Сумерки Мемфиса

В доме было немного прислуги: еще двоих домашних рабов хозяева нашли мертвыми, а остальные, похоже, успели разбежаться. Пара коней, которых держала Поликсена, оказались сведены, и конюх пропал вместе с ними. Конюх этот был персом, который поступил к Поликсене на службу здесь, в Дельте, и получал жалованье... - Как теперь понять, кто с кем был в сговоре? - спросила эллинка в отчаянии, когда они кончили оценивать ущерб. Убийцы оказались еще и грабителями, забравшими все ценное, что смогли найти. - Полагаю, что это уже неважно, - мрачно ответил супруг. - Нам никого из людей не вернуть, и нас решили согнать с места, чтобы затравить. - Ну да, - сказала Поликсена. Она глядела на Тураи озадаченно, как будто тот подал ей новую мысль. - Мы можем быть уверены, что это не приказ наместника. Наместник правомочен схватить нас открыто, и у него нет никакого повода ненавидеть царицу Ионии... - Или близкую подругу ее величества Нитетис. Или мать Никострата, - продолжил египтянин, глядевший на жену с пониманием. - Я согласен с тобой, что это были наемники - вероятно, персы! Но подумай, что... - Персы или нет... но мстить, откладывая расправу, это очень по-азиатски, - перебила его Поликсена. - Иначе я бы подумала на саисских жрецов, про которых упоминал Кеней! - Могут быть и они, - сказал Тураи: его словно бы нисколько не задела такая оценка своих собратьев. - Наши слуги богов достаточно изощрились, чтобы обманывать жертвы: мы поверим, что нам мстят, и побежим из Дельты, - а они отберут нашу землю! Поликсена засмеялась. - Это забавно... Право, очень забавно! Она запустила руку в волосы; прошлась широким шагом по разгромленной спальне, где они с мужем держали совет. Потом опять подняла голову. - Нам нужно осмотреть наши владения и поискать, кто остался, - думаю, садовники спрятались и вернутся... Всегда есть те, кому некуда деваться! Нитетис принадлежали виноградники к югу от поместья - ее управляющий поставлял в Саис вино; и три деревни платили царице оброк. После того, как земля отошла Поликсене, ничего не изменилось; вначале она кормила ионийцев, бежавших с нею, которые не знали, куда податься, - а потом египетские селяне возмутились против нее так, как никогда не выступили бы против природной госпожи. Ионийцам пришлось уйти и искать, где кормиться; Поликсене остались только виноградник, финиковые пальмы и работники, получавшие свою долю в урожае. - Даже если они не бежали, они ничего не смогут рассказать, - заметил Тураи. - И нам самим нельзя оставаться. Поликсена ахнула. - И это говоришь ты?.. - воскликнула коринфянка. - Ты вот так просто позволишь себя изгнать с земли твоих отцов? - Мой отец был южанином, - улыбнулся Тураи, пристально глядя на нее. Он сохранял спокойствие, которое казалось напускным и теперь еще больше выводило Поликсену из себя. - А уйти нам нужно, потому что у нас не осталось никого, чтобы работать на нас. Подумай об этом, царица. Поликсена презрительно сощурилась. - Я была бы готова сама... - Да, ты была бы, - мягко согласился муж. - Но даже для ваших высоких людей это зазорно... разве не так? Ты больше не та, которая сидела за тканьем на женской половине, сокрытая от всех, - и уже не вернешь эти дни юности! - То есть сама гнуть спину я теперь не смогу, - усмехнулась Поликсена. - Пожалуй, ты прав! Она помолчала, глядя на него с прищуром, блестящими темными глазами. - Знаешь что - нам нужно подать жалобу наместнику Ферендату! Невозмутимый египтянин вздрогнул: казалось, он впервые за весь разговор растерялся. - С какой целью?.. - Законность высоко сидящие персы блюдут... думаю, ты успел убедиться, - сказала эллинка, неприятно улыбнувшись. - А я все-таки наместница Дария, и землю эту мы приобрели честно! Имущественные права женщин в персидских уложениях прописаны лучше, чем у нас, - хмыкнула она. Грабители выпотрошили ее ларец с деловыми письмами, взяли и папирус, подтверждавший право супругов на владение усадьбой. Но копия этого папируса должна была сохраняться в Доме жизни в Саисе. - Ты и вправду думаешь... что Ферендат послушает нас? - спросил Тураи. Ему все еще не верилось, что жена говорит всерьез. Поликсена вздохнула. - А что еще нам остается? Жить здесь мы больше не сможем, ты прав, - и кто бы ни напал на наш дом, вероятно, попытку вскорости повторят. Попробуем тогда продать землю назад государству, хоть за полцены... и уедем хоть в Навкратис! - Деревни, которые взбунтовались против тебя, уже стали собственностью наместника, - кивнул египтянин. - Политархия, так у вас теперь называется персидский строй? Поликсена махнула рукой. - Похоже на ваши порядки: однако теперь, когда они смешались на одной земле, Та-Кемет несет двойное бремя... Но мы отвлеклись! Тураи немного подумал. А потом неожиданно заговорил о другом. - А если на тебя напали совсем не те, кто разорил наше поместье?.. Если так сошлось, на нашу беду? Поликсена оторопела. - Почему ты так решил? - Тот, кто стрелял, хотел тебя убить сразу. Это ясно, - жестко ответил супруг. - А тот, кто пришел сюда, захотел твоего позора и мучения! Коринфянка побледнела. - А ведь ты, наверное, прав! Как же быть? - Ты предложила самое разумное, - ответил Тураи. - Попросить защиты у наместника! Если он удовлетворит нашу просьбу... это возможно... мы сможем нанять охрану до Навкратиса. Лицо египтянина окаменело. - Вероятнее всего, Кеней угадал, и убить тебя пытались жрецы. До вашего полиса их руки не дотянутся. Супруги посвятили в свои планы греков из Навкратиса, которые стерегли снаружи; и хотя тем не понравилось, что придется кланяться Ферендату, друзья Поликсены признали, что это самый разумный выход. Они же вызвались сбегать до виноградника, поискать, не осталось ли в поместье кого-нибудь из мужчин. Поликсена только теперь вспомнила, что придется убирать трупы. А хоронить слуг так, как она сделала бы дома, не годилось: к своим сорока годам Поликсена повидала достаточно, чтобы уважать чужие верования и верить в их силу, даже если она сомневалась в существовании стольких богов. Греки вернулись, приведя троих египтян, к большому облегчению хозяев. Один из них был работником - он действительно спрятался, когда явились всадники, и не видал их близко; только говорил, что это был "целый отряд персов". А двое других египтян оказались поселянами, крепкими мужчинами, помнившими еще царицу Нитетис. Поликсена благодарила их, хвалила их отвагу, а эти простые египтяне смущенно кланялись. Они пришли, узнав, что нужно дать погребение сородичам... Тураи уговорился с селянами, что они отвезут тела на своем плоту в ближайший Дом мертвых, куда возят своих усопших родственников; и отдал серебряный браслет в награду. Поликсена хотела сперва сама позаботиться о бальзамировании Мекет; но потом поняла, что им нельзя терять времени. Тот, кто пытался убить ее, наверняка не мешкал. Потом они обыскали дом и взяли все ценное, что еще оставалось, - хозяева устроили несколько тайников, которых незваные гости не нашли. В одном из таких тайников Поликсена хранила письма сына; и они, к огромной радости коринфянки, оказались на месте. И оружие уцелело. Поликсена впервые за долгое время извлекла из сундука свой меч. Старательная и памятливая Мекет смазывала его льняным маслом, и он ничуть не заржавел... Поликсена стиснула меч в руке, сжала зубы. Справившись со своим гневом, она убрала оружие в ножны; и поклялась отомстить негодяям, если только представится случай. А что, если их подослал Дарион? Очень похоже на него... Но, как бы то ни было, нож пригодится ей скорее меча. Поликсена вооружилась ножом, как и Тураи. Потом они взяли из кладовой хлеба, лука, сыра и фруктов, сколько нашли: в кладовой персы поживились, забрав почти все запасы. Зато одежда оказалась в сохранности. Грабители спешили, не желая обременять себя... они боялись закона, и это несколько ободрило хозяев. Потом они вернулись к своим лодкам. Тураи, увидев привязанные плоскодонки, хлопнул себя по лбу и произнес проклятие своей глупости: как они могли забыть, что враги были способны украсть лодки, заперев их в усадьбе!.. Онм поплыли на север. Поликсена наконец обратила внимание на дочь; Фрина, держа на коленях Хризаору, низко склонилась к девочке, так что их светлые локоны смешались, и шептала ей что-то. Афинянка была бледна, но держалась гораздо лучше, чем можно было ожидать. - Эй, - окликнула ее Поликсена. Фрина вскинула голову; у нее были огромные от испуга глаза, но потом она улыбнулась в ответ на улыбку матери. - А может, нам попросить о помощи Каптаха? - спросила она неуверенно. - Тише!.. Тураи шикнул на обеих женщин, подняв руку. Мужчины следили за берегами, но гребля все равно отвлекала внимание, - никому нельзя было терять бдительность, пока они плыли среди тростника и пальмовых кущ. *** До Саиса никто на них не напал. Беглецы долго спорили, где остановиться... им приходилось ночевать в небольших храмах-гостиницах, и для детей и женщин это были самые чистые и бестревожные места. Тураи всерьез предлагал пойти в главный храм Нейт, несмотря на все их страхи. - На большое убийство в доме бога жрецы не пойдут, это несомненно. Это не вавилонские храмы, привычные ко всякому разбою, - яростно убеждал египтянин жену. - У Нейт часто бывают высокие гости... к тому же, среди жрецов еще есть те, кто помнит тебя! Поликсена не могла не признать, что в этом есть смысл. - Но не разумнее ли сразу пойти во дворец? - Это как раз неразумно. Перс будет долго томить нас, прежде чем примет, - даже если преклонит слух! На улицах мы будем без защиты! В Тураи вновь проснулся царедворец, привычный к азиатскому церемониалу; и Поликсена признала правоту мужа. В храме Нейт беглецам встретились знакомые, Тураи не просчитался. И эти опытные люди сразу же поняли, что царицу и ее спутников привело к богине большое несчастье. Жрецы попросили рассказать, что случилось, прежде чем дать им приют. Поликсена не могла не думать, что, возможно, видит перед собою собственных убийц... убийц Кенея... Но строгие и благожелательные лица египтян внушали спокойствие; и Поликсена коротко рассказала, что их преследуют, согнали с их земли и уже убили нескольких ее людей. Бритые брови жрецов поднялись в изумлении: если они притворялись, то делали это мастерски. - Вы пришли в Саис искать справедливости? - спросил один из них - по имени Ани, как помнила эллинка. - Да, и надеемся найти, - твердо ответил Тураи вместо жены. Жрецы переглянулись: они явно встревожились. - Великая богиня не терпит таких злодеяний, и мы примем вас. Вы расплатитесь за еду и ночлег, когда наместник возместит вам убытки, - жрец Ани улыбнулся, предупреждая вопросы и возражения. Поликсене показалось, что этот человек действительно неравнодушен к ее несчастью; и она посмотрела на мужа, ожидая его решения. Тураи кивнул. - Я верю богине, - сказал он. Многозначительно взглянул на служителя Нейт; и Ани снова улыбнулся. - Великая мать не забывает тех, кто вышел из ее тела. Идемте, - египтянин протянул руку повелительным и оберегающим жестом, и беглецы с облегчением подчинились этой воле. Папирус в Доме жизни уцелел: Тураи ходил забрать его сам. Казалось, боги опять начинают им улыбаться. Наместник Ферендат принял беглецов на третий день - удивительно скоро. Впрочем, возможно, он что-то слышал об этом происшествии... Немолодой и важный перс пожелал видеть всю семью. Он с жадным любопытством рассматривал бывшую царицу Ионии; хотя мужской наглости она в этом не почувствовала. Персы были скромнее, чем говорили о них недоброжелатели. Ферендат пожелал услышать все в подробностях; он несколько раз хмыкнул и покраснел, схватив себя за завитую бороду. Похоже, перс был задет за живое; и польщен тем, что гордая эллинка пришла просить его заступничества. - Я расследую это дело, - пообещал он. И прибавил: - Вы можете быть свободны. Тураи понял, что больше случая не представится: он бросился на одно колено, протягивая Ферендату купчий договор. В сбивчивых выражениях египтянин попросил наместника выкупить у них землю, потому что они не могут там долее оставаться. Перс изумился, а потом едва ли не рассердился. Похоже, он рассчитывал забрать землю без всякой платы, когда хозяева уйдут, - его двор требовал огромного содержания... Ферендат придирчиво изучил папирус. Он задумался, и Поликсене не понравилось это молчание. - Если ты откажешь нам, господин, мы поедем в Персию и повергнем свою просьбу к стопам Дария, - сказала она неожиданно для себя самой. Ферендат чуть не выронил папирус. Он уставился на эллинку, онемев; а Поликсена прибавила, чувствуя, что ей уже нечего терять: - Моя подруга - княжна Артазостра, царская родственница... В Парсе мы найдем справедливость, если здесь для нас ее не останется! Ферендат шевельнул губами, выпучил глаза... Но имя царя царей возымело свое действие. Возможно, перс частично возместил бы им убытки и без такой угрозы; но теперь Ферендат согласился выкупить у хозяев поместье за полную стоимость. Когда они вернулись в храм Нейт, еще не веря своей удаче, Тураи сказал жене: - Ты поразила меня и всех нас! Ты ведь не думала о Персии на самом деле?.. - Думала, - хмуро ответила Поликсена. - Но ведь ты сам знаешь, что мы сделаем и чего не сделаем... и лучше молчи, - она почти взмолилась. Тураи привлек ее к себе; и они больше ничего не сказали друг другу.