Сумерки Мемфиса

Приехав в Фивы, Никострат поселился у одного из друзей и дальнего родственника Калликсена - а стало быть, он и ему приходился родственником. Своим появлением лаконец сразу же возбудил в хозяине чрезвычайное любопытство и подозрение: тем более, что Калликсен был известен давними связями с персами. Никострату ничего не оставалось, кроме как оказать гостеприимцу уважение доверием - сразу же открыть свое имя и рассказать о себе все как есть. Немолодой нарядный фиванец с завитой черной бородой, по имени Эхион, был потрясен и даже напуган; но не настолько, чтобы отказать сыну ионийской наместницы в поддержке. - Я сразу узнал тебя по жене, - сказал он Никострату. - Но не решался верить глазам, пока не услышал, кто ты такой. - Ты узнал меня по жене? - воскликнул молодой воин: Эльпида давно уже не давала ему повода ревновать. - Да, - с гордостью подтвердила сама Эльпида, прежде чем хозяин снова открыл рот. - Я была известна в Фивах... и, возможно, господин Эхион посещал собрания, украшением которых я выступала, - сказала она, взглянув на хозяина дома. Обезоруженный Эхион рассмеялся. - Уже то, что твоя супруга сидит рядом с тобой и отвечает сама за себя, выдает в ней подругу мужчин, - доверительно сказал он Никострату. - Хотя спартанские жены, по слухам, также славятся дерзостью. - Да, - хмуро подтвердил лаконец. - Дерзостью в женщинах часто именуют способность себя защитить - и так говорят те, кто сам обделен мужеством! Эхион так и взвился. - Уж не я ли это, дорогой гость?.. Никострат поспешно качнул головой. - Нет... Прости мою резкость. Но ты, как мне кажется, повторяешь то, что услышал от робких и тщеславных. Эхион остыл; а потом даже улыбнулся. - Узнаю спартанца и прославленную спартанскую учтивость, - сказал он. - Никогда не любил ваше племя, но ты мне нравишься! Фиванец протянул руку и хлопнул сидевшего напротив Никострата по широкому плечу. - Будьте как дома. Счастье, что я уже вдовец! Он посмотрел на нахмурившуюся Эльпиду и сладко улыбнулся ей. - Я хотел сказать, госпожа, что слухи о тебе с женской половины никуда не просочатся. Служанок у меня тоже нет, только рабы. Эльпида понимающе кивнула. - Благодарю тебя. Она первой поднялась и поклонилась. - С твоего позволения, я со своей служанкой оставлю вас. Мне нужно к сыну. Эхион кивнул, еще раз улыбнувшись. Он проводил гетеру взглядом, а потом обернулся к Никострату. - Совсем ты ее заездил! Вся красота полиняла, хотя не узнать ее нельзя. Такие женщины созданы, чтобы их холить и лелеять. Никострат вскинул глаза. Он удержался от резкого ответа; хотя этот человек с бородой азиата и распутными речами нравился ему все меньше. Однако лаконец понимал, что не будь Эхион таков, он бы не связался с человеком вроде него. Быстро поднявшись, Никострат поклонился. - Я и моя жена еще раз благодарим тебя... за благородство и доброту. - Рад быть полезным, - откликнулся фиванец. Он сцепил на коленях руки, так что ярко сверкнули самоцветы на пухлых пальцах. - Не желаешь ли ты известить царственную матушку о своем местонахождении? Уверен, она очень страдает, не зная, где ее сын. В его тоне не осталось никакой игривости, а взгляд накрашенных глаз так и буравил гостя. Никострат отступил от неожиданности; он, конечно, предполагал, что фиванский богатей захочет выслужиться перед персами и обезопасить себя подобным образом, но не думал, что Эхион заговорит об этом с порога. - Я извещу мою мать или покажусь ее посланникам, - сдержанно сказал царевич: он еще не решил, как вести себя с этим человеком. - Не сомневаюсь, что люди царицы скоро появятся в семивратных Фивах. Ваш город... привлекает и собирает богатства со всего света, - заметил он. Эхион рассмеялся, ничуть не уязвленный намеком. - Так и есть, мой благородный царевич. Мы еще храним сокровища и славу Микен, - похвастал он. - А знаешь ли ты, что у нас можно найти расписные саркофаги вроде египетских, которым по тысяче лет, и погребальные маски из золота? В сокровищнице Аполлона Исменийского* хранится маска самого Агамемнона. Древние цари Микен и Тиринфа велели себя бальзамировать, как в стране фараонов, откуда ты приехал... - Так вы что, их откапывали? - с отвращением спросил Никострат. - И выставляете за плату?.. Эхион пожал плечами. - Ничто не бывает захоронено навечно, и старое всегда дает пищу новому, - равнодушно сказал он. - Думаю, твоя супруга способна лучше оценить то, чем обладает древнейший город Эллады. Никострат не ответил: ему было не привыкать к тому, что его называют неучем. Но есть многое, чего не добыть любомудрием, а только крепостью сердца и вооруженной руки. И почтением к тому, что всегда должно почитать. Он, однако, был впечатлен красотой и величием Фив, ощутив аромат древности, свойственный малоазийским и египетским городам. Когда Никострат впервые отправился в одиночку побродить по Фивам, посетил Кадмею - фиванский акрополь с его старинной крепостью, Эдипов источник, ему вдруг стало жаль, что мать никогда не видела этого... что он ничего не может ей рассказать. К тому же, в Беотии, щедро орошаемой реками, повсюду радовали глаз зеленые луга и сады. Зевс и Арес, усмехнулся лаконец сам себе, да он стал похожим на поэтического Мелоса! Внезапно тоска по другу и по изменчивой, хитроумной и стойкой матери пронзила его как мечом. Никострат со стоном сжал голову руками и опустился на траву среди деревьев: в глазах у него помутилось. Рядом шумела речка Исмена, питавшая источник Ареса; фиванцы, торопившиеся по своим делам, с удивлением обходили чужеземца, выглядевшего больным, но никто его не окликнул. Никострат встал и, пошатываясь, подошел к водоему; он развязал сандалии, чтобы не осквернять источник, потом зашел по колено в воду и, зачерпнув ее, умылся. Ему стало легче. А ступив обратно на траву, он не обнаружил своей обуви. Никострат, в ярости, быстро огляделся... и увидел мальчишку, удиравшего во все лопатки. - Стой!.. - заорал он и бросился вдогонку. - Стой, негодяй! Произошел переполох, мужчины, которых оттолкнул с дороги, возмутились; но один молодой фиванец понял его намерения и крикнул: - Держи вора! Он был ближе к воришке и перерезал ему дорогу; мальчишка круто повернул, и Никострат настиг его. Лаконец схватил мальчика за шиворот и встряхнул. - Отдавай мои сандалии! Чумазый воришка всхлипнул и выронил украденное; а когда хватка Никострата ослабла, вырвался и ловко нырнул в толпу. Никострат не пожалел о нем. - Благодарю тебя, - обратился он к фиванцу, который теперь дожидался, пока чужеземец на него взглянет. Фиванец сверкнул улыбкой: это был щегольски одетый светловолосый молодой человек, однако, похоже, вовсе не изнеженный. - Чудной ты! - сказал он. - Нездоров, что ли? Чего зеваешь? - Я зазевался, - признал Никострат. - Я здесь чужой! - объяснил он. Лаконец присел, чтобы обуться, и у него заныло в груди: опять чужой, как везде... Но когда он выпрямился, фиванец дружески обнял его за плечи. Никострат вздрогнул и чуть не оттолкнул его, однако сдержался. - Меня зовут Диомед, - сказал молодой человек. Видя, что Никострат не расположен к объятиям, он отнял руку; однако дружелюбия не утратил. - Пойдем, познакомлю тебя с друзьями! - предложил он. Никострат пришел в замешательство. - Меня ждет жена, - сказал он. Диомед изумился. - Так ты еще и жену сюда притащил! Я сам не женат, - объяснил он, беспечно улыбаясь. - Это всегда успеется! Он с возрастающим интересом и уважением оглядел мощную фигуру собеседника. - Ты спартанец, верно? Я слышал, вас там рано женят... Что же ты делаешь в Фивах? - Мое имя Аркад, - ответил Никострат. Лгать было неприятно, но приходилось. - Меня привели сюда дела, о которых долго рассказывать... Диомед хмыкнул. - Тайна, значит? Ну ладно, - сказал он с неожиданной серьезностью. - Был рад знакомству с тобой, Аркад. И больше не зевай, - прибавил он с улыбкой. Тут Никострат понял, что сейчас этот молодой человек исчезнет в толпе, а другого повода свести знакомство с фиванцами у него может долго не представиться... Тем людям, которых наверняка собирал у себя его покровитель Эхион, сын Поликсены уже заранее не доверял. - Постой! - быстро сказал Никострат светловолосому фиванцу. - Я тоже рад с тобой познакомиться... но сейчас должен идти, - объяснил он с сожалением. - Может быть, ты придешь к Аресову источнику завтра, в этот же час? - Идет, - легко согласился Диомед. - Я приведу друзей, ты не против? Никострат качнул головой. Наоборот, услышав эти слова, он ощутил облегчение: при своих приятелях Диомед не потребует от него откровенности... и близкий друг может быть только один. Хотя Диомед и его компания наверняка моложе самого Никострата, но ненамного... Мысль о Мелосе опять причинила ему боль, но теперь стало легче. - Будь здоров! - пожелал ему напоследок фиванец и ушел. Никострат постоял немного на месте, глядя ему вслед, и пошел домой. При виде дома Эхиона, вспомнив приветливое лицо Диомеда, он улыбнулся. Теперь царевич ощутил уверенность, что Мелос тоже не забыл его и забыть не мог. Диомед не обманул ожиданий сына Поликсены: он познакомил его с друзьями, которые тоже оказались приятными и отзывчивыми молодыми людьми. Они вели веселую жизнь, так же, как аристократическая молодежь в Афинах и Коринфе; Никострат вместе с ними посещал гимнасии, участвовал в скачках, несколько раз его затащили на пирушки, продлившиеся до утра. Эти молодые люди оказались помладше его, но не больше, чем на пару лет, и все были холостые. Приятели Диомеда отнеслись к лаконцу легко и не задавали лишних вопросов; однако Диомед из них оказался самым проницательным, и чем дальше, тем больше догадывался, что Аркад из Спарты совсем непрост и вынужден многое скрывать. Ему очень хотелось вызвать нового знакомого на откровенность, однако он сдерживал себя; Никострат чувствовал, что фиванец был бы не прочь стать его филэ - ближайшим другом. Однажды Никострат прямо сказал Диомеду, что это место в его сердце занято. Диомед опечалился, но сразу поверил. - Где же теперь твой друг? - спросил фиванец. - Он далеко... мы не только друзья, но и родственники, - ответил Никострат. - Он муж моей сестры. Диомед надолго замолчал. А потом сказал: - Я чувствую, Аркад из Спарты... если это и вправду твое имя... что тайна, которую ты скрываешь, не только твоя. Фиванец вскинул большие карие глаза - при светлых волосах глаза у него были такие же, как у Мелоса. - Но если однажды ты захочешь поделиться... знай, что я сохраню ее не хуже тебя. И готов помочь, если понадобится. Никострат с глубоким чувством пожал ему руку. - Я знаю, - сказал лаконец. - Может быть, однажды я открою тебе всю правду... а сейчас ты действительно мог бы оказать мне услугу, если хочешь. Диомед кивнул. - Только скажи. Никострата давно уже тяготила богатая и праздная жизнь в Фивах: тяготила втройне, потому что он помнил, какова цель его приезда в Беотию. Несмотря на то, что у него оставалось еще довольно денег, чтобы платить за свое проживание Эхиону. И Никострат спросил друга, не может ли тот устроить, чтобы ему дали хотя бы место гоплита в фиванском войске. - Я похлопочу, - обещал Диомед, едва только услышал. - Я как раз тоже собирался записаться... а ты, я думаю, мог бы получить сразу должность всадника! Было бы здорово, если бы мы начали служить вместе! Никострат улыбнулся. Он вспомнил, чем такая служба обернулась в Коринфе... ополченцы только понапрасну потели в своих доспехах, натирали плечи щитами и набивали шишки; хотя в конечном счете это может оказаться вовсе не зря. Лаконец от души поблагодарил Диомеда. Его вместе с Диомедом взяли гоплитом - в фиванском войске нашлись и настоящие спартанские пехотинцы, могучие и неразговорчивые; они всегда держались особняком, и с ними сойтись оказалось потруднее, чем с фиванцами. Но Никострата это вполне устраивало. Лучше всего ему было остаться незаметным: а те в Фивах, кто уже узнал его близко, не интересовались им больше, чем следовало. Однако Никострата все больше беспокоило происходящее в Ионии. То, что выпало на долю его матери и Мелосу, - и на что Никострат никак не мог повлиять... он написал бы в Милет первым, но слишком опасался за последствия. И наконец его терпение было вознаграждено. Он был дома с Эльпидой и хозяином: Эхион в последнее время выражал все большее недовольство тем, что царевич ни в какую не желает сообщить о себе матери. И неожиданно фиванец появился в общей комнате, где Никострат сидел с женой, и сказал гостю: - Выйди-ка со мной наружу. У Никострата сильно забилось сердце: он догадался, в чем дело. И когда он вместе с Эхионом вышел на крыльцо, то увидел незнакомого запыленного всадника. - Ты Аркад из Спарты? - спросил вестовой. Никострат молча кивнул. - Это тебе. Завтра в это же время я вернусь за ответом, - сказал конник и протянул запечатанный кожаный пакет. Никострат схватил пакет и рассмотрел красную печать: на воске было оттиснуто изображение женщины в профиль, с красивым и суровым лицом, исполненное в той же манере, что и портреты Дария на рельефах и монетах... - Ну вот ты и дождался, - удовлетворенно пробормотал Эхион, разглядев печать из-за плеча своего жильца. * Храм Аполлона Исменийского - главный храм Фив.