Сумерки Мемфиса

В Саисе и Мемфисе друг Никострата был грустен, вспоминая свою жену и дочь; и лишь когда его рассеянность вызвала несколько насмешек со стороны матросов, иониец взял себя в руки. Он обратил внимание, что Никострат тоже мрачен и отрешен, хотя царевичу это не мешало делать свою часть работы. Царевич, казалось, даже не замечал, в какую команду они с другом влились, - египтяне, африканские и азиатские греки и персы Камбиса и Дария суетились бок о бок, таская тяжелые товары и снасти, вместе обливаясь потом под жарким солнцем и беззлобно перебраниваясь на чудовищной смеси всех своих наречий. Наконец носовые канаты были отвязаны, и длинные персидские триеры подхватило течением; матросы получили возможность отдохнуть. Никострат и Мелос сели отдельно от товарищей - к счастью, им нашлось место, или же остальные нарочно его расчистили. Юноши старались не выделяться; но, разумеется, скрыть, кто они такие, не могли - и другие матросы посматривали на них с любопытством, опаской и недовольством. Впрочем, такое обособление было царевичу только на руку. - Пифагор мечтал именно об этом, - вдруг сказал Никострат, глядя на своих товарищей-иноплеменников. - Кто? - изумился Мелос. - Пифагор. Великий мыслитель, который учил брата моей матери и ее саму, - с усмешкой пояснил молодой спартанец. - Он мечтал о великой общности народов, но не предвидел, чем это кончится, - не будет никакой общности, и каждое племя лишь потеряет себя, когда все смешаются в кучу! Мелос не ожидал такого разговора; но, подумав, сумел достойно ответить. - Чтобы не было бессмысленной кучи, Никострат, нужно, чтобы одно из племен возвысилось над другими и навязало остальным свои порядки и законы.... Никострат засмеялся. - Вот именно... И потому, что персы лучше всех умеют навязывать себя и свои законы, им столь многие предаются добровольно... А потом уже становится поздно! Мелос вздохнул. - Нам не выгрести вдвоем против течения, царевич, - рассудительно сказал он. - А тем более, в море, где не видно берегов! Никострат угрюмо кивнул. Они посмотрели на нижнюю палубу, откуда доносило запах немытых тел и привычного страдания. На триерах Уджагорресента гребли рабы, и тоже разноплеменные: неизбежность для долгого морского путешествия, в котором люди так зависели друг от друга. Царский казначей был очень умным человеком. Океан оказался спокоен и дружественен к опытным мореходам. Один раз мимо прошла персидская флотилия, и начальники судов уважительно поприветствовали друг друга. Никострат, сжав зубы, смотрел, как осанистые чернобородые персы поднимают руки и перекрикиваются. Сам он под своим плащом взялся за рукоять отцовского меча. Мелос заметил это движение. - Зачем? - прошептал он другу, когда суда разминулись. Никострат блеснул светлыми глазами. - Чтобы не отвыкнуть. И они могли так же точно оказаться врагами, - отозвался лаконец. - Или ты забыл, как велико теперь царство Дария?.. Мелос поплотнее завернулся в алый плащ, сотканный любящими руками жены, и ничего не ответил. По пути, однако, корабли дважды приводили в боевую готовность. Один раз им повстречались подозрительные финикийцы, а другой греки. Никострат и Мелос вскочили вместе с товарищами и схватились за мечи, в то время как персы и египтяне натягивали луки. Греческая флотилия прошла мимо - загорелые полунагие моряки не выказали ни враждебности, ни страха; и двое эллинов так и не узнали, кто это был. - Может быть, это Калликсен, - возбужденно прошептал Мелос другу, когда чужие корабли исчезли из виду. Никострат удивленно и пристально взглянул на него. - Возможно. Тогда хотелось бы знать, куда он направился. Царевич сел рядом с ионийцем и хмуро посмотрел на товарищей - прочие воины и матросы казались гораздо более довольными жизнью и собой, чем они двое. Египтяне и персы пробовали тетиву своих страшных луков, точно струны кифар, и улыбались. - Они лучшие стрелки, чем мы с тобой, - сказал Никострат. - И от нас даже меньше пользы, чем от простых матросов! Мелос нахмурился. - Ну да, пока мы неопытны, - сказал он, отведя со лба прямые темные волосы. - А разве ты не знал, что так будет? Спартанец улыбнулся. - Я это не к тому, что задета наша гордость, брат, - сказал он. - Уджагорресент знает, зачем мы пожелали обременить собой его корабли. Он знает... - Тихо! - оборвал его Мелос; хотя к их разговору никто не прислушивался. Никострат спокойно кивнул. Он замолчал, и друзья надолго прекратили советоваться. В последующие дни царевич и его спутник выполняли посильную для них работу; помогали ставить паруса и подменяли на веслах выбившихся из сил невольников. Это делали и другие члены команды - в очередь; но молодой лаконец с товарищем вызывались вперед, чем заслужили новые насмешки и замечания. Однако эллины пропускали все мимо ушей, молча радуясь возможности испробовать силу своих налитых мышц и легких. Персидские начальники триер, расхаживая по палубам над скамьями, посматривали на вольных гребцов со смесью превосходства и опаски... К исходу плавания у них почти кончились припасы и пришлось всем урезать порции и заколоть одного из коней; но никто из людей не погиб. Все пять триер причалили; моряки сошли на скалистый берег Хиоса. Выведя из трюма пару уцелевших лошадей, снарядили посланников в город. Мелос снял плащ и присел на песок рядом с другими; а Никострат, презирая усталость, подошел к персу, который командовал их кораблем. Азиат, давно поставленный в известность, кто такие Никострат и его друг, обратил на юношу взгляд холодных черных глаз, на губах его появилась усмешка. Скрипнув зубами, молодой спартанец поклонился. - Начальник, я хотел бы высказать просьбу. Перс кивнул, усмешка стала шире. - Здесь на Хиосе живут наши с Мелосом родственники. Можно ли нам навестить их? Перс долго молчал; он рассматривал юношу с непоколебимой наглостью существа, вдруг ставшего всемогущим. Потом провел рукой по бороде и открыл рот, явно намереваясь отказать... Никострат огромным усилием сдержался; напомнив себе, что выдержка - не меньшее достоинство спартанца, чем храбрость. - Моя мать, царица Поликсена, просила об этом, - сказал он. И лишь упоминание высшей власти подействовало. Перс величаво кивнул. - Только без опозданий, - сказал он по-гречески с сильным акцентом. - Или корабли уйдут без вас. Никострат коротко поклонился и сразу же отошел, пряча глаза. Вся кровь в нем кипела. Зевс-вседержитель, и мать еще думает, что с этим племенем можно сосуществовать в гармонии!.. Она просто никогда не видела тех из них, кто злоупотребляет властью: а таких среди азиатов - большинство... Он плюхнулся на мокрый песок рядом с Мелосом, и иониец, увидев его лицо, ни о чем не спросил. Он только сжал руку побратима под плащом, и Никострат был благодарен. Их впустили в город, и дали разместиться; Никострат и Мелос сразу же отпросились. Торговые дела решались без них; многие воины и матросы отправились отъесться, отмыться и повеселиться с женщинами, и двоих эллинов тоже отпустили. На узкой улочке они отделились от остальных и наугад направились в сторону городской площади. - А если здесь никто нам не скажет, где живет семья Калликсена? - встревоженно спросил Мелос. Никострат пожал мощными плечами. - Кто-нибудь скажет. Это торговый город, - молодой лаконец улыбнулся с оттенком презрения. - Здесь люди живут новостями, как афиняне. И действительно, хиосцы, из которых многие были родом из Ионии, оказались словоохотливы. Расспрашивал о Калликсене Мелос: Никострат предпочитал отмалчиваться и осматриваться. И третий местный житель из тех, с кем они заговорили на площади, вспомнил афинского морехода и объяснил, как найти дом его жены и дочерей. - Они живут на улице Корзинщиков, это недалеко отсюда. Я их знаю, потому что они часто приходят послушать мужчин в нашем собрании, - сказал хиосец. Мелоса изумила его дружелюбная улыбка. - Что же говорят у вас в собрании? Все ли спокойно? - Слава богам, спокойно, - ответил островитянин. - Только этот Калликсен мутит воду: о нем говорили, что он чуть ли не рассорил нас с Дарием... И его жена и дочери все ходят послушать, что он еще натворил. Не очень-то их тут жалуют. - Но тронуть не смеют, - усмехнулся Никострат, впервые обратив на себя внимание. - Не покажешь ли ты нам их дом? Горожанин заколебался. - Сделай милость, покажи, ведь это рядом, - Мелос улыбнулся как можно приветливее. - Я сам иониец, и мы в родстве с этими людьми! Тогда хиосец довел их до конца площади, откуда начиналась улица Корзинщиков, - застроенная домами ремесленников, как можно было догадаться. - Пятый дом справа, - объяснил горожанин, вытянув руку, на которую был наброшен конец нарядного синего гиматия с голубой каймой. - Желаю вам удачи, - прибавил он, посмотрев на суровые лица юношей в некотором смущении. Никострат ограничился признательным кивком; а Мелос снова улыбнулся. - И тебе удачи, добрый человек. - Ты слишком к ним подлизываешься, - проворчал Никострат, когда они остались вдвоем. Мелос только пожал плечами. - Ну, если ты так по-спартански суров, должен же хоть кто-то из нас вести себя прилично? Никострат чуть не вышел из себя; но тут увидел, что друг шутит. Он сам усмехнулся и кивнул. - Ты прав. Они в молчании пошли дальше, считая дома; и перед пятым остановились. Мелос уставился на асимметричное медное кольцо-колотушку, вделанное в калитку: оно напоминало бараний рог. - Точно такое было на воротах дома Хилона!.. Брата Калликсена, в Афинах, - быстро напомнил он, поймав взгляд царевича. Никострат кивнул и без дальнейших слов постучал. Сначала ему не отвечали; ни собаки, ни люди не отзывались. Никострат напряженно послушал полуденную жаркую тишину, а потом опять схватился за кольцо. - Может, испугались?.. - пробормотал юноша. И тут изнутри послышались быстрые шаги. Со скрежетом отодвинулся засов, и калитка открылась. Перед ними стояла пожилая рабыня, которая смотрела на гостей с изумлением, но без страха. Юноши переглянулись. - Я Мелос, муж Фрины, племянницы госпожи, - волнуясь, сказал иониец. - Моя жена - дочь Аристодема, брата флотоводца Калликсена! Здесь ли живет его семья? "А если нет?" - подумали оба. Но рабыня, загораживавшая собой вход, после этих слов кивнула и отступила. - Идите за мной, - сказала она. Женщина провела их по тропинке через небольшой виноградник; тропинка огибала беленый кирпичный дом, который выглядел подозрительно по-азиатски. Или по-египетски. Как тут теперь разберешь... Сама госпожа дома стояла в дверях, придерживая на голове розовый пеплос. Это оказалась приятной наружности женщина с карими глазами; когда она откинула покрывало, стало видно, что волосы у нее золотисто-рыжие. Рабыня что-то быстро объяснила хозяйке, и та кивнула. Потом посмотрела на гостей. - Я не знаю вас... но мне кажется, что давно знаю. Ты муж моей племянницы? - спросила Филлида Мелоса. Иониец поклонился. - Да, госпожа. А это мой друг, он сын... - Я знаю, чей он сын, - карие глаза вспыхнули, и женщина подалась к ним. - Вы привезли весть о моем муже?.. Никострат качнул головой. - К несчастью, нет. Но мы приплыли с надеждой узнать о Калликсене у тебя, госпожа. Филлида на несколько мгновений поникла головой; потом тепло и грустно улыбнулась. - Антиопа, проводи гостей мыться, - велела она прислужнице. - Потом приходите в ойкос, и мы побеседуем, - сказала хозяйка друзьям и скрылась в доме. Когда освеженные, переодетые в чистые хитоны молодые люди появились в общей комнате, их ожидало угощение на небольшом столике. Изящная мебель в ойкосе напомнила им о Египте - а Мелосу об Афинах. Филлида сидела в кресле у очага. И когда гости вошли, она встала им навстречу. - Ты Никострат, сын ионийской царицы, - сказала она лаконцу. - Да, - Никострат кивнул. Филлида покачала головой, отворачиваясь; она запахнула свой тонкий розовый пеплос с черной вышивкой. Несмотря на дорогую одежду, руки у нее были натруженные. Должно быть, она сама плела корзины. - Даже спрашивать не буду, зачем вы оба здесь. И зачем вам мой муж. Жена афинского флотоводца медленно опустилась обратно в кресло. Юноши, не решавшиеся сесть, отчего-то ощутили себя виноватыми... Мелос первым сел, и Никострат последовал его примеру. - Так твоего супруга нет дома? - осторожно спросил царевич. Филлида покачала головой. - Нет, и долго не будет. И я рада, что вы с ним разминулись, - откровенно сказала афинянка. Никострат выдержал ее красноречивый взгляд. - Ты полагаешь, что мы взялись за безнадежное дело, госпожа? - Конечно, - без тени сомнения ответила Филлида. - Кончится тем, что вы попусту погубите тысячи греков, и наше море окрасится кровью... Как уже бывало не раз... если вас не схватят и не казнят раньше! - Так ты предпочитаешь, чтобы мы жили на коленях?.. - не выдержал молодой спартанец. Филлида подняла брови и мягко усмехнулась. - Кто здесь на коленях? Ты? Или, может, ты? - она повернулась к Мелосу. - Сейчас мы живем в мире с персами, и Дарий поистине благородный царь. А вот если вы начнете... - Дарий, возможно, и благороден, - перебил хозяйку Никострат, с трудом сдерживаясь. - Но его сатрапы едва ли таковы! Известно ли тебе, госпожа Филлида, как теперь правит в Ионии Дарион, мой родственник по матери? При этом вопросе лицо Филлиды по-настоящему омрачилось. - Если верить слухам, это умный, но жестокосердный и заносчивый юноша, - сказала она. - Но он не сатрап - Дарион только тиран Милета, и он находится под опекой военачальника Масистра... Об этом персе говорят, что он справедлив! Филлида устремила на друзей взгляд, полный тревоги. - Но вам двоим ни за что нельзя появляться в Ионии.