~Сара~
Сегодня осталась дома. Что-то приболела. По крайней мере, так я говорила маме, когда хотелось увильнуть от школы хотя бы денёк. А нынче у меня именно такое настроение наметилось. Хотя не то чтобы в нашем доме можно было нормально отдохнуть. — Тсу-ку-у-ун! Пора вставать! — донеслось с нижнего этажа. — Ещё пять минут… — сонное бормотание прямо за соседней стенкой. — Гьяхаха!!! Ламбо-сан чемпион! — Ня-я-я~! Ламбо, слезай со шкафа! — Реборн! Ты где? Я принесла тебе кофе в постель! — Ох, зря я сказал Ламбо, что прыжки на первом месте в моём рейтинге самих гарантированных видов спорта, где можно получить медаль… Да. И, похоже, никому не было дела до того, что кто-то всё ещё пытался поспать. Я по-прежнему валялась в постели, но даже повернувшись лицом вниз и закрыв голову подушкой, всё равно слышала: — Тсу-ку-у-ун! — А-а-а-а-а!!! Я опаздываю! — Уху-ху-ху! Ламбо-сан сде-е-елает это! — Ламбо, нет! — Реборн, милый? — Ня~! Ламбо, не надо! Нет, беру свои слова обратно. У нас здесь не ДОМ 2. Скорее DOOM 2! И это «БАМ!» тому подтверждение. — Должен… оставаться… споко… — Далее в программе: дикий истеричный вопль. Вот видите? Я совершенно права. «Ах, скорее бы повзрослеть и свалить из этого дурдома!» Я всегда так думала и продолжала делать это даже сейчас, подымаясь с постели и перебирая ногами в поисках тапок-кроликов. Всё равно заснуть не дадут. Но странное дело, неужели я сглазила, надумав «приболеть»? Что за боль внизу живота, словно я проглотила камень? Хотя учитывая, что иногда во сне я могла вывернуться почти как кошка, ничего удивительного, если просто отлежала спину. Сонно потирая глаза, спустилась вниз. Всё наше большое «семейство» сидело за столом, над которым витал аромат только что приготовленной, пышущей жаром еды. Не успела я даже толком зевнуть, как брат налетел на меня сзади. — Ишь ты! Чуть с ног не сбил! Обакэ! — коленки подкосились, и я еле ухватилась за поручни. — Извини, Сара! Я опаздываю! — ответил он, даже не глядя на меня. — Чэ. Как всегда. — Тсу-кун, а как же завтрак? — мама незамедлительно перегородила ему дорогу. — Я сильно опаздываю! Мне надо бежать! — Ну, то беги давай! — не выдержала я. — А почему ты опять дома?! — брат даже и не бежал. Так, скакал на месте. — Тебе почём знать? — буркнула в ответ. — Сама прекрасно знаешь, — ответил он. — Опять запасаешься проблемами? Сколько можно прогуливать? — Сара-чан? — мама скрестила руки на груди и посмотрела мне в глаза, своим видом демонстрируя обеспокоенность. — О чём это? У тебя действительно неприятности в школе? А то что-то ты и правда частенько остаёшься дома в последнее время. Я просто умолкла, лишь краем глаза метнув в брата недовольный взгляд. — Нет. Нет никаких проблем. А если и есть, то стараюсь их решать по мере возникновения. Школа. Сдалась мне эта виселица с ещё многими постными лицами, ржущими по поводу и без. «И попробуй пойми почему…» Но мама продолжала прожигать во мне дыры недоверчивым взглядом, и я заложила руки за спину и опустила глаза. — Да не переживай, — решилась посмотреть на неё исподлобья. — Тебе не надо волноваться и превращаться в кёйку мама*. Я справляюсь, правда. И потом, у тебя вот, есть те, с кого вообще не стоит спускать глаз, — усмехнулась я, кивая на визжащую И-пин, убегающую от грозящего проткнуть её кухонным ножом Ламбо. — Хм… Ну смотри, — настороженно заметила мама и, ловко выхватив у развизжавшегося до безобразия мальчишки кухонную принадлежность, продолжила: — Кстати, кто-то из вас говорил, что сегодня в вашу школу переводится группа новых учеников. — Ах да, это я говорил, — брат всё ещё скакал на месте, как нуб. — Хм, переводят к нам всех подряд. — Ну почему ты так, Сара-чан? Разве это не замечательно? — удивилась мама, одновременно следя за теперь преследующей Ламбо И-пин. — Кто его зна… — Я опаздываю!!! Ей Богу, если бы сейчас брат сам не вылетел из дому, я бы ему помогла! — Я побежал! На самом деле я не имела ничего против новых учеников. Даже больше — мне было по барабану. Просто никогда не знаешь, кого переведут и куда: шпану всякую или нормальных людей. Хотя в нашей школе нормальным уже мало кого можно было назвать. Слава Богу, я хоть училась с братом в разных классах! Он в «2-А», я — в «2-В». Интересно, ходили слухи, что новые ученики разного возраста. Некоторые на год старше, но были и наши ровесники. Попадёт ли кто в наш класс? Сегодня у нас на завтрак оладушки. Но стоило только приступить к пище… — У-у-у-у-у… Ламбо-сан испачкался… — Сара-чан, помоги ему. — Ну, как всегда, — пробормотала под нос, глядя на Ламбо, умудрившегося заляпать себя сметаной с макушки головы по воротник. — Иди сюда, паршивец мелкий. Я полезла за своим любимым светло-розовым платком. Жалко, конечно, тратить его на Ламбо, ну да ладно, постираю. Но опустив руку в карман сарафана — ничего не почувствовала. — Что? Где же это он?..~Энма~
Волноваться я начал, наверно, ещё во сне. Ведь проснувшись, первым делом почувствовал лёгкий холод, бьющий по спине. Сегодня я впервые отправлялся в среднюю школу Намимори. Интересно, что нас там ожидало? Пока что мог сказать, что всё как обычно. Возможно, даже немного лучше: амплитуда моего полёта с лестницы ограничилась лишь второй ступенькой снизу. — О! — улюлюкал Джули. — Каору, чё это ты сегодня тормозишь, не ловишь? Пара сощуренных карминовых глаз из-под кустистых бровей на секунду метнула в него молнии, прежде чем вернулась вниманием к страницам старого выпуска марвелловских комиксов. Все уже собраны. Завтракали. Поднявшись и обтрепавшись, я тяжело вздохнул и присоединился к ним. Адельхейд, доставая из сушилки свежевыстиранное бельё, подметила моё волнение: — Что случилось? — Н-ничего… — пытался держать себя в руках, не выдавать нервов. — Волнуешься о первом дне в новой школе? — добродушно спросил Рауджи. — Н-нет. Просто… — В конце концов! Опять ты за своё, Энма! — воскликнул Койо с лёгким раздражением в голосе. — Знаешь, мне всё чаще кажется, что это из-за этого твоего поведения ты всё время ходишь в синяках и ссадинах! — Просто надо уметь правильно представить себя окружающим! — наставнически заметила Шиттопи-чан, заливая свои овсяные хлопья кетчупом, и, не обращая внимания на сидящего рядом ошалевшего Койо, преспокойно принялась их кушать. — Да, покажи им смайл в стиле Като Джули, и все они будут у твоих ног (барышни, разумеется), — предложил Джули, но, почувствовав на себе ледяной взгляд Адель, поправился: — Кхм, ну или просто сделай лицо аля Каору, и, поверь мне, «Раптор» против шпаны тебе обеспечен. Похоже, у самого Каору комментариев не было. — Кстати, Энма, — вопросила Адель, — у тебя вчера это выпало из кармана. — Она показала тщательно сложенный, но окровавленный платок. — Ты опять ввязался в драку? Вчера ты вернулся после темноты и, даже не поужинав, лёг спать. — Просто устал, вот и всё… — Просто не хотел показываться с побитой физиономией, — озвучил мои мысли Койо. — Что-то не припомню у тебя розового платка… — медленно произнесла Адель, вертя его в руках. — Да ладно. Его даже стирать не имеет смысла. На самом деле он и правда не мой. Вчера мне его оставила та девушка, которую я как бы спас. Эх. Как же её? Не помню, чтобы она называла своё имя. Замечательно! Милый платок всё-таки. Жалко, что она потратила его на меня, и он ещё и так безнадёжно испорчен. После завтрака мы отправились в школу. Мы всё ещё носили форму нашего бывшего учебного заведения. Как-то так, по привычке. Должно быть, из-за этого нас легко было распознать как новеньких. — Так это они? — послышался шёпот за спиной. — Да, без всяких сомнений. Я опустил глаза и спрятал руки в карманы. Все остальные шли впереди меня. Они выглядели смело и уверенно. Не то что я. Особенно выделялась Адельхейд: твёрдая уверенная походка, широкий шаг, ровная спина, взгляд наверняка полон решимости. Наверное, именно такое клише примечательно человеку с железной волей, и Адель идеально попадала под него: высокий рост, гордый стан, некая аристократичная бледность, создававшая разительный контраст с формой Шимон и заплетёнными в высокий хвост длинными волосами, цвет которых подобен вороньему крылу. Внимательно вглядевшись в лицо, можно было увидеть в нём непрекращающийся волевой порыв и неиссякаемую жажду действий. Взор тёмно-малиновых глаз всегда искал все возможные пути и пространства, даже из-под мнимой ледяной корки горел желаньем побеждать любые препятствия. Он всегда был одухотворён, как и подобало взгляду женщины. Высокий лоб, прикрытый курчавой прядью чёрных волос, выдавал острый интеллект, а тонкий рот чаще всего говорил по делу. Остальные тоже смотрелись по крайней мере спокойно. Койо, как и всегда, умчался вперёд своим спринтерским шагом «раз-два-три-четыре». Рауджи и Каору шли не спеша: первый с любопытством разглядывал всё вокруг, а второй спрятал руки в карманы, только однажды вынув их, дабы сорвать первую попавшуюся травинку и взять её в зубы. Шиттопи-чан, стоило только нам выйти на улицу, мигом воспарила в воздух и, как обычно, отправилась к пункту назначения по только ей известным воздушным путям. А? Только я что-то не заметил, как потерял из виду Джули. Прозвенел звонок. Вот-вот мы с Шиттопи-чан будем представлены своим новым одноклассникам. Нас определили в класс «2-А». Да. Ещё когда мы только вошли в школу, как мне в глаза ударил резкий контраст её атмосферы. Такие светлые стены, просторные коридоры, большие окна, сквозь которые солнце так и вливалось в помещения. Разительное отличие от средней школы Шимон, где в основном в интерьере преобладала тёмная гама, переходы были настолько узкими, что попробуй пройди, не задев никого (и не получи за это в глаз), а окружающий территорию старый сад своими зарослями мешал лучам проникать внутрь, отчего всегда создавалось впечатление, будто это самая настоящая вечерняя школа. Возле меня, деловито заложив руки за спину и выпрямившись, тихонько посвистывала, перекачиваясь с пятки на носок, Шиттопи-чан. Раз за разом она поправляла меховую отделку накинутого на голову капюшона. Ну, по крайней мере, хотя бы её ярко-лимонный чубчик и характерная татуировка в виде «S» на выбритой голове не сразу бросятся в глаза. Нашим будущим одноклассникам вполне хватило одного только вида этого «нечто» в щедро усыпанном блёстками обтягивающем костюме и, помимо этого, напялившем на себя что-то напоминавшее спасательные надувные круги: на самом деле Шиттопи-чан специально соорудила эту конструкцию, чтобы она могла держать её в воздухе, позволяя парить. Ну и яркий макияж и тёмные солнечные очки лишь дополняли образ чего-то «совершенно нетипичного». Но при всём этом она умудрялась не нервничать, а совершенно спокойно — и даже несколько гордо — держать спину прямо, точно по струнке. «Господи, как у неё это получается?» Вот дверь открылась и сэнсэй позвал нас в класс: — Заходите, Козато-кун и Ши… Ши… То… кун? Понятное дело, с разбегу это трудно произнести. — Меня зовут Шитт П.! Называйте меня Шиттопи-чан! И никак иначе. На другие прозвища она ни за что не откликнется. Таковым было её негласное правило. Вернее, одно из них: далее ей обязательно надо назвать свой талант (который вряд ли кто поймёт), ну и… просто продемонстрировать воистину неповторимую индивидуальность. Что, собственно, она и делала, начав издавать эти, подобные азбуке Морзе, звуки и вращаться вокруг своей оси, не обращая внимания на ошарашенные лица всех находившихся тут. Ну вот. После этого её трудно было не принять за инопланетянку. Хотя это же Шиттопи-чан. — Шитт-кун… Хорошо. Что ж, теперь ты. Э? Я? Не знаю, что на меня нашло в этот момент, но я еле смог из себя выдавить слова. — Я Козато… Энма… — Гмм? Что-то тебя не слышно, — Ничего странного, что учитель не расслышал моего мышиного писка. — Козато… Энма… — повторил я, стараясь при этом не встречаться взглядом с примерно тридцатью парами глаз. — Громче! Ещё раз! «Ну вот. Как всегда».~Сара~
Как обычно, не даст мне мама в пропущенные от учёбы дни просто валяться пластом и плевать в потолок. Она из-под земли меня достанет, а из комнаты и подавно. После завтрака мы, кавалершы ордена «Милые Хозяюшки», — то бишь я, мама и Бьянки с И-Пин — отправились выполнять «почётную миссию». Сегодня я «белый» рыцарь ордена, так как решила переодеться в одежду поудобней сарафана — всё-таки, что могло быть комфортней белой хлопчатобумажной ночнушки? Хм, боль в животе частично переместилась к позвоночнику сейчас, когда я несла огромный тазик с постельным бельём на улицу. — Что же ты столько набрала? — подошла ко мне мама и, поставив второй тазик на стол, переложила туда одну большую подушку с моего. — Это слишком много. Так ведь и надорваться можно. — Та, — опустила немножко свой тазик теперь, когда его вес не заставлял меня напрягать руки вовсю. — Ничего. Не лишний раз, думаю, будет для меня потренировать грузоподъёмность. Да и потом, — сдула со лба мешающую прядь чёлки, — картошка вчера тоже была ничё так себе. — Это потому, что ты умудрилась прочитать вместо двух килограмм пять, — присоединилась к моему воспитанию Бьянки. — К тому же ты её так и не принесла. — Так ведь я же сказала, — оправдывалась я, попутно уворачиваясь от промчавшего мимо Ламбо с отбеливателем в руках, — собака унюхала колбасу, но перепутала пакет, вот и не выдержал «обыска» тот, который оказался вовсе и не тот. Нет, я, конечно, дала той нахалке подсрачник, но она всё равно успела… — Мне пришлось оставить фразу без завершения, так как мамины обычно тёплые карие глаза пронзили меня лёгким морозным ветерком. Точно, мама же у нас категорически не терпела жестокого обращения с животными, да и слово «подсрачник» тоже являлось далеко не литературным. — Кхм, ладно, — заключила весь мой балаган Бьянки, выходя на улицу. — А ты, Сара, думай, прежде чем оставлять сама знаешь сколько йен валяться на тротуаре. — Хорошо, — передёрнула плечами я и направилась за ней. Как хорошо моим рукам сейчас! Пока я тут мучилась на постепенно нагревающемся воздухе, они себе плескались в прохладненькой водичке, перебирая изрядно потяжелевшие от влаги одеяла и простыни. Насыщенное синее небо слабо отражалось в помутневшей воде в тазике, и белые ткани в ней определённо напоминали напрочь отсутствовавшие облака. Да, сегодня мы занимались только белым бельём, поскольку цветное было постирано отдельно вчера. Я сидела возле одного тазика, а Бьянки возле второго. Фута, как и полагалось мужчине, делал «силовую» работу: выкручивал стирку. И-Пин подавала прищепки, отбирая их у Ламбо, нацепившего их на верёвку вокруг шеи, точно мумба-юмба разноцветное ожерелье. — Что, Ламбо, боишься кли-и-и-змы? — потусторонним голосом завыла я, когда меня в корень достало его постоянное мельтешение туда-сюда. Тот, насвистывавший какую-то мелодию, подозрительно похожую на фанфару из телевикторины, тут же взвыл и, оттянув веко и показав мне язык, сбежал обратно в дом. Хорошо, что И-Пин уже сняла все прищепки. — Тч. Дети! — хмыкнула я. — Может, он просто волнуется перед сегодняшним походом в клинику? — предположила И-Пин, приставив пальчик к нижней губе. — Господи, ну подумаешь — клизма! — воскликнула я, скрестив руки на груди. — Сара-чан, вспомни-ка, — мама обернулась ко мне через плечо, развешивая на верёвке сверкающие на солнце чистые простыни. — А сама-то в детстве как боялась уколов? Эх. Вот надо же было напомнить о том, как врач вместе с помощниками держал меня, и выдача леденца была обязательным атрибутом для снятия моего «стресса». Или как когда-то меня совсем ещё маленькую носили на рентген, а я брыкалась, и папе пришлось держать меня. — Так я это я! — парировала, переступая через тазик и направляясь за бутылью с водой, чтобы наполнить его ещё. Жара усиливалась, набросив свою пелену на воздух. Чёрт. Терпеть не могла такую духоту. Потому, что оставалось лишь две опции: или в душ почти каждый час, или ходи липкая, как жаба. А сейчас мало того, что пот почти превратился в мою вторую кожу, так ещё и эта боль внизу живота усиливалась не на шутку. Такое чувство, будто что-то сжимало меня, концентрируясь и рассыпаясь болевыми импульсами по всему тазу. — А! — вдруг раздался громкий писк И-пин, когда я вернулась к тазику. Она побледнела и смотрела на меня, не отрывая глаз. Пот крохотными бусинками поблескивал на её лбу. Она застыла, будто хотела мне что-то сказать, но не решалась. — И-пин? Она упрямо молчала, но я видела, как на её лицо набегали тени. Несколько мгновений спустя она начала тихо поскуливать, словно собираясь вот-вот заплакать. — С-сара… — шептала девочка, приподнимая дрожащую ручку и показывая на меня. — Т-ты… р-ранена?.. — Э? Ранена? О чём это она? — И-и-пин… срочно принесёт хоть что-нибудь! — почти панически взвизгнула она и умчалась в дом. А я так и стояла, просто тупо таращась ей вслед. — Эмм… И-пин? — тихонько позвала её, так и находясь по-прежнему в недоумении, но вдруг мой взгляд привлек к себе… кое-что. На помутневшей, но всё-таки относительно прозрачной, водяной глади расцвело пятно тёмно-алого цвета. Перед этим я немного толкнула тазик ногой, и яркие блики переливались по поверхности, ударяя в глаза своим сверканьем. «Но красное пятно так и остаётся». Оно разрасталось, расползалось и темнело, напоминая медленно распускающийся бутон розы. «Что это?..» — Сара? — внезапно Бьянки тоже поднялась и обеспокоенно посмотрела на меня. Мама отвлеклась от развешивания белья и повернулась в мою сторону. — А? — всё, что я могла сделать, это хлопать глазами. — Вы че… Не успев закончить фразу, наконец заметила в чём дело. «И горячий пот на моей коже резко остывает». Из-под белоснежного подола ночнушки, по внутренней стороне бедра струился красный след. И в этот момент давление в тазу достигло пика. В глазах потемнело, и я схватилась за живот и приземлилась коленями на траву. — Сара-чан! — подбежала ко мне мама, а следом за ней и Бьянки. — Сара, как себя чувствуешь? — вторая встала на одно колено передо мной. — Что?.. — подняла на неё свои глаза. — Живот сильно болит? Голова кружится? Тошнит? — присела на корточки мама. — А, — я поднялась на дрожащие ноги. — Живот болел с самого утра. Подташнивает, может, совсем чуть-чуть. А голова и не кружится. Это я так. От неожиданнос… — но мне пришлось умолкнуть, стоило только заметить эти странные выражения их лиц. Бьянки вздохнула с каким-то явным облегчением, а лицо мамы прояснилось, и её губы расплылись в счастливой улыбке. — Что такое? — спросила я. Без лишних слов Бьянки с мамой также поднялись на ноги, и первая кивнула мне головою, жестом показывая «следуй за мной». Мы оказались в ванной. Мама достала из шкафчика над умывальником какую-то упаковку. — Слава Богу, — улыбалась она, сжимая её пальцами. — А я уже боялась, что придётся вести тебя к гинекологу. — Чего? — снова хлопала глазами я. — Оно правда, — согласилась Бьянки. — Четырнадцать лет это всё-таки немного поздновато. — Поздновато? Для чего? Ответа ждать не пришлось. Память заработала интенсивней, когда в двери появилась всё ещё взволнованная И-пин с аптечкой. Это было лет семь назад, если правильно помню. Однажды я проснулась утром и, как обычно, направилась вниз. Но… Мне в глаза кинулась белая простыня, которую мама несла в корзине для грязного белья. Вроде бы ничего такого. Только крупное алое пятно редело на сверкающей, совсем недавно постиранной, свежей простыне. Не знаю как, но что-то тогда сжалось в груди. Это было мамино постельное бельё. И почему-то моё сознание само нашептало мне, что пятно было явно не краской. Так что, в каком-то смысле, реакция И-пин мне понятна. Поскольку я тоже тогда испугалась. Да и не зря я наблюдала за день до того, что мама пила какие-то таблетки. И покупала те странные белые салфетки. — Вот ты и стала девушкой, Сара-чан, — её лицо так и лучилось улыбкой. Бьянки удовлетворённо хмыкнула, закрыв глаза. А я стояла и просто тупо глазела на них. Какое-то непонятное ощущение расползалось в груди липкой жижей. В один момент я вспомнила длинную мамину лекцию, что рассказала она, стоя передо мной на коленях и держа за руки, пока я сидела на стульчике в ванной после двухчасовой истерики, полагая тогда, что мамочка ранена, и пытаясь вызвать скорую со своего игрушечного телефона. — Значит, эта гадость теперь будет преследовать меня каждый месяц? — Не гадость, — отрезала Бьянки, скрещивая руки на груди. — А нормальное явление для любой девушки репродуктивного возраста. Признак того, что ты фертильна. — Чего? — снова хлопала глазами я. — Это значит, что теперь ты можешь иметь деток, — улыбнулась мама. – А, всё хорошо, — ласково молвила она побелевшей от нервов И-пин. — Всё в порядке. «В порядке?» Такое дело… — Да, — я махнула рукой. — Оно мне надо? Самое главное, как мне теперь лазать по деревьям и гонять по округе, когда такие дела? Сестра Гокудеры как-то обречённо вздохнула. — Ну, наверное, никак. — Оу, жаль. «Что вообще за ерунда такая?.. »~Энма~
И к концу дня я всё-таки убедился, что не зря с утра меня словно минералкой обливало. Первый день в новой школе таки не прошел без задирок. Всё же не стоило Адель давать такой большой бэнто. Не удивительно, почему местные хулиганы решили, что я «мажор». Вот и приходилось лежать теперь на твёрдом асфальте лицом вниз. Кругом валялись мои порванные в клочья школьные принадлежности. Сверху градом падали ругательства и угрозы. По каменному покрытию растекалась тёмно-красная лужица. Я всё же смог хотя бы слегка перевернуться набок и накрыть рукой голову. Удары ногами настолько сильные, что ещё чуть-чуть и вполне могли треснуть кости. Звук рвущейся ткани. Ногам стало холодно. Судя по всему, с меня сорвали брюки. — Где деньги, твою мать?! — буквально давило сверху, с мощностью как от хороших колонок. Мои глаза зажмурены: я не мог держать их открытыми из-за того, что боль давила на зрительный нерв и размывала видимость. Трудно даже понять: холодно мне или жарко. Терморегуляция сбита напрочь. Похоже, просто так меня не отпустят… Внезапно раздался чей-то визг, и что-то глухо упало рядом подобно мешку. Какой-то неразборчивый шум, и отморозки тут же покинули меня и принялись метелить того, кто находился рядом. Сквозь гудящую режущую виски и лоб боль я смог различить поток отборной брани и ещё взвизгивания. Через пару минут всё затихло. Я кое-как поднялся на колени и начал складывать свои тетради в рюкзак. — Т-ты… в порядке?.. — спросил меня какой-то парень-шатен с волосами ёжиком. Это его избили после меня. Я только молчал. Челюсть онемела, и говорить было просто невозможно. Хм? На парне форма средней школы Намимори. Но это не всё. Почему мне кажется, будто я уже видел его лицо? — Ах! Они порвали твои тетради на куски! — сказал он и, взяв одну из уничтоженных вещей, протянул мне: — В-вот… По-прежнему ничего не отвечая, забрал у него порванный учебник. В какой-то момент наши пальцы соприкоснулись… И через голову словно пронеслось микроторнадо. В макушку ударил разряд молнии. Вселенную заволокло чистейшей белизной. Кожу будто залило топлёным, самым свежим молоком. Кровь в сосудах мгновенно обновилась целиком и полностью, и спрятанный под воротником толстовки аксессуар прорезал белую пустоту тёмно-оранжевой вспышкой. Словно миниатюрное солнце расцветала она, звякнув как крошечный колокольчик одновременно с пропущенным ударом моего сердца. Ещё один такой же звук раздался со стороны парня напротив меня. В его широко распахнутых глазах тоже будто взорвалась маленькая звезда светло-оранжевого света. И, соединившись в одну высокую нотку падающей в воду капли, они взрывались радостным, таким обыкновенным мальчишеским смешком, прежде чем миг спустя тишина заглушила меня с концами. «Что… это было?.. » Немедленно встав и натянув брюки хотя бы на одну ногу, я быстро решил уйти. — Эй, постой! — летело мне вслед, но я не обернулся. Несколько часов спустя и стемнело. Сидел на набережной и жевал то, что ещё осталось с обеда. Тяжело вздохнув, открыл сумку. Ну не мог же я явиться домой в таком виде! Сюда еле добрёл, собирая по пути бесчисленное, даже слишком, количество взглядов и внимания. Хоть здесь тихо, никого не было. Только я и малыши со вчера, до сих пор находившиеся здесь. С маленькой пластиковой мисочки, тайком вынесенной мною для них из дому, они лакали молочко, которое, Слава Богу, не успели вылить мне на голову. Достал катушку с нитями и иголку. Да, в связи с постоянными «приключениями» одежда у меня рвалась часто, поэтому, хотите смейтесь, хотите нет, но коробочка со швейными принадлежностями всегда лежала в моём рюкзаке. Хм, а дыра-то на брюках немаленькая. На это дело уйдёт много времени. И это не только о самом процессе в целом, но и, как например, сейчас. Иголка и нитка. Что сложного? Ну, я не Адель с намётанным глазом, способная за долю секунды пропустить непослушный кончик нити через ушко. То, что у иглы в моей руке, конечно, немаленькое, но со мной всегда так: слюнявь не слюнявь, щурься не щурься — результат один. «Ноль». Вот Адель хорошо справлялась с иглами, а я — всегда предпочитал иметь при себе булавки. Ох, ну наконец-то. Прошла нитка в ушко. Теперь можно и попытаться зашить… — Ты умеешь шить?! — Ах! — резко уколол палец, не ожидая услышать у себя за спиной кого-либо. — Т-ты в порядке?! А. Это же тот парень. Которому досталось вместе со мной. И теперь я припомнил, где его раньше видел. Виной всему либо отсутствие привычки запоминать лица, либо просто плохая память на них. Иначе как объяснить запоздавшее понимание того, что это, оказывается, мой одноклассник? — И-извини! Не хотел испугать тебя! Я просто хотел вернуть тебе учебник, который ты уронил… — Фпафипо… — ответил я, держа палец во рту. Больно всё-таки… — Офтафь ефо фтефь. — Э, но!.. — Ффе фпофятке. А… — опустил взгляд, оценивая качество своего «рукоделия». Я надел брюки но, похоже, что зашиты они не так, как надо. Да уж. Плохая с меня швея. Как я умудрился пришить одну штанину к другой? — Я неуклюжий. Вперёд, можешь смеяться, — сказал тому парню, заметив его очумевший взгляд. Внезапно моя нога поскользнулась. Из-за неправильно зашитых брюк я не смог нормально устоять. — Ах! — с бешеной скоростью я полетел назад. — Б-Берегись! — бросился ко мне он. Чисто рефлекторно ухватился за ремень его сумки. В результате чего мы оба оказались в воде. Я начал барахтаться, как тот котёнок, которого спас вчера. — Эм, там неглубоко. Ух, как неловко. Но этот парень помог мне подняться. Через некоторое время мы оказались у него дома. Я узнал, что его звали Савада Тсунаёши. «Так это он. Тот самый, о котором говорили мои… » Мы сидели у него в комнате. Он предложил мне полотенце — вытереть волосы. Заново наклеил пластыри, так как предыдущие просто раскисли от воды. Его мать принесла нам перекусить. Милая женщина. Она даже согласилась зашить мои брюки и предложила остаться на ужин. За брюки, конечно, спасибо. Про ужин я, правда, не знал — оставаться ли… Дома у Тсунаёши, скажем так, весело. Этот малыш в коровьем костюмчике… Откуда он взял ту гранату?! Просто чудеса какие-то. Вот только… «Почему я здесь? » Я пытался убедить Тсуну, что ему лучше не общаться со мной, поскольку хулиганы всякие летели на меня, как мухи на мясо. Но… Ему, похоже, было всё равно. Он начал рассказывать какие-то непонятные истории, все сводившиеся к тому, что, мол, ему по жизни тоже частенько не везло. «Не везло…» Знаешь, Тсуна-кун, глядя на твою комнату, твою маму, сам факт, что ты имел свой уютный уголок, именно свой, а не гостиничный, можно было сказать: тебе определённо везло. Вдруг в очередной раз распахнулась дверь, и тот самый мальчишка с рогами в шевелюре швырнул гранату. Взрыв. Дым. Какие-то бумаги разлетелись и с шорохом устелили пол. Тсуна-кун стыдливо хватал их в охапку и ещё раз утверждал, какой он невезучий. Хех. Ну, может быть, в его словах и была доля правды. И она самая вызывала на моём лице улыбку и заставляла смех покинуть грудь.~Сара~
— Что?.. Уже так поздно?.. Нет. Успешный поход в клинику с целью вставки клизмы самому Ламбо Бовино надо без всяких претензий объявлять как Тринадцатый подвиг Геракла. Слышали бы вы, сколько было криков и негодования! Потом, в качестве «компенсации за моральный ущерб», пришлось целый день провести с ним в парке. Он сразу забыл о перенесённом «травмирующем» опыте и начал веселиться. А мне-то как весело было снимать его с очередных верхотур! В общем, вернувшись домой, я грохнулась, как бревно, на свою кровать и задремала. Видно, таки неслабо. Половина восьмого вечера. Встала, протерев глаза. Ещё рано ложиться спать. Что же делать? Ну, решила пойти пополоскаться для начала. — Ффуух. Какая лепота! — сказала я, выходя из душа и накидывая свой любимый махровый халат, когда на глаза попалась корзина с грязным бельём. «Тц. Как некстати». Открыв крышку, заглянула внутрь. Хм. Мама что, уже забрала те мои запачканные из-за сегодняшнего… Нет, сэр. «Кронпринц-чтобы-ему-пусто-было» именуемый Ламбо, конечно, отпугивал любую приходящую в голову мысль своим… — Тсуна, давай играть в киллеров! — Не хочу! Иди отсюда! — раздалось в ответ. Хех. Ещё бы! А представь себе, каково это — провести с ним целый день в парке?! А, братец?! Пускай же теперь он тебя подостаёт! Я вздохнула и начала вытирать голову. БА-БАХХ!!! Мигнул свет. Не удивляйтесь. Кому-то это могло показаться экзотическим. Но не нам. Жить с Ламбо под одной крышей всё-таки… Никакая интуиция не могла заранее подготовить к этому. — Брат! Ты в порядке?! — всё же орала я, пулей вылетая из ванной. Пробежав по коридору, приблизилась к дверям его комнаты. Фух. Слышно голоса. Значит, всё в порядке. Все живы. Вдруг по ту сторону двери раздался смех. Голос брата и ещё чей-то. Хммм. На хвалебные оды Гокудеры, заливистый смех Ямамото или «воспитательные беседы» Реборна не похоже. Это явно кто-то другой. — Нет, у тебя здесь всё же весело. В груди раздался стук, похожий на звук удара. Этот голос!.. Я слышала его. Вчера вечером. Похоже, что это тот парень, который помог мне вчера. Честно говоря, я потом пожалела, что не поинтересовалась из какой он школы, где живёт… Да что там! Я даже не спросила, как его зовут! А ведь он предлагал провести меня домой. Чёрт! Почему я отказала?! Чего испугалась?! Поэтому сейчас, слыша этот голос, жуть как хотелось зайти к ним и хотя бы взглянуть на него глазком! Только вот… Я нечасто заходила в комнату брата. Свинарник, а не комната! И ему запретила заглядывать ко мне. Вдруг его неряшливость заразна? Но сейчас… Почему так колотилось сердце? Мог ли быть тот взрыв сему причиной? Ладно. Была не была. Я вошла. Предлог? Какой бы предлог? Ну… А! Знаю. Распахнула дверь и… — Брат! Ты не видел моих трусов?! Блин. Неужели ничего лучше не могла придумать?! И судя по выражению лиц находящихся там, они подумали о том же. — …Откуда мне знать?! — брат первым пришёл в себя. — Почему ты меня об этом спрашиваешь?! — Ну, что же ты так. Я ведь просто спросила… — я попыталась сделать обиженное лицо. Но в то же время исподтишка смотрела на второго присутствующего в этой комнате. Парень с ярко-рыжими волосами, его бледное лицо и переносица залеплены новыми пластырями. Он сидел, обхватив руками колени, и непонимающе смотрел на меня какими-то осоловелым взглядом алых глаз со зрачками-звёздочками. Без сомнения. Это он!~Энма~
Да. Забавно жить в этом доме. Давно я так не смеялся. Похоже, Тсуна-кун всё-таки неплохой парень. Я помог ему спрятать все «компрометирующие» бумаги. Каждый раз, когда мы с ним сталкивались лбами и прочими частями тела, смех поднимался вновь. Но затем мы успокоились и наступила тишина. Странная какая-то тишина… — Фуухх. А как насчёт… — Тсуна начал было уже говорить, но не смог закончить. Внезапно, с громким стуком дверь в комнату распахнулась настежь. Мог поспорить, что если бы в этот момент возле неё стоял кто-то — прибило бы не на шутку. — Брат! Ты не видел моих трусов?! Что? В дверях стояла шатенка. Что-то её лицо казалось мне знакомым. А? Погодите-ка… Это же она! Несомненно, сейчас передо мной та самая девочка, из-за которой я вчера нарвался на хулиганов! Точно она! И не похоже, что она ожидала меня здесь увидеть. Застыв от неожиданности, она стояла на пороге комнаты в длинном махровом халате бирюзового цвета. Волосы мокрые, но пусть даже не так как вчера, всё равно казались пышными. Крупные капли падали с них на плечи. Густая чёлка несколько облепила ей лицо — не успела причесаться. Обуви нет — видимо, второпях выбежала из ванны на звук взрыва. — …Откуда мне знать?!.. Почему ты меня об этом спрашиваешь?! — Ну… Зачем ты так. Я ведь просто спросила… Хмм… Этот немного обиженный взгляд делал её… милой? В этот момент она повернулась в мою сторону. Не знаю почему, но мне показалось, что меня обдул тёплый ветерок. Этот взгляд… Она узнала меня? — Я вижу у тебя гости? — спросила она у Тсуны, кивая подбородком в мою сторону. — Эх. Да. Поэтому сначала надо стучать, а не врываться с грохотом и такими фразами! — уже спокойней ответил он. — Ну, тогда извини. Ты же знаешь: я ещё и не такое могу! — почесала затылок она, пытаясь разрулить ситуацию. Затем она засмеялась, и стало хорошо заметно, как краска прильнула к её лицу. Тсуна только вздохнул. Видимо, это значило что-то вроде: «Лучше не знать, что именно…» или что-либо ещё тому подобное. — Так, значит, это ты? — вопросила она, изучая меня своим заинтересованным взглядом серо-зелёных глаз. — А? — карие глаза Тсунаёши округлились. — Вы что, знаете друг друга?! Да уж. Надо как-то это объяснить. — Да… Мы встречались вчера. Я, как бы, помог ей… — Помог?! — внезапно воскликнула вчерашняя встречная. — Да ты меня просто спас! — она упала на колени и пододвинулась ко мне поближе. — И теперь я ещё раз могу сказать «спасибо»! — взяла меня за руки. Не знаю как, но я еле сдержался, чтобы не покраснеть. — Да… это пустяки… — Стоп-стоп-стоп! — присоединился к разговору Тсуна, мотая головой. — Ничего не понимаю! Сара, это мой одноклассник, который только сегодня перевёлся к нам! — Да? Значит, ты из тех новичков, что перевелись к нам из Хоккайдо? — спросила она у меня. — Так и есть. — Не понимаю. Откуда же вы тогда знакомы? — снова поинтересовался Тсуна. — А, мне довелось умолчать об этом вчера, не хотела мать тревожить, но, когда я вышла из супермаркета, в общем, чисто случайно напоролась на сэмпаев из класса "3-С". — Опять?! Боже! Сара, что ты натворила в этот раз?! — в этот момент голос Тсуны прозвучал действительно обеспокоено. — Ничего! Подумаешь, шесть горилл окружили меня! Упс! — она прикрыла рот. — Ух… — Тсуна-кун спрятал лицо в ладонях. — А-а если бы что-то случилось… — Не волнуйся! По-моему, монополия Хибари из таких же хулиганов, но под вывеской «Дисциплинарный Комитет», гораздо страшнее, — она посмеивалась, а Тсуна, так и продолжая держать лицо в ладонях, пробормотал что-то неразборчивое. — И потом, этот милый парниша спас меня! Милый парниша? Хм. Честно говоря, это первый раз, когда меня так назвала девушка. Обычно меня так называли всякие «сэмпаи», прежде чем двинуть мне в глаз или нос. Ну и Адель тоже когда-то говорила подобное, но это же Адель. Мы с ней давно как одна семья. А это… я даже имени её не знал, а уже слышал такое. И это звучало так искренне, так приятно… — Кстати! — восторженно воскликнула эта девочка. — Мы ведь вчера даже не познакомились толком! Скажи мне своё имя! В её глазах сейчас буквально мерцал огонёк. Как мило… Улыбка сама так и просилась на моё лицо. — Козато Энма. — Энма… — повторила она, словно пробуя моё имя на вкус. — Забавное! Чем-то на женское похоже! Женское?.. Честно говоря, даже не думал, что есть и такое мнение. — Сейчас ты звучал гораздо уверенней, чем утром, — с улыбкой заметил Тсуна-кун. — Неужели? — Да. И теперь я понимаю, откуда у тебя эти пластыри, — продолжил он, искоса поглядывая на девочку возле меня. Она только хмыкнула. — Да ладно. Говорю же, пустяки. А ты… — я повернулся к ней. — Вы… родственники? Она сделала удивлённое лицо и рассмеялась: — А почему же ты думаешь, я в этом доме, в этой комнате, в таком виде?! — рассмеялась она, показав рукой на свой халат. — Да! Я его сестра-двойняшка! — Младшая сестра… — попытался поправить Тсуна. — На две минуты! Большая разница! Двойняшка я сказала! Тсуна-кун издал что-то похожее на «хиииии!» и замолчал. А девочка как ни в чём не бывало продолжила: — А вот меня зовут Сара! Савада Сара! Что ж, приятно познакомиться! Она протянула руку для рукопожатия. Я ответил на её жест. Ох, крепкая же у неё хватка! — Так, ты учишься с моим братом? — Да. Значит ты тоже? — спросил я, чувствуя при этом какой-то внезапный прилив интереса. — Почему-то не видел тебя сегодня в школе. — Ох, пришлось сегодня пропустить, — в этот момент Тсуна-кун на заднем плане мимикой выразил что-то вроде: «Да-да, конечно», но когда его сестра повернулась к нему, он тут же поднял ладони в жесте капитуляции: — К тому же я учусь в параллельном классе – «2-В», — оживлённо продолжила она. — Понятно… — Тсуна-кууун! Сара-чааан! Пора ужинать! — донёсся голос снизу. — О! — Сара ударила кулаком по ладони, словно вспомнила что-то. — Тебя ведь мама наверняка пригласила поужинать с нами! Кто бы сомневался! Пойдём! — Ну, я как-то не… Её выражение лица резко стало другим: улыбка видоизменилась в гневную гримасу. — Что значит «ну, я как-то не…»?! — не удивился бы, если бы Сару сейчас стало слышно и на соседней улице. — Ты хоть знаешь, как мамочка готовит?! Не обижай её так! Идём, иначе пинками погоню!!! Теперь, глядя на Тсуну-куна, я мог понять его реакцию на эту девчонку. Он ещё не пришёл в себя после «двойняшки», а тут такое… — …я как-то… очень даже не против, — попытка унять положение. И что бы вы думали? Получилось! Выражение лица Сары в секунде переменилось с раздражённо-сердитого на сияющее от радости. — Вот и ладушки! Тогда, идём! — С-Сара… — опомнился наконец Тсуна-кун. — Что? — Ты разве не заметила, что Энма-кун, гм, без штанов? Несколько секунд стояла тишина, а потом Сара несколько раз почесала пальцем щеку, а затем затылок. На её губах появилась улыбка, хоть и немного кривая. Брови несколько смущённо вздёрнулись вверх. — Знаешь… И правда! — хихикнула она. — Как-то не обратила внимания! Я наверняка покраснел, как пойманный вор, но Сара попыталась снять напряжение: — Это ещё ничего! Видишь, даже я не сразу заметила! Вот когда мой братец появляется в трусах, то это издалека… — Сара!.. — Тсуна покраснел, пожалуй, даже больше, чем я. — Сара-чан! Иди-ка сюда! — снова донеслось с нижнего этажа. — Иду! Через минуту она вернулась, а через секунду — в меня полетело что-то. — Держи свои брюки! Как новенькие! Знаешь, — смеясь, прощебетала она, — после маминых рук никакое «Маде ин Чина» не конкурент! Тсуна-кун снова хлопнул себя ладонью по лбу и явно захотел что-то сказать, но Сара, звонко рассмеявшись, убежала. Спустя несколько минут мы спустились вниз. Должен честно признаться, я никогда не видел подобного изобилия на столе. И первое, и второе, и десерт. С непривычки аж глаза разбегались. Всё-таки по жизни мне гораздо привычней иной рацион: рамен, пельмени, овсянка или что-нибудь ещё, не отнимающее много времени на приготовление. Адель, конечно, старалась накормить нас, как говорится, «до отвала». Что, как утверждал Койо, для взрослеющих парней немаловажно. Но я всегда старался наедаться так, чтобы просто не быть голодным. «Поэтому, то, что сейчас вижу…» Когда я оказался в этой комнате, все взгляды устремились на меня. И внезапно мне почему-то очень захотелось рассмотреть деревянный пол под ногами. — Ну? Почему не садишься? Я обернулся и увидел Сару. Её волосы всё ещё мокрые, но спортивная кофта защищена от промокания накинутым на плечи полотенцем. Смеющийся значок-смайлик, пришпиленный к груди, невольно вызвал у меня улыбку. — Эй, Бьянки, — обратилась она к девушке постарше, — помоги мне, плиз, — и протянула ей гребешок. — Опять запутались, да? — вздохнула та и принялась расчесывать её. — Ух, называется, что стриги их, что не стриги… — сквозь зубы процедила Сара. — А! Подожди, не садись! — вдруг переключилась на меня и, сказав старшей «Пасибки!», подошла ко мне: — Это мой стул. Я извинился и занял другой, Сара же принялась почему-то исследовать своё место. Через пару секунд она как-то злорадно захихикала. — Ййй… ёшкин кот! — вскрикнула она и повернулась к малышу в коровьем костюмчике. — Ламбо!!! Какого… ты намазал мой стул клеем?! Тот разразился громким смехом, но чуточку заострённые взгляды присутствующих и шлепок от девочки-азиатки заставили его замолчать. — Но, — всё ещё нервно подёргивая глазом, но улыбаясь, произнесла Сара, — видишь, как тебе повезло, Энма-кун? Что это оказался именно мой стул! — засмеялась она и, взяв с дивана подушку, подложила её под себя. — Зато теперь-то как удобно! Прям «мягкое» кресло! Ну, приятного всем аппетита! И первым делом она выхватила у малого из рук большой кекс и демонстративно откусила кусок побольше и с начинкой. Не знаю, чем бы всё закончилось, не поделись русоволосый мальчик с ним своим. Тсуна-кун только прикрыл ладонью глаза и покачал головой. А вот я уже даже и забыл, когда в последний раз так смеялся, как в этот день.