух над плечом Миллс. Зеркало со звоном осыпалось. Обойдя разбойника, Эмма отдернула руку от колчана. Казалось, время с неудержимой силой ударит волной, стоит только прикоснуться. Пять пластиковых стрел с малиновым опереньем. Сколько из них сгорело на лету прежде, чем последняя достала Регину, и зачем? Королева не отвечала. С надеждой она впустила нежданного гостя, с упорством сносила его ярость, с отчаянием сделала последнее, что могла – приняла позицию Робина, его обвинения, его боль… и разменяла на собственную. Очень по-женски. Вот только кому Регина демонстрировала эту жертвенность больше: разбойнику или шерифу? Эмма помогла королеве подняться, а когда Регина поравнялась с ней, одернув юбку, сильно сжала ее ладонь. Свон не понимала, почему Робин все еще жив: стоит, полуоткрыв рот в невыраженном проклятии, злобно поджав верхнюю губу, и хмурит брови. Окажись на его месте Эмма, любой из них – пепел и тот давно бы уже смели с ковра пылесосом. Любовь – слабость, она превращает женщину в капризное растение. – Где Генри? – Играет с Кристофером Робином, – плюшевая компания сына волновала Эмму сейчас меньше всего. – Что случилось? – Мэриан попала в больницу… – И Гуд решил – с твоей подачи. Проникновение в жилое помещение, нападение с применением оружия, причинение тяжких телесных повреждений. – Эмма задумалась: сможет ли доктор Вэйл зафиксировать их, если Регина залечила рану с помощью магии, не оставив даже рубца, или рубец остался? – Хочешь, чтобы я арестовала Робина или оставишь в качестве трофея? – Шериф! – Хорошо-хорошо. Только осторожней с ним. Ожили губы, щелкнули шейные позвонки. На виске вздулась венка: – Ты ее околдовала, меня и ее… Легкие работали, как паровая машина. Прерванный на полуслове, Робин быстро вернул контроль над телом. – Арбалет! Мышцы ответили ломотой в руках. Робин почти растянулся на полу, еще крепче прижимая оружие. Будь арбалет деревянный, давно бы разлетелся на щепки. Громоздкий, хоть и усовершенствованный, он больше мешал разбойнику в этой схватке, но без него Робин Гуд уже не чувствовал себя полноценным. Эмма врезала ему в бок, оттесняя к кухне. Стрела ушла в пол. Не ожидавший нападения со спины, Робин вывернул шею и зарычал, все еще не желая расстаться с игрушкой. Глядя сверху вниз, шериф отметила маленькую, покоящуюся на широких плечах голову, и суженные глаза разбойника. Язык прошелся по нижним зубам. Робин выпрямился, занеся арбалет, как палицу. Эмма схватилась за стремя и потянула не себя, правой рукой заехав Гуду в нос. Сапог врезался в ладонь, все еще сжимавшую ложе арбалета. Теперь на внутренней стороне руки Робина красовалась татуировка со львом, а на внешней след от набойки шерифа. Не растерявшись, Гуд ударил ее под колено и перевалил через себя. Эмма болезненно приложилась копчиком, ощущая под собой холодный пол особняка. Арбалет лег параллельно телу. – Если ты думаешь, что я не убью тебя только потому, что ты спасла Мэриан… Робин навис над женщиной, и болотного цвета кисея, чем-то напоминающая арабский платок, скользнула Свон по носу. Эмма брезгливо отвернула лицо, схватилась за конец шарфа, затягивая петлю на шее разбойника. Пять дюймов стали вошло в пол, оставив отметину на ее плече. Опасливо глянув на армейский нож, Свон перекатилась на живот и, подобрав колени, ударила Робина в пах. Он отлетел к стене и согнулся, бодая воздух головой. – Гламурный подонок, – поднявшись, Эмма выхватила пистолет и, проведя по разрезанному рукаву куртки, улыбнулась. Наконец, она поняла, что так ненавидела в Гуде. Его позерство. Платок казался заплесневевшим от лесной жизни и не менее заношенным, отчего клетчатый рисунок почти стерся. Эмма представила куфию на голове исламиста или сержанта морской пехоты, сидящего на БМП в пригороде Багдада, наблюдая за фосфорецирующим закатом. Эмма навела на Робина пистолет: – Снимай! – Эмма, что ты делаешь? – голос Регины неимоверно раздражал, если женщина решила не вмешиваться, то не стоило ей вставать между ними. Шериф встала спиной к стене, не сводя глаз с обоих. Кто знает, на что способна бывшая королева ради своего любовника: – Пусть снимет. Схоронившись в лесу, Робин избегал открытых сражений. А война шла для других, и Ближний Восток был не ближе Зачарованного леса с его междоусобицами и внутренними демонами. Поэтому носить платок он не имел никакого права. И это касалось не только куфии. Робин на многое не имел права, но пользовался, как будто получил в наследство от богов. Мужчина кривил кончики губ, переминаясь с ноги на ногу, и не понимал, что от него хотят. Рука замерла на пряжке ремня, словно ожидая приказа, но Регина рассудила иначе, снова заморозив разбойника. – Спасибо, что помогла. – Я знала, что ты справишься, – ответила Злая Королева. Эмма крутанула в руке пистолет, все еще не чувствуя себя в безопасности. Магия в Сторибруке была нестабильна, и она не собиралась играть с собственной жизнью, распевая дурацкую считалочку: раз, два, три, морская фигура, на месте замри! Холодный комок в груди нашептывал подстраховаться. – Убери его от греха подальше, – попросила Эмма. Когда Робин растворился в воздухе, арбалет так и остался лежать черным предзнаменованием на полу. Пока Регина наводила порядок в гостиной, Эмма обшарила кухонные шкафы и нашла початую бутылку виски, промочила им салфетку и приложила к ссадине на щеке. – Так что с Мэриан? – Понятия не имею. – Регина! – Я хочу Робина, но не хочу его силой. Это должен быть только его выбор, без всякого давления. Эмма кивнула, значит, одного сердца мало. – Если это не ты, то кто? – Вариант самоубийства исключается? Регина отобрала у Свон бутылку и, поставив на журнальный стол два стакана, села напротив. – Не волнуйся, потом протрезвлю. – И курточку тогда почини, – вспомнила о наболевшем Эмма. – Свон, заткнись. Королева откинулась на спинку дивана. Она уже привыкла к непрошеным гостям, недовольным жизнью маленького городка и ею, в частности, поэтому, когда на пороге оказалась Мэриан, то решила, что миссис Гуд не обладает ни оригинальностью, ни хорошими манерами. Видя ее второй раз в жизни, Регина с интересом разглядывала соперницу. В конце концов, Роланд мог забыть в доме игрушку или Робин оказаться в беде. – Господи, разве Кора не учила тебя не открывать дверь посторонним? – прервала ее Свон. – Видимо, нет. Тебя же я впустила. Регина сделала взмах рукой, заставив Эмму замолчать. Зря надеялась. Мэриан пришла поквитаться за свою смерть – вещь абсурдная, учитывая, что леди Робин Гуд находилась в добром здравии, чего нельзя с уверенностью сказать о ее памяти. Твердила, что Злая Королева держала ее в земляной яме, как животное, и требовала под страхом расправы над сыном выдать Белоснежку, а когда Мэриан раскрыла тайну – отправила на костер. – Но ведь… – Если б я знала, где прячется Снежка, неужели и дальше позволила бы ей бегать по лесу? – Слова показались неубедительными даже самой Регине. Она окунулась в липкое время своих злодеяний. Вспомнила, как разъярилась на гномов, саботирующих поставки угля в город. Близилась зима, а на королевском тракте орудовала шайка бандитов. Чтобы обезопасить поставки продовольствия из провинций, королева снарядила тяжеловооруженный отряд во главе с лучшим охотником. К сожалению, обладая повадками зверя, Грэм оказался лишен человеческой хитрости и коварства. – Грэм… – Тебе неприятно о нем слушать в таком качестве? Поверь, он любил черное не меньше меня. – А Снежку? Белоснежку он тоже любил. – Эмма замолчала и уставилась на свои сапоги. Регина кивнула. – И мог промолчать об откровениях Мэриан и заставить ее замолчать, учитывая, что я осталась в Зимнем дворце, а все допросы вел Грэм. – О мертвых либо хорошо, либо никак, – Эмма приложилась к стакану. – Говоришь – суицид? Тонкий юмор от Злой Королевы: Мэриан пришла к тебе домой, чтобы завершить начатое. – Когда людьми движет месть, они забывают о последствиях, – ответила Регина. Эмма представила клокочущий котел в ее душе и пелену, застилающую глаза. Как часто она сама оставалась слепа перед страхом и прикрывалась Генри, думая, что Злая Королева ничего им не сделает из-за сына. Могла ли Мэриан рассчитывать на подобное? Регина отняла у нее жизнь совсем не так, как планировалось, она отняла любимого, но и его не сумела удержать, нанеся смертельную обиду. А женщины страшны в гневе. Решив, что ничем не уступает королеве, разве что магией, Мэриан бросила проклятие, замешанное на фейской пыли, в лицо обидчицы. – И ты ей позволила? – Эта деревенщина возомнила, что может заколдовать Злую Королеву! Миллс поморщилась и отставила стакан в сторону. Воспоминания вызвали новый приступ брезгливости. На поджарых, тянущихся к Регине руках, отчетливо виднелись желтые крапинки, а рот кривился так, будто Мэриан собиралась вывернуться наизнанку. Ей ничего не стоило вернуть зарвавшуюся девку на крыльцо перед закрытой дверью, но, как и в случае с Робином, Регина просто стояла, не веря в происходящее. – Она бросила на тебя заклятье? – уточнила Эмма. Регина передернула плечами: – Пыталась ведьмин отворот. Дилетантка! Сложив руки на груди, королева наблюдала, как Мэриан, запинаясь, перевирала слова и, что бы ни хотела сотворить с разлучницей, это обернулось против нее самой. Эмма, на собственной шкуре ощутившая горечь проклятий, подумала, а правильно ли поступила, меняя ход не ею заведенных событий: – Почему ты мне не сказала? – А должна была? Мир состоял из разбегающихся частичек, люди бежали от обязательств, имитируя самостоятельность. Вселенная остывала. Эмма сжала руки, и ногти впились в ладони. Они так долго подозревали Регину в краже фейской пыльцы, а та подвергала себя опасности. Из-за глупых недомолвок погиб Феликс, Робин Гуд снова лишился своего статуса и попал в списки разыскиваемых, а Мэриан оказалась в реанимации. Впрочем, Эмма не испытывала к ним никакого сочувствия. Всякое волшебство имеет свою цену, а они играли с тем, чьей природы не понимали и не смогли обуздать. Ее больше волновала Регина, все это время старавшаяся держаться подальше от семейства Гудов. Безуспешно. Мэриан присмерти, и кто-то должен взять на себя ответственность и спасти ее. – Ты со мной? – спросила Эмма, хватаясь за курточку. – Куда? – В больницу. Ты ведь не позволишь жене Робина страдать? – Вэйл в помощь, – ответила Регина. – А если этот недуг носит магический характер? Кто у нас специалист по проклятиям? – На этот раз без меня, – отрезала королева, – не хочу запутаться в ситуации еще больше. Эмма поставила стакан на журнальный столик, чувствуя, как алкоголь парами выходит из ее легких вместе с воздухом. Что ж, у них еще оставались Голубая фея, недосмотревшая за своими сестрами и волшебной пыльцой, и мистер Голд. Свон несколько раз заводила с ним разговор о воспитании Генри, а когда по долгу службы разбирала архивы и наткнулась на перепись населения восемьдесят третьего года, то и про жителей Сторибрука, то Темный юлил, оправдывая свое прозвище. Но Эмма не привыкла отступать на полпути, даже если это дорога в ад. – Так что говорила Мэриан перед проклятием? – спросила она, возвращаясь к проблеме. – Она говорила… о нашей с Робином близкой связи и ребенке. Что не допустит этого. Такие мысли не могли просто так прийти в голову Мэриан и свернуться там змеей, ее кто-то накрутил, вложив в одну руку мотив, а в другую магию. Щит и молнии для новой богини гнева. Регина отвернулась. Еще одна причина не появляться в больнице под прицелом городских сплетников. Королева болезненно пропускала через себя информацию, представляя, как могло быть у них с Робином и, догадываясь, что сделало с завистливой женщиной проклятие. – Мое участие ей не поможет. Регина отказалась выдвигать обвинения против разбойника, и Свон пришлось пообещать отпустить его к жене через сутки. Шериф уже придумала, как преподнесет арест Робина Гуда «потерянным мальчикам» и что попросит взамен, а в голове крутился мерный барабанный бой и слова полковой песенки: «Умираю потому что люблю», но теперь она сомневалась, где верней поставить запятую. Эмма покидала особняк с тяжелым сердцем, чувствуя спиной холодный взгляд Снежной Королевы. В разбитом зеркале казалось, что глаза заполнили собой всю золоченую раму и пытливо ждут. Отсутствие результата – тоже результат, любил повторять Грэм. Свон не нашла Анну ни в Сторибруке, ни за его пределами. Это могло означать только три вещи: женщина не хотела, чтобы ее нашли, либо ее давно нет в живых, а может, сестра – плод воображения Снежной Королевы. Поэтому шериф не спешила делиться собранной информацией, а в груди снова захолодело. *** Тепловая пушка обдувала заснеженных посетителей приемного отделения. Чихун сидел у входа, закутавшись в шарф. Парочка с коньками дожидалась очереди на рентген. В коридоре прямо на пластиковых сиденьях свернулся Роланд. Эмма заметила его по стеганой оранжевой куртке и торчащей из-под нее косматой голове. Пока «веселые мужчины» мерились силами с «потерянными мальчиками», о ребенке забыли. Зато Свон не забыла про их буйный нрав, выставив у дома Миллс и полицейского участка, где сидел Робин Гуд, охрану. Пока же шервудская банда толпилась у автомата с газированными напитками и что-то громко обсуждала. Заметив шерифа, Маленький Джон поправил ремень на пузе. Громиле больше шло быть летучей обезьяной, чем поборником за права нищих и обездоленных в одноэтажной Америке. Из-за его спины выглядывал круглолицый, как головка сыра, Брат Тук. Эмма так и не поняла, кому в Сторибруке он приходился родственником, но в наличие сана и благопристойном образе жизни крайне сомневалась, пару раз конвоируя его вместе с Лероем из местного паба в участок. И последний, но не по значению – Уилл Скарлетт. Вор, проигравший титул «честного» в карты, щурился от едкого больничного света и пытался пригладить волосы, а под глазами залегла синева. – Такой холодной зимы Сторибрук не видал за последние тридцать лет, – сказал гном и смачно высморкался. – У нее бенефис. Выхватив в толпе доктора Вейла, Эмма не отрывала от него взгляда, пока не приперла к стенке, заставив уделить ей пару минут. – Как Мэриан? – Вы спрашиваете: не заразна ли она? Многие так думают. Но, нет. – Вэйл обернулся по сторонам, потирая руки. – Любовная магия, как алкоголь, иссушает изнутри. – Чертовски профессиональный диагноз. Проходите курсы повышения квалификации у Темного? – спросила Эмма, заметив, выходящего из палаты Голда. С ним тоже хотелось переговорить, но не хватать же ростовщика за лацкан пиджака у всех на виду. Мужчина выглядел довольным и уставшим. Очередная, купленная за бесценок жизнь. Чью из них он не взвесил на аптекарских весах? – Я вызвал его, – признался Вэйл. – Мы потеряли плод, но, даже вычистив, казалось, что Мэриан гниет изнутри. Никогда не видел такого быстрого омертвения тканей. – А сейчас? – Она стабильна. Не дослушав, Эмма толкнула дверь палаты. Женщина, закуклившись в одеяло, лежала под капельницей, и мерный писк мониторов читал ей колыбельную. – Как долго она проспит? – Час, может два, – ответил доктор Вэйл. Он и сам не знал насколько хватит обезболивающих. Эмма села на стул рядом с койкой и вытянула ноги. Очнулась она от шелеста простыней и, достав из заднего кармана блокнот, бросила его на металлический столик. – Это входит в привычку… Мэриан разлепила одно веко, потом другое. В горле першило. Она выразительно посмотрела на Эмму. – Это входит у тебя в привычку… умирать, – повторила Свон, задергивая на двери жалюзи. – Готова дать показания? Мэриан кивнула, облизав пересохшие губы, но прежде, чем успела начать болезненно длинный рассказ, пальцы шерифа скользнули по трубке от капельницы. – Я знаю о пыльце фей и сделке с Румпельштильцхеном. Место, где катетер входил в вену, нестерпимо жгло, кисть чесалась, а кнопка вызова медсестры исчезла из-под пальцев. И Робина не было рядом, в отличие от шерифа. – Он не придет, – поймала ее мысли Эмма. Хотелось упасть на подушку и зарыдать, но Мэриан итак уже лежала на больничной койке: – Это все она. Голубая фея. Она дала мне пыльцу. Костяшки домино падала, падали и падали... Эмма зажала уши, чтобы не слышать обвал.