Сумерки Мемфиса

Никострат заметил, что Мелос тоскует, раньше, чем тому хотелось бы. Мелос стал избегать своего лучшего друга; а ночами, - когда они ночевали дома, - выходил во двор и сидел так подолгу даже в зимний холод, уставясь в одну точку. Никострат, забыв о спартанском образце, несколько раз даже вставал и прогонял друга спать, опасаясь, как бы Мелос не простудился. Он спросил ионийца однажды, что с ним такое, - и, получив короткий сухой ответ, что все хорошо, отступился. Никострат знал, что делается с его другом: Мелос переживал то же, что и он сам, только еще тяжелее. Потому что иониец жил на земле дорийцев, чувствуя, что растрачивает себя без пользы: в то время, как персы топтали его землю и высасывали ее соки... Однажды в сумерках, ранней весной, воинов города подняли по тревоге: опасались нападения афинян, с которыми коринфяне, как и спартанцы, были на ножах. Их поставили в карауле у храма Посейдона. Мелос сделался гоплитом, в то время как Никострат - всадником: они могли позволить себе держать лошадь только для царевича, но стояние в карауле опять уравняло друзей. Они чутко вслушивались в ночь, посматривая по сторонам. Серебрились панцири других мужчин, колыхались гребни из конского волоса на их шлемах, когда они переговаривались, устав от неподвижности. Горели огни - в домах многие не спали, взволнованные ожиданием врага. Мягко пронеслась сова, заслонив от друзей огни города: ее желтые глаза вспыхнули, она издала короткий пронзительный крик. Мелос рассмеялся, проводив ее взглядом. - Афинина птица, - сказал он Никострату. - Не иначе, богиня прислала шпионить... Спартанец взглянул на него: он, как и Мелос, держал шлем под мышкой, чтобы лучше видеть. - Думаешь, не нападут? Мелос не успел ответить: позади их и впереди раздался многоголосый крик. С Акрокоринфа, из-за тройных стен, окружавших холм, посвященный Афродите, сбегали воины, возглавляемые факельщиками: они на своем высоком посту раньше всего увидели опасность. Воины при стое, храмах Аполлона и Посейдона присоединялись к товарищам внизу. Никострат, больше не раздумывая, покрыл голову шлемом и бросился вперед, обнажив меч; Мелос помчался за ним. - Что там? - крикнул спартанец, когда они поравнялись с другими. - Афиняне... жгут усадьбы за стенами, - бросил один из воинов. - Расхрабрились! Больше никто не тратил слов. Никострат и Мелос не видели никого из мужчин своей филы; но один из конных филархов взял на себя командование и громкими криками построил обороняющихся под стеной. Друзья ощутили, как проясняется разум, а тело наполняет божественная ярость - мускулы их напружились в готовности к бою... Но тут неожиданно открылись ворота, и коринфяне подались назад, рассыпав строй: на них с воплями устремилась толпа оборванцев с черными от копоти лицами. Казалось, какой-то изменник сдал город неведомому врагу!.. - Это погорельцы из деревень, - зло бросил Никострат Мелосу, который уже и сам об этом догадался. - Смотри, ворота опять закрывают! В самом деле, впустив поселян, бежавших в город со своим скарбом, женами и детьми, начальники тотчас снова закрыли ворота. Воины успокоились и перестроились. Но теперь настроение переменилось - в воздухе ощущалось, что битвы не будет. Никострат посмотрел на друга: Мелос стащил шлем, и спартанец прочел на его лице отражение собственных мыслей. Им опять не предстояло никакого настоящего дела - те, кто схватился с нападавшими, остались за стенами... Наконец подали сигнал дозорные сверху: вражеские отряды рассеяли и обратили в бегство. Филархи крикнули войску, что можно расходиться: еще взбудораженные, но успокоенные и даже разочарованные, граждане вернулись назад. Им пока запрещалось покидать свои посты, и Никострат с другом вновь стали на страже под стеною храма, оборотистым жрецам которого они некогда доверили свое состояние. Почти все огни Коринфа погасли, кроме храмовых. Несмотря на донимавший холод, Мелос даже начал задремывать, опершись на копье; он вскинулся, услышав легкие торопливые шаги. Иониец увидел, что к Никострату приблизился мальчик-раб. Он передал Никострату корзинку, накрытую полотенцем, а тот поблагодарил... Когда мальчишка убежал, Мелос подошел к другу. Никострат достал из корзинки кожаную баклагу с вином и протянул ему первому: - На, погрейся! Мелос, не отказываясь, с удовольствием глотнул крепкого вина с пряностями. Сладкий ток побежал по жилам. Потом Никострат отпил сам, и снова накрыл корзинку: есть никому из друзей не хотелось. - Она присылает тебе еду, как жена, - сказал Мелос, нарушив неловкое и какое-то стыдливое молчание, которое воцарилось между ними. - Она ждет тебя ночами! По совести говоря, я не пойму, почему ты до сих пор на ней не женился! Спартанец покосился на друга. - Она не хочет, - жестко ответил он. - Я не раз предлагал, но Эльпида не желает утратить свою свободу перед людьми! - А может, тебя не желает связывать, - заметил Мелос. Но продолжать этот разговор Никострату явно не хотелось, и Мелос замолчал. Иониец подумал, что Никострат всегда был так стыдлив, говоря об этой гетере, точно речь шла о его супруге и чести его дома... Мелос вспомнил далекую Фрину, и тоска сжала его сердце. Он в последние месяцы нечасто вспоминал о своей жене и дочери, но теперь ему самому вдруг опять захотелось своей женщины, ее тепла, очажного дыма. Сколько стремлений теснится в их груди - и каждое в свое время представляется важнейшим!.. Воины освободились только под утро. Мелос предлагал другу пойти к Эльпиде и отдохнуть у нее, отблагодарив за ласку; но Никострат уловил раздраженный тон ионийца и отказался. - К тому же, она не ждала меня сегодня, - прибавил царевич. - Может, у нее будут гости! Когда они помогли друг другу снять доспехи и устроились спать, наскоро умывшись, Мелос вдруг спросил: - А что, если афиняне сожгли нашу усадьбу? У них была теперь и усадьба, как у многих аристократов Коринфа, дававшая неплохой урожай оливок. Хотя Никострат приобрел эту землю на свое имя, все доходы с нее друзья считали общими. - Не думаю, - ответил спартанец после паузы. - Но нужно поехать посмотреть. Завтра отпросимся. Они крепко проспали до обеда. А когда Мелос проснулся, Никострата уже не было. Ионийцу не нужно было объяснять, куда тот отправился. Эльпида действительно принимала с утра гостя - знакомого фиванского художника и большого сплетника, который рассказал ей, чем разрешилась ночная тревога. Но когда Никострат пришел к возлюбленной, гетера уже была одна. Они поцеловались с привычной нежностью, как супруги; а потом Никострат вдруг крепко обнял подругу и прошептал, лаская загрубевшими пальцами ее волосы: - Поедем со мной сегодня... Я отправлюсь в нашу усадьбу, и тебе ее покажу! Мы никогда еще не бывали там вдвоем! - Хорошо, - ответила Эльпида несколько удивленно: она сразу почувствовала, что в душе ее возлюбленного зреет новый план. - Ты наймешь повозку? Никострат кивнул. - Собирайся, пока светло. Лаконец блеснул глазами. - Многие воины сегодня отправятся посмотреть, какой ущерб нанес им враг. Я хочу, чтобы ты была среди наших мужчин. Мелос тоже поедет. Эльпида кивнула. - Значит, вдвоем мы опять не останемся... Но я рада, что ты меня позвал. Никострат отлично знал о ее ревности к Мелосу, как и о ревности Мелоса к гетере; и погладил коринфянку по волосам, успокаивая. - Все будет хорошо. Загородный дом, который приобрели друзья, был неказистый - но оказался в полной сохранности. Никострат и Мелос радостно обошли усадьбу, разговаривая с работниками; а Эльпида, оставшись одна, хмурилась, кутаясь в большой шерстяной платок и дрожа на ветру. Никострат скоро вернулся к ней: он был один, и казался чем-то озабоченным. - Мы тут заночуем, уже поздно! Ничего, что ты без служанки? Эльпида улыбнулась, плотнее кутаясь в шаль. - Ничего... Одну ночь переживу без служанки! Никострат сам достал ей студеной колодезной воды, принес ужин - хлеб с козьим сыром и оливками. Потом они легли в нетопленой спальне на овчине, и Никострат обнял гетеру, согревая ее. Они скоро уснули; а потом Эльпида проснулась среди ночи, слушая, как ветер стучит ставнями. Она думала, не готовит ли ее Никострат к другому путешествию и другой простой жизни. Коринфское гражданство, коринфская сытая и почетная жизнь не удовлетворят ее царевича - он из тех, кто всегда хочет большего! Утром, пока Эльпида еще спала, Мелос заглянул в спальню и вызвал друга для объяснения. Ионийца очень беспокоили намерения Никострата, которые он угадывал. - То, что ты задумал, неосуществимо, - прямо сказал он спартанцу. - Даже если ты составишь такой папирус, чтобы Эльпида в твое отсутствие получала доход с нашей земли, и даже если совет признает его законность... ей все равно не станут платить или кто-нибудь отберет у нее доходы, если рядом не будет мужчин! Ведь ты не муж ей, не отец и не брат, а Коринф - не Спарта!.. Мелос силился убедить друга. - Это только в Египте женщина может спокойно владеть землей! - Да, - сказал Никострат. - В Египте - или за спартанскими щитами! Лицо его вдруг просветлело, точно он нашел выход. - У нее может быть ребенок от меня, что бы она ни говорила... И даже если нет... Не договорив, Никострат бросился назад в спальню, к Эльпиде. Мелос проводил друга взглядом с понимающей усмешкой: он давно ждал этого. Эльпида сидела на полу, на овчине, и пыталась причесаться, разбирая пальцами густые спутанные волосы. Она вскрикнула, когда Никострат бросился к ней: молодой воин схватил ее за талию и высоко поднял, смеясь какой-то счастливой мысли. - Что с тобой?.. Поставь меня! Никострат опустил коринфянку на пол и, обхватив шершавыми ладонями ее лицо, проговорил с сияющими глазами: - Скоро я поеду в Спарту, и ты поедешь со мной! Там мы поженимся... и там ты будешь самой свободной из жен, как и мечтала! Он выбил у нее почву из-под ног этим напором; но Эльпида быстро пришла в себя после неожиданной атаки. - Подожди... какой ты прыткий! А если я не захочу? Лицо Никострата вмиг омрачилось. - Так значит, ты меня не любишь? Эльпида отвернулась к окну; подойдя к нему, распахнула ставни. - Ты знаешь, сколько любовников говорят эти слова, пытаясь добиться своего? У меня в Коринфе дом, богатство, знакомые... Почему я должна все это бросить? - У тебя также есть рабы, которых ты должна содержать, а доходы твои сокращаются, - продолжил Никострат сурово. - И ты не поняла меня. Эльпида недоверчиво обернулась. - Чего я не поняла, царевич?.. - Я ничего у тебя не отберу! Я только хочу обеспечить тебя, чтобы и дальше ты жила в почете и безопасности, - ответил Никострат. Он быстро шагнул к гетере, простирая руку. - У нас может быть ребенок, если так распорядится судьба! Что тогда?.. Не думай, что я не видел в твоем городе женщин, которые так же блистали, как ты, - а потом лишились и куска хлеба, и доброго имени! Эльпида, придерживая свой серый козий платок, потерла плечи ладонями. Она теперь смотрела в землю. - Ты полагаешь, что в Спарте я буду избавлена от такой участи?.. - Там живет семья моего отца, мои дядья и братья, - сказал Никострат. - Я перед их лицом назову тебя супругой, а сам... я должен показать, чего я стою, - он сжал зубы, грудь расширилась, точно он наконец увидел достойного противника. Эльпида не сразу подобрала слова. - Ты хочешь помочь спартанцам в их бесконечных войнах, сделать их своими союзниками? - Да! И не только, - ответил ее возлюбленный. - Я расскажу им о многом, что им неизвестно! - А как же Мелос? - спросила коринфянка. - Он, конечно, поедет со мной... но Мелос нужен своей семье, - ответил Никострат, помрачнев. - Мелос сам уже понимает это, но ждет моего слова! Никострат посмотрел на Эльпиду. - Я знаю, что жизнь моих сородичей может показаться тебе тяжелой. Но ты вернешься в Коринф, если пожелаешь, когда мы поженимся, а меня примут в собрание мужчин. Эльпида улыбнулась. - И ты так уверен, что это будет? - Тот, кто не уверен в победе, может сразу бросать оружие, - ответил Никострат. - Так будет! Ты согласна?.. Гетера кивнула.