Сумерки Мемфиса

Царица Атосса, сидя в детской, покачивала на коленях своего сына - пятилетнего Хшаяршана, или Ксеркса, как его называли на эллинский манер. Мальчик был красивый - в мать, но капризный и вялый, и мать опасалась, что наследника подтачивает скрытый недуг, которого не могут распознать лекари. Даже блестящий греческий врач, вырезавший самой Атоссе опухоль на груди, кротонец Демокед, - и он разводил руками. Царица в конце концов в гневе разогнала всех врачей и призвала придворных магов, которые наполнили комнату песнопениями и благовониями. Сама государыня скоро начала задыхаться от фимиама, но Ксеркс неожиданно ожил и повеселел, глядя на суету вокруг себя. Магия ли помогла - или мальчику просто нравилось видеть, как о нем все хлопочут? Один из магов, видя такое чудо, подошел к Атоссе и с низким поклоном прошептал: - Государыня, твой сын знает, что будет властелином мира. Он покорит себе и эллинов, которые будут поклоняться ему так же, как сейчас служим ему мы, верные рабы... Атосса, прищурившись, посмотрела на мага. А потом усмехнулась. - Ты прав. Вот лучшее лекарство для моего сына... и для всех царей! Как бы то ни было, нрав Ксеркса и здоровье его от колдовства не улучшились - и великая царица распустила магов, как и врачей, ничего им не заплатив. Однако слова льстеца укрепили ее в том, что она и так знала. Каким бы ни вырос Ксеркс - храбрым или робким, сильным или изнеженным - ее старшему сыну будет принадлежать весь мир. - Этого желает бог, - прошептала мать, поцеловав мальчика. - Это даст тебе Ахура-Мазда! Погрузившись в такие мечтания, Атосса не услышала, как вошла служанка. Подняв голову, она аккуратно ссадила ребенка с колен и, кивнув няньке, оттолкнула царевича от себя легким шлепком. А потом обратила все внимание на Артониду. Девушка поклонилась, но осталась на пороге, сложив руки на животе и облизывая губы. - Царица... Атосса сдвинула брови. - Что ты мнешься? Иди ближе! Артонида приблизилась, остановившись в нескольких шагах от кушетки, на которой расположилась великая царская супруга. Атосса впилась взглядом в бледное лицо прислужницы. - Что, по-прежнему никаких следов? Артонида покачала головой и опустилась на колени. - Ничего, великая царица! Атосса некоторое время смотрела на девушку: губы ее задрожали, точно от ярости. А потом она громко расхохоталась, отчего Артонида отшатнулась в испуге. - Как ты глупа! И как я была глупа! И какой глупец Бхаяшия, - пробормотала государыня, прижав к груди красную пуховую подушку, точно обнимала друга. Она весело посмотрела поверх бахромчатого края на Артониду. - Встань, я не прикажу тебя пороть! Не бойся. Служанка неуверенно встала. - Царица, но ты... - начала девушка. Атосса засмеялась. - Ты, как и Бхаяшия, думаешь, что мне нужно, чтобы грек нашелся. Что я сокрушаюсь о его потере, - сказала она, поправив свои густые волосы, занавесившие щеку. - А злобный евнух сделал лучше, чем сделала бы я сама! Он спрятал его или убил - теперь, когда художник больше не нужен! Великая царица встала с лежанки и положила руку на плечо любимой прислужнице. - Неужели ты думаешь, что я могу позволить какому-то ионийцу после меня ваять других женщин? Эллинок - простых эллинок!.. Атосса сжала плечо девушки; та непроизвольно вскрикнула от боли, которую причинили острые алые ногти царицы. Тогда госпожа разжала руку и погладила Артониду по голове. Она отошла от служанки, сложив руки на груди, - уже погруженная в собственные царские думы. - Все устроилось как нельзя лучше, - прошептала великая супруга Дария. - Да, сама я не могла бы устранить грека, - ты ведь понимаешь, что это бесчестно? - проговорила она уже в полный голос, обернувшись к своей наперснице. Та серьезно кивнула. - Понимаю, моя госпожа. - Но теперь Бхаяшия ни за что не позволит мне найти его, страшась моего гнева, - Атосса рассмеялась. - Раскрыв такое преступление, я буду принуждена сурово покарать за него! А Бхаяшия весьма нужный и умный человек... хотя и исполнен злобы, которая порою находит сток. Артонида сложила руки, восхищаясь словами госпожи. Государыня Хутаоса* рассуждала так, как только и следовало мыслить царице. Когда-то давно Артонида порою испытывала отвращение к притворству и холодной расчетливости повелительницы - ведь последователи Заратуштры воспитывались в ненависти ко лжи! Но теперь служанка понимала каждый шаг во благо Персии, предпринятый госпожой, - великая царица открывала ей свои помыслы. Более высокой чести трудно было удостоиться! Царица подошла к окну и распахнула ставни. Потом внезапно обернулась к няньке, наморщив лоб, точно от головной боли. - Возьми ребенка и ступай с ним на воздух! Как ужасно накурили тут эти маги! После того, как нянька с царевичем покинула детскую, Атосса еще некоторое время стояла у окна, высунув в него голову и с удовольствием дыша чистым воздухом. Потом обернулась к Артониде с веселым лицом: и прислужница поняла, что няньку прогнали не просто так. - А ты догадалась, Артонида, что этот Менекрат из Милета - любовник царицы Египта... и хорошо, если только ее? Не удивлюсь, если он пробрался под юбку и своей царевне из Ионии! Артонида заморгала, глядя на царицу приоткрыв рот. Как ни умна была эта девушка, проницательность госпожи в некоторых вещах казалась ей колдовством. - Как ты узнала это, великая царица?.. Атосса засмеялась. На лице ее было написано полное торжество. - Я видела лицо Нитетис, когда отнимала у нее этого мастера, - сказала она. - Женщину не обманешь... да, я даже уверена, что несчастная Нитетис, богиня Та-Кемет, сама легла перед ним. До чего можно дойти от отчаяния! Великая супруга Дария покачала головой, успокаиваясь. А потом вдруг обе женщины услышали чей-то торопливый топоток. Атосса узнала эти шаги. - Артонида, впусти. Служанка открыла позолоченные двери, покрытые резьбой со сложным лиственным узором: он окаймлял крылатый солнечный диск, изображенный в самом центре. Когда створы разошлись, солнечный диск разделился на две половины. Вошел запыхавшийся темнокожий мальчик-слуга. Он сходу повергся на колени. - Говори, - приказала Атосса, глядя на него с жадным вниманием. - Великая царица... явились воины, которые просят впустить их, - ответил мальчик. Атосса посмотрела на служанку. Потом поправила свои непокрытые волосы. - Достаточно, если войдет один. Позови одного, - приказала она маленькому негру. Тот распростерся перед Атоссой ниц, как перед самим царем; а потом встал и выбежал из комнаты. Спустя несколько мгновений вошел воин в желтых шароварах с узором из серых ромбов и в желтой же рубашке; сплошная повязка скрывала его волосы и лицо. Он низко поклонился. Атосса скользнула взглядом по его фигуре. Меч и лук этот воин оставил у стражников при входе... но все же великая царица нахмурилась. - Открой лицо, - приказала она. Воин, после небольшой заминки, открыл лицо, окаймленное черной бородой. Атосса улыбнулась. Ей всегда нравились мужчины - хотя их, к несчастью, нельзя было использовать так, как евнухов. - Вы проводили египтянина? Воин поклонился. - Да, царица. Ему дали надежную охрану. Атосса задумчиво кивнула. - Хорошо. Вы все получите хорошую награду, - пообещала она. - Иди! Когда воин с поклоном вышел, пятясь, Атосса повернулась к служанке. - Будем надеяться, что Тураи ничто не помешает возвратиться к госпоже... с радостной вестью. Артонида ответила на улыбку госпожи: хотя выражение лица прекрасной царицы в этот миг было больше похоже на злобный оскал. - Ты желаешь, чтобы и царица Ионии узнала об этом художнике? - спросила служанка. Подумав, Атосса медленно покачала головой. - Нет, моя милая. Она медленно опустилась в кресло и поставила подбородок на руку. Царица пошевелила ногой в шитом мелким розовым жемчугом башмачке. - Нитетис я просто хочу заставить мучиться, - медленно сказала она. - Я ненавижу ее, она убила мою сестру и моего брата и мужа! А с Ионией нам пока следует сохранять мир. Атосса посмотрела на служанку. - Видишь ли, мы пока еще не знаем, на что способны греки. Египтяне для нас уже давно не опасны... наши воины перебили всех храбрецов, которые водились в этой стране, и остались только благоразумные, вроде жреца Тураи... и Уджагорресента. Атосса засмеялась, вспоминая этого бесконечно угодливого царедворца. - А вот эллинов следует опасаться. Они бывают настоящими безумцами... стоит только вспомнить, как жил и погиб брат этой царевны Поликсены! И что бы я ни думала раньше, теперь никак нельзя допустить, чтобы Менекрат вернулся домой: даже если он найдется. - Почему? - воскликнула Артонида. - Потому что он попал к Бхаяшии... а я знаю, как великий царский евнух забавляется с пленниками, - ответила Атосса злобно. Теперь, несомненно, она гневалась на Бхаяшию. - Даже если самого художника не покалечат, он насмотрится такого, что никак нельзя слышать ионийцам... да, если Менекрат из Милета найдется, я сама прикажу его казнить, - заключила государыня Персиды. Атосса откинула назад волосы. - Он слишком известен у себя дома, чтобы к нему не прислушались! Артонида улыбнулась. Она осмелилась заметить: - Прекрасно придумано, моя госпожа. Атосса кивнула. Потом звонко хлопнула в ладоши: - Стало быть, милая Артонида, Бхаяшия должен оставаться в убеждении, что я всеми силами пытаюсь разыскать скульптора... и что он глубоко досадил мне, похитив его. Евнух ведь не знает, что грек уже отверг мое предложение остаться, - заметила царица и вправду с выражением большой досады и непонимания. - Пусть Бхаяшия стережет пленника получше! Ну а если тот ускользнет... Атосса пожала плечами, как бы желая сказать - все во власти бога. А потом великая царица сказала с выражением большого удовольствия: - Прикажи приготовить мои носилки. Сейчас мы пойдем гулять - я и мой маленький царь царей. Артонида с низким поклоном поспешила выйти. Вернувшись, она подошла к сидящей госпоже, чтобы заново причесать ее и накрасить перед выходом. Когда мокрая морская губка коснулась накрашенного рта Атоссы, та словно очнулась от своего приятного раздумья. - А скажи - моя статуя и в самом деле превосходнейшая в Персии? - Да, госпожа, - сказала Артонида, ничуть не покривив душой. - Даже Иштар и Мардука не изображали с подобным совершенством! Артонида могла судить об этом, поскольку всюду сопровождала свою царицу в путешествиях. Атосса замолчала, улыбаясь. Пока служанка трудилась над ней, она надеялась, что госпожа скажет ей что-нибудь еще: но, очевидно, это время прошло. Только когда они обе выходили, царица ласково погладила Артониду по плечу. И той было достаточно этого знака любви. Великая царица умела вызывать к себе любовь достойных и сохранять ее. И очень хорошо Хшаяршану расти в близости от такой матери, подумала Артонида. Царица воспитает государя, обладающего ее умом: а для Персии лучшего нельзя и пожелать.* * Атосса - греческий вариант авестийского имени "Хутаоса". * Предположительно, Ксеркс I испытывал на себе большое влияние матери, которую античные источники называют решительной и властной: в противовес этому, самого Ксеркса оценивают как вялого и бесхарактерного, но безмерно честолюбивого человека. Восточные источники, однако, его восхваляют как мудрого и справедливого правителя и опытного воина. Видимо, и те, и другие допускают преувеличения. Считается также, что Атосса была жива во время похода старшего сына на Грецию в 480 г. до н.э. Следует, кстати, заметить, что образ Ксеркса в фильме "300 спартанцев" вовсе не такой гротескный, как может показаться при недостаточном знакомстве с предысторией. С начала правления Ксеркса, как и его предшественников Дария и Камбиса, помимо титула "царь царей", официально именовали фараоном - живым богом. Его внешность, столь разительно отличающаяся от внешности персидских воинов в традиционных закрытых одеждах, и стилизована под "азиатского фараона".