***
Кенске резко вздрогнул и ощутил, как что-то мокрое и холодное сдавливает его в своих объятиях. Дрожь пробрала его с ног до головы, заставляя двигаться — Аида нервно задёргался и попытался вырваться, чувствуя, как неведомые тиски комьями распадаются в стороны. Он не сразу понял, где он вообще оказался и где лежал — здесь было слишком темно. Но от неприятного ощущения касания сырой земли (а это оказалась она) хотелось громко и протяжно завыть. Но парень только зарычал — у него просто не выходило выть в подобной ситуации. Глаза стали постепенно адаптироваться к низкой освещенности, и, мало-помалу, он различил звуки грозы вокруг. И почувствовал, как капли холодного дождя падают на него сверху, пробиваясь сквозь листву. В очередной раз дёрнувшись, Кенске поспешил выбраться из земли. Кто-то его здесь прикопал по-тихому и оставил, что ли? «Куртка, — подумал он, — где моя куртка?». Руками он начал спешно обшаривать землю вокруг. Желаемое нашлось быстро, и курсант не преминул накинуть камуфляж на себя, отчаянно кутаясь в свою последнюю надежду на прогрев. «Выжить, — билась единственная мысль в его голове, — мне нужно выжить». Обшарив карманы одежды, подросток нашёл при себе такие жизненно важные предметы, как коробок спичек (хотя какие к чёрту спички в такой ливень?), всякая мелочевка, уже потерянные, казалось, очки и… костяной ножик. Тот, который был высечен на днях. В голове пронеслась череда воспоминаний. Высечение ножа, прогулки по лесу, последняя ночь, чай… Икари. Что Аида видел, пока «спал», он уже помнил смутно. Но там ему определённо нравилось, пока что, больше чем здесь. Он вообще уже не мог понять, что он помнил точно, а что нет. Что было реальностью, а что плодом воображения — в разум нахлынуло сразу столько мыслей, что подросток просто не разбирал, что есть что. Да и вообще, всё вокруг как-то странно ощущалось. Как будто не так. Напялив на нос запотевшие очки, Кенске наспех протёр их и попробовал осмотреться. Достав же одну из спичек и черканув ей по коробку, Аида попробовал сориентироваться уже со светом. Маленького огонька несчастной деревяшки едва хватало, чтобы рассеять тьму вокруг. Но отчего-то ему казалось, что он здесь не один.***
В мыслях всё ещё мелькали воспоминания о сырой мягкой земле на груди. Тодзи осторожно бежал по лесу и не оглядывался, боясь пропустить очередной сучок под ногами. Хреново было двигаться по зарослям ночью. Но, учитывая обстановку, уж лучше так, чем никак. Да и всякое ощущение реальности уже давно полетело к чертям. И даже то странное чувство… Пустота в голове. Даже она словно уступила место чему-то принципиально новому в разуме Судзухары. Резко завернув за очередное дерево, спортсмен залёг за ним, всматриваясь в тёмные силуэты деревьев. Благо, что дождь закончился. Но вот что последовало за этим, было уже чем-то сверхъестественным. Как и его друг Кенске, Тодзи очнулся посреди ночи, наполовину закопанный в землю, в каких-то кустах, да ещё и под дождём. Рядом из всего снаряжения только полевая куртка с минимумом пожитков — только и всего. Подождав некоторое время, Четвёртое Дитя умудрилось на каких-то сухих останках травы и веточек зажечь мелкое подобие костра в недоступном для дождя месте. Даже немного прогреться успел. И всё бы ничего, пока не прошло достаточное количество времени. И пока не появилось оно. Тодзи внимательно вглядывался в темноту ночи. В какой-то момент тучи на небе необычайно удачно расступились, давая лунный просвет. И он вновь увидел это. Неопределённой формы нечто в капюшоне почти бесшумно плыло по лесу предположительно в сторону Судзухары. Лишь два огонька жёлтых глаз мелькнули во мраке деревьев, прежде чем подросток успел спрятать голову обратно за дерево. Вывалявшись в грязи и прижавшись к дереву, курсант оказался почти неотличим от окружающего ландшафта. Таинственное существо меж тем плавно пролетело мимо, внимательно оглядываясь. Страх — вот что чувствовал боявшийся даже выдохнуть в тот момент резервист. Самый настоящий животный страх сковал его по рукам и ногам. И говорил ему: не шевелись. Иначе умрёшь. Тварь осмотрелась и направилась куда-то дальше — прочь от Четвёртого. Прошло ещё минуты две-три, если не больше, прежде чем парень снова смог спокойно выдохнуть. Он боялся. Боялся, что оно услышит его снова. Но сейчас его нутро вновь говорило, что следует бежать. Бежать изо всех сил и без оглядки, пока оно не вернулось снова. И не нашло его. Потому что вечно он так лежать не сможет. Холод уже потихоньку сковывал молодое сильное тело атлета, словно говоря, что пожрёт его полностью, если Тодзи снова не встанет. И потому он встал, крепко сжимая нож в руке. Он мельком взглянул на это единственное подобие оружия в своём кулаке. И ему хотелось горько завыть от воспоминаний о словах куратора на днях. Но он мог лишь крепко сжать зубы, не говоря ни слова. И побежать дальше. Он так и будет бежать, пока не поймёт одной очень важной вещи: иногда нужно остановиться и развернуться лицом к страху. И принять бой.***
Если сначала Кенске ещё только казалось, что он здесь не один, то потом ему пришлось окончательно в этом увериться: едва не отсёкшая ему голову очередь из автоматической винтовки недвусмысленно намекала на компанию. А поскольку из оружия у него был только едва-едва на что-либо годный нож, стоять на месте не показалось ему слишком-то удачной затеей. Нужно было ползти. Хоть куда-нибудь, но ползти. От дерева до дерева, от кочки до кочки. Под пулями, или что там было у врага, но ползти.***
Медленно наступали предрассветные сумерки. Небо чуть просветлело над головой у Судзухары. Подняв с земли увесистый деревянный сук, Тодзи чуть осмотрел его, обработал, как мог, в паре мест и попробовал наспех заточить конец. «Нужно было лучше затачивать нож» — подумал, проскрежетав зубами, подросток. Холодный порыв ветра обдал его со спины. Вздрогнув, курсант резко обернулся, но не увидел ничего. Но отчего-то ему всё же казалось, что на него-то кто-то смотрит. Что кто-то рядом есть. Вернее ему не казалось — он этого просто слишком сильно боялся. Он этого очень не хотел. И потому пристально водил глазами из стороны в сторону. Воздух как будто стал гуще вокруг него. Сердце бешено колотилось в груди. Что-то внутри буквально вопило об опасности. Что-то словно давило ему на передние доли головного мозга. Прямо на пустоту. Резко обернувшись, спортсмен едва заметил тварь, спускавшуюся с дерева прямо к нему. Сердце едва не выскочило у него из груди в тот момент, когда он увидел выглянувшую из-под капюшона белую наполовину птичью маску с двумя жёлтыми огнями вместо глаз в чёрных глазницах. Всё происходило за доли секунды — Тодзи резко выдохнул и отскочил в сторону, когда обвешанное всеми возможными зарослями существо прыгнуло в его сторону. Приземлившись, нечто вновь стремительно атаковало подростка в рукопашную. Кровь больно стучала по вискам, а Судзухара отчаянно пытался избежать смертоносного удара острыми как бритва когтями чудовища. Что же была за тварь такая, что её удары даже на деревьях оставляют такие длинные и глубокие следы, предварительно содрав всю кору? Почему оно двигалось так быстро, и почему было столь агрессивно? Каждая его атака буквально сочилась злостью и желанием убивать. Настоящий живой монстр из подсознания Тодзи. Почти бесплотный. Бесформенный. И чужой. Низкое клокотанье напополам с рычанием вырвалось из глотки существа. Оставив пару неглубоких следов на торсе смуглолицего подростка, тварь развела кривые когтистые руки в стороны и выгнулась для новой атаки. Страх. Он до глубины костей пронизывал парня своим холодом и отдавался дрожью по телу. Но курсант больше не хотел бежать. Не хотел всю жизнь провести в бегах от собственного страха. Крепко сжав заточенный деревянный сук в своих руках, он приготовился к бою. Тварь резко пошла на сближение, спровоцировав добычу на рефлекторную атаку. Но ей хватило всего одного толчка (если бы не выставленный вовремя кусок древесины, валялся бы Тодзи со вспоротым брюхом), чтобы швырнуть Четвёртое Дитя в сторону. Тот просто пролетел несколько метров над землёй, прежде чем остановиться. А эта мразь уже проследовала за ним. Подождав немного и решив не вставать, Судзухара каким-то чудом подгадал момент и ткнул тварь не выпущенным из рук «копьём». Та слегка затормозила. Не человек. Это был не человек. Каждое её движение, каждая атака, каждый изданный лишний раз звук говорили ровно об одном: противник не человек. Опасная тварь, желающая тебя убить в любой момент. Непредсказуемая, тяжело уничтожимая и чуждая человеческому разуму. Кажется, почти неуязвимая. Почти. Не останавливаясь, Тодзи ударил существо в штыковую ещё раз. После этого он резко отдёрнул сук обратно к себе, чтобы монстр не выхватил его из рук (а он почти сделал это). Яростно рыча и вскрикивая на выдохе, курсант одарил нечто ещё парой «тупых» ударов и навязал маневренный бой. Да, кричать! Кричать от не находившей себе выхода злости в груди! Потому что сегодня он был не просто зол... Не просто раздражён, как это было бывало прежде, или гневен. Он был доведён до осознания, что ему некуда бежать. Противник всё норовил зайти ему за спину или с фланга. А Судзухара не давал — он внимательно следил за своим врагом. И постепенно отступал. Он видел тут неподалёку место, которое могло бы помочь ему. Если не убить. Шаг за шагом — у него не было даже ни единой возможности посмотреть себе за спину. Можно было следить только за врагом. И более-менее осторожно ступать назад, что хоть и было весьма затруднительно, но всё же представлялось возможным. В какой-то момент тварь вырвалась вперёд, вынуждая спортсмена защититься суком. Один точный удар, и когтистая рука ломает прочную древесину в руках парня надвое. Сам Тодзи был сшиблен с ног и повалился на спину, громко плюхнувшись в воду. По новой хлынул с неба дождь. Холод воды тут же привёл его в чувство, и парень чудом избежал смертельной атаки: тварь ломанулась прямо к нему. И напоролась на заточенный кусок дерева в руках у Судзухары, который тот выставил острием вперёд, приподнявшись сам. Громко, но коротко заверещав, тварь хотела было опять протянуть свои когтистые руки к курсанту, но тот ещё за миг до этого отпихнул её от себя ногами. Очередной всплеск воды вокруг. Нет, это было не озеро. И не река. Просто дожди затопили и без того увлажнённый участок суши здесь — в лесах. Грязь напополам с лужами воды. Сгруппировавшись, Тодзи резко подскочил, держа в руке нож. Тварь попыталась уйти в сторону… но безнадёжно завязла в грязи, едва не потеряв равновесие. Судзухара попробовал резко ударить противника орудием выживания. Но чудовище попросту перехватило руку курсанта в воздухе и выбило нож. Длинные цепкие пальцы железной хваткой сомкнулись на запястье подростка, причиняя невыносимую боль. Кости ужасно сильно заломило. Серия мыслей за секунду промелькнула у резервиста в голове. Он резко потянул тварь в сторону. В мгновенье ока закалённая тренировкам рука ухватилась за «воротник» существа. Свободной же конечностью спортсмен ухватился за ближайшее торчавшее из земли деревце, обеспечивая себе надёжную опору. Тварь была стойкая — из последних сил пыталась удержаться на ногах. Капли дождя стекали по плотному капюшону накидки. Только вот пилот не был намерен проигрывать. И не был намерен умирать. Он сделал довольно грубую подсечку, применил собственный вес и условия местности — применил всё, что только возможно, чтобы чудовище погрузилось в жижу из грязи и воды. «Чужое, — вопило его чутьё на подсознании, — оно чужое, убей его! Убей немедленно!». Чтобы оно не достало его из-под воды когтями, подросток отпустил дерево и осел сверху, пытаясь плотно прижать руки твари ногами. Он быстро нашарил во внутреннем кармане своей куртки последний «козырь»: заточенный деревянный колышек. Если только можно было назвать колышком это убогое и кривое нечто с горестно заточенным концом. Не надеясь утопить монстра, Тодзи решил его заколоть. Без шуток — заколоть как мог. Жизнь или смерть, жизнь или смерть — третьего не дано. Либо убьёшь тварь сейчас, либо тварь убьёт тебя. Удар. Удар. Снова удар. Тварь всё ещё барахтается — да почему же она такая живучая?! Когти больно царапают ноги, но Судзухара просто продолжает бить по наиболее слабым, как ему казалось, местам. Он рвал и колол как мог, пока существо под ним не затихло окончательно. Ещё с пару секунд он просто продолжал наседать на него сверху, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Курсанту казалось, будто бы у него красная пелена на глазах. Он трясущейся рукой вытащил колышек из-под слоя грязи и крови. Убил. Он убил эту тварь. Он остался живой. А она – нет. Всё, гад мёртв. А он жив... Стоит здесь, под дождём и «дышит» паром от прикосновения холодных капель к горячему телу. Руки снова опустились, не в силах справиться с адреналиновым откатом. Голова чуть кружилась, а лицо было разбито в кровь — в яростном бою тварь не скупилась и на такие удары. Тело понемногу отходило от состояния аффекта. Наступило истощение.***
Очередь. Очередь. Ещё одна очередь. Фигура в плотной маскировочной накидке подошла к склону небольшой реки и посмотрела вслед веснушчатому парню с короткой светлой стрижкой, смывшемуся вниз по течению. Пара алых глаз в глубине черных глазниц маски флегматично заглянула в оптический прицел автоматической винтовки. Навскидку определив, где примерно должен был «всплыть» её беглец, стрелявшая пошла по направлению к цели. Небо становилось всё светлее и светлее. Прошедший ночью ливень, видимо, решил ненадолго угомониться. Ненадолго… Добравшись через некоторое время до нужного места, охотница стала пристально осматривать местность. Влажный от бурлящей рядом реки песок был заметно примят — на нём были видны протяжные следы. Как будто кто-то полз отсюда. Снайпер осторожно последовала этим самым следам. Те уходили в лес. Пройдя ещё чуть дальше, она обнаружила ещё один след: обрывок камуфляжа Кенске. Кусок ткани обвис на ветке. Охотница не стала его трогать — только тихо прошла вперёд. Следы. Всё больше следов. Её цель должна была быть близко. Тихо и без резких движений пройдя вперёд, стрелок внимательно осмотрела землю у себя под ногами. Следы. Он не прошёл, а проволокся здесь. Он истощён. Нужно идти дальше и сохранять осторожность. Ветки сменяются ветками, перед глазами встают очередные кусты и маленькая рощица. Взгляд тут же уцепился за помятую листву. Охотница остановилась. Вокруг стояла тишина. Одна из веток чуть краснела от попавшей на неё крови. Держа палец на курке, неизвестная в накидке тихо скользнула вперёд. Ещё более явные следы заводили её в сердце рощицы. Ствол тут же был направлен на мелькнувшую в зарослях зелень камуфляжа. Но в голову вдруг закрались какие-то подозрения. Выпустив очередь по объёмистой фигуре в полевой куртке, стрелявшая подождала немного и подошла ближе. И увидела, что это была просто куртка повешенная на столь удачно подвернувшийся кое-кому куст с деревцем… Мгновеньем позже, владелице оптики пришлось перекатом уйти вперёд, чтобы избежать размашистого удара увесистым суком со спины. Резкий разворот назад и очередь в сторону предполагаемого врага. Курсант попытался заманить её в ловушку. Специально оставил следы, кусочки одежды на ветках и использовал куртку, чтобы приманить своего преследователя сюда. Выпущенные боеприпасы лишь прошили пустой воздух насквозь. Аида… Он наверное и сам не знал, что способен на подобное. Когда охотница выстрелила, его там и в помине не было — на земле валялся только ставший ненужным сук от дерева. Резервист даже из укрытия для удара не выходил, наверное. С боку донёсся какой-то шорох, и в стрелка полетела специально оттянутая до этого ветка дерева. В этот раз охотившаяся на Кенске фигура отойти не успела — удар её задел и заставил заметно пошатнуться, рефлекторно спустить при этом курок и выпустить ценный боекомплект в никуда. Попытавшись подавить противника огнём, хищница в белой маске неожиданно словила тяжёлый булыжник по голове. Причём в воздух тот был запущен весьма резво и валяться бы сейчас стрелку с размозжённой головой на земле, если бы не… шлем под капюшоном. Шея, вроде бы, тоже осталась цела, сотрясения, как такового не было — небольшое гудение в черепной коробке не считалось. Лёгкий испуг, только ноги подкосились. Но вот, из-за деревьев вылетел чей-то размазанный силуэт в тёмно-зелёной майке. Первичный рефлекс — выстрелить. И подняться. И то и другое, однако, нормально сделать было нельзя. Поэтому охотница решила выстрелить. Только сделала она это поздно: подобравшийся к ней в два рывка резервист отвёл ствол автомата в сторону и уже намеревался вспороть врагу горло ножом, не так давно изготовленным под руководством куратора. Снайпер спаслась лишь благодаря заученному приёму — одной рукой заблокировав зажатый в кулак нож, она, сходу упёршись ногами в грудь врага, перекинула его через себя и быстро вскочила, развернувшись лицом к врагу. Кенске не отпустил ствол автомата, пытаясь прижать его к земле, поэтому стрелку пришлось пригнуться, чтобы не потерять оружие из рук. Противники подняли глаза друг на друга. Аида мельком взглянул на птичью маску белого цвета, подобную «лицам» уничтоженных Ангелов. «Враг» - всё, что он подумал в тот момент, поскольку это было уже что-то от инстинктов. Он чисто инстинктивно воспринимал существо перед собой в качестве врага. Его «лицо», то есть маску, в частности. Он столкнулся с этим, и это попыталось его убить. Значит, это нужно убить, чтобы выжить самому. Всё вокруг воспринималось несколько странно. Более… упрощённо, что ли? Раньше Кенске, может быть, ещё бы как-то сомневался. Задавался бы вопросами, как минимум. Уж на подсознательном уровне — точно. Но сегодня, а, вернее, конкретно сейчас, всё было не так. С того самого момента времени, как он проснулся один в тёмном лесу, едва ли не закопанный живьём. Всё просто было как-то не так. Чище — наверное, всё стало как-то чище. Чистые рефлексы. Чистые инстинкты. Потянуть автомат на себя. Ножом рассечь воздух перед врагом, чтобы тот даже руку подставить боялся. Удар кулака острой болью отдаётся в челюсти — горло едва удалось защитить. Удар ножом — тот будто вязнет в плотной снайперской накидке. Видимо, под ней скрывалась ещё какая-то защита. Ещё один удар — на этот раз по рёбрам. Ответный удар коленом. Нужно вывести врага из равновесия — повалить его наземь. Колено не убирать, прижаться ближе, но оставшейся ногой крепко стоять на земле. Сместить вес и рвануть противника в свою сторону, пытаясь заставить его прогнуться. Стрелок упрям, неподатлив. Уже давно потерявший свои очки Аида только отчаянно пытается выправить положение и хоть как-то оторвать охотника от земли. Ему тяжело давалась физическая подготовка — милитарист едва сумел развить мускулатуру до более-менее приемлемого уровня. Но месяц с лишним прошёл не зря: противник всё-таки был оторван от земли. Занятия по рукопашному бою тоже делали своё дело. Он не эксперт, но кое-что всё же знает. И это кое-что позволяет ему выживать — самый необходимый минимум. Стрелок уложен на лопатки. Только автомат всё ещё у него в руках. Нужно это исправить. Охотница выхватила откуда-то десантный нож. Полноценный, боевой. Аида не смог полностью заблокировать удар - холодное лезвие всё-таки оставило неглубокий, но длинный порез у него на предплечье. Ногой придавив руку с ножом, Кенске размашисто резанул врага по горлу своим самодельным ножиком. Но тот пропорол лишь ткань и защиту — крови не было. А ножик быстро приходил в негодность. Наконец, Пятое Дитя выхватил оружие из цепкой хватки стрелка. И ударил прикладом по маске. Резервист наставил дуло автомата на врага. Курсант выжил — курсант готов убивать. Палец уже почти нажал на спусковой крючок. — Кенске, стой, — внезапно остановил его, казалось, уже такой родной и знакомый голос. Спокойный. Ровный. И с небольшой прохладцей, словно… снег. Который Аида почти никогда не видел. Только давным-давно — в детстве, когда они с вместе отцом выживали в реалиях постударного мира и искали себе лучшей жизни за пределами Японии. Это была другая страна и это было другое время. Но он запомнил. А голос ему напомнил. — Аянами, — сказал Кенске, словно выйдя из затяжного транса. — Тренировка закончена, — тихо сказала Рей из-под белой ангельской маски. — Ты справился. Подросток вдруг почувствовал себя зверски усталым. Он уже не помнил, когда ещё в своей жизни чувствовал подобную усталость и чувствовал ли вообще. Потому что сейчас это ощущение было особенным. Милитарист осторожно коснулся маски, уже посеревшей от осевшей на ней грязи, и приподнял её. На него с привычно невозмутимым видом смотрела Аянами. Всё те же синие волосы, всё те же беспристрастные красные глаза и бледновато-белое лицо. Было видно, правда, что девочка тоже заметно устала: волосы у неё взмокли, кожа чуть блестела от пота, взгляд же был несколько истощенный. Аида выдохнул. Прошло. Всё прошло. Всего несколько часов, если не пара, кажется. Столько они здесь были. И играли друг с другом в опасную вариацию пряток с догонялками. С одной стороны, вроде бы, и время быстро пролетело, и он даже этого почти не заметил. Но с другой, Пятый будто бы целую новую жизнь успел прожить за эти часы. Будто бы всё в тот миг поделилось на до и после. Что-то в нём изменилось. Игра. Всё это время это была игра. Но не просто игра… Непредсказуемая. Опасная. В которой он мог поплатиться жизнью — умереть раз и навсегда. Всего одна ошибка, и он мог бы не вернуться домой. Не увидеть родных и близких. Друзей. Он мог бы не стать пилотом. Сгинул бы навеки в костлявых объятиях смерти. И всё. Он бы не вернулся назад. Рей чуть вздохнула под ним. И вдруг протянула руку. Тупо посмотрев на неё с секунду, Кенске молча ухватился за протянутую ладонь и крепко сжал её в своей. Лежавший сейчас перед милитаристом человек казался ему чуть ли ни самым близким другом на свете. Другом. Близким. Семьёй. Тот, кто рядом. Тот, кто понимает и поддержит. Тот, кто поможет. Аида издал какой-то нечленораздельный звук. Аянами с недоумением уставилась на него, но, подумав немного, также крепко сжала его руку в ответ. Они молчаливо пробыли в таком состоянии с минуту, может, две, пока Рей всё же лаконично не сказала: — Тесно. Более-менее отойдя наконец от пережитых потрясений, Кенске понял, в чём загвоздка, и поспешил встать, также помогая Первому Дитя подняться на ноги. Та откинула, поправила капюшон и окончательно сняла маску. Отряхнулась и приняла свой автомат из рук резервиста. Тот посмотрел на неё чуть виновато. Но, получив в ответ лишь утвердительный кивок, услышал: — Всё закончено. Пора возвращаться. После этих слов Аянами безмолвно прошла мимо Аиды, вставшего как вкопанный. Но остановившись прямо возле него, девочка, кажется, что-то вспомнила и повернула голову в сторону курсанта. Жест, увиденный ещё на базе. А до этого, в школе. Медленно подняв руку, Рей немного неуклюже потрепала парня по плечу. — Ты молодец, — сказала она. И пусть голос всё ещё оставался таким же холодным, смысл, вкладываемый в слова, заставлял воспринимать их как-то по-новому. Снова отвернувшись, синеволосая пошла в лишь ей одной известном направлении. Чуть замешкавшись, Кенске пересилил свой ступор и направился за ней вслед.***
Судзухара сидел и пытался понять, что же он только что сделал? Правда ли убил живое существо или ему просто кажется? Нет, не кажется — один взгляд в сторону валявшегося в грязи трупа полностью развеивал его сомнения. Хотя, кто знает, может, ему и впрямь лишь мерещится? И нет никакого трупа... Не было никакой твари... Как не было того видения, которое он и так уже не помнил — от прошедшего «сна» остались только смутные образы и воспоминания. Но вот вставал вопрос: что же тогда было до всего этого? Вмиг всё круто переменилось, стоило Тодзи вспомнить о том, что было прошедшей ночью. До того, как он потерял сознание и память заодно. Синдзи, Кенске, Рей, ночные посты, чай, тренировки — всё это казалось настолько далёким, что спортсмен сомневался в правдивости своих воспоминаний. Кол в его руках… Он ведь был реальным. Он ведь точно был реальным? Не выдумка? Парень осторожно, будто бы боялся, взглянул на деревянное орудие убийства в своих руках. Реальное… Оно было реальное, чёрт возьми. И он реально кого-то убил. А этот кто-то реально пытался убить его. И всё, что Тодзи сделал, было ради выживания. Он убил другого ради собственного выживания. Хотя мог бы и не выжить. Ведь вполне мог бы умереть. Почему бы и нет? Ведь тварь была сильная, а лес вполне себе опасное место само по себе... Словно повернулся какой-то винтик. Вот почему сейчас он сидит сейчас живой? Почти здоровый? А вот эта… «хрень» — нет? Почему он выжил? «Да что за тупые вопросы?!» — подумал в конце концов Четвёртое Дитя, взорвавшись. «Вот я выжил, а он – нет! Потому что я его убил — я хотел выжить и выжил! Вальнул, чем мог! Тварь была моим врагом, я был её врагом, мы пытались друг друга убить! Ксо, да всё ведь как рассказывали в учебке!» — его терпению пришёл конец. Разъярённый, обозлённый и доведённый таким образом до предела, он... Просто резко обхватил голову руками, пребывая в подобии отчаяния. Парень не мог долго задаваться подобным вопросами. Ему нужно было решение. Быстрое и простое, если можно. И, спустя мгновение, он его нашёл. Или, если быть точнее, оно внезапно пришло к нему само... Снизошло, словно озарение. Он просто принял всё, что сделал. И принял себя. «Потому что должен» — эта короткая и простая, потрясающая Судзухару своей лёгкостью мысль неожиданно возникла у него в голове. Где-то с минуту пробыв в состоянии, похожем на ступор, курсант опустил руки. И, заметно потрясённый ходом собственных мыслей, поражённо уставился куда-то вперёд. — Ты там, вроде, уже отходишь или как? — вдруг раздался со стороны убитого врага вопрос. Тодзи замер. У него всё похолодело внутри. Вопрос. Со стороны убитого врага. «Тварь» резко перешла в сидячее положение, грязь ошмётками слетела с плотного плаща. Кто-то плюнул под грязной белой маской. А мгновеньем позже «убитый» её снял, и Судзухара увидел Синдзи. Икари. Вот кто скрывался всё это время под ней. Страшная догадка поразила разум курсанта. Куратор меж тем отплёвывался от крови и грязи. Лицо у него всё было красно-чёрное, но не было видно при этом ни одного, хоть сколь-нибудь серьёзного, ранения. Пилот перевёл свой взгляд на недоумевающего спортсмена. — Чего ты на меня уставился? — с привычным ему ледяным пренебрежением в голосе спросил Икари. — Пара пакетов со специальной бутафорской кровью, смертельно-опасный реквизит да немного актёрской игры, а ты уже готов в штаны наложить? Я был о тебе лучшего мнения. Слова застревали у Тодзи в горле. Тот звука вымолвить не мог. С полминуты Синдзи просто молча смотрел на него. Пока уголки его губ чуть не проползли вверх. — Молодец. Ты прошёл тренировку. Спортсмен лишь смог издать пару нечленораздельных звуков на выдохе. Видимо, он всё же попытался что-то сказать. Но не смог. — Завязывай, — коротко сказал исполнявший роль твари подросток. — Ты меня убил, вот и всё. Это был тест. Ты мог умереть, и я мог умереть. Взаправду. Но, поскольку всё прошло как надо, ты жив и я жив. Так что поднимай свою точку, и пойдём в лагерь. Пора домой. Судзухара встал. Он уже решительно ничего не соображал. — Кстати говоря, — прибавил вдруг Синдзи. — С перерождением тебя… Солдат. Слова отозвались ударом молота в сознании курсанта.***
Что такое мораль? Нравственность? И насколько размыта граница между, как принято считать, поступком правильным и неправильным? Не сказать, что Синдзи сильно задумывался над этим — с тех пор, как ему показали сначала один хороший пример, а потом другой, какое бывает у людей мнение относительно правильности их поступков, он в принципе не задавался подобными вопросами. У него были некоторые понятия о правоте и чести, давно вбитые в его голову наёмником, да. Но дело в том, что, когда это произошло, все его первичные «настройки» попросту слетели, поскольку Гендо, оставив своего сына, сильно ударил по его изначальным жизненным ценностям. Как следствие, в психике появился, если это можно так сказать, моральный слом. Синдзи осмотрел сидевших возле костра резервистов и Первое Дитя. В погоде наблюдалось неожиданное затишье и ничто не мешало развести более-менее нормальный огонь. Ну, не считая частично промокший хворост, конечно. — Поздравляю с успешно пройденным тестом на выживание, — взял, наконец, слово Икари. — Все пережитые за сегодня чувства и ощущения советую сохранить при себе и запомнить на всю жизнь. Немногословность. Ключевое слово в общении с пилотом Евы-01. Где бы то ни было и когда бы то ни было, он либо скажет только то, что считает действительно нужным, либо же вообще не скажет ничего. Тодзи и Кенске чуть понурились, глядя на такую реакцию своего… учителя. После всего, что было, он просто сказал им пару слов и всё. Больше ничего. — Вы знаете, что я не любитель нудных и пафосных речей, — неожиданно заметил вновь Синдзи, переведя взгляд на костёр. — И гуманистом меня не назвать, так что давайте без всей этой шелухи: я намеренно сначала ввёл вас в бессознательное состояние, использовав психотропные вещества, а потом затащил в лес и прикопал, пока вы не очнулись. Потом я подбил вашего старшего по праву первенства товарища помочь мне, чтобы вы поверили, что мы охотимся на вас. И что мы — не мы. Я использовал ряд самодельного и не очень оружия, чтобы загнать вас в угол. Для этого же применил специально изменённый пневматический автомат, который мог нанести серьёзные травмы, либо убить. И самое последнее и самое важное: я заставил вас убить. Синдзи вновь поднял глаза на подопечных. Чувство вины? Не совсем — скорее просто вопрос касательно этого самого чувства. «Виноват ли я?» — давний вопрос в истории человечества. Многие им временами задавались. Бывало, что и Икари-младший тоже спрашивал себя об этом. Не виноват ли он? И в чём конкретно, если да? Ни терзаний, ни рьяных метаний — просто молчаливый вопрос. Он знал, что может просто прийти Георг и сказать: «Да, может, ты виноват» или «Нет, не виноват». При этом в обоих случаях он сможет грамотно рассудить и аргументировать, почему он так считает. И то же самое мог сделать и сам Синдзи, давно наученный жизнью этим приёмам. — Сэмпай, — прервал тишину Кенске. И Третье Дитя почему-то не сразу понял, что обращаются к нему. — Вы сказали, что подбили Аянами помочь в организации этой тренировки. Но почему вы дали ей право такого выбора? Тускло блеснули в свете костра алые глаза Первого Дитя. Куратор же перевёл свой взгляд на милитариста. — Потому что ей не нужно было проходить через то, что прошли сегодня вы. Пилот Аянами более чем прекрасно осознает, что такое смерть и близость этой самой смерти. И куда осознаннее идёт на риск. Потому, я заручился её — именно её поддержкой из присутствующих здесь. Более того, для неё это тоже был своего рода тест. Тут Рей со скрытым удивлением посмотрела уже на Синдзи. — Когда я задал ей вопрос и объяснил его суть, я проверял её. На прочность. И на осознание своих действий. У неё было два варианта: либо она шла и проходила через то, что и так знала, оказываясь в одинаковом с вами положении, либо согласилась бы помочь мне. И вам, таким образом. — В каком это ещё смысле, нам? — недовольно протянул Судзухара. — Да в таком, боец, что попади она в аналогичные вашим условиям, она бы ничем вам помочь не смогла. Она бы просто прошла через всё это без особых результатов. Но вызвавшись работать со мной, Рей поддержала вас. Приложила руку к вашему обучению. И перерождению. И сама прошла через важное испытание. — Тест, — сказала Аянами. — Испытание. — Не скажу, что я увидел в ту минуту, когда получил ответ. Но скажу, чего не хотел бы видеть больше всего: мёртвого и бесчувственного робота, который не ведает ни сомнений, ни страха только потому, что он не знает цены тому, что имеет — несознательного. — Несознательного? — Не осознающего цену своей жизни. И не осознающего цену своим усилиям. — А кого же тогда вы хотели увидеть? — спросил Аида. — Человека, — ответил Синдзи. — Умеющего жить и живущего. Умеющего знать и знающего, на что он идёт каждый день. И для чего он на это идёт. Вот кого я хотел тогда увидеть. — Но вы… — Тодзи хотел уже что-то сказать. — Без «вы», обезьяна, — резко оборвал его Икари. — Меня уже бесит твой официоз. Твой, по крайней мере, точно. Да и ты, Аида, говоря откровенно, подзадолбал со своим выканьем… Икари. Вы сами поймёте, когда меня можно просто так называть на «ты». Сейчас, к примеру. — Хорошо, — сглотнул Тодзи. — Икари… Ты ведь сказал, что не скажешь, кого ты именно тогда увидел? — Слушаю речь и даже душа как-то радуется, — позволил себе короткий смешок пилот. — Совсем не та дикая смесь из дворового жаргона и фени с ядреной примесью кансайского акцента, что была раньше. Видать, правду всё же говорят, что армия делает из обезьяны… Хотя нет, это не про тебя, Судзухара, засчитывай подкол. И да, я и не сказал. Посидев немного, Тодзи коротко прыснул со смеху. Обезьяна. Икари ему хоть раз другое прозвище давал? Вроде нет. — Почему? — спросила Рей. — Чтобы ты могла над этим думать, — ответил Синдзи, подкидывая хворосту в костёр. — Почему не стоит быть одной и почему следует быть другой. И что для этого обычно делают. Это возможность рассуждать. Над собой и своими действиями. И менять их, если понадобится. Ещё вопросы есть? Поразмыслив немного, Кенске поднял руку. — Слушаю. — Песни петь можно? — с какой-то детской надеждой в глазах спросил у куратора Аида. — Можно, — неслышно вздохнул Икари, облокотившись рукой о землю. Пилоты посидели немного в тишине, прежде чем Аида переговорил о чём-то с Тодзи и запел вдруг негромким протяжным голосом. «Да здравствуют лагерные песнопения» — с горечью подумал про себя Третий, ловя себя на том, что вроде бы даже узнаёт мотив песни. К милитаристу меж тем немного неуверенно, но всё же подключился Судзухара. И Синдзи понял, что не знает слова этой песни. Они пели что-то неизвестное ему. Мелодично, постепенно распеваясь, балбесы немного похлопывали себе в ритм. А носитель духа меж тем вслушивался. Вроде бы и что-то знакомое, а вроде и нет. И отрицательно он отозваться о песне точно не мог. Запомнив как-то повторяющийся припев, тихо принялась подпевать и Рей. В какой-то момент Синдзи начало клонить в сон. Песня ввела его в транс. Череда своих и чужих воспоминаний медленно проносилась у него перед глазами. Медленно, с расстановкой — будто кино. Остальные пилоты как-то неожиданно замолкли. Тишина была какая-то нудная и Икари немного призадумался. В воцарившемся безмолвии запел ещё один — уже его голос. Под потрескивание костра и тихий шёпот ветра, пусть и немного сбивчиво, но всё же мелодично раздавались новые слова. Не из этой песни. Но пара курсантов и Рей понимали его — до них легко доносилась суть. — Всем отбой, — сказал Синдзи, когда все утихли. — Сегодня мой пост. Пилоты не переча, заняли спальные мешки и заснули крепким сном. А полудемон остался сидеть и наблюдать за окружающей обстановкой. Смотри кому открываешься. «Внимательно смотрю, Георгий-сан, — подросток посмотрел на тёмное небо у себя над головой, — поговорим?». Угу. А то чего-то я тут притомился. Итак, смотрю я, ты начал потихоньку отыскивать себе замену тому, чего в детстве у тебя не было. «Может быть и так. А может, меня просто потянуло всякой хернёй пострадать. Потому что мне кажется, что какая-то хрень надвигается». Знаю. Нам обоим это кажется.***
— Подполковник Кацураги? — Макото зашёл в кабинет Мисато. — М? — брюнетка оторвала взгляд от каких-то бумаг. – Да, Хьюга? Молодой человек вгляделся в усталое лицо начальства. Да уж, за прошедшие шесть дней Кацураги как-то… осунулась. Выглядела на порядок более изнуренно, чем обычно. Пилотов уже почти неделю не было. Поступали лишь известия от группы дальнего наблюдения, что с ними, якобы, всё в порядке, не более того. Все эти дни Мисато провела в тишине рутинных дней. И больше почти никаких известий о Детях, никаких сообщений о продвижении их тренировок и никаких занятий по оперативной подготовке. И никаких вечеров в компании Синдзи и Рей. Только работа, сон, работа, сон, между ними еда, редкие беседы с Рицко да периодические посиделки с Пен-Пеном. «Прямо как до… всего этого» — поймала себя на мысли в какой-то момент военная. — Конвертоплан сопровождения вышел на связь, — ответил Макото на заданный ему вопрос. А вот тут Мисато уже встрепенулась. — Пилоты возвращаются? — спросила, встав, она. — Так точно, — кивнул ей заместитель. — Предупреждая не заданный пока вопрос, скажу, что никаких серьёзных травм ими получено не было, а расчётное время прибытия около двух часов. Мисато снова села. Наконец-то, возвращаются — целые и невредимые.***
— Well, long tall Sally has a lot on the ball And nobody cares if she's long and tall! Oh baby! Ye-e-e-eh, baby! Whoooh, baby! Havin' me some fun tonight! Музыка в транспортнике играла из специально взятой аудиосистемы, чтобы пилоты не скучали, пока их везут домой. Домой… Синдзи посмотрел на глядевшего в окно Судзухару. Если они возвращаются домой, то куда возвращается он? Или куда, скажем, возвращается Рей? Что за местом для неё является Токио-3, Геофронт, весь этот НЕРВ? Домом ли? — Захожу на посадку, — проинформировал всех лётчик за штурвалом. — We're gonna have some fun tonight, Gonna have some fun tonight! We're gonna have some fun tonight, Everything will be alright… We're gonna have some fun, Gonna have some fun tonight… Литл Ричард утих под бешенный аккомпанемент пианино, гитар и саксофонов. В пассажирском отделении установилась тишина. Кенске упёр задумчивый взгляд в пол. — Кенске, — нарушил безмолвие Синдзи. — Посмотри в окно. Чуть погодя, Аида медленно отнял глаза от металлической поверхности и уставился в окно. — Скажи, что ты видишь? — Город — Токио-3. — Вокруг что? — Леса. — Видишь, да? Это хорошо. Знаешь, почему я спрашиваю? — Нет. — Потому что, то, что ты видишь сейчас, это нечто большее, чем просто пейзаж. И нечто большее, чем просто место на карте. Это твой дом. Это дом твоих друзей и близких. Это дом множества людей. И вся Япония, окружающая этот город, зависит от того, насколько хорошо он будет защищен. Не только Япония — судьба самого мира лежит на кону и решается именно здесь: в Токио-3. Икари заставил зелёные глаза Аиды блеснуть каким-то новым, ранее невиданным огоньком. Словно тот задумался над чем-то, о чём раньше толком не задумывался. Или попросту забывал задуматься. — И мы теперь тоже ввязаны во всё это? — спросил Аида. — В решение судьбы целого мира? — Уже как месяц с лишним, — кивнул ему Синдзи. — Вас гоняют. На вас иногда кричат, орут. Вас специально для этого закаляют. И всё, что произошло сегодня, а также вчера, позавчера — на протяжении недели и ранее — это всё было для этого. В том числе, по крайней мере. И чтобы, мать, вы не подумали, будто я какой-то убеждённый патриот или идеалист, я вам скажу: нет, я не такой. Я не патриот и не ярый любитель защиты людей. Для меня это — работа. Пришедшаяся по нраву работа. Но для вас такое не прокатит. У вас такого нет. И потому я настоятельно советую вспомнить вам о кое-чём в глубине ваших мозгов: о любви к своей родине и доме. Задумайтесь об этом на досуге и переосмыслите значение каждого слова в отдельности. Знаете, когда мы высадимся, нас, скорее всего, встретит Кацураги. Она будет пристально всматриваться в ваши лица. Всмотритесь и вы в её лицо и подумайте, что значит оно для вас. И… Узнаю, что кто-нибудь из вас, полудурков, слил информацию о моих речах налево, знайте точно: урою обоих. Уже навсегда. Всё ясно? Казалось серьёзно над всем задумавшиеся и скорчившие серьёзные лица резервисты не смогли удержать смешка и улыбнулись. — Так точно, господин наставник, — донёсся до Синдзи ответ. Тодзи иронично улыбался, а Аида всё-таки стал выглядеть попроще. Икари перевёл свой взгляд на Рей. Та едва заметно удивилась. Но Синдзи, похоже, просто хотел таким образом сказать: всё сказанное им только что в некоторой степени относилось и к ней. В какой-то момент конвертоплан чуть качнуло. Двигатель начал постепенно затихать. — Посадка завершена — добро пожаловать домой, детишки, — сказал пилот машины. Посмотрев некоторое время друг на друга в молчании, пронумерованные подростки поднялись и взвалили сумки на плечи. Пассажирское отделение раскрылось, и пилоты Ев размеренным шагом направились на выход. В ангаре их и впрямь встречала Кацураги — всё как и сказал Синдзи. Хотя очевиден был тот факт, что присутствовать здесь командир тактического отдела не обязана. И всё же она решила придти. Молча выстроившись в линию, ребята отсалютовали. Даже Икари не поскупился на приветствие, хоть и не без свойственной ему усмешки на губах. Мисато отсалютовала в ответ. — Вольно, — коротко сказала она, всматриваясь в лица пилотов. Неделя отсутствия их заметно изменила. И не только внешне. — Я вроде просила обойтись без травм? — спросила у Синдзи Кацураги. — Царапины же, — лишь усмехнулся парень. Женщина посмотрела на него с прищуром и ещё раз оглядела подростков, обзаведшихся синяками и некоторыми шрамами. — Ну, ладно.***
Некоторые уже успели позабыть, как выглядит мир за пределами Геофронта. Прошло ещё порядка недели с лишним, прежде чем это произошло, но… пилоты-курсанты всё же выбрались наружу. В меру длительная изоляция оставила на них свой отпечаток — к окружающему городу пришлось привыкать чуть ли не по новой. Было немного тяжело, но выполнимо. Синдзи сидел за столом ресторанного дворика в торговом комплексе и флегматично наблюдал за суетившимися вокруг людьми. Полевая одноцветная куртка одиноко висела на спинке его стула. Сам подросток попивал чай, глядя на Кацураги, таскающую Рей по магазинам с одеждой. — Эм… Аники? Можно я с тобой, того этого, сяду? Икари поднял взгляд на вставшего рядом Судзухару. Тот значительно загрубел с тех пор, как начались тренировки, в осанке же стала потихоньку проглядывать воинская выправка, но это не мешало ему выглядеть неуверенным и несобранным перед Синдзи. — Без проблем, Тодзи, садись, — ответил Третий. — Аники? — Ну, типа, да. Выдвинув себе стул, Тодзи уселся сбоку от Синдзи. — Просто, я тут подумал, что по званию к тебе не обратишься, по имени не всегда удобно, как-то, да и вся эта фигня наложила след. Кенске, типа, любитель всей этой воинской темы, ну, а я как-то не особо просвящён, вот и решил звать тебя, как знаю. — Выходит, ты ко мне уже в младшие братья записался, — хмыкнул Синдзи. — Да я не братаюсь, не подумай… Просто хочу ещё как-то по-своему уважение выказать, как пацан крутому, хоть и знаю, что ты этого не любишь. Но ничего ведь страшного, не? — Будем считать, что нет, — Икари посмотрел в сторону Мисато и Рей. — Может, тоже к ним присоединишься? — кивнул подросток в сторону офицера и Первого Дитя. — Эм, а зачем? — У тебя, если для тебя это секрет, первые денежные выплаты на счету. Ты ж любишь что-нибудь чёрное, да? Вот пойди и возьми себе какую-нибудь хрень. Все свои, так что смелее. — Лады, без базару. Судзухара встал из-за стола и осмотрелся в поисках подходящего магазина. Пару раз взгляд его задержался на витринах со спортивным инвентарём и костюмами. Но потом он, вдруг, посмотрел на куртку Икари у него на стуле. Подумав о чём-то немного, Тодзи пошёл в одном лишь ему известном направлении. «Ещё пару-тройку месяцев назад и не подумал бы, что кто-то назовёт меня аники…» — подумал Синдзи. Пару-тройку лет назад, пару-тройку месяцев назад, дней… Знаешь, о чём бы никогда не подумали люди ещё век-два назад? «Эм… Да, пожалуй знаю. Много чего, о чём бы они не подумали, знаю. И гигантские биороботы на страже человечества — в их числе». В том-то вся и соль. Жизнь меняется порой куда стремительнее, чем кажется. Века в какой-то мере лишь мгновенья этой самой жизни. Так что не удивляйся. «Нет, — шутливо ответил Синдзи, — жить и не удивляться, это как-то неинтересно, не находите?». Хорошо, парень, твоя взяла — я в очередной раз проверил тебя, как человека. В раскрытых дверях одного из бутиков пилот Евы зацепился вдруг взглядом за Рей. Та как раз вышла из примерочной, надев какую-то новую футболку. Серую. И с большим белым рисунком волка. Аянами заметила на себе пристальный взгляд Икари, которого привлекло изображенное на одежде животное с синими глазами. Ты смотришь на них не так, как на остальных. Они уже стали что-то для тебя значить. «Да. ДО-стали». В какой-то момент взгляды красноглазой девочки и подростка пересеклись. Глаза Рей были чем-то похожи на глаза волка с футболки. Синдзи почему-то показалось именно так. Кацураги не видела парня — она была повёрнута к Аянами и о чём-то спрашивала её. Та также что-то ей ответила. Икари ничего из этого не слышал и потому отвернулся. И кто-то вновь подошёл к столику подростка. Тот поднял глаза на неожиданного гостя. Гостью, если быть точнее. — Рад видеть в добром здравии. Синдзи поднял руку в приветственном жесте. Это была Сид. Она молча уселась на стул прямо напротив пилота. — В часах много непригодных деталей, — вздохнула сотрудница СБ. — Это меня убивает. — Либо заменяй, либо смазывай лучше, — издал смешок Синдзи, пододвигая к себе какой-то журнал. Сид пробежалась глазами по заголовкам — что-то про современную политику и недавние миротворческие операции ООН в горячих точках. Фотография Ми-24, заходящего на цель, красовалась прямо посередине одной из страниц. Чуть ниже — ещё одна фотография поменьше, изображающая самих миротворцев: несколько человек в пиксельном зелёном камуфляже (не так давно стал поступать в войска) и с новенькими АК в руках. Кто-то носил под шлемом балаклаву и пронзительно смотрел в объектив фотоаппарата, а кто-то с противогазом на лице стоял в стороне. После Второго Удара кое-кто умудрился занять ведущую позицию в силах быстрого реагирования ООН. Бывшая сотрудница PSIA в бытность свою военной и разведчицей побывала в некоторых горячих точках — болезненных надрывах раздираемого войной земного шарика. И с содроганием вспоминала проводимые миротворцами операции. Дикая смесь восхищения и восторга… с ужасом и страхом. Некоторых людей там можно было назвать крайне отчаянными, если честно. — Нам бы для охраны отряд спецназа, — заметил Синдзи. — Увы, такого нам, почему-то, не светит, — мрачно хмыкнула Сид, поняв, на что намекает Икари. — Пробовала я с этим разобраться. Хоть и считала тебя малолетним… глупцом и психом, но всё же решила попробовать. Волнующий вопрос. И ничего хорошего не нашла. — Неутешительные вести. Икари продолжил читать журнал. Значит, он её вдруг взбудоражил, понаделал каких-то малопонятных намёков, да ещё и обращается так, как будто ему здесь больше, чем ей, а теперь даже ничего толкового не скажет? Может, ещё решит, что это он здесь бывший, то бишь отставной разведчик, а она лишь маленькая и ничего не понимающая подросток? — И для чего же это всё было? — спросила Сид. — Что «всё»? Я ничего толком не делал — я не подминаю ничего под себя, даже не собираюсь, хотя кто о подобном не мечтает? Просто решил осведомиться о сознательности служащих нашего доблестного отдела «плаща и кинжала». Не потому что беспокоюсь за себя. Потому что помимо меня под вашим контролем ещё целых три души, не считая всех остальных. А я половину из вас постоянно подлавливаю на множестве неосторожностей и ошибок. С давних лет. Задуматься я предложил тебе. Потому что ты попалась «под руку». Да и просто разговор — это тоже неплохо. В остальном я пилот, которому платят за то, чтобы он был пилотом, а не носился с сотрудниками отдела безопасности по каким-то малопонятным вопросам. — То есть ты предлагаешь задуматься над всем этим конкретно мне? — Сид нахмурилась. — Можешь озадачить кого-нибудь ещё, — Синдзи отложил журнал в сторону. — В конце концов, у тебя целая группа и отдел за спиной. Позаботься же об объектах вашей охраны. Без иронии. — Мне уже давно никто ничего подобного не говорил. И, уж тем более, я не собиралась услышать подобное от какого-то подростка со сдвигом на военщину. — Я не милитарист и не националист, — пожал плечами Икари. — Я просто люблю некоторые темы ввиду некоторых особенностей психики. Сид посмотрела в сторону бутика, из которого выходили подполковник Кацураги и Первое Дитя. Сотрудница отдела СБ встала из-за стола. — До встречи — пойду проводить свой выходной. — Всего доброго. — Эй, Синдзи, с кем это ты здесь так мило ворковал? — спросила подошедшая Мисато. — Просто кто-то со мной поговорить решил, — пожал плечами пилот. — Да и вы всегда можете про неё узнать, Кацураги-сан. Рей? — Я купила новую футболку, — сказала Аянами и достала из пакета ту самую футболку с волком. — Не знаю, чего она ей понравилась, — хмыкнула Кацураги. — Волк и волк. Или ты как-то подсобил, а, Син? Признавайся. — Может быть и так. Хорошая футболка, Рей. Синдзи улыбнулся. Щёки Аянами тронул мягкий, почти незаметный румянец. — Спасибо. — Ой-ё-ё-ёй, что это у нас тут, м? — Кацураги поцокала языком. — Неужто потепление отношений между двумя пилотами намечается? Синдзи пропустил вопрос мимо ушей. Какое-то гнетущее ощущение повисло внутри. Он осмотрелся. Вроде бы, вокруг всё чисто. Но тут взгляд зацепился за какого-то среднего роста мужчину в чём-то вроде тёмного подрясника на втором этаже комплекса. Тот взглянул ему в глаза и поспешил отойти от ограждения. Резко встав, Икари через силу толкнул подполковника и Аянами в сторону, сбивая их с траектории полёта пуль. — На пол! — только и проорал он, пока вставал. Люди вокруг ещё ничего не успели понять, когда из дверей одного магазина выбежал сотрудник СБ НЕРВ. Молодой человек в сером костюме пытался добраться до пилотов с начальником тактического отдела, но несколько пуль прошили ему грудь с шеей и повалили на пол. Поднялась паника. Завыла тревожная сирена и народ начал в суматохе бежать. Кацураги поспешила достать свой USP и оглянулась, отползая в чуть менее опасное место. — Внимание, мы просим всех гражданских и верных перед небом лиц немедленно убраться из ЦТК Токио-3, в целях избежания лишних потерь, — начал вещать неизвестный голос через систему оповещения. — Исключение составляют лишь пособники и служащие института НЕРВ — вам сегодня предстоит пройти через суд. В комплексе и впрямь находились некоторые сотрудники НЕРВ — пара фигур в бежевой форме запоздало поняли, что им стоит спрятаться. И тут же слегли наземь с красной от крови одеждой. Члены группы безопасности поспешили на этот раз куда более организованно и слаженно вывести пилотов и подполковника из-под обстрела. И потеряли ещё двоих сотрудников. Достав пистолеты и малогабаритные пистолеты-пулемёты, люди в пиджаках решились на отстрел от таинственного врага. Кто-то начал стрелять ещё со стороны. Началось что-то непонятное. Неправильное. Хаотичное и кровавое. Началась бойня.