Лейси

Белль просто зашла в свою комнату, но ей показалось, что она шагнула напрямую в прошлое. На отрывном календаре застыла дата. Много месяцев назад — а ей казалось, что веков. Брошенные книги на туалетном столике, на кровати юбка и футболка, отбракованные перед выходом. А вот и недопитая кружка с чаем — ой, кажется, там выросла целая цивилизация! Подумать только — все было в точности как тогда, в утро, когда она спешила к началу рабочего дня у Голда. Она ходила по комнате, касаясь вещей кончиками пальцев. Эта кружка, расческа с ее волосами — еще каштановыми, разбросанные пакеты из-под печенья и платья в шкафу — все это, словно кусочки паззла составляли Белль. Ту, которой она была когда-то. Девушка села на край кровати и взяла открытую книгу, повернутую переплетом вверх. «Великий Гэтсби». Ее глаза впились в строчки, словно там было объяснение последним месяцам: «Я спросила у акушерки: „Кто? Мальчик или девочка?“ Она сказала, что девочка, и я заплакала… Хорошо, что девочка, дай Бог, чтобы она была дурой. Для женщины в наше время это самое лучшее… быть хорошенькой дурочкой». Белль отложила книгу. Запах этой комнаты, пыль, покрывшая ее прежнюю жизнь — все это было таким долгожданным, но почему-то не приносило счастья. — Принцесса, — как-то хрипло проговорил отец, входя в ее комнату. Девушка заметила, что глаза у старика были слегка припухшими. Она торопливо вытерла слезы, чтобы не смущать Мо. — Принцесса, чай готов. Миссис Флоррик обещала зайти сегодня, чтобы подготовить тебя к… ну, к слушаниям. Слушания… Тот же суд. То же здание с мраморными колоннами в центре Чикаго, что она столько раз видела по телевизору. Хоть бы ее дело не просочилось в прессу! Хотя, не просочится. За это наверняка поручится гений публицистики и связей с общественностью Илай Голд. Белль откинулась на кровати и попробовала думать о своем отношении к Голду, но с удивлением обнаружила в сердце пустоту. Словно там никогда и не было комнаты — да что комнаты, святилища! — этого мужчины. Она недоверчиво улыбнулось. Девушку не оставляло ощущение, что ее сердце играет с ней в какую-то странную игру. Боковым зрением она словно уловила движение. У дверей стоял, ухмыляясь, ее выдуманный Илай из автобуса на Сторибрук. Тот, которого она призывала в самые сложные моменты фальшивой жизни. Кто держал ее за руку и обнимал в темной ванной. Спасательный круг, созданный ее сознанием, чтобы Белль выжила в ее странном и новом мире. Призрачный Голд кивнул ей, и на мгновение замерев на пороге, вышел сквозь закрытую дверь. «Определенно надо будет провериться у врача», — подумала Белль. Хотя внутри она понимала, что это было прощание. Призрачный Илай ушел, потому что теперь ей не нужна его поддержка. О его присутствии напоминала только светлая грусть, занявшая пустоту в ее сердце. *** Вернувшись в Чикаго, Алисия и Белль первым делом отправились в клинику, в которой лежал Мо Вулвертон. Беглянке не терпелось увидеть отца, а адвокату важно было показать Белль врачам и получить необходимые заключения. Раны давно зажили, но шрам говорил о многом, да и в волосах могли сохраниться следы наркотиков. Для верности миссис Флоррик запросила все материалы по пациентке Лейси Френч из клиники, которую ее клиентка так поспешно покинула, оставив неоплаченные счета. В больнице Мо не оказалось — старика выписали несколько дней назад. Он уже чувствовал себя гораздо лучше. Белль с болью слушала медсестер, рассказавших, что ее отец постоянно говорил о своей погибшей дочери, которая вот-вот вернется. *** Делопроизводство в местном суде оказалось пугающе быстрым, и теперь девушка собиралась на слушание своего дела. Внутри шкафа стройными рядами висели блузы, юбки и брюки. Белль скептически приподняла бровь: эти наряды устарели лет на двадцать! И как она раньше этого не замечала? Она выбрала нейтральную белую блузку и джинсовый сарафан. Все еще очень короткие волосы покрасили в прежний темный цвет с рыжим отблеском. На этом настояла мадам адвокат, и она же отвела девушку к своему парикмахеру. Прежде Белль никогда не бывала в таких салонах и чувствовала себя неловко, ступая потрепанными ботинками по идеально чистому мраморному полу. Расходы по воскрешению прежнего имиджа тоже взяла на себя миссис Флоррик. Белль расчесала волосы, прошлась по лицу пуховкой с пудрой — и снова подумала: «Как она раньше жила без косметики?» В дверь позвонили, а через секунду девушка услышала щелчок замка — отец впустил адвоката внутрь. Пора. *** Девушка словно со стороны смотрела на себя, поднимающуюся по мраморным плитам дворца правосудия — почти таким же, как в салоне красоты. Внутри оказалось много таких же монохромных людей, как она. Половина деловито сновала по коридорам, а другая застыла вдоль стен в ожидании решения. Белль словно оказалась в огромном муравейнике, где каждый знал, что делает, и лишь она шла покорная и потерянная, словно овца на заклание. В зале не было ни присяжных, ни зрителей — лишь судья, представитель прокурора и Алисия Флоррик от лица защиты. Напрасно Белль боялась, что ей придется что-то говорить судье самой — адвокат справлялась отлично. Ее ни в чем особенном не обвиняли, лишь упрекали за использование фальшивых документов и отсутствие бдительности. Очевидно, что папка с медицинскими заключениями оказалась самым существенным аргументом в пользу Белль. По истории, которую Алисия рассказала суду, получалось, что Белль в бессознательном состоянии была похищена и едва не стала жертвой убийства. Затем, напуганная, она сбежала из больницы и постаралась спрятаться от килеров. Девушка слушала и не верила своим ушам — все факты были на месте, но грамотные акценты адвоката сделали из истории о преступнице исповедь жертвы обстоятельств. Судья ударила молоточком, вынося решение. Белль подпрыгнула от громкого звука: она не ожидала, что все пройдет так быстро. Полноватая чернокожая судья скороговоркой зачитала решение. О том, что Белль Вулвертон признается живой и ей подлежит заново получить документы, удостоверяющие личность по справке, которую можно получить в прокуратуре в окне номер… за нарушения приговаривается к 120 часам принудительных работ… подписка о не выезде… но в целом, может быть свободна прямо сейчас. Соответственно уголовное дело относительно ее убийства аннулируется. Не веря своим ушам, девушка обернулась, впервые за процесс посмотрев на отца. Он утирал слезы радости и, кажется, до сих пор не верил своему счастью. Белль поднялась с жесткого деревянного сиденья. Перед ней стояла Алисия: — Я ведь говорила, что мы вернем тебя домой. Белль, — она гордо назвала ее по имени. В горле у девушки подозрительно скребло. Понимая, что не существует слов, чтобы выразить ее благодарность, девушка просто обняла адвоката, прошептав ей на ухо «Спасибо». Когда Белль и ее отец вышли из здания суда, девушка вдохнула полной грудью и едва не закашлялась. Город был покрыт зеленью, цвели каштаны и другие деревья. Как она могла не заметить, что наступило лето? В воздухе витали ароматы цветов, смешанные с выхлопными газами. Это Чикаго, детка. — Я дома, — совсем тихо пробормотала она, крепко сжав руку отца. Мо, идущий на шаг впереди нее, резко остановился, но тут же ускорил шаг. Едва поспевая за ним, девушка посмотрела в ту же сторону, и ее сердце пропустило удар. Внизу, у ступеней, стоял Илай Голд. Он улыбался так широко, насколько это возможно. Из-за его спины выглядывал неприлично большой букет алых роз. Белль остановилась. Между ними по прежнему был десяток метров, который Илай не рисковал преодолеть. Девушка продолжала смотреть на него, пристально изучая его лицо. Она искала улики, что-то, что выдаст Голда и его истинные мотивы. Улыбка на лице Илая стала растерянной. Белль вдруг ощутила себя героиней театра абсурда. Человек, заваривший всю ту кашу. Человек, которого обвинили в ее убийстве. Человек, которого она любила. Сейчас Голд выглядел жалко в своем отутюженном костюме с этим нелепым веником за спиной. И Белль расхохоталась. Она не хотела смеяться, да ей и в принципе не было смешно. Но нервное напряжение, копившееся весь день, нашло именно такой выход. Вдоволь нахохотавшись, она пошла догонять отца, с тревогой вглядывающегося в ее лицо. Мо подхватил девушку под руку — очень вовремя, потому что равновесие давалось ей сейчас с большим трудом. Справившись с приступом, Белль обернулась. Илай так и остался стоять. Он выглядел растерянным. Уже оказавшись дома, она решительно оторвала сразу несколько десятков календарных листов. Время снова двинулось вперед. Она снова живет. Так почему же ей так больно?