***
Доехав до конечного пункта назначения, колонна остановилась. Солдаты охраны и группы быстрого реагирования стали выгружаться. Открылись дверцы одного из микроавтобусов. Оттуда стали вытаскивать продолговатые чёрные мешки. Вышедший из броневика Тодзи глянул мельком в ту сторону. И отвернулся, направляясь куда-то дальше. Где, чёрт подери, был этот Кенске? Подросток устало протёр лицо грязной ладонью и поправил купленную сегодня чёрную куртку для большего удобства.***
Войдя в кабинет, Кацураги отстегнула крепления бронежилета и сняла его, устало завалившись в своё кресло. Безопасники сейчас проверяли Геофронт, чтобы потом внезапно не обнаружилось никаких неприятных «подарков» от боевиков. Подумать только… Япония, Германия, США — одно нападение было наглее другого. Были жертвы и среди гражданского населения. Подумать только. Они здесь сидят, отбивая атаки Ангелов и каждый раз спасая человечество от гибели. А на них ополчились, считай, свои же: люди. Хотя… Нет. Никакие это не свои. Мисато, кажется, немного подзабыла свою офицерскую школу. Да и в форме стоило держать себя пожестче. Были бы её рефлексы слабее, и смерть бы, наверное, наложила на подполковника свои костлявые руки. Брюнетка вспомнила озлобленный взгляд кинувшегося на неё террориста. Вспомнила, как он изо всех сил тянулся вспороть ей живот в рукопашной. В жизни бы больше такого не видеть. Военная бы многое отдала, чтобы этой схватки вообще не было. И вообще чтобы не было этого нападения. Но работа эта была не её. И в институте, по всей видимости, завелись ненадёжные кадры. Эта мысль посетила её ещё где-то в торговом центре. Но обдумать её как следует не вышло. Опасения были высказаны напрямую командующему и его заместителю. Отделу безопасности придётся экстренно сбрасывать накопленный за прошедшее время жир. Ещё и Синдзи себя проявил с совсем неожиданной стороны. Участник национальной образовательной инициативы, да? Способный пилот? Лишь поверхность. Кацураги испытывала смешанные чувства по этому поводу. С одной стороны ей показалось, что она уже почти как следует узнала подростка. Даже была близка к тому, чтобы копнуть чуть глубже. С другой, сегодня он выбился из рамок ранее сложившегося портрета. К просто замкнутому, мрачному подростку и незаурядному пилоту примешались черты вполне себе реального убийцы. Не убийцы Ангелов, как было раньше, а просто убийцы. Такого, которому, по факту, всё равно, с чем иметь дело. Тем не менее, после всего этого с ним хотелось просто поговорить. Потому что женщина запомнила, как он пришёл, в конце концов, за ними. Не один — в сопровождении полицейского спецназа и группы СБ НЕРВ. Но, похоже, был бы он и один, всё равно бы пришёл. Она помнит, как взяла его за рукав грязной зелёной куртки и притянула к себе, чтобы обнять. Он её обнял в ответ. И подтянул ещё, по ходу дела, Рей. И даже пилота-резервиста Судзухару, к которому вообще не пылал особо положительными эмоциями. Бесчувственной машиной смерти Синдзи не был. Именно что бесчувственной. Как бы подросток ни скрывал свои эмоции, они у него были. Просто за внешне безразличным ко всему лицом этого не было видно. Нужно было с ним поговорить. Обсудить эту тему. Как только у Кацураги появится возможность, она с ним поговорит. Неожиданно зазвонил телефон. Брюнетка с тяжёлым вздохом сняла трубку. — Алло, Кацураги слушает? Уже даже говорить сил не оставалось. Что от неё ещё хотят? — Подполковник Кацураги? Э, здесь пилот обратился. Третье Дитя. — Третье Дитя? Объект недавних размышлений заставил офицера встрепенуться. Он ведь сейчас не собирался делать никаких глупостей? — Да, просит разрешения на вынос захваченной оружейной единицы к стрельбищу. Нападение, убийства, стресс — в голове выстроилась наихудшая логическая цепочка, которую Мисато тут же отмела в сторону. К суициду Синдзи был склонен менее всего. Ну, по крайней мере, к такому. Потому женщина решила хорошенько разобраться, прежде чем рубить что-либо с плеча. — А можно поинтересоваться, зачем? — Говорит, что для того, чтобы «дострелять патроны». Фраза ясности не вносила. — Так, ладно, дайте его мне, пожалуйста. Можете? Спасибо. В трубке послышался негромкий размеренный голос подростка: — Да? Подполковник? — Синдзи, — серьёзным тоном спросила офицер, — зачем тебе оружие? — Боюсь, что меня вряд ли поймут, если я скажу, зачем. — Синдзи, — с нажимом повторила брюнетка. — Синдзи… Скажи, пожалуйста. Ты же… знаешь, что я не хочу тебе зла. Я просто хочу тебя понять. Скажи мне. Парень помолчал. — Ладно, коли хотите, — послышался флегматичный ответ.***
Кенске, наконец-то вырвавшись из-под усиленного режима охраны, незамедлительно ринулся искать своего верного друга — Судзухару. А нашёл он того, что удивительно, на стрельбище в Геофронте. То, которое было оборудовано в процессе их тренировок «на свежем воздухе». Обзаведшийся где-то чёрной полевой курткой спортсмен сидел на траве, молча глядя ввысь, под залитый мягким золотистым светом купол. Тодзи вряд ли его не заметил — Аиду было хорошо слышно на подходе, но в сторону друга он почему-то даже не обернулся. Милитарист неуверенно шагнул вперёд. — Тодзи? — вкрадчиво позвал парень. — Ты как, в порядке? Только теперь черноволосый резервист соизволил чуть дёрнуться и полуобернуться в сторону друга. — Кенске? Чего тут делаешь? Вопрос Судзухары вызвал у Пятого Дитя полное непонимание. Мгновеньем позже, правда, пришло осознание, что тут что-то не так. Глупым Кенске не был. По крайней мере, иногда в нём просыпался разумный человек, хотя идиот явно бодрствовал большую часть времени. — Я могу сесть рядом? — спросил носитель очков. — Да, — ответил после недолго молчания Тодзи. — Садись, конечно. Судзухара перестал сверлить взглядом купол Геофронта и уставился куда-то вперёд. Кенске сел рядом и присмотрелся к другу. На голове виднелась белая полоска бинта. Пустой взгляд карих глаз был устремлён в сторону густых древесных зарослей. На рукаве, где-то в районе плеча, виднелись отверстия, похожие на пулевые. Если присмотреться, можно было заметить характерные тёмные пятна. — Знаешь, — осторожно начал светловолосый подросток, — сказать честно, не уверен в том, что должен говорить. Но я, вообще, хочу, чтобы ты помнил: я твой друг. И мне совестно, что я тогда не был рядом с тобой. Слова, видимо, нашли какой-то отклик в душе Тодзи, раз тот так живо обернул лицо ко второму резервисту. И посмотрел он уже как-то не так, как было до этого — глаза хоть и были всё такими же пугающе холодными, но глядели куда более ясно. И пристально. — Кенске. Ты жалеешь? — Тяжело сказать, — пробубнил Аида, снимая очки и протирая их. — Там… тяжело было? Спортсмен отвернулся. — Кому как. Агентам было тяжелее, чем нам. Мисато-сан было тяжелее, чем им. Насколько тяжело было Рей — не знаю. Икари… Он как будто просто оказался там, где всегда хотел. Не знаю, но когда увидел его, испытал странные ощущения. Я же не делал почти ничего, кроме как прятался за спинами этих чуваков в костюмах из отдела безопасности и за спиной Кацураги. Единственный, за кем я не пытался просто прятаться, была Аянами. Кенске позволил себе мысленный вздох. Тодзи не замкнулся. Это уже было хорошо. Психологом Аида не был, но кое-что в таких делах знал: боевые действия оставляют на людях след. Взаимодействовать же с этим следом нужно было всегда предельно аккуратно и только определёнными методами. Да, когда красный уровень опасности был отменён, хотелось радостно пройтись по базе, посмотреть на солдат в экипировке. Когда прибыли Икари с Кацураги, хотелось к ним. Но с ними Аида не пересекся. Пересекся с Рей. Та его пыл охладила. Она ничего особого не говорила. Спокойно отвечала на вопросы. И лишь один раз позволила себе сделать Кенске замечание о том, что ничем хорошим они в торговом центре не занимались. Никаких великих дел они, перестреливаясь с террористами, не вершили. А ещё Аида посмотрел ей в глаза. И без того страшно безразличные ко всему алые глаза будто бы были отмечены какой-то новой, едва заметной печатью. Опасный ледяной огонёк горел в глубине её очей. Этот огонёк милитарист помнил. Он видел его раньше — в глазах Икари. И этот огонёк его оттолкнул. Не так как прежде, правда. По-другому. Кенске отрезвился. — Я говорил с Аянами, — сказал как бы в сторону очкарик. — Знаешь, я всё же считаю, что хорошо то, что вы все вернулись. — Все? — резко всполошился Тодзи. — Какие ещё «все»?! Аида вздрогнул от неожиданно повысившегося голоса друга. В голове мелькнуло осознание того, что он задел какую-то не ту струну. Душу заполонил страх. Страх того, что всё сейчас может полететь к чёрту. Не нужно было ему этого говорить. — Кенске, ты вообще видел колонну, с которой я приехал? Ксо, да я до сих пор вспоминаю, как эти ребята ложились в центре, а я даже имён их не знаю! Ксо! Извини, но я просто не знаю, сколько ещё вспоминать это буду. Тодзи встал с насиженного места. — Я вышел из этого трижды долбанного центра и думал, что всё уже закончилось. Я отца встречал. Он живой остался. Невредимый. Я знаешь как рад был, а? Так вот, мы встретились. И я только помню, как что-то просто у головы просвистело, вот здесь… Подросток едва коснулся рукой полоски бинта на голове. — Пуля. Я просто отклонился в последний момент, и всё. Меня чуть задело. Мне не больно даже, понимаешь?! А стоявшему сзади меня мужику из полиции эта пуля грудь прошила. Он там и свалился. Там вообще всё по-другому. Понимаешь? Продолжавший сидеть и снизу вверх смотреть на друга Кенске молчаливо обдумывал услышанное. Тодзи смотрел на него с широко распахнутыми от отчаянного осознания какой-то истины глазами. Аида вдохнул воздуха в грудь. — Понимаю, — сказал он. — Хоть мне это и трудно — меня там не было. Но я тебя понимаю. И я хочу сказать спасибо, что ты мне об этом рассказал. — А кому мне ещё рассказать? — всё ещё взбудораженным голосом спросил Тодзи. — Ты же мой друг, да, Кенске? — Да, Тодзи, да… Я тебя выслушаю, если нужно. И постараюсь быть рядом, когда тоже будет нужно. Ты ведь тоже мой друг, если я правильно помню? — Ага. Ксо. — Что ж… Каска рядом твоя? — А… Ага. Я носил её после… Ну, ты короче понял. — Да. — На, возьми. Судзухара поднял с земли положенный низом вверх шлем и протянул Кенске. Тот с задумчивым видом оглядел и принял каску. — 88-я, — с лёгким смешком заметил Аида. — Из стандартного армейского комплекта Сил Самообороны. Без чехла, серой покраски. Потёртая. — Ну. Послышались новые шаги. Вмиг умолкнувшие резервисты достаточно быстро узнали этот тихий шелест за спиной и обернулись. Шёл Икари. Чего это он тут делает? Кенске вдруг зацепился взглядом за подозрительно знакомый силуэт автомата в руках Синдзи и сделал глаза навыкат. — Это… Договорить Аида не успел. Схлопотал подзатыльник от Судзухары. Махнув подопечным рукой, сын командующего встал за несколько метров до огневых рубежей лицом к мишеням. — Инструктор? — неуверенно спросил Аида. Одной рукой подняв автомат стволом к верху, Икари лишь молча поднял левую ладонь. Потом, придержав оружие, снял его с предохранителя и дослал патрон. — Он этот автомат у боевиков отобрал, — тихо шепнул на ухо Кенске Тодзи. — Автомат Калашникова, — восхищённо протянул Кенске. — Настоящий. — Тихо. Затихший милитарист положил свою видеокамеру на землю рядом. А пилот Евы-01 тем временем продолжал молчаливо стоять, уставившись взглядом куда-то в сторону мишеней. И ведь на огневой рубеж он так и не вышел, что странно. Вид у него был такой, как будто он собирался с мыслями перед тем, что хотел сделать. Было лишь непонятно, в чём именно заключался его план. Просто пришёл пострелять? Ствол автомата качнулся в сторону и начал снова опускаться к земле. Вокруг царила полная тишина. Резервисты боялись даже пошевелиться в установившемся безмолвии, не желая каким-либо образом отвлекать своего наставника. Тот всё ещё стоял, повернувшись к ним спиной, и не двигался. Вдруг АК снова резко вздёрнулся к куполу Геофронта. Прозвучали первые выстрелы. Аида вздрогнул и чуть поморщился. У Тодзи мурашки побежали по коже, но он остался в отличие от друга неподвижен. Грохнула сначала одна очередь. Потом вторая. Короткая задержка. Потом автомат начал стрекотать без остановки. Синдзи стоял и молча стрелял в небо, опустив глаза к земле. Никому этого не было видно, но лицо его периодически искажалось при стрельбе. Рот кривился в страшном оскале. Глаз смотрел в никуда. Автомат стрелял, пока не кончились патроны. Раздался сухой щелчок... Наверное, ещё минуту Икари стоял, как в прострации. Пока покоившаяся на прикладе ладонь левой руки не скользнула к опустевшему магазину, вынимая его из приёмника. После этого затвор был передёрнут снова, а палец правой руки нажал на спуск ещё раз... В последний. Звук сухого щёлканья деталей, раздавшийся по завершении стрельбы, повторился. За всех, кто погиб. За всех, кто пролил кровь. И за жизнь, что больше никогда не будет прежней... Левой рукой придерживая автомат за цевьё, правой Синдзи тихо поставил его на предохранитель. Лишённые дара речи, резервисты наблюдали за ним со стороны, пока заметили, что рядом присутствует ещё один наблюдатель. Пилот Евы-01 развернулся и пересекся взглядами с подполковником Кацураги. Та стояла за спинами у Судзухары и Аиды, скрестив руки на грудь и глядя на Синдзи. — Всё? — спросила Мисато. — Всё, — с характерной непринуждённостью ответил парень. Женщина немного помолчала и улыбнулась. — Значит, всё. Тодзи? — А? — Ты как? В порядке? Мне доложили о случившемся. — Да, я бодрячком, Мисато-сан, можете быть уверены, — смуглолицый спортсмен улыбнулся и поднял большой палец вверх. — Устал только немного. — Многие устали. И знаете, что я думаю по этому поводу? Кацураги прищурилась. Все замерли в ожидании. — Я думаю, что нужно отдохнуть как следует. Скоро пойдут тяжёлые деньки. Свесив АК, Икари лишь пожал плечами. — Почему бы и нет. Я, лично, отработал на сегодня. Имею право. Хотя вот ты, Аида, не расслабляйся слишком — в связи с новыми обстоятельствами я вас начну гонять по-новому. Тебя, дрищ, особенно. Раздались два мученических вздоха. — Да ладно~! … — протянул Судзухара.