Сумерки Мемфиса

Поликсена увидела брата вновь, когда совершенно не ожидала этого, - несмотря на то, что они слали друг другу письма, в которых рассказывали о состоянии своих дел. Филомен приехал в Саис верхом – будто гиксос*, ворвавшись в размеренную жизнь города богини. Торжествуя, эллин подскакал к дому царевны Нитетис и потребовал у стражников при воротах впустить его. На страже в этот день были египтяне; но они так растерялись от дерзости гостя, что беспрекословно впустили его и поспешили в дом, доложить о нем управителю и самой госпоже. Филомен спрыгнул на землю, схватив под уздцы своего коня и победно улыбаясь; а другие воины Нитетис, и египтяне, и даже эллины, остановились поодаль, перешептываясь почтительно и едва ли не испуганно. Брат Поликсены давно уже сделался для обитателей этого дома чем-то вроде господина из чужедальних краев. Особенно изумлял всех его конь. Люди знали, что это Поликратов конь, - и черный скифский красавец превратился в их глазах в божественный дар, добрый или недобрый. К тому же, все знали, что Филомен ведет какие-то дела со своей сестрой, милостницей Нитетис, и с самой царевной. И явление коринфянина, особенно в эти дни, казалось судьбоносным. Филомен улыбнулся растерянным слугам, взглянул в нетерпении в сторону низкой квадратной двери… и тут она распахнулась, и из дома навстречу ему выбежала Поликсена. - Филомен! – воскликнула девушка. – Тебя ли я вижу! На лице ее сияла улыбка, а в глазах был испуг… как в ту ночь, когда она уже под утро дождалась его с собрания пифагорейцев. Поликсена остановилась напротив брата, опустив руки, потом отступила на несколько шагов и оглядела его. Свои черные и жесткие, как у нее самой, волосы Филомен отрастил до середины шеи, а его подстриженная борода, окаймлявшая челюсть, изумила ее, будто Поликсена никогда прежде не видела у брата этого знака мужественности. Хотя еще в Мемфисе коринфянка видела брата с бородой, как Тимей еще в столице встречал ее саму, одетую в египетский калазирис. - А где твоя госпожа? – улыбаясь, спросил Филомен: видимо, сочтя наконец, что сестра налюбовалась им. – Она позволит мне выразить ей свое почтение? Никакого почтения на лице коринфского царевича не было – а был пугающий греческий задор, тот самый задор, который заставлял греков смеяться даже над богами. Это было немыслимо для египтян. - Нитетис в доме. Госпожа не хотела мешать нашей встрече, - ответила Поликсена. – Потом она примет тебя, если у тебя есть что ей сказать. Затем девушка спросила брата, с недоверием и почти со страхом: - Но как ты приехал сюда… еще и верхом? - По дороге в Саис я встретил не одного и не двух конников, скачущих в обе стороны. И в самом городе, - откликнулся Филомен, сузив темные глаза. – Удивительно для Та-Кемет, не правда ли, сестра? Они поняли друг друга без слов. Поликсена шагнула к брату и прижалась к груди Филомена, к горячему доспеху. - Как же тебя впустили в город! Сейчас охрану усилили, я же писала тебе… Ты просто безумец! – прошептала коринфянка. Филомен погладил ее по голове, а потом, задержав руку на плече сестры, другой достал из-под запыленного белого плаща письмо. - Я показал стражам вот это! Он помахал папирусом перед носом сестры и скривился. Поликсена, в недоумении выхватив письмо у брата, узнала собственный почерк – и печать царевны Нитетис, поставленную ее личным писцом. - Как же глупы эти египтяне! – сказал Филомен. - Тише!.. Они вовсе не глупы, и тебе просто повезло, - сказала Поликсена с возмущением. – Нарвись ты на других, тебя упекли бы в тюрьму, и никто бы тебя не выручил! Потом она кивнула брату на дом. - Пойдем, я прикажу дать тебе умыться и вина. Расскажешь, как у тебя дела, - произнесла девушка. Филомен слегка нахмурился при таких словах, потом сделал знак подошедшим слугам, чтобы позаботились о Фотиносе. Молодой воин последовал за Поликсеной. В коридоре она сама сняла с брата белый плащ и отдала еще одному рабу-египтянину, появившемуся и исчезнувшему, будто тень. Они вдвоем прошли по коридору и поднялись по лестнице. Следуя за сестрой к ее спальне, Филомен оглядывался с удивлением и неодобрением; но войдя в комнату Поликсены, улыбнулся. - Как хорошо ты живешь! - Да, - с глубокой благодарностью к покровительнице ответила Поликсена. – Царица… то есть царевна очень добра ко мне. Должно быть, я ей полезна. Филомен посмотрел на сестру долгим проницательным взглядом, но промолчал. Он опустился в кресло, на которое она указала. Хлопнув в ладоши, хозяйка подозвала уже ожидавшую в готовности Та-Имхотеп и приказала служанке принести гостю воду для умывания, вино и закуски. Когда рабыня-египтянка оставила их, Поликсена села на табурет напротив брата, сложив руки на коленях. - Зачем ты приехал? – спросила она, не спуская с него встревоженных глаз. Филомен невесело улыбнулся. - Если я скажу, что просто истосковался по единственной сестре, ты мне не поверишь? - Поверю… Но должно быть еще что-то! – воскликнула Поликсена, сжав руки так, что перстни впились в кожу. И вдруг она всхлипнула. - О Филомен! В кого же мы превратились! Брат порывисто встал ей навстречу, и она стремительно поднялась с места; шагнув друг к другу, они крепко обнялись. Поликсена заплакала, и Филомен тоже всхлипнул, уткнувшись ей в шею и сжимая в своих руках так, что бронзовые наручи впились ей в спину. - Я тебя очень люблю, - прошептала Поликсена, спрятав лицо у брата на груди. – Как я соскучилась! И как неразумно ты сделал, что приехал! - Перестань! И она узнала в этом сердитом тоне своего прежнего Филомена, главу своей жизни. - Я воин, - сказал брат. – И я приехал сообщить тебе вести, которые можно передать только самому! Служанка уже принесла умывальную воду в тазу и угощение, расставив посуду на столике; но брат и сестра не замечали ее. - Что случилось? – тихо спросила Поликсена, приготовившись к худшему. Филомен кивнул ей на табурет. Они опять сели. - Аристодем, сын Пифона, сватает тебя, - сказал Филомен. Брат посмотрел ей прямо в глаза серьезно и значительно. У Поликсены на несколько мгновений отнялись язык и руки. - Аристодем? Сватает – сейчас?.. Где он? – воскликнула девушка, когда смогла говорить. - В Навкратисе, и афинянин весьма преуспел, - улыбнувшись, сказал Филомен: но глаза молодого воина под низко лежащими бровями остались серьезными, черными. – Аристодем торгует оливковым маслом, и еще серебром… он прислал мне дары! Я и тебе привез от него подарки! – он обернулся к двери, видимо, вспомнив о своих сумках. - Я ничего не приму, - прошептала Поликсена. Потом она почувствовала возмущение. Поликсена уже забыла, как когда-то ее взволновало любовное признание философа, и сейчас ощутила себя почти униженной, услыхав о его сватовстве. - Аристодем стал купцом? И он хочет купить меня у тебя, как товар? – воскликнула наперсница царевны Нитетис. Филомен побледнел от негодования и такой непочтительности. Он уже забыл, как сестра изменилась, получив покровительство египтян. - Аристодем никогда не смотрел на тебя как на товар, ты знаешь, - гневно произнес эллин. – Из-за тебя сын Пифона порвал с пифагорейцами и со своей семьей! И если сейчас он не купит тебя как товар, как ты говоришь, - усмехнулся Филомен, - завтра тебя могут захватить как добычу! Он склонился к ней из кресла, оперевшись намозоленной рукой о сильное загорелое колено. - Или ты уже забыла о нашем положении? - Я прекрасно помню о нашем положении. И особенно о своем, - тихо, но с таким же негодованием ответила Поликсена. – Я состою в услужении у царевны, и ты не можешь обещать мою руку без согласия госпожи… - Я ничего еще не обещал Аристодему, - сказал Филомен. Он встал с места, сложив руки на груди. – Мне кажется, здесь ты непозволительно возгордилась собой! И очень скоро пожалеешь об этом, милая сестра! - Это не гордыня. Это мой долг, - откликнулась Поликсена. Она глубоко вздохнула. - Мне кажется, брат, самое время пойти к царевне и спросить ее! - Идем, - сказал Филомен. Он легкими гневными шагами покинул комнату; Поликсене пришлось бежать за ним. Она ведь даже не сказала, где найти Нитетис!.. Но Филомен сам обнаружил Априеву дочь в соседней комнате. Двое египетских стражников попытались заступить ему путь, но Нитетис из глубины комнаты крикнула им впустить гостя. Эллин стремительно вошел, пылая яростью, и огляделся: будто был в своем доме, где никто не слушался его приказов. - Что это значит? – воскликнул Филомен. - На колени!.. – крикнула Нитетис. Поликсена не помнила, чтобы видела свою госпожу такой. Царственная жрица словно выросла, взлетев над своим креслом, будто коршун. - Как ты смеешь так говорить с дочерью бога? На колени! – крикнула Нитетис. Она резко встала с места, точно не сомневаясь, что при виде ее гнева у эллина сами собой подломятся колени. Этого не случилось: Филомен устоял, хотя и сильно побледнел. Тогда двое стражников-египтян, ожидавшие у дверей, подступили к нему сзади и, с силой надавив на плечи, заставили стать на колени. Руки ему завели за спину. Коринфский царевич вскинул голову. - Я не могу выдать замуж мою сестру без твоего позволения? – воскликнул он. – Это правда? Нитетис подступила к нему, глядя сверху вниз: на прекрасном лице было отвращение. Стражники по-прежнему немилосердно выкручивали Филомену руки, но он молчал, упорно глядя в лицо царевне. - Я знала, что нельзя приближать к себе греческих дикарей… Как ты обращаешься ко мне? – воскликнула египтянка. – Совсем забыл свое место? В лице Филомена вдруг что-то дрогнуло и переменилось под ее взглядом. Он склонил голову, обмякнув в руках стражников. - Я помню мое место… госпожа, - глухо произнес эллин. - Отпустите его, - приказала Нитетис воинам. Филомен несколько мгновений продолжал стоять на коленях, потом встал. - Это правда, что я не могу выдать замуж мою сестру, не имея твоего позволения? – повторил он, наконец взглянув на царевну и тут же отведя глаза. - Правда, - ответила Нитетис. Она улыбнулась без всякой жалости к его виду. – Твоя сестра состоит под моей защитой, покровительством и в моей полной воле, экуеша. Пока Поликсена служит мне, позволять ей выходить замуж или нет - мое царское право! Она помолчала несколько мгновений. - Я есть Маат в моем доме, и я есть закон! Филомен низко опустил голову. - Прости меня, царевна… Я испугался за сестру и не совладал с собой, - пробормотал он. Нитетис кивнула. Лицо ее немного смягчилось. - Мне это понятно, сын Антипатра… А за кого ты собирался выдать Поликсену? – спросила она: теперь почти сочувственно. - За Аристодема, сына Пифона. Он из числа наших братьев… учен, умен и красив. Кроме того, он сейчас разбогател, - прибавил Филомен с надеждой. – Аристодем сейчас в Навкратисе, в нашем городе! - Навкратис - ваш город лишь до тех пор, пока это угодно фараону, - холодно сказала Нитетис. Потом она покачала головой. - Нет, я не позволяю тебе увезти мою наперсницу. Поликсена останется со мной. Царевна помолчала, с сожалением глядя на человека, для которого было привычно распоряжаться всеми женщинами своего дома. - Разве ты не видишь, что Поликсена не желает этого супружества? - Как она может желать или не желать того, чего не знает! – воскликнул эллин. - Филомен, госпожа права. Я не хочу становиться женой Аристодема, - подала голос Поликсена. Еще недавно она очень крепко призадумалась бы, будь ей предложен такой жених, - и, наверное, согласилась бы; а теперь не могла. Поликсена провела пальцами по губам, вспоминая поцелуй в саду. - Но почему? – воскликнул Филомен, теперь с недоумением и болью. – Сестра, почему ты отказываешь? - Не могу, - твердо сказала Поликсена. Она взглядом попросила разрешения у Нитетис увести брата; царевна ласково улыбнулась подруге. Она не сомневалась, как кончится этот разговор. Оказавшись с Филоменом наедине, Поликсена тихо сказала: - Я не могу оставить мою госпожу… неужели ты не понимаешь, что предложил мне подлость? - Подлость? – изумился Филомен. – Я спасаю тебя, любимая сестра! Спохватившись, он понизил голос. - Я понимаю теперь, что не могу тебя ни к чему принудить, даже ради твоего блага… но я заботился только о тебе! Аристодем – благородный эллин, и он любит тебя! Он сможет тебя защитить, когда… - Ты заботился обо мне? А вот я не могу больше заботиться только о себе, - усмехнулась Поликсена. Она схватила брата за обе руки. - Пойми, Филомен, - я единственный друг Нитетис, все остальные используют мою бедную госпожу или служат ей слепо, как идолу! Но такого идола легко заменить другим! А когда, ты говоришь… Она перевела дух. - Когда придут персы, на какую защиту мы сможем надеяться, если Уджагорресент не договорится с Камбисом?.. Филомен долго молчал; потом закрыл лицо руками. - Бедная моя Поликсена… Я все понимаю, - прошептал он. Покачал головой. - Но все равно мне представляется, что ты ведешь себя безрассудно. - Не более, чем ты, примчавшись сюда, - возразила Поликсена. Филомен обнял ее, и они надолго замолчали. - А где сейчас Тимей? – вдруг спросила Поликсена. – Ты мне о нем долго не писал. - Он в Навкратисе… Это ведь тоже рядом, в Дельте, - откликнулся Филомен. – Я уговорил Тимея уехать, и как раз попросил за него Аристодема… - Так вы больше не вместе? – спросила Поликсена. Филомен нахмурился. - Нет, - коротко сказал он: так и не объяснив, что подразумевает. Поликсена не стала спрашивать дальше. - Ты ведь побудешь у нас? Если госпожа разрешит, - прибавила она. Филомен кивнул. - Попроси ее разрешения. Я бы очень хотел побыть с тобой, - вздохнул он. – И извинись перед Нитетис за мою грубость. Поликсена попросила и извинилась – и Нитетис разрешила Филомену остаться на несколько дней. * Гиксосы – кочевые скотоводческие азиатские племена, захватившие власть в Египте в середине XVII в. до н.э. После нашествия гиксосов египтяне ввели в употребление лошадей.