Игрок. Правдивая история Петира Бейлиша

Меч выскользнул из рук мальчишки и тот, настигнутый очередным — и теперь уже последним — ударом, неуклюже повалился на землю. На правой руке чуть ниже локтя багровел огромный синяк, саднила разбитая губа, — он облизнул ее и почувствовал во рту железный привкус крови. - Ты дерешься как девица. Отвратительно, - широкоплечий темноволосый мужчина с досадой бросил свой деревянный клинок рядом с ребенком. - Папа, я... - Другой бы на моем месте тебя бы уже давно прикончил даже этой палкой. - наконец, он протянул мальчику ладонь, обтянутую грубой черной кожей, и помог подняться. «Боги, какой же он худенький», - подумал лорд Квинтин, приобнимая сына. - Петир, - продолжил он чуть мягче, - если ты хочешь научиться сражаться, то ты должен тренироваться, а не сидеть целыми днями над книжками. Если лорд Талли увидит, как ты управляешься с мечом, то он, ей-Богу, усомнится, как я столько лет сумел служить ему. Даже его дочери, и то смогут лучше. - Но, папа, я правда... - снова начал Петир и замолчал. Правда заключалась в том, что он действительно совершенно не умел управляться с клинком. И ненавидел это занятие. В редкие недели, когда отец приезжал домой от лорда Хостера, он занимался с Петиром, но эти тренировки не оставляли в душе мальчика ничего, кроме раздражения и досады. Отец был сильным, даже несмотря на старую рану, полученную в войне. Не отличавшийся исполинским ростом, Квинтин Бейлиш был крепко сложен и обладал довольно грозным видом. Он больше чем его отец, унаследовал дедовские черты лица — тонкий орлиный нос, темные глаза, казавшиеся особенно колючими и опасными под густыми бровями, и иссиня-черные волосы, вьющиеся, как у большинства браавосийцев. Южная кровь деда Чезарио, чуть смягченная материнской, делала Квинтина настоящим красавцем, а походная жизнь обожгла его кожу, придав ее из без того оливковому цвету темный золотистый оттенок. Да, защищая лорда Талли, своего сюзерена и друга, от вражеской стрелы, он потерял левую руку — та обессилела и ссохлась, так, что лорд Квинтин был вынужден никогда не снимать перчатку, дабы не показывать своего уродства... Но Петир знал, что та война — в книгах ее называли Войной Девятигрошовых Королей — принесла победу Королевству, а его отцу, сиру-рыцарю, титул лорда и крохотный замок на позабытом всеми богами каменном утесе. Правда, последнее он знал от самого отца, - в книгах упоминания этого события, равно, как и героической раны, Петир, сколько ни пытался, отыскать не смог. Зато он отыскал там много других историй. О купцах, без оружия и доспехов, одним лишь умом и хитростью добывавших несметное богатство, о придворных лордах, чьи слова были способны превращать мозги королей в крошево лжи и безрассудства. И, для того, чтобы править, им не нужна была корона. Эти повествования страшно занимали восьмилетнего Петира и все больше убеждали его, что вовсе не обязательно уметь так уж хорошо владеть мечом. Можно владеть умом и хитростью. Но он все равно расстраивался. Отец учил его. А у Петира не получалось. Ситуацию, когда у него что-нибудь не получалось, мальчик ненавидел больше, чем что либо еще. Даже больше смерти, отобравшей у него маму. Даже больше чаек, ни в одной из которых, он так и не увидел ее. - А лорд Талли приедет к нам? - Петир повернулся к отцу. Вместе они шли по направлению к замку. Продолжать тренировку было бессмысленно, - Квинтин это отлично понимал. Мальчик устал, к тому же... К тому же, лорду Бейлишу было больно смотреть, как его единственный сын машет палкой, словно безголовая девка. Ни объяснения, ни примеры, ни увещевания, ни удары — ничего не помогало. Максимум, что мог позволить себе этот ребенок - отступать назад, неуклюже мельтеша перед глазами деревянным клинком. «Сдавайся! Брось меч. Не умеешь сражаться, научить признавать поражение», - порой, не выдержав, кричал ему отец. Но вот как раз это, похоже, только заводило Петира: он моментально бросался в контратаку, пытался ударить, задеть — пока, наконец, не падал с ног. - Нет, я отправлю тебя к нему. И ты будешь воспитываться в его доме. - Помнишь, я говорил тебе об этом? Петир помнил, но смутно. Он вообще мало что помнил, кроме того, о чем читал в книгах. Или просто не хотел запоминать. - Да, конечно, отец, - на всякий случай соврал он. - Я поеду в Риверран? - Конечно. Он дал мне обещание после смерти твоей матери. Сказал, что когда ты немного подрастешь, он с удовольствием примет тебя в своем доме — ведь не может будущий рыцарь расти один среди овец да чаек. К тому же у него две дочери и лишь один сын. Маленькому Эдмуру нужен старший брат. Петир попытался представить себе Риверран. В его воображении это был огромный замок, стоявший посреди серебристой реки. Река тоже была огромной, почти как здешнее море, но гораздо более теплой и спокойной. И в ней можно было купаться. А лорд Талли в воображении Петира был высоким — как титан Браавоса с их герба, намного выше отца. Ведь он был его сюзереном. - А как зовут дочерей лорда Талли? - поинтересовался мальчик. Их он вообразить не мог. Они были леди, а настоящих леди Петир не видел никогда, только пастушек да крестьянок. И мерзкую крикливую Келлу. - Младшую зовут Лиза. А старшую Кэт, Кейтилин. Очаровательные девицы. Когда я последний раз видел их, то Кэт рассказывала мне, как когда-нибудь выйдет замуж за бесстрашного рыцаря. «Настоящий мужчина должен уметь сражаться за свою прекрасную даму», сказала мне она, - лорд Квинтин усмехнулся и потрепал идущего рядом сына по голове. - Вот видишь, почему ты должен учиться обращаться с мечом? Ведь и у тебя когда-нибудь будет прекрасная дама.