Сумерки Мемфиса

Ребенок плакал в гнетущей тишине; его держала на руках служанка Поликсены. Обессилевшая Эльпида лежала вытянувшись на постели - казалось, она задремала. Никострат стоял в стороне от женщин, уткнувшись лицом в ладонь. Потом молодой лаконец медленно отнял руку от лица и посмотрел на своего сына - долгим, пугающим взглядом. Казалось, он не видит ничего, кроме неудачных ножек. - Его надлежит... При звуке голоса мужа Эльпида встрепенулась и попыталась сесть; Поликсена надавила ей на плечо, вынуждая лежать. Она, как и ее невестка, устремила взгляд на Никострата. - Что ты сказал? Под этим грозным взглядом Никострат на мгновение дрогнул. Но потом закончил: - С этим ребенком надлежит поступить по закону Спарты. Только в этот миг к Эльпиде вернулось осознание происходящего. Бросив панический взгляд на малыша, она пронзительно крикнула: - Нет! - Он не сможет стать спартиатом, - Никострат шагнул к мальчику, словно бы затем, чтобы немедленно осуществить свое намерение: ноздри воина раздувались, глаза сверкали. - Ты видишь, он обречен на хромоту! В Лакедемоне его признали бы негодным и сбросили в Апофеты*... и это было бы милосердно!.. Эльпида помотала головой, глядя на мужа с ужасом и омерзением, как на неведомого гада. Разлепив губы, молодая мать выговорила: - Я не позволю... - Конечно, нет, - Поликсена стремительно встала с места, не сводя глаз с Никострата. - Выйдем и поговорим! - велела она. - Эльпида не может сейчас тебе внимать, или сам не видишь?.. Никострат кивнул: он уже весь кипел, однако послушал мать и быстро покинул спальню. Поликсена улыбнулась смертельно бледной Эльпиде и последовала за сыном. Царица закрыла дверь. Они пошли в ойкос. И в общей комнате Никострат напустился на мать, понизив голос, но в ярости. - Нельзя давать ей надежду и давать привыкнуть к ребенку! Мы сочетались по спартанскому закону, а значит, и дети наши должны принадлежать Спарте! Если оставить жить этого калеку, Лакедемон откажет всем нам в покровительстве - ты понимаешь?.. - По закону Спарты право на жизнь детям присуждают старейшины, - с такой же тихой яростью возразила Поликсена. - А ты хочешь убить своего сына сам, как коринфянин! За один лишь небольшой изъян! - Это огромный изъян для гоплита, - угрюмо ответил Никострат. Но, казалось, решимость его поубавилась. Он молчал, неподвижно глядя на мать. А Поликсена без колебаний нанесла еще один удар: - Отняв этого ребенка у Эльпиды, ты, возможно, убьешь ее. Никострат молчал, пораженный этой мыслью... а потом круто повернулся и направился назад в спальню, точно затем, чтобы не дать матери себя убедить. Поликсена поспешила за ним. Она была не намерена уступать, даже если у Эльпиды не хватит сил противиться. Но Поликсена не успела опять броситься в бой: Эльпида, похоже, уверилась, что муж ее твердо решил стать детоубийцей. Вцепившись в свои простыни, роженица исступленно закричала, глядя на Никострата: - Ты не смеешь его тронуть! Ты пришел сюда на все мое, это я сделала тебя коринфянином!.. Никострат застыл в нескольких шагах от мальчика: такая ненависть была в синих глазах его жены. - Но ты... Ты, Эльпида... Эльпида слабо вскрикнула, поняв, в чем супруг намерен обвинить ее. Однако Никострат ничего больше не сказал. Глядя в лицо гетеры, он осознал, что следующее его слово может навеки отравить их любовь, все их супружество... он может сломить Эльпиду, заставив теперь подчиниться, но женой ему после этого она уже не будет никогда. Стиснув зубы, лаконец промолчал, бледный как призрак; а потом бросил жене и матери: - Не ждите меня. Никострат опрометью выбежал из комнаты; женщины услышали, как его подкованные сандалии простучали по коридору, и дверь хлопнула. Эльпида лежала едва живая от потрясения. Услышав, как хнычет ребенок, она безмолвно протянула руки; Поликсена подала ей мальчика, взяв у служанки. Эльпида прижала теплое тельце к груди, закрыв глаза. - Дай ему грудь, - шепотом посоветовала Поликсена, склонившись к невестке. Она раскрыла ворот сорочки Эльпиды, и мальчик сам нашел розовый сосок. Эльпида вздохнула, и на губах ее впервые показалась улыбка. Но тут вдруг она опять вспомнила то, что ее ужаснуло. - А куда ушел Никострат?.. - Тише... Никострат вернется, - Поликсена подняла голову и посмотрела вслед сыну. Она была в таком же изнеможении, как невестка, но с губ ее не сходила страшная улыбка. - Он думает, что ушел напиться; но он не напьется. Мой сын никогда этого не делал... воздержится и на сей раз. Поликсена погладила Эльпиду по каштановым волосам, теперь потемневшим от пота и жалко слипшимся. - Он прошатается где-нибудь до завтра, а потом все равно придет домой. Ответом ей был взгляд, полный ужаса. Поликсена спокойно улыбнулась Эльпиде. - Поспи, дорогая. А когда мой храбрый сын вернется, я сама его встречу. Никострат пришел на другое утро. Поликсена, проведя полночи без сна в заботах об Эльпиде, дремала в ойкосе, на обеденном ложе; но, услышав шаги молодого хозяина, тотчас села. Она поднялась и, пригладив руками волосы, решительно вышла в коридор. На несколько мгновений мать и сын замерли друг напротив друга. Никострат сильно осунулся, выглядел так, точно не спал всю ночь... но вином от него не пахло. И женскими благовониями тоже. Потом лаконец произнес: - Пусти меня к ней. Поликсена вытянула руку, загораживая проход. - Не пущу, пока не скажешь, зачем! Никострат со злобой дернулся, схватил мать за плечо... он мог бы легко отбросить ее в сторону; но вместо этого опустил руку, тяжело дыша. - Как я устал жить по указке женщин!.. - выкрикнул он. Поликсена скрестила руки на груди. - Ну что ж, поступи как мужчина, - очень спокойно сказала она. - Возьми своего сына и брось волкам! Или отвези в Спарту, пусть его убьют там! Поликсена посмотрела сыну в глаза. - Только знай, что твоя жена еще вчера приложила его к груди. Никострат оперся на стену, отвернувшись от матери; сильные плечи его содрогнулись. Молодой воин долго стоял так, напрягшись всем телом. Потом он откачнулся от стены и глухо сказал: - Я пойду к ней... Он перевел дух. - Не бойся, мать. Никострат повернулся к Поликсене, и ей показалось, что она увидела слезы. Но в следующий миг Никострат уже прошел мимо, к жене; дверь спальни открылась и опять захлопнулась за ним. Поликсена приникла к стене ухом: она услышала быструю, захлебывающуюся речь Эльпиды и глухие, тяжелые ответные слова Никострата. Будто камни, падающие в речку, чтобы запрудить ее. Потом молодая мать заплакала... но теперь это были счастливые слезы. *** Венок они подождали вывешивать - не потому, что Никострат вдруг передумал, а потому, что они слишком осторожно поддерживали свои коринфские знакомства и не знали, кого приглашать на торжество. Мелос и Фрина, конечно, пришли на второй день; с поздравлениями и подарками. Фрина поахала, увидев ножки ребенка, но сказала, что "он все равно прехорошенький" и "может, это еще выправится". Мелос же нахмурился и заметил, что мальчик может, в конце концов, стать спартанским периэком* и выбрать себе любое другое ремесло, помимо военного, - если даже ему откажут в спартанском гражданстве. Периэков лакедемоняне все равно призывают в случае войны... А вечером шестого дня к ним явился нежданный гость. Поликсена услышала испуганные, почтительные восклицания Корины и поспешила встречать; догадываясь, кого увидит. Она не ошиблась - это оказался престарелый архонт, в сопровождении единственного молодого раба-телохранителя. Голову гостя венчал белый пух, окружавший обширную лысину, кожа на шее и руках сморщилась, но взгляд оставался острым - острее, чем у большинства молодых, занятых собой. - Я пришел к вам как должностное лицо, тайно, - улыбаясь, произнес градоправитель, видя, что навстречу ему вышли все обитатели дома. - Не нужно устраивать мне приема. Я только хочу познакомиться с царственным семейством, о котором мне прожужжали все уши. Он говорил любезно, но со стариковской насмешливостью; какую могут себе позволить лишь старики, наделенные большой властью. - Мне известно, что здесь поселилась царица Поликсена, бывшая персидская наместница, - продолжил архонт: он выделил среди хозяев рослую женщину, крепкую, как дорийцы, но смуглую и черноволосую, подобно азиатам. - Это ты, госпожа? - спросил он, взглянув в ее темные глаза. - Да, я, - сказала Поликсена. Она слегка склонила голову, стараясь не выдать своего волнения. - Угодно ли тебе пройти в ойкос, господин? Архонт ответил величественным кивком. - С охотой. Он посмотрел на Эльпиду, стоявшую с младенцем на руках; потом в сопровождении своего раба проследовал в общую комнату. Там градоправитель отказался возлечь и предпочел кресло, как патриарх. Корина, торопясь угодить, подала вино и закуски. Архонт взял только чашу: все ждали его слов. - Прекрасная Эльпида, серебряный голос, - наконец произнес он, посмотрев на молодую госпожу: архонт улыбнулся ей - отечески, но с несомненным оттенком сладострастия. - Садись, не стой, - пригласил он. И когда Эльпида опустилась на стул, гость обратился к Никострату: - Я узнал, что ты называешь ее женой, но не слышал, чтобы ты женился. - Мы с Эльпидой... - начал Никострат; и смолк, не зная, как оправдать содеянное. Тогда в разговор опять вступила Поликсена. - Дозволь мне объяснить, почтенный, - как матери, - сказала она. Архонт кивком дозволил. И тогда Поликсена рассказала, что Никострат взял Эльпиду в жены по спартанскому закону, чтобы защитить ее в будущем; и даже упомянула, что он хотел представить спартиатам своего ребенка... Архонт слушал в изумлении; а потом засмеялся. - Впервые слышу, чтобы кто-нибудь пытался стать спартанцем с таким упорством и таким необычайным образом. Он посмотрел на Никострата. - Мой тебе совет - оставь это и не заискивай перед спартанцами больше! Ты сам уже понял, что они за народ. Не сомневаюсь, что они отвергнут и этого мальчика. Никострат потупился, онемев от стыда. Архонт ничего не мог знать о врожденном уродстве спеленутого ребенка, которому так и не дали имени; но эта догадка ударила слишком больно. Архонт же тем временем снова обратился к Поликсене, занявшей кресло напротив. - Я порядочно слышал о твоем персидском прошлом. Но мне сообщили, что ты и твой брат и прежде утверждали, будто принадлежите к царскому роду Коринфа. Роду Кипсела? И старик улыбнулся и сощурился, готовясь обличать ложь. - Нет, не совсем, - ответила Поликсена после заминки. - Моя мать происходила из Бакхиадов, правивших прежде первого тирана*, она так сказала отцу... мать была грамотна и вела свою родословную... - И, конечно, эти записи утрачены, - архонт понимающе кивнул. - Мы все в эти дни стали свидетелями, как цари сотворяют себя из ничего! Хотя теперь ты, несомненно, принадлежишь к царскому роду. Поликсена покраснела, но удержалась от ответа. А градоправитель неожиданно произнес: - Совет мог бы приказать казнить вас всех или, отняв имущество в пользу города, изгнать на голодную смерть. Оснований для этого более чем достаточно. Но я решил за вас вступиться. Эльпида при этой угрозе вскрикнула и покачнулась на стуле; оставшийся стоять над нею Никострат сжал плечи жены и впился глазами в обвинителя. Архонт успокаивающе кивнул им обоим. - Я питаю к вам сочувствие... и уважение, - прибавил он после колебания, взглянув на Поликсену. - Иногда боги не оставляют нам выбора, как действовать. Законы Коринфа будут защищать вас, как других граждан... но вам надлежит отныне жить как достойные коринфяне и не мутить народ. Архонт холодно посмотрел на Никострата. - Я засвидетельствую твой брак с Эльпидой. Но своего сына ты должен воспитывать сам и не искать другого гражданства. Никострат поклонился, сжав зубы. А Поликсена вдруг поняла, чем вызвана обходительность архонта. Почему он принял их сторону - хотя многие здесь наверняка требовали крови тиранки и ее приспешников... Правители Коринфа убоялись Дария, убоялись мести царя царей за свою родственницу и наместницу! И даже непримиримого Никострата сейчас защищает Дарий, и никто иной! Коринфянка посмотрела на сына - и увидела, что он тоже все понимает. Архонт вскоре простился с хозяевами и ушел. На другое утро на двери дома Эльпиды появился оливковый венок. А сын Никострата получил имя Питфей - в честь царя древней Трезены, деда героя Тезея. * Ущелье близ горы Тайгет, куда, согласно легенде, спартанцы сбрасывали уродливых и больных детей. * Периэки - одна из групп лично свободного населения Лаконии и Мессении: периэки населяли в основном предгорья и побережье. Не являлись гражданами Спарты, но находились под ее властью и были вправе свободно путешествовать, как и избирать любое ремесло. * Бакхиады - аристократический род дорийского происхождения, правивший в Коринфе вплоть до VII в. до н.э. Были свергнуты первым царем Кипселом - согласно Геродоту, мать Кипсела была из Бакхиадов, а отец был простолюдином-ахейцем.