Сумерки Мемфиса

Долго ждать случая не пришлось: на Самос отправился большой купеческий корабль с грузом критской посуды на продажу. Часть была, несомненно, старинная и стоила огромных денег; а часть, как заподозрила Геланика, была подделана под старину... Впрочем, не ей этим возмущаться. Муж подарил Геланике один такой сосуд - черный с искусным красно-желтым спиральным рисунком, поклявшись, что это изделие древнего придворного мастера. Геланика щелкнула по вазе ноготком, полюбовалась на свое отражение в лакированной поверхности. Ей больше нравились непристойные рисунки, изображавшие героев с мальчиками и гетерами; но, конечно, Геланика улыбнулась мужу и похвалила его подарок. В эту вазу удобно будет сложить драгоценности и деньги, когда она сбежит, - ведь, уйдя от мужа, вернуться не получится. Вдруг Геланике стало жутко. Может, ей и повезет, - а может, ее ограбят, изнасилуют и убьют, прежде чем она доберется до нужного человека... Или персы не поверят ей; а может, среди них попросту нет такого, кто сумел бы ее выслушать и понять? Дикари не умеют говорить с женщинами и не понимают политики, это всем известно. Но ведь какой-то предводитель у самосских азиатов должен быть, и у него должна быть цель. Хотя бы - накормить и удовлетворить своих людей... Бывшая наложница запретила себе об этом думать - до того, как они высадятся на острове. Когда она увидит одну мету, боги укажут ей следующую. Так бывает с теми, кому хватает смелости. Когда корабль вышел в море, Критобул забеспокоился. Он так все устроил, чтобы и в плавании не расставаться с женой, на зависть другим членам команды, - а Геланика избегала говорить с ним, его ласки принимала неохотно; и, выходя на палубу, все смотрела на горизонт - как будто ждала встречи с кем-то далеко. - Ждешь, что к тебе сюда спустится бог, как Зевс к Семеле? Не боишься сама сгореть? - спросил критянин однажды, подойдя к ней сзади. Геланика испуганно обернулась - смуглый щупловатый Критобул, в бисерном поясе и голубой накидке, смотрел на нее понимающе и невесело. Он был более проницателен, чем ей казалось до сих пор. Геланика торопливо улыбнулась и, обхватив мужа ладонью за шею, поцеловала. - Ну что ты выдумал? Какой Зевс?.. Я просто всю жизнь просидела взаперти и хочу вдоволь насмотреться на море и небо... Критобул снял со своей шеи ее руку и, не отвечая, ушел. Геланика посмотрела мужу вслед - и вдруг ей захотелось разрыдаться. Зачем она обманывает его, ради какой химеры? Не лучше ли броситься следом, признаться во всем, попросить прощения... и дожить свой век женой обыкновенного моряка, в то время как она могла бы надеть царский венец, подумала она. И обречь на забвение своего сына. Но если она сдастся - значит, большего и не заслуживала, верно? Этой ночью Геланика спала в своем закутке одна - дрожа от холода, от которого не спасал толстый плащ. Только объятия мужчины могли бы согреть ее, заставить кровь побежать по жилам быстрее. Но муж так и не пришел к ней, хотя был свободен. Весь следующий день Геланика не видела своего критянина, и чувствовала себя ужасно - как будто Критобул бросил ее посреди моря на милость чужих людей. Она попыталась успокоиться, глядя на горизонт, - но ощутила себя еще более неуютно на палубе, среди потных мускулистых матросов, выправлявших паруса; а свободная смена сидела в сторонке и пожирала глазами светловолосую нереиду. Мужчины обменивались грубыми шутками. Геланика заторопилась назад, и один из матросов схватил ее за юбку: она вырвалась с треском, полетев носом в пол, и едва успела выставить руки, занозив ладони. Вскочила и понеслась без оглядки дальше. Вслед ей неслись хохот и смачные ругательства... Когда Критобул спустился в трюм, к жене, она сидела там вся в слезах, закрыв лицо руками. Забыв свои обиды и сомнения, наварх бросился к ней и обнял, успокаивая шепотом. Геланика разрыдалась в объятиях мужа; а потом принялась колотить его крепкими кулачками по спине и плечам. - Никогда больше не смей бросать меня одну, с этими скотами! Слышишь?.. - крикнула она. Показала свое разорванное платье. - Их всех надо высечь! Критобул поцеловал ее и взволнованно потребовал: - Не стой там на палубе без меня! Ведь уже столько дней мы в море! Геланика пообещала, что больше не будет, и они помирились. Конечно, вскоре она опять начала выходить на палубу - пусть и ненадолго, ближе к вечеру, когда меньше была опасность натолкнуться на матросов. Хотя бы гребцы внизу ее видеть не могли. Муж теперь оставался с Геланикой почти каждую ночь; но чем больше приближался Самос, тем хуже ей спалось. Ее одолевали то сожаление и страх, то предвкушение, то злость на себя. Однажды она, глядя на спящего супруга, поклялась, что никуда от него не уйдет; а на следующую ночь, ощупав пояс Критобула, примерялась, как незаметно стащить у него нож. Наконец они оказались в порту. Пока начальник корабля разговаривал с чиновниками, Геланика стояла на палубе, сжав губы и до боли вглядываясь в очертания домов. Вон склады, таверна, немного подальше - доходные дома на много семей... Портовое селение - до полиса ехать далеко. И где, скажите на милость, ей искать нужных людей, у кого спрашивать? Она не мужчина, ей нельзя сидеть в таверне, слушая разговоры и толкая соседей локтями; нельзя и болтать с чужаками в порту. Сзади подошел муж, положил ей руку на плечо. Геланика безучастно оглянулась. - Пора спускаться, лодка ждет. - Куда мы пойдем? - спросила она. - Мы будем разгружаться, а ты... посиди пока в таверне, в холодке. Потом я отвезу тебя в город. Увидев ужас в зеленых глазах подруги, Критобул успокаивающе приобнял ее за талию. - С тобой ничего не случится, я попросил товарищей тебя постеречь! - Такие постерегут, - пробормотала Геланика. Но огрызалась она только для вида. Геланика ощутила, что ей сейчас представится возможность, которой будущая царица обязана воспользоваться. Она предвидела, как моряки поведут себя в таверне, - и не ошиблась. Проследив, как вверенная им женщина уселась в углу, они тут же потребовали себе кто пива, кто вина и, тесно придвинувшись друг к другу за столами, наполнили помещение громкими разговорами и хохотом. Начали играть во что-то вроде коттаба*, выплескивая остатки вина в бронзовую чашу на полу, и это соревнование быстро захватило всех, кто был в комнате. Мужчины подбадривали друг друга и хвалились друг перед другом своей пьяной меткостью... "Какое скотство!" - подумала Геланика, морща нос. Она сжала замшевый кошелек, висевший на поясе под плащом; а потом поднялась с места. Вид хмельных мужчин почему-то не напугал ее, а раззадорил; Геланика направилась прямо к хозяину, по-прежнему зорко присматривавшему за всем. Самосец был озадачен и рассержен ее поведением и самим ее присутствием. Было очевидно, что эта женщина не из тех, которые обычно услаждают моряков. - Чего тебе? Геланика молча опустила руку в кошелек и достала серебряную драхму. Показала ее самосцу и тут же спрятала. Потом отвернула край плаща, показывая дорогой шелк хитона. - Мне нужно знать, где найти вождей персидского войска, которое принял у себя ваш тиран. Где они живут? Хозяин таверны поперхнулся, округлив глаза. - Да кто ты такая? - Царица Крита, - усмехнулась Геланика. Потом серьезно прибавила: - Важная особа. Я очень щедро отблагодарю тебя, если поможешь мне. Только не лги. Мужчина несколько мгновений колебался, шныряя глазами по сторонам... потом увидел, что они оба уже привлекают внимание, и схватил Геланику под локоть. - Идем со мной. Он завел ее в соседнюю комнату, служившую кладовой. И там, укрывшись за бочкой вина, они поговорили. Геланика узнала, как найти начальников персидского войска... оказалось, что вождей у Тизаспова войска теперь трое, живут они вместе, близ самосских ворот. Десять тысяч их солдат живут частью в лагере, в палаточном городке; но большая часть расквартирована в городе. - Одни беды от них и заведению убытки, - пожаловался самосец, забыв, с кем говорит. - Когда это от солдат в мирные дни ждали добра? Бездельники, которых научили только убивать и хвастаться своими мерзостями! А варвары и вовсе человеческого языка не понимают... Геланика смотрела на него во все глаза. - Десять тысяч, ты сказал?.. Откуда так много? - Так их еще притекло, за эту весну и лето, - объяснил кабатчик. - Многие бежали из Ионии, после войны... Тошно им, видишь, жить под пятой у бабы, да еще и гречанки. Геланика сдержала злость; она достала обещанную драхму и сунула в руку собеседнику. - Потом еще получишь. А теперь скажи, почему у войска три вождя... и нет верховного? Разве так сражаются? Самосец с жадностью спрятал деньги под кожаный передник; а потом пожал плечами. - Да кто их знает? Они ж не сражаются, они как трутни - из нашего народа соки сосут, жен и мальчишек портят. Нет хуже персидской солдатни, когда им делать нечего... Им всегда нужна указка сверху, чтоб царь царей ногой притопнул. А потом хозяин таверны наконец подозрительно прищурился на Геланику, став руки в боки. - Что это ты все выспрашиваешь, красотка? Тебя кто подослал?.. Он почти испугался своей откровенности. Геланика, увернувшись от его хватки, скользнула вдоль стены и быстро отбежала на середину комнаты. - Не тронь меня! Меня ждет муж, - воскликнула она, пожалев в этот миг, что не успела стащить у Критобула оружие. - Я еще вернусь... и тогда тебя отблагодарю. Самосец не трогался с места, глядя на нее как на наваждение. - Возможно, я помогу вам избавиться от этой орды варваров, - Геланика отступила еще на шаг и улыбнулась ему, ощутив себя в безопасности. Выйдя из кладовой, она поняла, что в задымленной, наполненной стуком посуды и криками комнате никто еще даже не заметил ее отсутствия. Прижимаясь к стене, Геланика пробралась мимо пьяных, переступила через какого-то мужчину, храпевшего на полу, и опять заняла свое место в углу. Она с трудом перевела дыхание, оглядывая помещение. В горле у нее пересохло после такого разговора. "Надо было спросить вина..." Геланика рассмеялась. Нет уж, лучше больше с места не вставать. Она закуталась в плащ и принялась ждать мужа. Критобул появился скоро - и сразу, полный беспокойства и любви, бросился к ней. - Вот ты где! Заждалась?.. Геланика радостно кивнула. - И пить хочу! - Сейчас, сейчас... А вы что за ней не смотрите! С гордостью и некоторым чувством вины Геланика увидела, как ее муж-недоросток схватил за шиворот двоих выпивох, каждый из которых был тяжелее и мощнее его, и встряхнул. - Уже глаза залили! - Критобул!.. Геланика, предотвращая драку, вскочила с места. - Дорогой, закажи нам тоже выпить, прошу тебя, и пойдем отсюда! Пусть их! - Как скажешь, моя нимфа. Они выпили дешевого кислого вина и быстро покинули таверну. Критобул, держа жену под руку, подвел ее к телеге, запряженной парой маленьких деревенских лошадок. - Вот сюда садись... Не возражаешь? Все твои вещи сложены, вот и твоя ваза. Критобул любовно похлопал старинный сосуд по ребристому боку, расписанному завитушками. Геланика опустила голову, ощущая новый прилив вины, еще более сильный. Стоит поддаться, и ее захлестнет целиком. - Поехали быстрее, - потребовала она. *** Супруги въехали в город и остановились в гостинице у ворот. Геланика ощущала себя разбитой, виноватой... и оглядывалась по сторонам почти бездумно, как всякий путешественник. Но когда муж ссадил ее на землю и она посмотрела через дорогу, то вскрикнула. Наложница Дариона ощутила, что от судьбы не убежишь. Двое персов в мешковатых одеждах направлялись к дому с крашеной дверью, стоявшему прямо напротив гостиницы. Красная дверь и розовые кусты перед входом. Тот самый дом. После горячего ужина, кое-как вымывшись с дороги, Критобул уснул рано. Геланике тоже хотелось спать, но она превозмогла себя. Беспрестанно оглядываясь на мужа, Геланика сбросила хитон и натянула критское платье, с золотыми оборками и непристойным вырезом. Когда ее белые груди выскочили наружу, она ощутила себя настоящей блудницей. Геланика надела свои лучшие украшения - коралловое ожерелье, серебряные браслеты и кольца. Потом набросила тонкое синее покрывало и подняла свою вазу, стараясь ни о чем не думать. В эту вазу она еще по дороге сложила самое ценное, что можно унести с собой... чтобы не возвращаться больше к мужу. Одной рукой прижимая к себе критский сосуд, словно возлюбленного, Геланика покинула комнату и остановилась. Она ощущала, как гулко стучит сердце под накидкой, под обнаженной грудью. Это конец, пути назад нет. Не позволяя себе больше задумываться, она быстро пробежала по коридору, а потом вниз по лестнице. Критский сосуд тяжелел с каждым шагом, и Геланика перехватила вазу другой рукой. Ей было страшно, но о супруге изменница больше не думала. Перед ее внутренним взором маячила только красная дверь, главная цель. Она вышла на полутемную улицу. Какие-то прохожие с той стороны, погонщик ослов... но нет, никто на нее не смотрел. Геланика перебежала дорогу и направилась к дому персидских начальников; зацепила покрывалом колючий куст и выругалась. Страх куда-то ушел, уступив место возбуждению. Дернув и высвободив покрывало, Геланика подступила к красной двери и громко постучала. Открыл слуга-перс: по виду - евнух. Он изумленно уставился на золотоволосую женщину с диковинной вазой в руках, в диковинном платье. И Геланика рассмеялась. - Проводи меня к самому важному из твоих господ, - приказала она. - Немедленно, иначе пожалеешь! Ее провели в комнату, увешанную коврами, и дверь коротко хлопнула за спиной. Геланика скорее ощутила всем телом, чем увидела, как с подушек напротив поднимается мужчина, сильный и жадный. Но это ее не испугало. Она поставила свою вазу. А потом, поведя плечами, позволила синей накидке соскользнуть на пол. Геланика услышала короткий вздох перса. Она царственно выпрямилась, встречая его взгляд, - и улыбнулась. - Выслушай меня. Военачальник кивнул, завороженный ею. И Геланика поняла, что этот бой она выиграла. * Популярная застольная игра греков, во время которой сотрапезники соревновались в меткости, выплескивая остатки вина из чаш в цель, - пытаясь сбить диск, легко укрепленный на вертикальной опоре, или потопить чашечку, плавающую в большом сосуде с водой.