Сумерки Мемфиса

В скором времени после отплытия Калликсена ионийцы увидели большой флот - сорок кораблей, не меньше, все греческого образца: многие с глазами, нарисованными на бортах, и с белыми и красными парусами, украшенными изображениями Медузы Горгоны, Посейдоновых коней, вставших на дыбы, оливковых ветвей. Дозорные на стенах Милета подняли тревогу, простые горожане - панику; но еще раньше, чем весть об этих людях дошла до ушей Поликсены, они сами назвали себя, выслав гонца. Это оказались персы Тизаспа с острова Самоса, желавшие немедленно переговорить с главнокомандующим персидскими силами в Ионии. Мануш, когда ему обо всем доложили, тут же отправился на берег... Поликсене эту весть принес Делий - молодой дворцовый прислужник, недавно награжденный ею. Юноша вбежал в покои царицы, едва не оттолкнув стражников, стоявших у дверей: хотя воины, видя такое поведение раба, сами поняли, что его лучше впустить. Увидев Поликсену, которая сидела за своим столиком и подкреплялась ячменным хлебом и вином, Делий, задыхаясь, сходу повергся на колени. - Царица, там в гавани, - в Гераклейской бухте, - он ткнул пальцем, словно его госпожа могла видеть сквозь стены, - персы, которые только что нагрянули к нам на сорока кораблях, собираются говорить с твоими персами! Эти варвары... будут решать все между собой, не уведомив тебя!.. Поликсена, на несколько мгновений совершенно растерявшаяся, быстро взяла себя в руки. Ей стало страшно, но гнев разгорелся скорее и сильнее, поглотив более мелкие чувства. - Ты молодец, Делий, что сказал мне... Я сей же час еду на берег! Она стремительно поднялась и огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы ей помочь: надлежало надеть доспех, который был выкован на царицу еще прошлым летом и уже давно не вынимался из сундука, и опоясаться старым мечом. Клео, конечно, не умела даже ухаживать за оружием - не говоря о том, чтобы понимать, как его носят... - Клео, неси мои шаровары и алый ионический хитон! Давай сюда, я сама надену, и сбегай за Мелосом... или, может быть, ты мне его разыщешь? - снова обратилась наместница к Делию. Юноша кивнул и умчался. Пока его не было, Клео быстро обрядила Поликсену и заплела ей волосы. Мелос явился уже в полной готовности, вооруженный, - не сомневаясь в том, что от него потребуется. - Помоги мне надеть панцирь и наручи, хорошо? - попросила царица. - И мой меч! Только бы не заржавел!.. Она нетерпеливо притопывала ногой, пока Мелос быстро затягивал на ней ремни и застегивал петли бронзового посеребренного панциря. Потом зять опоясал ее мечом. - Готово, - сказал он, поднявшись. - Едем на битву? По глазам Мелоса царица поняла, что он сам все уразумел. Поликсена кивнула. - Именно так... Мне нужны будут Алфей и Нестор, а еще отбери шестерых человек, кому сам доверяешь. Если там, на берегу, персы все кончат без нас, хуже и представить нельзя! Мелос кивнул и быстро ушел. Поликсена, бряцая доспехами и заново приспосабливаясь к ним, прошлась по комнате. Потом с осторожностью извлекла из обсидиановых ножен клинок и, проведя по лезвию пальцем, взмахнула мечом, со свистом рассекая воздух опочивальни. Режущая кромка затупилась, и наточить уже некогда... но оружие не заржавело, и то хорошо. Убрав меч в ножны, коринфянка вдруг заметила раба, который так и не ушел, - с разгоревшимся от восторга лицом Делий глядел на свою царицу, точно на Афину Палладу. Клео, наоборот, была слишком явно испугана. Поликсена улыбнулась. - Ты умеешь ездить верхом? - спросила она Делия. Она не ожидала, что раб это умеет; но, к ее радости, он кивнул. - Да, госпожа! Я раньше служил младшим конюшим! - Тогда сейчас поедешь с нами. Я скажу, чтобы тебе дали коня. Это, конечно, могло им помешать... если бы конь заартачился, не признавая нового седока; и сам Делий мог оказаться неопытным наездником, несмотря на свои слова. Однако Поликсена почему-то ощущала, что поступает совершенно правильно. Делий был заоблачно счастлив, услышав приказ хозяйки. Вот кто действительно заслуживал свободы - возможно, этот юноша стал бы ее помощником и оруженосцем... Явились Мелос, Алфей с Нестором и еще шестеро воинов-ионийцев. Поликсена, быстро оглядев их, кивнула. - Поедем на берег, встретить чужих и наших персов... говорить буду я, а вы держитесь позади и глядите в оба, - предупредила она. Ионийцы переглянулись, суровые, как перед боем. И Алфей сказал: - Мы все поняли. Можешь на нас положиться. Воины вышли, а Поликсена еще задержалась - взглянуть на себя в зеркало. Она расправила длинный разрезной хитон, откинула назад волосы, перевитые на висках кожаными ремешками и заплетенные в косу. Гордо подняла голову, довольная своим отражением. - Ну, вперед. Сделав знак Делию, который остался в ее спальне вместе с Клео, Поликсена направилась к выходу. На пороге обернулась на служанку. - Жди здесь. - Да, царица, - сказала Клео. Делий вышел следом за госпожой; и в дверях он, так же, как и Поликсена, оглянулся на Клео. В глазах молодого раба была откровенная ненависть. Неужели запомнил, как Клео в тот день задержалась после прогулки, и подозревал ее в предательстве, - или, быть может, эта девушка чем-то сильно насолила ему самому?.. Поликсена приказала себе немедленно забыть об отношениях с прислугой. Времени оставалось совсем мало. Царица и ее свита покинули дворец и сели на лошадей: Делий взобрался на коня не очень ловко, но животное оказалось смирным, и юноша скоро приноровился. Они поскакали в гавань. Обычно в городе было спокойно, но сейчас спутникам царицы пришлось расчищать ей дорогу. Улицы были заполнены народом. Люди кричали, метались, готовясь не то спасаться бегством, не то запереться в домах; из уст в уста передавались слухи о вражеском вторжении, один ужаснее другого. Кто-то из милетцев, победнее видом, вслух молился, упав на колени прямо посреди площади и воздевая руки к небу; а кто-то громко проклинал день и час своего рождения. Когда в этой толпе узнали Поликсену, на лоснящемся черном коне, сбруя которого звенела серебряными монетами царской чеканки, послышались угрозы. Воинам царицы пришлось обнажить мечи и потребовать пропустить ее. Блеск благородного оружия устрашил чернь. - Госпожа за вас поехала биться, неблагодарные свиньи! - с горечью выкрикнул Мелос. Толпа глухо заворчала, но приблизиться или сказать что-либо непочтительное никто больше не осмелился. Всадники достигли закрытых северных ворот, возле которых происходила сумятица, - ионийские стражники бранились с кучкой персов, которые требовали, чтобы их выпустили из города. Поликсена увидела, что еще немного - и в ход будут пущены мечи. Она натянула поводья: Флегонт, всхрапнув, поднялся на дыбы... - Эй, вы! Пропустите свою царицу! - крикнула эллинка. Воины у ворот оглянулись на повелительный женский голос; и, как всегда, явление наместницы, в ее алом наряде и на черной лошади, поразило всех и заставило забыть о своих раздорах. А когда собравшиеся увидели, что на ней броня, изумление дошло до крайности. Поликсена со своими спутниками проехала мимо присмиревших как овцы вооруженных мужчин; она направилась на побережье. Отсюда были видны блестящие изгибы реки Меандр, которая впадала в море в западной части Гераклейской бухты, - голубое небо сливалось с морем, и не верилось, что тысячи людей готовы вот-вот сойтись в жестокой битве ради обладания этой красотой... На пристани яблоку негде было упасть: там собралось множество персов, большинство - в доспехах, а в гавани теснились корабли вновь прибывших. Поликсена и ее маленький отряд приехали с подветренной стороны, и в нос царице ударила невообразимая смесь ароматов - к привычному запаху водорослей, рыбы, гниющих фруктов примешивался запах множества скученных мужских тел, превших под плотными одеждами. Этот смрад тысяч азиатов, предвкушавших кровавый пир на чужой земле, так отличался от мускусного аромата ложа любви... Поликсена оглянулась на мужчин, сопровождавших ее. Посмотрела на Мелоса, потом на Делия: юный прислужник был совсем не готов к подобному, но полон решимости хорошо себя показать. Поликсена улыбнулась мальчику, и он робко улыбнулся в ответ. - Мы как раз вовремя! - ободряюще сказала коринфянка. - Ничего, мы продержимся и прорвемся. Все пойдет так, как я сказала, - помните? - Да, царица, - нестройно ответили ее спутники. Поликсена тронула поводья, и конь пошел вперед. Флегонт боялся, всхрапывал и, казалось, каждый миг готов был оступиться на песке или попятиться; но покорялся воле госпожи. Остановившись в десятке шагов от персов, наместница подняла руку. - Эй, воины великой Персиды! Мануш, сын Масистра, где ты?.. - крикнула она что было мочи. Царственную женщину до сих пор не замечали - но теперь ее отряд привлек всеобщее внимание. Персы начали оборачиваться - тьма тьмущая врагов, как теперь представлялось правительнице и остальным. Поликсена сидела очень прямо, сжимая поводья, богато украшенные серебряными бляхами и монетами с ее собственным изображением. Даже если ее сейчас разорвут на части, она не дрогнет... "А если не разорвут? А если меня... невозможно даже помыслить..." Липкий пот заструился у нее между лопаток. Но Поликсена не успела прочувствовать этот самый глубинный, самый унизительный из женских страхов: она увидела, как азиаты расступаются, пропуская своего военачальника. Мануш ехал ей навстречу. Он был невозмутим, красив, почтителен, - как всегда. Верховой перс поклонился царице, и теперь Поликсена явственно ощутила в его манере издевку победителя. Того, кто раскусил все замыслы ничтожных врагов и предупредил их. - Зачем царица явилась сюда? - спросил воевода посреди всеобщего молчания: даже чайки притихли. Посмотрев ему в лицо, Поликсена прочитала не только насмешку, но и тревогу. Мануш не хотел, чтобы женщину, которая принадлежала его брату и была ему дорога, обесчестили простые солдаты. Ну и, возможно, он сам выделял ее среди других. Поликсена вспыхнула от стыда и злости: злость заговорила ее устами, опередив разум. - Ответь мне, что здесь происходит? Почему никто мне не сказал... вот об этом полчище саранчи? Она выбросила руку в сторону самосских кораблей. - Мой слуга только что принес мне известие о сорока боевых кораблях, которые прибыли в мою столицу, - и я, насколько могу судить, чуть не опоздала к концу переговоров с этими людьми! Ты уже пригласил их разместиться в Милете, Мануш? Кто дал тебе такое право?.. Военачальник открыто усмехнулся. - Мой государь, солнцеликий, праведнейший и непобедимый, - ответил он. - Или ты забыла, что ты во всем подчиняешься Дараяваушу, и я также подчиняюсь ему? Я состою у тебя на службе, это так, - Мануш слегка поклонился ей, - но высшая военная власть принадлежит мне одному. Слово сатрапа в таких делах ничего не значит. "А особенно женщины, называющей себя сатрапом", - подумала Поликсена. Но Мануш явно был впечатлен ее выступлением и ощутил уважение к ее храбрости. Царица выше подняла голову, исполнившись решимости идти до конца. - Что из этого ты считаешь делами, неподведомственными сатрапу? Я вижу множество людей, которые требуют пропитания, крыши над головой, места, которого в городе уже недостаточно... Не говоря о бесчисленных прочих надобностях! Могу поклясться, что эти солдаты далеко не последние, будут еще и еще! - И что же? - быстро спросил Мануш. В черных глазах его промелькнуло беспокойство: он не стал отрицать, что ожидается еще большое пополнение. - Ты будешь отнимать хлеб у своих солдат, чтобы накормить этих? - прямо спросила Поликсена, снова мотнув головой в сторону самосских персов. - Новый урожай на наших полях еще не собран, а закрома почти опустели! Думаю, никто здесь уже не сомневается, что мы готовимся к войне с греками?.. Мануш чуть не попятился. Он устоял на месте, но Поликсена увидела, как дрогнула нижняя губа под аккуратной черной бородой. - Мы готовимся? О ком ты говоришь? - произнес перс едва слышно. - Обо всех нас, - без колебаний ответила Поликсена. - О тебе и обо мне. Мануш некоторое время молчал - его взгляд пронизывал эллинку до самого затылка. Так смотрел на нее Гобарт, обладавший двойным зрением... Потом губы военачальника тронула улыбка. - Я поговорю с моими людьми, - сказал он. - Оставайся здесь. Он отъехал, и ряды солдат сомкнулись, скрывая своего главнокомандующего. Поликсена обмякла на спине Флегонта, ощущая, как чудовищное напряжение понемногу отпускает ее: она дрожала и вся покрылась потом. Коринфянка отвела со лба прилипшие волосы. Кажется, Мануш понял, что она хотела ему сказать... Мануш снова подъехал к царице спустя небольшое время. - Эти люди останутся, и мы найдем, где разместить их и чем накормить. Их шесть тысяч, - сказал он. - Но больше никого не будет. Поликсена кивнула, сжимая губы. - Хорошо. Надеюсь, ты расскажешь также, кто прислал сюда этих воинов и зачем. Азиат приподнял брови. Он не сомневался, что осведомители Поликсены не уступают его собственным. Но вслух он сказал: - Разумеется, царица. Мануш помолчал, оценивающе глядя на нее. - Теперь ты можешь уйти. Поликсена громко рассмеялась, позволяя себе наконец вздохнуть с облегчением. - Ты меня отпускаешь? Мануш улыбнулся, но удержался от ответа, который в любом случае был бы оскорбительным: военачальник поклонился. Поликсена повернулась к своим спутникам и увидела, чего стоило им сохранять молчание и оставаться позади во время всего этого разговора. Но в глазах каждого из десятерых мужчин читалась огромная гордость за свою предводительницу. Поликсена победно улыбнулась. - Едемте во дворец. Тронув коня, коринфянка подумала, что сегодня заставила Мануша вспомнить - или заново осознать, почему именно ее Дарий выбрал править Ионией. И она сумела подать высокопоставленному персу намек незаметно для Мелоса... усталость вдруг одолела царицу, и Поликсена уткнулась лбом во влажную конскую шею, оставив поводья. Несколько мгновений она пробыла как в тумане. А потом до нее донесся озабоченный голос Мелоса: - Тебе плохо? Поликсена покачала головой, заставляя себя выпрямиться. - Нет, - ответила царица сквозь зубы. Она уже лжет всем, кроме немногих. Скоро ей придется лгать всем и каждому - кроме, может быть, Делия, преданного слуги. Но это нужно перетерпеть. Скоро каждый из них явит свое истинное лицо и получит по заслугам... и по своей собственной правде.