Сумерки Мемфиса

Дом Аристодема вначале поразил коринфянку малыми размерами и теснотой в сравнении со своим саисским особняком: хотя афинянин предупреждал невесту, что живет гораздо скромнее ее. Однако он жил совсем не бедно. Поликсена еще хорошо помнила, что значит жить бедно. Уж не затем ли этот купец хотел взять ее в жены, чтобы с помощью ее прекрасного приданого расширить торговлю?.. Иония по-прежнему оставалась тесно связана с Навкратисом, и основан город был выходцами из Милета. Но они все еще были в Та-Кемет, и Навкратис не стал совершенно независимым полисом, хотя и очень желал бы этого. Когда слуги разложили вещи, Поликсена разыскала своего жениха. Он улыбнулся ей и хотел обнять, но царевна сложила руки на груди. - Намерен ли ты заключить со мною брачный договор, где будет указано, какие права на имущество друг друга мы получим? - спросила Поликсена. Аристодем даже побледнел от обиды. - Ты думаешь... что я женюсь на тебе из-за твоего богатства? - воскликнул он. Поликсена покачала головой. - Нет, Аристодем. Но поскольку боги даровали мне это богатство, я должна следить за тем, в чьи руки оно попадет. Помнишь, что говорил учитель? - вдруг спросила она. Афинянин мягко улыбнулся общим воспоминаниям, которые овеяли их, как ароматы гор. - Да. Богатство налагает большую ответственность. И ты права, конечно, нам следует заключить договор! "В Ионии этот папирус уже не будет иметь никакой силы", - подумала Поликсена. Но сейчас ей следовало позаботиться о ближайшем будущем. Они пригласили писца-египтянина, который переписал имущество обоих и составил подробное брачное соглашение. Бритоголовый чиновник вручил папирус Поликсене - с такой улыбкой, что коринфянка поняла, какого он мнения об этом договоре и о правах будущей жены афинского купца. В греческом городе действовали греческие же законы... конечно, Поликсена намеревалась вернуться в Саис, но это будет уже ненадолго. "Законы создаются в умах людей", - мысленно повторила она себе то, что пришло ей в голову одновременно с Нитетис, и Поликсена успокоилась. Кроме того, после ухода египетского чиновника жених заверил ее, что и не собирался покушаться на ее приданое. - Только если ты сама согласишься поделиться со мной, - сказал сын Пифона, очаровательно улыбаясь. Поликсена кивнула: она отлично понимала, чем кончаются такие разговоры. Но ее будущее не принадлежало ее избраннику - так же, как и ей самой. Перед свадьбой Аристодем и Поликсена навестили его брата Аристона. Молоденькая жена хозяина была беременна вторым ребенком и занималась с первым, но тоже вышла поприветствовать будущую родственницу. Поликсена знала от жениха, что семья его брата не очень-то счастливая, но круглое лицо жены Аристона лучилось благодушием, которое казалось непритворным. Поликсена, впрочем, сама испытывала такое состояние перед родами: радостное спокойствие, которое нисходило на всех будущих матерей. Это дар богов, утешение, которое помогает женщинам подготовиться к родильным мукам и легче перенести их, говорил обеим своим подопечным Минмес, старый придворный врач-египтянин. Однако Поликсена оставила свои мысли при себе, когда осторожно обнялась и поцеловалась с этой юной гречанкой с Лемноса. - Я рада за брата моего мужа и за тебя, госпожа. Я слышала, что Аристодем долго добивался тебя, - простодушно сказала жена Аристона. Поликсена ощутила, как заливается краской под взглядом лемниянки и самого Аристона, когда сильная рука Аристодема обняла ее за плечи. - Я тоже счастлива войти в вашу семью, - сказала коринфянка. Пусть это будет правдой. Хотя бы ненадолго - без всяких оговорок! Они весело поужинали и выпили втроем: хозяйка ушла вскоре после начала ужина. Потом Аристодем и его невеста по темноте, слушая треск цикад и любуясь ночным небом, по которому стелились облака, пешком вернулись в дом жениха. За ними шли трое ионийцев Поликсены, которых она взяла с собой в гости: невесте было так гораздо спокойнее, хотя Аристодему явно стало не по себе от присутствия ее охранителей. Пусть даже только наемников. Поднявшись по ступеням портика, жених и невеста остановились и повернулись друг к другу. Поликсена проводила в доме будущего мужа уже не первую ночь, и теперь, посмотрев в темные глаза возлюбленной перед тем, как распрощаться, Аристодем увидел в них спокойное довольствие, даже негу. - У твоего брата замечательный дом! - сказала коринфянка. Аристодем непритворно обрадовался. - Он тебе понравился? Когда мы приехали, ты так осматривалась вокруг... А мой дом нравится тебе? Поликсена кивнула. - У тебя тоже очень славно. Я так осматривалась, потому что попасть из Саиса в Навкратис - это как после Египта оказаться в Греции, которая находится в двух шагах! Аристодем обнял ее. - Я очень счастлив, - тихо сказал он, прижавшись губами к ее лбу. - Никогда не думал, что буду так счастлив! А Аристон пророчил мне, что мне счастье не суждено, потому что я философ! Поликсена улыбнулась. - И философам порой бывает хорошо, когда они прекращают ломать головы над тем, что все равно недоступно человеку. Но это у нас ненадолго. Оба рассмеялись. Потом Аристодем почтительно поцеловал руку будущей жены и отпустил ее спать. Афинянин еще долго стоял в своем портике, вдыхая жизнь полной грудью. Ему хотелось кричать на весь мир о своем счастье, но молодой человек только улыбался, обнимая колонну, будто стан возлюбленной. Потом он ушел в дом. Умывшись с помощью раба, Аристодем направился в свою спальню, но неожиданно остановился, заметив у двери каких-то чужих мужчин. Он чуть было не поднял тревогу; но тут узнал наемников-ионийцев. - Что вам здесь нужно? - спросил афинянин; но тут один из воинов стремительно шагнул к хозяину. Молодой купец опомниться не успел, как его схватили за плечо и толкнули к стене. Аристодем узнал Анаксарха, рыжего начальника охраны. - Как ты смеешь?.. - тихо воскликнул господин дома; но осекся, поняв, что кричать в любом случае неблагоразумно. Анаксарх отпустил его, но остался стоять перед женихом госпожи, сложив руки на груди и расставив сильные ноги; двое других заступили ему дорогу, предупреждая попытку уйти. С другой стороны коридор оканчивался тупиком. Старший над ионийцами склонился к возмущенному и почти испуганному афинянину с явной угрозой. - Мы знаем все, что происходит между тобой и нашей госпожой, - сказал Анаксарх. - Мы слышали о брачном договоре и о том, что он будет значить! Нам платят за службу немного, но я хочу предупредить тебя, афинянин, что мы не позволим тебе нанести нашей хозяйке никакой обиды! Анаксарх прервался, меряя господина дома взглядом. - Мы знаем царевну Поликсену давно, и она всегда была доброй и разумной госпожой. Но я предупреждаю тебя не поэтому, и не потому, что она может взять нас с собой в Ионию! Таков наш долг! Может быть, ты и получишь право на ее приданое, когда женишься на ней, - прибавил рыжеволосый иониец, - но не на нас! Мы свободные люди! Начальник охраны отступил от него, и остальные тоже; и Аристодем совладал с собой. Ионийцы ждали его ответа. - Хорошо, я понял вас, - сказал афинянин. - Вы можете идти. Анаксарх поколебался, потом поклонился, и все трое воинов ушли. Сын Пифона, проводив взглядом наемников, утер мокрый лоб и перевел дыхание. - Вы только подумайте! - воскликнул он едва слышно. - Но с ними она, похоже, и вправду в безопасности! Покачав головой, Аристодем выругался себе под нос и скрылся в своей спальне. Немного погодя он, слишком возбужденный, чтобы спать, кликнул раба и потребовал вина с травами и медом. Но когда он уснул, ему снились блаженные сны. И проснулся афинянин с улыбкой. *** Свадьбу праздновали в доме Аристона, созвав друзей старшего из сыновей Пифона и друзей самого Аристодема, хотя их было гораздо меньше. - У брата намного больше знакомых и намного чаще бывают гости, чем у меня! - сказал Аристодем. - И тебе понравился его дом, я помню: а брат всегда рад попраздновать! И сын Ликандра остался в доме Аристодема, чтобы не помешать брачной ночи. Поликсена улыбнулась, вспомнив, что с мальчиком, кроме няньки, осталось трое из ее ионийцев. Она обняла суженого за шею и посмотрела в его голубые глаза, полные обожания. Сегодня Аристодем, как и сама она, оделся в сияющие белизной одежды, а в волосы вплел цветы. Будто юный Адонис*: хотя Аристодем был уже не юн, сегодня он словно начал жизнь заново. - Мы будем счастливы с тобой, - сказал он. - Да. Мы постараемся, - ответила коринфянка. Они поцеловались, прежде чем выйти к гостям. А потом Аристодем и Поликсена забыли о себе на целый вечер - только танцевали, пили, принимали поцелуи, поздравления и цветы, переходя из одних рук в другие. У Поликсены голова шла кругом от множества смеющихся и раскрасневшихся греческих лиц, сменявших друг друга; и только лицо Анаксарха, который стоял в дверях огромного зала, освещенного египетскими треногами и увешанного гирляндами зелени, помогало коринфской царевне не терять опору под ногами. С пиршества Аристодем унес ее на руках. - Это продлится до самого утра, - пробормотал влюбленный, бросив ее на широкую кровать. - А я не могу больше ждать! Поликсена выгнулась в его руках, как вакханка, когда новый муж сорвал с нее свадебный наряд, разорвав завязки на плечах, и впился изголодавшимся ртом в ее тело. Она могла стонать громко: никто из гостей внизу не слышал их, а кто и слышал, сам так же славил Диониса. Аристодем почти не ласкал ее: он овладел своей возлюбленной, едва лишь обнажился сам, и только этого она и хотела. Они уже не понимали, где кончается один из них и начинается другой, где небо, где земля: слившись в одно неистовое существо, средоточием которого было наслаждение. Сначала торопливое, потом, когда они упились друг другом, - медленное, тягучее. Потом они долго лежали рядом среди смятых простыней, с налипшими на влажные нагие тела цветами, - в изнеможении, но без сна. Аристодем наконец коснулся щеки жены, и она повернула к нему голову. Афинянин улыбался ей. - Аристон ошибся, - прошептал он. - Я не знаю, как на самом деле живет мой брат, но... Поликсена прижала палец к губам. - Пора спать, милый. Аристодем вздохнул от избытка счастья. - Ты в первый раз говоришь мне такое! Поликсена нахмурилась. - Надеюсь, что и не в последний. Спи, нам завтра возвращаться домой. Поликсена уснула, прижимаясь головой к груди нового мужа, а афинянин долго еще не спал, гладя ее спутанные волосы. - Возвращаться домой, - прошептал Аристодем, посмотрев в окно. Потом он улыбнулся и закрыл глаза, приобняв жену и ощущая ее сладкую тяжесть. Он тоже скоро уснул. Они спали недолго, но пробудились отдохнувшими и опять предались любви. Медленно, еще неуверенно, пробуя друг друга на вкус. Потом еще немного полежали рядом и, поднявшись с постели, позвали каждый свою прислугу, чтобы привести себя в порядок. Поликсене показалось, что Та-Имхотеп, которая попросилась пойти с госпожой в дом Аристона, зная, что госпоже наутро понадобятся все ее услуги, втайне не одобряет происходящее: хотя, конечно, молчит. Поликсена обещала себе, что позже поговорит с верной рабыней наедине и выспросит все, что ту беспокоит. Молодые супруги вышли к гостям, половина из которых только начала приходить в себя. Однако Аристон уже был трезв и ждал их. - Наконец-то! - воскликнул хозяин, спеша к младшему брату с распростертыми объятиями. - Ну, как ночка, братец-философ? Он толкнул Аристодема в бок и подмигнул. - Признайся, ведь лучше, чем корпеть над твоими папирусами? Аристодем сердито прижал палец к губам, кивнув на нахмурившуюся жену. - Мы пришли поблагодарить тебя и проститься, брат. Нам пора, - сказал афинянин. Он улыбнулся. - Ты для нас этой ночью сам как бог любви. Пусть же радость, что ты подарил нам с Поликсеной, к тебе вернется вдвое! Аристон ухмыльнулся и смутился. - Хайре, - пожелал он от всего сердца, снова обнимая брата. Посмотрев на Поликсену, Аристон поклонился. - И тебе желаю благоденствовать, госпожа. Обратно молодые супруги шли обнявшись, хотя, наверное, это было неприлично. "Но уж никак не более неприлично, чем мужчинам и юношам идти в обнимку, - что наверняка здесь можно увидеть чаще", - подумала Поликсена. Она взглянула на мужа. - Как хорошо, что у тебя бывает мало гостей, - сказала коринфянка. Аристодем поцеловал ее. - Я и не хочу сейчас видеть никого, кроме тебя. Но обещаю, что когда мы с тобой опять захотим общества, я не буду принимать никого, кто тебе не понравится! Поликсена кивнула. Некоторое время она шла молча, словно бы отстранившись от супруга, хотя он по-прежнему обнимал ее за талию. Наконец Аристодем встревожился; но вспомнив о муже, Поликсена рассеяла его беспокойство улыбкой. Месяц новобрачные прожили, отгородившись от всех, в почти ничем не омрачаемой радости. А потом Поликсена получила из Саиса тревожное письмо. Нитетис писала, что в Персии объявился самозванец, выдававший себя за Смердиса, убиенного брата Камбиса, и захвативший власть в Вавилоне и в Сузах. В Вавилоне уже выходили указы, скрепленные печатью узурпатора! Камбис собирался вернуться в Персию для подавления восстания! Поликсена чуть было не сорвалась обратно в Саис, но муж удержал ее. - Вот теперь тебе и в самом деле нечего делать там! - воскликнул Аристодем. - Царица ведь не звала тебя? Она сама понимает всю опасность, а если будет искать у нас убежища, то приедет! Поликсена признала, что это разумно. Она написала госпоже длинное письмо, надеясь хоть немного ободрить ее. А совсем скоро Навкратиса достигли вести, что царь царей погиб по пути назад в Азию, при самых загадочных обстоятельствах.* * Сын кипрского царя Кинира, славившийся своей красотой и погибший юным, из-за которого ссорились Афродита и Персефона. * Смерть Камбиса датируется весной 522 года до н.э., хотя разные источники приводят разные версии его гибели: от несчастного случая до самоубийства.