Сумерки Мемфиса

Уджагорресент был в Мемфисе, когда это случилось, - потрясение всего мироздания, как представлялось всем, изведавшим могущество Персии. Царский казначей немедленно поспешил в Саис. Защитить Нитетис, спасти ее, - вот что сделалось главной его целью! Пока, казалось, спасать было не от чего: хотя и в Мемфисе, и в Саисе Уджагорресент слышал всеобщий плач, как будто опять умер великий Амасис. Стенали и персы, и египтяне: никто не знал, чего себе ждать от будущего, однако египтяне, как это часто случалось, мыслили трезвее захватчиков. Прежде всего, многоопытные жрецы, из которых даже не самые старые пережили не один дворцовый переворот. Прибыв в город Нейт, царский казначей, не приближаясь ко дворцу, сразу же направился в главный храм. Его вело наитие, спасавшее любимца нескольких владык Та-Кемет уже не раз. - Ты, господин? - навстречу выступил верховный жрец, который когда-то укрывал в недрах храма юную Нитетис. Одетый в белое старик редкозубо улыбнулся, опираясь на посох. - Мы ждали тебя, да благословит тебя матерь богов! Великая царица и царевич сейчас у нас! Уджагорресент застыл на месте, ощущая, как холодный пот выступил между лопатками: там, где на обнаженную спину свешивался амулет. Сегодня царский казначей был одет по-египетски. - Они прячутся?.. - Нет, - старый ит нечер поспешно поднял руку. - Царица пришла за утешением и просветлением сердца, как и ты! Она, должно быть, молится сейчас, но я могу проводить тебя к ней. - Немедленно, - приказал Уджагорресент. Верховный жрец склонился перед ним, как перед самим фараоном, и уста всемогущего царского советника тронула недобрая улыбка. Два жреца Нейт быстро углубились в храм: тесными коридорами, ощущая над собою толщу камня, которая стесняла и угнетала чужестранцев, но каждому истинному сыну Черной Земли давала уверенность в вечности - прошлом, настоящем и будущем. Они перетекали друг в друга, и будущее с прошлым смыкалось в неразрывный круг. Нитетис Уджагорресент нашел в одном из молитвенных залов: его воспитанница, в синем траурном платье, и в самом деле совершала преклонение перед статуей Нейт, держа в простертых руках курильницу. Уджагорресент, как ни спешил ее увидеть, остановился у стены, в тени одной из мощных колонн, два ряда которых подпирали потолок с обеих сторон. Когда царица встала, он выступил вперед и приостановился, чтобы Нитетис успела разглядеть его. А потом быстро подошел к ней и принял из ее рук курильницу, которая еще дымилась. Царский казначей, опустившись на колени, тоже совершил земной поклон - и, пробыв в таком положении несколько мгновений, поставил курильницу на сверкающий пол перед статуей. Он поднялся. - Как я рада тебя видеть! - воскликнула Нитетис, когда Уджагорресент наконец повернулся к ней. Он заметил, что глаза у нее красные и припухшие, хотя черная обводка не растеклась; и встревожился. - Где царевич? - спросил Уджагорресент. - Во дворе. Жрец Ани смотрит за ним, - ответила великая царица. Потом она пожаловалась: - Весь город будто обезумел! Только здесь нам с сыном и можно найти покой! - Понятна причина этого безумия. Ведь скончался Хор на троне, - заметил Уджагорресент. Нитетис сжала губы. - Ничего, скоро успокоятся! Мой народ видел от него не так много добра, чтобы плакать больше, чем по обычаю! - Тебе его жаль? - спросил Уджагорресент. Нитетис усмехнулась. - Ты знаешь, как мне жаль, - произнесла она с ударением. - Разве может женщина не сожалеть о муже, который обладал ею первым? Этот перс забрал у меня то, что мне никогда не возместить!.. - Но и подарил немало, - мягко сказал царский казначей. Нитетис взялась за лоб, увенчанный золотым уреем с синей эмалью. - Сам царь понимал, что этот мальчик рожден напрасно! Мне и вправду даже жаль его! Камбис умер, зная, что не оставил наследника, и его единственный сын сделается в лучшем случае военачальником или жрецом в покоренной им стране... и будет отстаивать чужих богов! Ее старый советник улыбнулся. - А ты бы не хотела снова выйти замуж? - спросил Уджагорресент. Нитетис подняла четкие черные брови - так, точно они никогда не говорили об этом еще при жизни Камбиса. - Может быть, ты считаешь, что говоришь пустые слова, называя меня богиней, - холодно сказала великая царица, - но многие тысячи моих подданных непоколебимо убеждены в этом! Смотри, как бы тебя не ударили в спину: если не напали открыто, попытайся ты посягнуть на меня! Уджагорресент устало улыбнулся. - Великая царица, божественные очи и уста, - сказал он. - За те ужасные годы, что я поддерживал перса на этой земле, я нажил себе столько врагов, что могу уже не обращать на них внимания, делая только то, что должен! Царский казначей поклонился ей. - Разумеется, я почтителен к твоему трауру... хотя нередко случалось, - тут он снова усмехнулся, - что царицы Та-Кемет становились женами новых владык еще прежде, чем тела супругов успевали приготовить к погребению! - То были фараоны, царский казначей, - сказала Нитетис, пристально глядя на него. - Ты, кажется, еще не поднялся по священным ступеням? - И ты знаешь, царица, что едва ли это для меня возможно, - признал Уджагорресент. Он снова поклонился. - Теперь Та-Кемет принадлежит сатрапу, и должна ему принадлежать, пока не придет смена Камбису! Нитетис нахмурилась. - Что ты говоришь? Ты понимаешь, что народ сейчас... - Народ - глупое стадо, как и большинство придворных, - прервал ее Уджагорресент. - Они никогда не будут понимать своей пользы! А нам с тобой, царица, следует позаботиться о том, чтобы не повторилось то, что было при Камбисе! Уджагорресент поднял голову, и зазвенели подвески на его золотом обруче. - Разве не стал я больше, чем когда-либо был при Амасисе, и чем был сам Амасис? - спросил он. - На что мне двойная корона? Мне нужна не корона... а ты, Нитетис. Нитетис не успела понять, когда тонкий политик уступил место влюбленному: Уджагорресент неожиданно привлек ее к себе и припал поцелуем к ее шее. Несколько мгновений царица млела в его объятиях, прикрыв длинные подтушеванные синим веки; потом резко оттолкнула. - Прекрати! Как ты смеешь... перед лицом богини! Ты смеешься над нею, как над всем, пока не пришло время раскаяться: а потом будет поздно! Уджагорресент, глядевший на нее горящими глазами, все же взял себя в руки: он откинул назад длинные черные волосы и поправил воротник-ускх из золота, разноцветной эмали и лазурита, закрывавший половину широкой груди и спины. - Прошу меня простить, - сказал он: не то Нейт, не то царице. Та перевела дух. - Может быть, нам стоит выйти? - предложила Нитетис. - Нет, - ответил Уджагорресент. - Больше я не позволю себе ничего, что оскорбило бы богиню! А то, что я скажу тебе, я должен произнести перед ее лицом. Пусть матерь всего сущего видит и слышит своего жреца! Нитетис хотела что-то сказать, но Уджагорресент взял ее за руку, и царица промолчала, глядя на него в тревоге. - Нейт давно ведомы пути моего сердца, - сказал царский казначей. - Они ведомы и тебе, Нитетис. Я люблю тебя! Царица коротко вздохнула; ее рука дрогнула в его руке, но она не попыталась высвободиться. - Я люблю тебя, моя царица, моя сестра, мой желанный плод. Мое дитя, - продолжил Уджагорресент с нежностью. - И я хочу назвать тебя моей супругой и первой помощницей! У Нитетис дрогнули губы. Потом она вырвала руку и сказала: - Помощницей? Ты говоришь это великой царице?.. - Я буду откровенен, Нитетис, - ответил Уджагорресент, по-прежнему называя ее по имени: хотя по отношению к царице это было кощунством. Он взял ее за обе руки и повернул лицом к себе. - Ты сделала для этой страны столько, сколько немногие царицы до тебя, - сказал он. - Ты превосходно управляла двором - и всем Саисом эти три года! Но теперь, когда опять грядет война... что ты можешь одна? Ты должна соединиться с мужчиной, со мной, который способен поднять и повести за собой многие силы! И тогда вместе мы будем вершить великие дела! Нитетис усмехнулась. - И ты осмелишься утверждать, перед ее лицом, - удлиненные глаза египтянки обратились на статую, - что ты сейчас со мной честен? Что такого я совершила за свое правление? Ты подольщаешься ко мне, чтобы скорее завладеть мной!.. Уджагорресент выпустил ее руки и опять отступил. - За эти три года, что мы были под персами, я увидел, на что ты способна, - сказал царский казначей. - И ты можешь совершить много больше! Нитетис улыбнулась. Она и сама так думала. - А как же Яхмес? - спросила она. - Его время придет, - ответил Уджагорресент. - Сейчас время твое и мое! Я знаю, что уже далеко не молод, - прибавил он. - Весьма возможно, ты переживешь меня надолго! Но те годы, что у нас еще есть... Нитетис прошлась по залу, склонив голову, словно бы прислушиваясь к стуку своих сандалий с закрытыми носками и золотой проволокой, хитроумно оплетавшей подъем ноги и щиколотку. Эта обувь больше напоминала туфли. Потом великая царица спросила: - А известно ли тебе, что сейчас происходит в Персии? Уджагорресент улыбнулся. - А разве твои осведомители тебе не докладывали? Нитетис пожала плечами. - Ничего, что бы не было уже известно всей Та-Кемет! Кажется, они обленились... или персы слишком ловко скрывают свои намерения! - Немногие способны разобраться, что происходит при персидском дворе, - согласился Уджагорресент. - И даже большинство персов неспособны! Как после смерти Кира! Ты ведь знаешь, что царица Атосса успела стать женой мидийского жреца Гауматы, притязавшего на власть после Камбиса, - того самого, который выдал себя за Смердиса? Довольно долго царица и жрец смотрели друг другу в глаза. - Знаю, - наконец холодно сказала Нитетис. - Но Гаумата вскоре будет низвержен и уничтожен! Уджагорресент рассмеялся, восхищаясь быстротой ее ума. - Я тоже так думаю, - сказал он. - Потому что вскоре придет сильный и законный правитель, который возьмет в свои руки все дела государства! Но не Черной Земли! Видя выражение царицы, Уджагорресент подманил ее пальцем, и Нитетис шагнула к своему советнику, как зачарованная. Он обхватил ее за плечи и, склонившись к ее уху, что-то зашептал. На лице Нитетис появилась такая улыбка, точно она слушала любовное признание. Но когда царский казначей смолк, Нитетис воскликнула: - Ты уверен, что это будет он? Уджагорресент торжественно кивнул. - Да, госпожа. Атосса договорилась с ним, еще когда жила с Гауматой! Атосса умеет править! Может быть, в этот самый миг царица Персиды говорит с Дарием так, как ты со мной, - улыбаясь, прибавил он.* И Уджагорресент подал царице руку. Несколько мгновений Нитетис не двигалась. А потом вложила свою руку в ладонь царского казначея. Он притянул молодую царицу к себе и заключил в объятия. Но когда Нитетис посмотрела на него снова, снизу вверх, то спросила: - А как же Поликсена? - А что Поликсена? - откликнулся Уджагорресент, приподняв брови. - Кажется, твоя любимая эллинка нашла себе нового мужа и сейчас счастлива с ним! Нитетис вдруг всхлипнула, и лицо ее передернуло от боли и гнева. - Она может насовсем покинуть меня. Уехать в Ионию, - прошептала великая царица. Уджагорресент кивнул. Потом снова прижал Нитетис к груди. - А что, если Иония восстанет? - тихо спросила она, ощущая, как рука царского советника гладит ее по волосам. - Если Иония осмелится на это, царь Персии вновь... мы вновь приведем ее к покорности, - сказал Уджагорресент. - Ты согласна со мною, великая царица? Нитетис не ответила и не шевельнулась в его объятиях, но Уджагорресент ощущал ее молчаливое согласие. - Только ты должен дать своей жене развод, - вдруг сказала царица. - Слышишь? - Я уже договорился с моей женой о разводе, - ответил Уджагорресент. - Она не желает... более не желает жить с таким человеком, как я. Нитетис отстранилась. - Я уеду в свое поместье в Дельте, - сказала она после недолгого раздумья, не глядя на него. - То, что царь подарил мне! Уеду вместе с сыном, и мы поживем в уединении, соблюдая траур и все приличия! Когда окончится семидесятидневный срок, ты можешь написать мне. - А твой дворец? - быстро спросил Уджагорресент. Нитетис рассмеялась. - Оставляю его на моего управителя и на тебя, царский казначей. Надеюсь, ты сумеешь договориться с персидским наместником в Хут-Ка-Птах, как договорился с персидским царем! Уджагорресент коротко, как военный, поклонился, потом круто развернулся и быстро покинул молитвенный зал. Когда стены храма расступились и он вышел на воздух, царский казначей остановился. Подняв голову и простерев руки в жесте моления и благодарения, Уджагорресент с улыбкой зажмурился, подставив лицо солнечному свету. * Известно, что Уджагорресент был советником также и Дария I. После непродолжительного восстания Египет достиг при Дарии нового расцвета, и египтяне весьма чтили великого преемника Камбиса за отношение к своей стране. Нитетис, в отличие от Уджагорресента, фигура полулегендарная, хотя, возможно, имеет исторический прототип. Нитетис в этом романе списана как с некоторых выдающихся цариц египетской древности, так и с цариц эллинистического Египта, из которых наиболее известна Клеопатра. Здесь это оправдано постольку, поскольку при Амасисе II в Египте распространилось эллинофильство. Что касается царицы Атоссы, про нее известно гораздо больше, чем про Нитетис. После смерти Камбиса эта персидская царица достигла большой власти; Геродот утверждает, что при Дарии I она была всемогуща.