***
— На рубеж, — коротко скомандовала Моррис. Синдзи занял указанную кабинку, вставляя в уши специальные беруши. — Оружие к бою. Магазин с едва слышным щелчком встает в приёмник. Патрон досылается в казённик. Палец на спусковой раме, дыхание ровное. — Огонь, — резким голосом приказала американка. У Синдзи внутри всё замерло в ожидании лишь этой команды. Но стоило ему её услышать, как всё начало восприниматься с необычной в привычной жизни скоростью. Он знал, что это. Это его боевой режим. Восприятие ускоряется. В кровь выплескивается адреналин. Мозг начинает судорожно принимать новые решения одно за другим в течение долей секунд. То же самое наблюдается и у обычных людей, как привычных, так и не очень, с оружием в руках. Организм начинает просто работать принципиально иначе, нежели обычно. И у Синдзи всё было ещё более резко, нежели у простых людей. Что мозг, что тело, ко всему прочему, уже знали, что им делать, и просто работали по давно установленному механизму. Просто до сих пор этот механизм работал лишь в крайне сдержанном режиме. А сегодня ему словно позволили немного перейти установленные рамки. Сегодня его напитали запахом пороха и хлопками выстрелов. Палец мгновенно переместился со скобы на спусковой крючок. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Пули стремительно сменяются одна за другой, быстро поражая основные точки на мишени. В магазине, правда, всего семнадцать патронов. Но для Синдзи сегодня этого более чем достаточно. И он понимает, что в следующий раз уже определённо хочет стрелять не просто по бумажным мишеням. Хотя и знает, что дальше ему всё равно не зайти. И не стоит без надобности. С одной стороны, это его немного пугает… С другой же, он всё равно этого хочет. Хочет зайти ещё чуть дальше. От шага к шагу. Даже зная, что пока не может. — Вытащить магазин, — снова командным голосом коротко произнесла Моррис. Синдзи всё ещё продолжает смотреть куда-то сквозь пространство, лишь мимолетом отмечая пистолет у себя в руках. Ему не нужно смотреть на него, чтобы чувствовать — последнее для него куда важнее первого. Ему даже кажется, будто бы даже мельчайшие детали оружия стали сейчас частью его самого. И он знал, что оно создано для того, чтобы убивать. И знал, что именно что-то такое и заставляет чувствовать его родство с этой воронёной сталью в руке. Он как бы выбирал себе, таким образом, дорогу и давно определённое призвание. Адреналин приятным зарядом разливался у него по крови, заставляя сердце биться учащеннее обычного. — Посмотрим на твою мишень, — с усмешкой сказала Моррис, подходя ближе и нажимая на кнопку для приближения листа с тёмным силуэтом человека. С протяжным низким гулом плакат подъехал к огневому рубежу, являя собой настоящее решето. Сержант задумчиво глядела на результат стрельбы. — Часть пуль ложится непосредственно на торс, — заметила она. — Часть, при этом, поражает жизненно важные органы и участки тела. Неплохо стреляешь. Не думаешь, что тебе повезло? — Хотите проверить? — Магазин у тебя под рукой, — Моррис сняла расстрелянный плакат и повесила новую мишень, которая тут же отодвинулась на достаточное расстояние от стрелка. Отставной морпех улыбнулась. — Дерзай, паренёк, стреляй себе в радость, пока не добьешься ещё более лучших результатов. — Aye, aye, ma'am, — Синдзи кротким лаконичным движением вставил в пистолет новый магазин и дослал патрон. — Огонь. Хлоп-хлоп-хлоп. Хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп… С соседней кабинки вдруг тоже начинает кто-то стрелять. Звуки выстрела чуть менее учащенные, чем у Синдзи. Но было в них что-то такое… отличавшееся от него. Что-то ещё более ровное. Спокойное. Сосредоточенное. Холод специалиста. Не то чтобы он сейчас был менее спокоен. Но в нём, всё же, сейчас был какой-то задор — радость. А соседний огневой рубеж, словно машина, холодно отрабатывал выстрел за выстрелом, досылая в свою мишень пулю за пулей. Икари ощутил нечто знакомое. Георг на заднем плане тоже что-то почувствовал и хмыкнул про себя. Он сейчас вообще по большей части делал вид, что его нет. Практически не говорил, не высказывал какого-то своего мнения в отношении происходящего, почти в унисон думая с Синдзи. Затвор, вставший на задержку, сигнализировал об отсутствии боеприпасов. Пистолет в кабинке рядом всё продолжал хлопать и хлопать. Икари отсчитал ровно тридцать выстрелов, прежде чем рубеж замолк. Он посмотрел на мишень, по которой стрелял неизвестный стрелок. Каждая из первых пуль — критическое попадание. Остальные распределены уже по менее жизненно важным органам гипотетической цели. Дырки от свинца прочерчивают своего рода крест на цели. Молчаливо отстегнув обойму, Синдзи положил разряженный пистолет на стол перед собой и нажал на кнопку для приближения мишени. Краем глаза он отмечает нарочито беспристрастный вид сержанта Моррис, стоящей у него спиной, как-то незаметно приосанившейся и подтянувшейся, пока он не видел. — Знаете, Кацураги-сан, у вас очень неплохой результат, — заметил он вслух. — Я, кажется, просила вас, сержант, не подавать виду, — усмехнувшись, абсолютно беззлобно сказала Кацураги. На лице Моррис прорезалась улыбка. — А я и не подавала вид, что это именно вы, подполковник Кацураги, мэм, — ответила ей сержант. Мишень Кацураги пододвинулась к её кабинке, и офицер её аккуратно отстегнула, разглядывая уже в своих руках. Синдзи, меж тем, тоже снял свой исстрелянный плакат, мельком посмотрев на вполне себе удовлетворяющие его результаты. Мишень тут же была передана в руки Моррис. Та пристально осмотрела её и издала вердикт: — Неплохо. Даже очень неплохо для твоих лет и лишь условного опыта общения с оружием. Бил наверняка. Мисато в этот момент покинула свой огневой рубеж с пистолетом в кобуре и плакатом в руках. Синдзи с интересом посмотрел на чужую мишень с дырками от пуль. — Метко стреляете, — издал смешок Икари. — Это всё, что у меня осталось от, в прошлом, действительно боевой подготовки, — не отрывая взгляд от мишени, без особых эмоций сказала Кацураги, вынимая из уш беруши. — К тому же, я изначально офицер, а не штурмовик. А с появлением бесчисленного множества бумажной и тому подобной работы подполковника, меткость и вовсе стала единственным, за чем я могу следить. Будем надеяться, что за себя ещё постоять смогу. Губы женщины скривились в ироничной усмешке. В глазах читалась некоторая грусть и горечь. — Ничего, — улыбнулся Синдзи. — Утраченная форма — дело поправимое. Да и к тому же я не сомневаюсь, что для того, чтобы сразить врагов, вам будет достаточно просто поразить их своей красотой и шармом. С едва слышным треском в руках Мисато порвался краешек исстрелянной крестиком мишени. — Вы что-то сказали, пилот Икари? — абсолютно спокойно спросила у Синдзи Кацураги. — Просто сделал комплимент. Мисато подняла свои глаза на него, чтобы высказать, что она думает в отношении некоторых его шуточек. Но что-то во взгляде парня заставило её остановиться. Это была искренность. Лишь на мгновенье позволившая заметить себя искренность. Теперь уже была очередь Кацураги улыбаться уголками губ. — В таком случае, благодарю.***
Прозвенел звонок с последнего урока. Встав из-за парты, Синдзи направился в коридор. — Икари-кун? — вдруг позвал его кто-то сзади. Обернувшись, ученик мёртвого наемника заметил подошедшею к нему Рей. Некоторые умолкли в этот момент, наблюдая со стороны. — Да, Аянами? — Икари ждал, когда девочка скажет, что хотела. Та с пару секунд молча смотрела на него. — Могу я попросить тебя… помочь мне? — всё так же тихо спросила она. Вот и настал этот момент… Синдзи чуть внимательнее осмотрел болезненно-бледное лицо Аянами. Не скрытый под повязкой рубинового цвета глаз смотрёл прямо на него, словно желал докопаться до самой его души и сути. Он будто чувствовал касание этого взгляда к себе, но предпочитал не обращать внимания, если ничего плохого не случалось. Он не чувствовал во взгляде зла. Вообще ничего не чувствовал. Только холодный от голода интерес. — Да, — ответил он мгновеньем позже. — Пошли.***
Мусор выгрести и засунуть в пакеты. Всё тщательно подмести. Пол вымыть. Да и стены не помешает. Проводку зафиксировать, чтобы не болталась. Часы тянутся медленно и не спеша, будто бы призывая Синдзи не торопиться с уборкой. Тот мимоходом отмечает крайнюю непрочность и хрупкость некоторых стен, понимая, что может пробить их одним ударом. Усиленным, к примеру, вообще без проблем. Без усиления кулак ещё немного погудит от боли, но потом успокоится. В полостях стен можно прятать оружие. В некоторых местах дом можно легко заминировать, создавая ловушки. Это всё чистым и размеренным течением мыслей проносится в голове у пилота. Просто потому что он так привык. Да и пока убираешься, в голове всякое летает. Рей безмолвно наблюдает за ним со стороны, лишь изредка подавая то одно моющее средство, то другое, да поднося другие вещи. Пока что это было всё, чем она могла помочь ему. Синдзи, вообще, обычно не оказывает никому абсолютно безвозмездной помощи. Но здесь, почему-то, он делает исключение. Здесь он, почему-то, чувствует, что можно. Можно просто помочь.***
Кацураги издала протяжный преисполненный радости клич. Сколько всего было в этом крике — и слёзы, и радость, и триумф от завершенного рабочего дня, да и простое осознание, что это вечер будет чуть веселее, просто потому, что она не одна. И даже не только с Пен-Пеном. Сегодня к ней заглянул Синдзи. А Синдзи был хорошей компанией. Хорошей, потому что обязательно угощал Кацураги чем-нибудь вкусненьким. Заботливая опека над пищевым рационом главы оперативных войск института заставляла её умиляться. Просто радостно по-человечески умиляться тому, насколько этот циничный и мрачный парнишка чутко следит за здоровьем и настроением некоторых живущих рядом людей. Да и ещё только что выпитая банка пива давала о себе знать. Один глоток — пять минут веселья! А Мисато сделала их три. А может и четыре… — А, кстати говоря, Синдзи? — внезапно что-то вспомнила брюнетка. — Слушаю, — флегматично отозвался из-за плиты продолжавший готовить парень. — Я тут по поводу Рей начала вопрос решать, — радостно сказала Мисато. — И знаешь, я думаю, что смогу добиться её переселения! — Ясно, — всё также беспристрастно ответил Икари. — Надеюсь, что ей понравится. Кацураги молчаливо смотрела ему в спину. В такую прямую, непоколебимо твёрдую спину… Подросток словно был высеченной из дерева статуей, каким-то неведомым Мисато образом научившейся говорить и двигаться. Нет, для неё это было решительно непостижимо. — Да чего ты такой немногословный-то?! — возмутилась, наконец, она. — Ты радоваться должен, понятно?! Я её сюда переселю, вот увидишь! Только чур не ворковать слишком много и открыто, а то я расплачусь от умиления. На лице военной заиграла ехидная улыбка. Икари принялся невозмутимо подкидывать мясо на сковороде. — Я не стремлюсь к полноценным долгим отношениям. — Да ладно-ладно тебе, — помахала рукой Кацураги. — При мне можешь не притворяться, я-то сразу поняла, что она понравилась тебе. Ты ведь весь такой с виду неприступный и циничный, но кто тебе нравится, видно-то сразу. — Циничный? — усмехнулся Синдзи. — Ну что вы. Я просто необщителен и мрачен, и не слишком люблю заводить новые знакомства да друзей без причины. — А нужна причина, чтобы с кем-нибудь сдружиться? — поинтересовалась Мисато. — Думаю, что да, — с мясом было закончено. Синдзи перешёл к добавке овощей. — Обстоятельства сближают. Кацураги минуты две помолчала, прежде чем сказать что-либо ещё. — Знаешь, я думаю, что тебе всё же нужно быть чуть менее замкнутым, — со вздохом заметила она. — Синдзи. Просто… Просто попробуй наконец уже убрать свои иголки. Попробуй подпустить людей к себе ближе. Вот увидишь, это на самом деле здорово. Просто не обращай внимания и не бойся, если тебя будут колоть. — Иголки? Я похож на дикобраза? — Синдзи издал смешок. — Мне кажется, что да. И это мешает тебе получать тепло от других. — Я просто избирателен. Мои друзья далеко. — У тебя всё же есть друзья? — Да. И мне кажется, что вы, всё же, знали это, по причине существования соответствующей подноготной на меня. Кушать подано. Синдзи поставил еду на стол. Мисато посмотрела сначала на еду, потом снова на него. Потом снова на еду. Потом снова на еду. — Ты неисправим, — не то вздохнула, не то усмехнулась она, прикрывая лицо рукой. — Не всё же мне узнавать о тебе из личного дела? Это лишь краткая характеристика. Ладно… Итадакимас!!! — Итадакимас, — издал смешок Синдзи. — За друзей и хорошие отношения.***
На следующий день, город огласила тревожная сирена. Гражданские спешно, но без паники, эвакуировались в убежища, здания величаво опускались через специальные шахты под землю, а автоматические боевые сооружения готовились к бою. Пилоты были немедленно вызваны в НЕРВ. Институт готовился встречать нового Ангела.***
Синдзи оглянул сидевших в машине безопасников Второго отдела. — Новая смена, как я посмотрю? — хмыкнул Икари. В ответ никто ему ничего не сказал. — Знаете, предыдущая была сговорчивее. В салоне стояла гробовая тишина. — Вы такие серьёзные, что я даже анекдот рассказать захотел. Никто всё так же не отвечал. — Ладно, вы сами напросились.***
Вот и вернулись. Синдзи быстро устроился в пилотском ложементе, готовясь к процедуре синхронизации. ЛСЛ начала стремительно заполнять капсулу. Он понял, что давно уже ждал, когда сможет вернуться сюда. Наконец-то он снова со своей Евой. Почему-то, по крайней мере ему казалось, что она уже его. Надеюсь, в этот раз всё пройдёт без эксцессов и… Георг ничего не успел договорить. Икари тут же очутился в кромешной тьме. «Георгий-сан?» — подросток попробовал осмотреться. Но ничего, естественно не увидел.***
— Ну, прекрасно просто, — сказал Георгий в пустоту, утеряв каким-то неведомым ему образом контакт с Синдзи. — И где я теперь? Наемник деловито повертел головой из стороны в сторону. Ему это не нравилось. Ни черта не нравилось. Он чувствовал… холод. Холод пустоты, как в какой-то огромной пустой пещере. Ощущение, как будто тебя заживо похоронили… — Доктор Икари, — позвал наемник наиболее очевидного жителя сего места. — Доктор Икари, вы меня слышите? Да бл*, что ж тут все такие не отзывчивые, а? Ладно, хрен с ним… Дух полудемона резко взмахнул рукой в пустоту и щелчком пальцев зажёг яркий жёлтый огонёк в своей ладони. — Днём с огнём искать приходится, бл*дь, ох**нно просто, — продолжал ругаться себе под нос Георгий, отправляясь в своего рода странствие по этой тьме. Лучше бы ему найти кого-нибудь. Иначе такие вот «странствия» в его исполнении, будут иметь роковые последствия для, непосредственно, места прогулок.***
Синдзи спокойно смотрел в темноту перед собой. Он знал и чувствовал, что темнота делала то же самое в ответ. — Я как-то раз слышал, что если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя, — сказал Икари. — Похоже, это был Фридрих Ницше. Хотя не знаю точно. Я чувствую твой взгляд. Хотя и не знаю, что ты. В ответ он ощутил холодное веяние тьмы. Он чувствовал пустоту вокруг себя. Но вместе с тем ему казалось и то, что пустота эта была словно живая. Она окружала его, смотрела на него, внимательно следила за ним, как бы пытаясь понять, что он из себя представляет. Он чувствовал, что она исследует его. Пытается исследовать. Молча вздохнув, подросток чуть прикрыл глаза пытаясь сконцентрироваться на своих немногочисленных познаниях в области менталистики. Нужно было успокоиться, познать себя и уже через себя, познать то, что перед ним. Он сейчас лишь инструмент для себя. — Что ты хочешь? — задал вопрос Синдзи, подкрепляя словами мысленными образами. — Я есть пилот. Моё имя Икари Синдзи. И я управляю, чтобы воевать. Ответь же мне, если несложно, что есть ты? Короткое молчание в ответ. Синдзи чувствует, как в пустоте проходят какие-то процессы. Словно она думает… размышляет над его мыслями и словами, отправленными ей. Секундой позже парень почувствовал, как что-то попробовало коснуться его сознания. Чуть дёрнувшись, он решил приоткрыть ментальный барьер — своего рода «двери» для общения. — Я… — эхом раздался в его голове голос из темноты. До дрожи резкий и непривычный обычному слуху, что Икари чуть вздрагивает, услышав его. Но всё равно продолжает внимательно слушать. Он показывает — даёт понять, что хочет услышать продолжения и узнать, что хочет сказать ему эта тьма. — Я… — вновь повторил голос. — Я есть… Я есть это… Мыслеобраз болью всплывает в голове у Икари — это его собственные воспоминания. Он видит голову «спящей» Евы-01 перед собой. Это был тот самый первый раз, когда он встретился с Евангелионом. Теперь Синдзи понял, что сейчас перед ним находится. Ну, или вокруг него… Смотря, как понимать. — Ты - Ева? — спросил для пущей уверенности Синдзи, втайне уже ожидая утвердительного ответа. — Если ты так знаешь… — лишь многозначительно протянула в ответ гремучая темнота. — Что есть «Ева»? Икари призадумался, формируя в своём сознании ответ. — То, что ты мне показала, — ответил он, не раскрывая рта. — Ева — это ты. Следом до пустоты донёсся образ из стремительно проносящихся перед глазами картинок трехнедельной давности, подкрепленных чувствами и эмоциями, испытанными Синдзи в бою и после. Икари просто понял, что раз перед ним сейчас действительно Ева, то он ей благодарен. — Ты - то, что спасло меня в бою. И я хочу, чтобы ты рассказало мне, чего ты хочешь и могу ли я выполнить это для тебя взамен. — Хочу? А что значит «хотеть»? — Желать, — коротко ответил Синдзи, отсылая как можно более полный по объёму образ следом. — Стремиться к чему-то. Я, к примеру, хочу, чтобы ты помогло мне ещё раз. — Чего я хочу… Я не знаю, чего я хочу. Но раз ты хочешь, чтобы я «помогло» тебе, то я тоже буду этого хотеть. Ты дал мне мысль. Дай мне ещё, чтобы я могло ответить. Синдзи, помолчав немного, осторожно дал пустоте доступ к части своей памяти и сознания. Неприятным холодком прошлось по телу ощущение чужих копаний в мозгу. — Я хочу, чтобы ты повёл меня в бой. Снова. Где-то в темноте, вдруг, как показалось Синдзи, будто бы зажёгся какой-то задорный красный огонёк ярости. - Поведи меня вперёд, чтобы я смогла испытать радость и чужую боль снова. И чтобы я смогла помочь тебе. Потому что я хочу. Уголки губ Синдзи стремительно поползли вверх. Он издал тихий смешок. — Коли ты желаешь, я тебе это обеспечу, Первая. — Первая? — Я буду звать тебя так. Если ты не против, Ева. — Первая Ева? Или Ева-01? Я не знаю, что. — Не волнуйся. Ты поймёшь, если я обращусь. А теперь, осторожно выведи меня отсюда. И попробуй не отхватить от Георга. Духа. — Чужой? С тобой? Он умеет причинять боль… — В таком случае, попробуй не давать ему поводов. Всё. Выпускай меня.***
Синдзи открыл глаза и уже через оптику шлема воззрился на окружавший его ангар.