Между разумом и сердцем

Я плыву сквозь дым Сожженных мной мостов. Но не проси прощения - Я теряю то, чего не заслуживаю. Вина за те мосты, что я сжег, Лежит лишь на мне одном. Но не проси прощения - Я теряю то, чего не заслуживаю. Linkin Park – «Burning In The Skies»

Ночь наступала неспешно, затягивала темным покрывалом дома, зажигала в окнах звезды. Ночь была томной и загадочной, но на нее совершенно не обращал внимания обитатель квартиры 221В, впрочем, как и его гость. И не потому, что они были лишены чувства прекрасного. Нет, просто каждый из мужчин был поглощен своими мыслями. Мысли Шерлока были наполнены удовлетворением от проделанной работы и легким чувством тревоги за своего друга. В его гениальном мозгу всё было разложено по полочкам, чертоги закрыты на замок, а их хозяин, заняв выжидательную позицию, не решался первым нарушить тягучую тишину, что образовалась после ухода разоблаченной мисс Морстен с Бейкер-стрит. Мысли Джона представляли собой закипающий кисель, на поверхности которого то и дело проступали пузырьки едва сдерживаемых эмоций. Он старался мыслить здраво, старался, как можно скорее всё осознать и постараться забыть о Мэри. И простить Шерлока. И у него вполне получалось взять себя в руки, но это длилось ровно столько, сколько он мог не произносить про себя имена этих двух невозможных людей. Как только это происходило, эмоции снова начинали буйствовать, грозя превратить желеобразную консистенцию его мозга в ядерную бомбу, начиненную обидой, презрением и смертельной усталостью от всех этих закулисных игр. К слову, о несостоявшейся миссис Ватсон. Пока Мэри рассказывала некоторые факты из своей биографии, Шерлок наблюдал за Джоном. Детектив все видел: как друг вызывающе вздернул подбородок, будто разбивая им негативные эмоции и сомнения, что лезли в его голову; как Джон сузил глаза, будто пытаясь увидеть душу этой женщины; как он сжал кулаки, будто собираясь вступить в схватку с демонами, что терзали Мэри. Шерлок видел, Джон готов её простить. Ведь он тоже убивал, чтобы выжить. И мисс Морстен нужно было только попросить защиты, намекнуть на то, что ей угрожает опасность, и она бы получила в лице доктора Ватсона своего персонального рыцаря. Шерлок тогда чуть ухмыльнулся своим мыслям и подавил в себе порыв заткнуть кляпом рот этой белокурой гадюки и выкинуть её за дверь. Но Мэри не воззвала к лучшим качествам в душе Джона, не рассыпалась на тысячи осколков раскаяния у ног своего «любимого». Нет, она просто сказала, что доктор был её запасным планом, билетом в новую жизнь и пропуском в светлое будущее. И Джон опустил свой мужественный подбородок, разжал кулаки, потупил взгляд ясных глаз и обмяк в кресле, будто сдался перед силой правды, что рухнула на него, как бетонная плита. А Шерлок второй раз за вечер сдержал порыв причинить мисс Морстен боль, попутно давая себе обещание разобраться в своих чувствах и глупом желании приобнять Джона, защитив тем самым от всего и всех. Он тихонько хмыкнул, представив себе, как это будет нелепо выглядеть. После своей, несомненно убийственной речи, Мэри Морстен навсегда покинула Бейкер-стрит, а также жизнь отставного военврача и консультирующего детектива. Её никто не провожал. Шерлок лишь наблюдал из окна за тем, как Антея распахнула дверь машины перед Мэри, и та, немного поколебавшись, забралась внутрь. В том, что у мисс Морстен есть план отступления, он не сомневался. Как и в том, что уже послезавтра она улетит из страны под новым именем. Майкрофт был весьма любезен и сделал для Мэри пакет новых документов, ведь он очень хотел, чтобы Шерлок вернул его стратегически важный ноутбук. Ай-ай-ай, Майкрофт, какой же ты растяпа. Надо лучше охранять секреты своей страны. Детектив позволил себе слегка улыбнуться при мысли о том, сколько еще раз он сможет поддеть брата, напомнив об этой маленькой оплошности. И вот сейчас двое мужчин сидят в своих креслах, думая, что им дальше делать. Шерлок, пристально вглядываясь в лицо Джона, стал машинально перебирать пальцами струны на скрипке. Джон же смотрел только на флакон духов «Claire de la Lune». И молчал. Молчал вот уже девять минут и семь секунд. - Хватит, - вдруг твердо сказал Джон, ударив ладонью о подлокотник. - Что, прости? – Шерлок слегка приподнял бровь, удивившись тому раздражению, которым был пропитан голос доктора. - Хватит быть таким довольным! Джон сорвался с места и принялся расхаживать по комнате, периодически бросая на Холмса колючий взгляд. Наш гений все так же щипал за струны скрипку и считывал с искаженного до неузнаваемости лица доктора эмоции. Они безумной каруселью сменяли одна другую, но главенствовала среди них ярость. Так продолжалось несколько минут, после чего Ватсон остановился возле камина и замер, сложив руки на груди и опустив голову вниз. Шерлок смотрел на Джона, и ему хотелось верить, что вспышка гнева прошла... Вот только напряженная спина и тяжелые вздохи, вырывающиеся сквозь стиснутые зубы, говорили об обратном. Детектив справедливо рассудил, что пора положить конец этому сумасшествию, от которого в мозгу начинался хаос и ломались строгие ряды логически выстроенных мыслей, а в сердце закрадывалось такое чуждое ему чувство вины. Про себя он уже сочинил образцовую речь, которая должна была призвать Джона к порядку, отрезвить его и наделить надеждой. Но вместо этого с его губ сорвалось то, что велели сказать эмоции (надо срочно что-то с этим делать!), а не холодный голос разума. - Джон, я тебя не понимаю, - ведь Холмс, о Боги, и правда не понимал. - Прекрати, Шерлок! – Джон развернулся к нему лицом, перекошенным от злобы и обиды. – Ты всё прекрасно понимаешь, ты всё просчитал! Только что почти сорвавшись на крик, теперь Ватсон вздохнул полной грудью и сказал уже более спокойным тоном. - Как вовремя ты появился! Как вовремя ты раскрыл Мэри! – на этих словах Джон поморщился, но продолжил. - Ты думал, что я буду благодарен тебе за такой подарок судьбы? Ммм? Думал, прощу твой обман и вновь впущу в свою жизнь, как ни в чем не бывало? Поэтому ты сейчас такой расслабленный и счастливый? Шерлок просто смотрел на своего друга, голос которого сейчас сочился небывалым сарказмом, а глаза сияли маниакальной жаждой вывести детектива на чистую воду и сомневался, что ему удастся достучаться до того нормального Ватсона, которого он знал, и перевести разговор в более спокойное русло. - Джон, прекрати истерику. Я уже извинился за «самоубийство» и готов сделать это еще раз, - детектив тихонько вздохнул. – Я открыл тебе глаза на женщину, с которой ты собирался связать свою судьбу. - А ты меня спросил, хочу ли я этого? – Джон понизил голос до угрожающего шепота. – Ты, ты и только ты виновник всех моих бед! Ты вообще всем отравляешь жизнь! Всем, кто находится в зоне твоей видимости. Посмотри на меня, Шерлок. Ты видишь меня живым и почти психически здоровым. А знаешь почему? Потому что она, - он сделал ударение на этом слове, - спасла мою душу и мой разум, когда я думал, что ты умер. Когда жизнь потеряла все краски, а я потерял интерес к этой беспросветной, одинаковой всегда и во всём серости! Когда я думал, что умер вместе с тобой! Джон резко замолчал и, будто смутившись, опустил взгляд в пол. Он тяжело дышал, в его душе бушевал небывалый шквал эмоций, а руки сжимались в кулаки. Казалось, еще немного и он начнет крушить всё, что попадется на его пути. Но Джон только продолжил говорить. Нет, обвинять. - Она смогла достучаться до меня. Она вытянула меня из трясины депрессии и апатии, куда меня загнал ты, между прочим! И ты думаешь, я хотел знать, кем она была в прошлом?! Да я просто хотел жить! - он горестно простонал, сжав голову руками. - Я бы со временем тебя простил. Я бы помогал в расследованиях. Но ты… ты опять украл все краски… Ты думаешь, что сделал для меня что-то хорошее? Нет, Шерлок, нет! Ты сделал это для себя, - доктор, подлетев к Холмсу, ткнул пальцем в его грудь. - Только для себя, Шерлок, - еще одно болезненное касание. – Только ради своей выгоды. Детектив чувствовал, как все его инстинкты кричат об опасности, как разливается в крови адреналин, зрачки расширяются, а тело готовится к бою. Он чувствовал, что Ватсон хочет его ударить, и уже просчитал в уме, как уйти от удара, обездвижив при этом доктора. Но прошла еще секунда и Шерлок понял, что позволит себя ударить. Еще раз. И еще. Столько, сколько потребуется, чтобы Джон вновь стал Джоном, без этого сжигающего душу гнева. А Джон, увидев эту решимость, сверкнувшую сталью в глазах детектива, отошел настолько далеко, насколько это позволяла гостиная. Покачал головой и что-то пробубнил. В комнате вновь поселилась тишина. Двое мужчин стояли, разделенные комнатой и находящейся в ней мебелью, разделенные непониманием и уверенностью, каждый в своей правоте. Двое мужчин стояли и смотрели, как рушится их дружба, и не знали, как примирить себя с действительностью. - Почему ты молчишь? – доктор решил первым начать всё заново и дать этому несносному социопату еще один шанс. - Джон, - Шерлок прокашлялся, - ты всё сказал и вынес мне обвинительный приговор. И, что бы я сейчас ни произнёс в своё оправдание, ты мне не поверишь. - А ты попробуй! - Не сегодня. Слишком много информации и эмоций для одного дня. Тебе, как и мне, нужно всё обдумать. - О, Боже, Шерлок! Только не заводи душеспасительных речей! Ты не знаешь, как это – спасать чью-то душу. - Я спас тебя. - Что, прости? - Я спас тебе жизнь. Конечно, это не душа, но, думаю… - мимо головы детектива пролетела книга. – Ты что творишь? Шерлок изумленно смотрел на Джона, не понимая, что опять пошло не так. Джон же ругался про себя на все лады - на свою несдержанность, на этого тупоголового гения, на его беспросветный эгоизм. - Ты… ты… так ничего и не понял, - устало произнес Ватсон, закрыв ладонями лицо. Через секунду Джон преобразился, будто пришел в себя. Отнял руки от лица и посмотрел детективу прямо в глаза. Впервые за весь вечер. До этого его взгляд блуждал по комнате или по лицу Холмса, будто боясь зацепиться за что-то одно. Шерлок почувствовал, как воздух исчезает из легких, а он не может сделать новый вдох. В глазах доктора догорали последние безумные огоньки. И пламя сменялось пеплом. Шерлок уже видел такого Джона Ватсона. Всего один раз, но это запомнилось на всю жизнь. Гордо поднятая голова, прямая спина, вытянутые по швам руки – облик военного вновь проступил на поверхность, как и в тот день, на кладбище. Казалось, сейчас доктор сделает короткий поклон головой, развернется и уйдет, не попрощавшись. Сморгнув видение, Холмс и вправду увидел, как, быстро развернувшись, Джон пересек комнату, остановился у двери и сказал, чуть повернув голову в сторону детектива: - Лучше бы ты позволил меня убить, - и ушел, тихонько прикрыв за собой дверь. Это был удар ниже пояса. И они оба это понимали. Но Джон не собирался брать свои слова обратно, так как считал себя обиженной стороной, лишенной спокойствия, счастья, любимой женщины и друга. Шерлок же не знал, как донести до Джона то, что он лишь заботится и беспокоится о нем (о чем, безусловно, говорило и разоблачение Мэри, и тот прыжок с крыши). А еще эти последние слова… Шерлок понимал, что Джон сказал их не со зла. И, возможно, сейчас раскаивается. Да, наверное, Холмс все это заслужил. Но, как теперь помириться с другом? Оказалось, как и во все века, для примирения необходимо время. И, как вы уже знаете, наши персонажи нашли общий язык. Поэтому автор предлагает снова вернуться на Бейкер-стрит двумя неделями позже, где вовсю бушует переезд и воссоединение двух друзей и, по совместительству, напарников.