Сумерки Мемфиса

Второй триумфальный въезд царя царей в Саис наполнил египтян ужасом, несравнимым с первым. Жители города богини, независимо от своего положения и знатности, при виде тьмы азиатов, валившей в распахнутые ворота, вставали на колени и утыкались лбами в землю, прикрывая руками головы: и надолго оставались в этих позах селян и рабов. Камбис теперь ехал не на золотой колеснице, подобно солнечному фараону или благому вестнику Ахура-Мазды, - он скакал на коне, в тяжелом посеребренном панцире и шлеме, без всякой краски на лице и с неухоженной черной бородой. Среди пехоты, которая следовала за колесничими и конниками персидского царя, можно было видеть пленников – египтян и эллинов, связанных самым безжалостным образом, израненных и оборванных. Если они начинали спотыкаться, их подгонял кнут. Поликсену великая царица отослала домой: сейчас ей ни в коем случае нельзя было подвергаться опасности разоблачения. Камбис теперь знал Филомена в лицо, но Поликсену видел только издали… можно было надеяться, что он все еще ни о чем не догадался! И сейчас коринфянка стояла на крыше дома, вместе с Та-Имхотеп и своими воинами, и отчаянно пыталась высмотреть брата среди пленников Камбиса. Тем, кто смотрел на триумфатора с крыши, можно было не падать ниц. Поликсена так и не нашла греческого полководца, как и фараона Псамметиха. Закрыв лицо руками, она повернулась и уткнулась в широкую грудь Ликандра. - Может быть, Камбис решил не позорить их перед всеми? – прошептала эллинка. – Ведь он мог… проявить уважение к храбрецам! Он же сын своего отца! - Да, - мрачно сказал Ликандр: для которого было теперь все едино, что сын, что отец. Они были для спартанца отныне варвары, от которых следовало ждать только смерти или рабства всем эллинам: и никакие разговоры о различии вер и уважении к побежденным этого воина больше не заденут. Но, конечно, прежде всего Ликандр был обязан подчиняться своей госпоже и оберегать ее, что бы она ни задумала. Может быть, она позволит дать ей совет, когда ее брат и весь их дом в такой опасности! Обняв коринфскую царевну за плечи, Ликандр попытался увести ее с крыши: Поликсена не противилась. Спустившись по лестнице на второй этаж, они вошли в спальню Поликсены. Остальные эллины остались снаружи; заглянув в комнату госпожи и обменявшись понимающими замечаниями, воины отошли подальше. Поликсена села на кровать, а Ликандр напротив нее на табурет. У него сердце разрывалось от желания помочь возлюбленной, но он не знал даже, что сказать ей в такую минуту. Поликсена подняла на спартанца темные глаза, горящие под низкими прямыми бровями; губы у нее вздрагивали. Ликандр понял, что перед ее взором сейчас встают картины терзаний и казней, которым победитель может подвергнуть Саис, как уже замучил Мемфис. - Может быть, Камбис оценит верность великой царицы и смилуется, - сипло сказала Поликсена. – Ведь его сделали фараоном, и он поклонился Нейт! Азиаты мыслят совсем не так, как мы… им присуще свое собственное благородство! Ликандр молча кивнул. У него самого язык не поворачивался сказать ни одно похвальное слово в отношении Камбиса. - Я могу быть тебе сейчас полезен, госпожа? – спросил он. - Да, - ответила Поликсена. Она взглянула на него и протянула руку, и приказывая, и моля. - Сядь со мной и обними меня! Спартанец быстро встал с места и, сев на ложе рядом с госпожой, обнял ее. Несколько мгновений она не шевелилась в его объятиях: он ощущал аромат алтея и жасмина, исходивший от ее распущенных черных волос, тепло ее смуглого тела. Потом Поликсена подняла голову – и, немного помедлив, потянулась к его губам. Они целовались долго, с самозабвением и нежностью обреченных. Ликандр ласкал ее волосы и затылок; потом, оторвавшись от губ девушки, принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею. Поликсена всхлипнула под ласками воина, ее ладное, сильное тело дрожало в его руках. Спартанец ощутил влагу на своих щеках и губах, соленую влагу, которую он слизнул; и отстранился. С тревогой посмотрев подруге в глаза, Ликандр увидел, что она беззвучно плачет. Но потом Поликсена улыбнулась, не прекращая плакать. - Будем ждать вестей из дворца! – сказала она, утирая глаза. Ликандр улыбнулся и кивнул. Если вести будут такие, каких он уже ожидал, познакомившись с царем царей, он сумеет умереть, как подобает спартанцу, и спасти возлюбленную от позора. *** Когда Камбис вошел в тронный зал в сопровождении "бессмертных", все бывшие там египтяне, безмолвно стоявшие в ожидании победителя, опустились на колени и прижались лбами к мозаичному рисунку, изображавшему огромное солнце. Великая царица тоже поклонилась до земли. Но она выпрямилась первой из всех: и так, стоя на коленях, смотрела на своего супруга в страстном и молящем ожидании своей участи. Царский казначей тоже смотрел на Камбиса выпрямившись, хотя и стоял в покорной позе. Камбис усмехнулся. - Встаньте, - сказал он по-персидски. Все присутствующие тут же поднялись. Взгляд победителя останавливался то на одном, то на другом лице – все смотрели одинаково, с настороженной и испуганной угрюмостью; только на лице Нитетис была прежняя страстная мольба, и, вместе с тем, казалось, что она хочет обратиться к Камбису со словами, не предназначенными ни для чьих больше ушей. И царь царей тоже первой из всех обратился к своей египетской жене. - Сядь, великая царица, - сказал Камбис, указывая Нитетис на кресло. Сам он остался стоять. Нитетис несколько мгновений смотрела в лицо азиата, на котором угадывалась насмешка… и что-то еще, чего она пока не могла понять; потом, послушно подойдя к креслу, царица опустилась в него. У нее самой уже дрожали ноги. Ей очень хотелось переглянуться с Уджагорресентом, но египтянка не решалась. И, пожалуй, она догадывалась, что сейчас будет. Царскому казначею тоже не нужны были лишние объяснения. Царь царей хлопнул в ладоши, слегка кивнув своей страже. Кроме тяжеловооруженных "бессмертных", у которых из доспехов смотрели только глаза, зал заполнили другие персидские воины: все египтяне склонили головы, сжав руки на животе. Раздались быстрые шаги многих пар ног, и в тронный зал вошли Филомен и фараон Псамметих в сопровождении стражи. У обоих были руки связаны за спиной, но непохоже было, чтобы это причиняло им страдания: только мешало сопротивляться. - На колени перед великой царицей, - возвысив голос, но спокойно приказал Камбис обоим. Филомен резко обернулся к персидскому стражнику, который хотел надавить ему на плечо, чтобы поставить на колени; эллин словно бы отшатнулся… но опустился на колени сам. Псамметих сразу подчинился приказу. Египтянин стоял, понурив обнаженную черноволосую голову, и казался почти безразличным к окружающему. Нитетис в своем кресле прикрыла глаза, чувствуя, что краснеет от стыда; она сознавала, что взгляд Камбиса устремлен на нее, и молила богиню сказать ей, что означает эта жестокая потеха. Когда она открыла глаза, пленники уже стояли на ногах. Камбис прошелся по огромному молчащему залу, словно в раздумье; перс приблизился сначала к Псамметиху и посмотрел ему в лицо. Египтянин упорно не поднимал глаз, и персидский царь отвернулся от него, словно бы потеряв интерес. Зато к Филомену он обернулся с гораздо большей живостью. Камбис обошел эллина со всех сторон: Филомен покраснел под своим темным загаром, но молчал. Однако, когда царь царей остановился прямо перед пленником, тот посмотрел ему в лицо. Довольно долго Камбис не произносил ни звука. Наконец он заговорил. - Ты гадаешь, почему я тебя до сих пор не убил? Камбис говорил по-персидски, и вначале, быть может, счел, что пленник его не понял… но тут эллин впервые разомкнул уста. - Нет. Я знаю, почему ты не убил меня, - громко сказал Филомен на том же языке. Египтяне ахнули, персы начали переглядываться… а Камбис улыбнулся. Он поднял руку, и все в зале вновь смолкло. - Ты думаешь, что ты мне интересен, - сказал царь царей пленнику. – Ты прав. Я хочу понять, почему ты сражался против меня, заведомо зная, что проиграешь! Ведь ты знал, что обречен? И твои греки знали это? - Да, - сказал Филомен. И больше не прибавил ни слова. Камбис огладил недавно отросшую бороду. Нитетис, исподволь оглядев своего царственного супруга, заметила, что он успел тщательно позаботиться о своем теле и одежде. - Почему!.. Отвечай! – вдруг рыкнул царь персов, сделав быстрое движение к узнику. Эта вспышка ярости ужаснула азиатов; Филомен вздрогнул, но словно бы совсем не испугался. - Мы, эллины, привыкли сражаться до победы или смерти, если беремся за оружие, - ответил он. – Фараон защищал свою страну, и мы приносили ему присягу! Разве этого недостаточно, чтобы восстать против тебя? Камбис сейчас оглядывал эллина как какое-то заморское чудище. - Недостаточно, и я не поверю, если ты станешь отрицать, - наконец сказал царь персов. – Вы имели какой-то план! Филомен слегка пожал плечами и улыбнулся, будто слова Камбиса его позабавили; и тогда перс закатил глаза в бешенстве. - Быть того не может, чтобы вы оказались так глупы! – выкрикнул он. – Ты понимаешь, что стоит мне поднять палец, и с тебя живого сдерут кожу? И то же я сделаю со всеми твоими греками! С вас всех сдерут кожу и посыплют солью, ты понял?.. Двести твоих солдат осталось в живых!.. И тут Камбис впервые увидел, как его враг побледнел. Филомен сжал губы, но судорожно сглотнул; и это, казалось, удовлетворило перса. Он улыбнулся и кивнул. - Так ты мне скажешь, что вы замышляли? - Только попытаться тебя разбить, - ответил Филомен, опять посмотрев в дикие черные глаза азиата. – Ты был слаб тогда и потерял свою армию! Это было возможно! Камбис долго всматривался в него; но, казалось, теперь поверил эллину. Или хотя бы отчасти. - Хорошо, - сказал азиат. – Однако сейчас я снова силен, и вы в моей полной власти! Я могу убить вас когда угодно, но я высоко ценю вашу храбрость и военное мастерство! Я хотел бы, чтобы у меня были такие же военачальники, как ты! Он выжидательно замолчал. Филомен расправил плечи. Он незаметно пошевелил стянутыми запястьями. - Что же тебе мешает назначить своими военачальниками кого-нибудь из греков, которые служат тебе, царь царей? И сместить тех, кто тебе неугоден? – спросил он. Опять наступила страшная тишина. Казалось, Камбис сейчас ударит связанного по лицу или выполнит свою угрозу – отдаст всех эллинов на муки. Но перс неожиданно засмеялся. - Этот человек мне нравится! Ты полный безумец! – воскликнул он, глядя на военачальника фараона. - Мое имя означает "возлюбивший безумие", великий царь, - ответил Филомен, так же улыбаясь. – Я действительно сумасшедший. Камбис медленно повел головой, будто приводя в порядок мысли. - Как же, по-твоему, мне следует поступить с твоими воинами? – спросил он теперь мягко, почти ласково. Филомен ничего не ответил. Он по-прежнему глядел персу в лицо и молчал. И тут со своего места заговорила Нитетис. - Великий царь, я знаю этого человека! Он защищал меня и служил мне, еще когда был жив фараон Амасис! Камбис круто повернулся к египетской жене: и слушал ее в полном изумлении. Нитетис подалась к нему с кресла, сжав подлокотники. - Филомен защищал меня, зная, что я твоя невеста, - сказала она. - Вот как! А теперь решил пойти на меня с оружием? – воскликнул перс. Он опять разразился смехом. Все присутствующие в зале, кроме их троих, боялись издать хоть звук. Нитетис же опять воскликнула: - Прошу тебя, пощади его! Камбис не успел ответить царице; Филомен снова подал голос. - Позволь мне дать тебе совет, царь царей! Камбис усмехнулся и кивнул. - Сильный враг бывает полезнее доброго друга! Говори! - Назначь человека пробовать твою еду, как делают цари Та-Кемет, - сказал эллин. – Удвой свою стражу! И оглядывайся на каждом шагу! Ты думаешь, что понял этот народ… но они совсем не таковы, как ты думаешь! Египтяне все ненавидят тебя и всегда будут ненавидеть! Камбис кивнул, не сводя с Филомена глаз. Казалось, он совсем не рассердился. - Не все здесь ненавидят меня. Моя царица меня любит, не так ли? Он взглянул на Нитетис. Дочь Априя побледнела под его взглядом, но потом медленно склонила голову. - Да, я люблю тебя, мой царь, - сказала она. Нитетис по-прежнему была спокойна. И Камбис улыбнулся. - Хорошо, - сказал он. – Я скучал по тебе в походе, - вдруг прибавил перс. Нитетис улыбнулась, на ее щеки вернулся румянец. Хотя она еще не смела вздохнуть с облегчением. - Пощади этого человека, - опять попросила египтянка. Камбис сузил глаза. - Я пощажу твоих солдат, - неожиданно сказал он, обернувшись к пленнику. – Все твои эллины будут посажены на корабли и отправлены на родину! Так поступает со своими врагами ваш царь Поликрат, - вдруг засмеялся перс. – Превосходно придумано! Он замолчал, кусая нарумяненные губы. - А ты, военачальник, останешься здесь в плену, пока я не решу, что с тобой делать! И Филомен склонил голову. Казалось, он действительно благодарен. Потом Камбис, оставив его, быстро подошел к фараону. И с ним он заговорил совсем не так, как с греком. - Я милостив к воинам, выполняющим свой долг, - сказал царь. – Но господин всегда виноват более слуги! Как ты посмел?.. – неожиданно выкрикнул азиат. Псамметих вскинул голову; и тут Камбис наотмашь ударил его по лицу. Сила удара была такой, что связанный фараон упал. Нитетис, не удержавшись, вскрикнула. - Заколите быка и принесите свежей бычьей крови! – приказал Камбис своим воинам. Никто не посмел спросить, зачем. А может, персы все знали. Спустя совсем небольшое время воины вернулись, неся полную чашу дымящейся крови. От чаши исходил густой неприятный запах. Камбис вырвал ее из рук стражников, расплескав часть темной жидкости на пол. Нитетис зажала нос и рот, подавляя тошноту. Филомен на миг прикрыл глаза; и тут услышал мерзкие булькающие звуки. Фараону Псамметиху, вздернув его на ноги и запрокинув голову, силой вливали в горло горячую бычью кровь. Когда опорожненная чаша со звоном упала на пол, египтянин согнулся пополам: он не мог схватиться за живот, потому что руки Псамметиха оставались связаны за спиной. Он жалобно простонал, потом его вырвало кровавыми сгустками… потом наследник Амасиса повалился ничком. - Великая богиня, - прошептала Нитетис. Псамметих еще некоторое время бился в судорогах и стонал, потом затих. - Унесите и закопайте его где-нибудь, - приказал царь персов.* Филомен, пробормотав проклятие, отвернулся от этого зрелища. Когда умирающего или уже мертвого фараона выносили из зала и Камбис отвлекся на него, эллин наконец посмотрел в лицо великой царице. Несмотря ни на что, они едва заметно улыбнулись друг другу. * Так был казнен Псамметих согласно Геродоту.