Сумерки Мемфиса

- Мама, я буду царем? - вдруг спросил девятилетний Никострат, который сопровождал Поликсену во время прогулки по саду. Царица от неожиданности сжала бока лошади коленями, и конь остановился. Поликсена ехала верхом, а сын шел рядом, держась за повод, - они любили так гулять вдвоем. - Ты будешь править, если того пожелают боги, - ответила Поликсена. Потом тихо приказала коню: - Вперед, Деймос. Она снова ударила животное пятками, и черный, как у брата, конь послушно тронулся. Никострат пошел рядом, иногда пускаясь трусцой: спартанский мальчик любил так разминаться. Но он опять накрепко замолчал, думая что-то свое, и матери это не понравилось. - Почему ты об этом спрашиваешь? - произнесла царица через некоторое время, тронув голое плечо сына. Они удивительно смотрелись рядом - Поликсена в своем темном персидском кафтане и штанах для верховой езды и ее маленький наследник в одной набедренной повязке, открытый всем ветрам. Никострат еще какое-то время не отвечал, а потом сказал: - Дарион меня называл песьим ублюдком и говорил, что такому, как я, никогда не быть царем. Он бахвалился, что он старший сын царя и родственник великого Дария, а значит, получит Ионию! Поликсена проехала еще несколько шагов, прежде чем до нее дошел смысл слов сына. А потом опять остановилась. - Что? - воскликнула эллинка в ярости. - Что ты сказал?.. Сын Артазостры позволил себе тебя оскорблять? Никострат улыбнулся. - Не беспокойся, мама. Я его побил. Поликсена, не владея собой, дернула за уздечку, подняв Деймоса на дыбы. Черный нисейский конь заржал: Никострат едва успел отскочить и смотрел, как мать укрощает животное, со сверкающими восторгом глазами. Царица спрыгнула на землю, великолепная в своем гневе. - Я сейчас же прикажу привести этого мальчишку! - воскликнула она. - Не надо, мама, - сказал Никострат. Он загородил ей дорогу, и Поликсена впервые осознала, как сын вытянулся за последний год. - Дарион подстерегал меня за углом вместе с братом, но когда я выбил Дариону зуб, Артаферн убежал, - сказал маленький спартанец. - Они даже вдвоем меня боятся! Поликсена нахмурилась. Дело принимало очень серьезный оборот. И почему ее замечательный сын такой молчун! - Ты выбил Дариону зуб? "И Артазостра даже не пожаловалась! Или Дарион тоже скрыл все от матери?" - тревожно подумала эллинка. - Он сплюнул зуб с кровью, а потом сказал, что когда станет царем, подарит своей матери мою голову, - спокойно ответил Никострат. Ее сын смотрел на нее с серьезностью взрослого. У Поликсены захолонуло сердце: она прижала к себе свое дитя. - Афина Аксиопена*! Что же ты молчал! - Я не хотел тебе говорить, - признался сын. - Но потом передумал. Его серые глаза сузились. Точно такие же неумолимые глаза смотрели на нее из прорезей спартанского шлема, когда Поликсена провожала в последний поход отца этого мальчика. Никострат отвернулся. - Я не хотел бить Дариона, он маленький и слабый. Но он меня вынудил. - Каков гаденыш, - сказала царица, все еще в потрясении от случившегося. Может быть, это уже не первая стычка Никострата с двоюродными братьями! - Я прикажу его выпороть, - закончила Поликсена. Она не знала, что можно сделать еще. Впалые щеки Никострата тронул румянец. Ей показалось, что этот маленький гордец обиделся: хотя сам пожаловался ей! - Не надо меня защищать, мама, - сказал мальчик. - Дарион больше ко мне не сунется. Поликсена усмехнулась. - Пока не сунется, конечно, - пока этот мальчишка может рассчитывать только на себя, а не на воинов своей матери! Она взъерошила волосы Никострата. - Я все равно прикажу выпороть моего племянника. Он поднял руку на своего будущего царя. Правительница Ионии помолчала. - Пойми, сын, это не защита, это царское правосудие! Если бы ты первым напал на своего брата без причины, я бы велела высечь тебя! - Он мне не брат. Он перс, - тут же возразил Никострат. Мальчику явно понравилось, что мать прочит его в цари, и он раскраснелся от удовольствия. Но хвастаться маленький лаконец считал ниже своего достоинства. - Я никогда бы тебя не опозорил так, как он, - сказал сын Ликандра. Поликсена присела напротив мальчика, глядя ему в глаза. - Ты уже большой, мой сын, и понимаешь, что между нами все очень непросто! Ты знаешь, что до сих пор на этой земле не было одного царя. Были тираны городов, мой брат был сатрапом - военачальником Дария... А я стала царицей, потому что мы договорились с персами! - Я знаю, - ответил Никострат. Поликсена улыбнулась, хотя ее снедала жестокая тревога. - Поэтому, мальчик, я запрещаю ссоры в этом дворце между нашими детьми. И пусть ты думаешь, что Дарион тебе чужой, он сын моего брата! Артазостра и ее дети - это все наши родственники! Никострат кивнул. - Я понимаю. Мальчик помолчал. - Но если Дарион снова распустит язык, я снова его ударю, - заключил Никострат. - Мне все равно, что он хилый! Поликсена покачала головой. Конечно, иначе сын Ликандра и не мог сказать. - Я тоже не люблю бить тех, кто слабее, - призналась царица. - Твой отец никогда не обижал слабых. Ты веришь мне? Никострат кивнул. - Конечно, верю! Ликандр был его героем, его полубогом - хотя сын никогда не знал этого спартанца. Этого воина, подобного во всем своим сородичам... - Но иногда приходится первыми наносить удар, - сказала Поликсена, тоже думая в эти мгновения о погибшем в плену Ликандре. - Сейчас я не стану наказывать Дариона, он свое уже получил от тебя... а если вмешаюсь я, мальчик только озлобится. Но ты будь с ним осторожен. Такие, как Дарион, могут затаиться до подходящего случая. Ты понимаешь? Никострат кивнул, глядя ей в лицо. Она обняла сына за плечи, и он почувствовал шершавость ее шерстяного кафтана и грубоватого серебряного шитья. - Я надеюсь сохранить в Ионии мир как можно дольше. Надеюсь, ты поможешь мне в этом, Никострат. Мальчик не ответил, и мать не стала настаивать, зная, что в душе его происходит очень трудная борьба. Вернувшись с прогулки, царица сразу же пошла к Артазостре. По дороге Поликсена мучительно раздумывала, повинна ли персиянка в случившемся, - и в конце концов решила, что нет. Артазостра едва ли подстрекала своего старшего сына: она для этого слишком умна. Достаточно было просто рассказать самолюбивому мальчишке, кто такой он и кто такой Никострат, - и дождаться, пока семена принесут свои плоды... Это случилось бы так или иначе! Когда Поликсена дошла до комнат Артазостры, она была уже почти спокойна. Покои Артазостры сейчас охраняли персы. Они остались неподвижными при приближении царицы; но так и следовало. Поликсена толкнула двойные двери. В темно-алой комнате было тихо: и лязг дверей прозвучал оглушительно для самой гостьи. Поликсена постояла внутри, собираясь с мыслями какое-то время, - потом увидела, как к ней идет служанка Артазостры. Какая-то новая, Поликсена еще не знала ее имени. Эллинке казалось, что число приближенных Артазостры все умножается. Персиянка поклонилась царице. - Мне нужно видеть твою госпожу, - сказала Поликсена. - Госпожа занята с сыном. Я провожу тебя к ней сей же час, царица, - торопливо прибавила женщина, видя, как нахмурилась эллинка. Поликсена вошла в спальню Артазостры, где та кормила грудью Кратера. Царица остановилась на пороге при виде этого, не желая мешать. Однако персиянка уже заканчивала: бросив на Поликсену быстрый взгляд и улыбнувшись, Артазостра отняла ребенка от груди и передала няньке. Потом не спеша завязала ворот сорочки и запахнула зеленый шелковый халат. - Войди, - азиатка с улыбкой протянула руку. - Садись ко мне. Поликсена вошла и села на кровать, ругая себя за то, что не может придумать, как приступить к разговору. - Что-нибудь случилось? - спросила персиянка. Она смотрела ласково и невинно. Поликсена вдруг поняла, что она все еще в своем мужском персидском платье и от нее пахнет лошадью. - Случилось, - сказала эллинка. - Наши сыновья подрались. Она откинула назад распущенные волосы, чувствуя, как краснеет. Артазостра, напротив, побледнела - и на несколько мгновений словно бы даже перестала дышать... - Подрались? - повторила персидская княжна. - Почему? Поликсена рассмеялась. - Полагаю, потому, что они мальчишки, - ответила царица. - И потому, что один из них перс, а другой эллин! Она отвернулась: хотя чувствовала, что Артазостра смотрит на нее упорным, пугающим взглядом. - Мне рассказали об их драке слуги, - спокойно продолжала коринфянка. - Я пошла к Никострату, и сын все подтвердил! Он молчалив, но лгать не привык! Поликсена повернулась к Артазостре. - Сын сказал, что Дарион начал драку, - произнесла царица, глядя в немигающие черные глаза. - Причины он не назвал, и я не стала допытываться - у детей есть своя гордость... Но если тебе твой сын вдруг расскажет больше, если ты сможешь на него повлиять, прошу тебя сделать это, пока не слишком поздно, - мягко закончила Поликсена. Ее слова можно было расценить и как простое остережение, и как намек. Артазостра несколько мгновений не отвечала, потом склонила голову. - Я поняла тебя, моя царица. Я поговорю с Дарионом сегодня же. Если он и вправду напал на твоего сына беспричинно, нельзя это спускать! Поликсена усмехнулась и кивнула. Эллинка неожиданно подумала, что давно научилась действовать как азиаты, хотя и может показаться со стороны прямой и несгибаемой. - Что ж, я надеюсь, ты не забудешь. Она встала и хотела уже идти, как вдруг Артазостра сказала: - А ты не думала о том, чтобы женить Никострата на египетской царевне? Поликсена замерла на месте. - Интересная мысль! В самом деле, почему бы и нет? Ити-Тауи смышленая и хорошенькая малышка, а Никострат умен, дисциплинирован и подчинится соображениям общего блага, если потребуется. Поликсена посмотрела на персиянку, улыбаясь с какой-то жестокостью и одновременно радостью. - А ты помнишь, как мы казнили убийц, которых подослал ко мне Уджагорресент? Артазостра засмеялась. По ее совету царица посадила подосланных убийц в печь, которую накалили докрасна. Это был один из способов казни, любимых в Персии. - Сначала мы преподали Уджагорресенту один урок, а потом можем и другой, госпожа! - сказала персиянка. Поликсена кивнула. - Я подумаю над твоим предложением. Но за своим сыном ты присматривай. Кстати говоря, где он? - На занятиях по письму и чтению, - ответила Артазостра. Сыновья Артазостры обучались отдельно, как царевичи, - в отличие от Никострата, посещавшего придворную школу для эллинов, которую основал Филомен. Поликсена ушла. И, вопреки словам персиянки, Дарион вдруг попался ей навстречу в коридоре: мальчишка, похоже, спешил к матери. Поликсена едва успела перехватить его. - Откуда ты идешь? - спросила царица, вглядываясь в смазливое лицо Дариона. Тот запыхался и все норовил отвести глаза: Поликсена перехватила его за подбородок и заставила смотреть на себя. - Я иду от учителя... царица, - вспомнив об учтивости, сказал маленький перс. Поликсена кивнула и отпустила его. - Какого зуба ты лишился? - неожиданно спросила она. Дарион побледнел. - Я... Никострат тебе рассказал? - спросил мальчик, заикнувшись. - Рассказал. Я вижу, что урон пока незаметен, - ответила эллинка, без всякого стеснения глядя ему в рот. - Предупреждаю тебя: если ты еще раз позволишь себе оскорбить моего сына, можешь остаться без передних зубов, а то и без глаза! Дарион сглотнул и попятился. Он понял, что юлить нет смысла. - Я виноват! Прости меня, госпожа, - ответил мальчик и поклонился. Поликсена сложила руки на груди. - На сей раз прощаю. Беги к матери, я вижу, она тебя ждет. Наследник Филомена убежал. Поликсена проводила его взглядом: а потом пробормотала проклятие. - Никакой человек в здравом уме не захочет стать царем. Только такие неразумные дети, - прошептала она и пошла прочь. Этим вечером Никострат пробрался на площадь. Мальчик надел на голое тело темный плащ, который был на нем в день похорон Филомена и Аристодема. Маленький спартанец выглядел в таком облачении бледнее и взрослее. Подойдя к статуе Ликандра, Никострат остановился, подняв голову. Мальчик долго молчал. - Я знаю, ты погиб в войне с Мессенией, очень далеко, - наконец тихо сказал он. - Но ты видишь, что у меня и моей матери новые враги! Их сила растет, и они скоро одолеют нас и сделают нас всех своими рабами, если мы не восстанем! Никострат вдруг вытянул вперед левую руку, сжатую в кулак, и повернул ладонью кверху. Правой он вытащил из-за пояса нож. Мальчик, не дрогнув, наискось полоснул себя по запястью; а потом вытер раненую руку о мощное колено изваяния. Кровь струйками сбежала вниз, и мраморный воин стал поистине устрашающим. - Клянусь тебе, отец, что посвящу жизнь тому, чтобы изгнать персов с нашей земли, - громко и четко сказал Никострат, глядя на окропленную кровью белую статую на фоне волнующегося неба. - И если понадобится, я умру за это! Он пожертвовал свою кровь отцу, точно тот вошел в сонмище богов и мог покровительствовать ему! Впрочем, Никострат, судя по всему, не сомневался, что так и есть. Царевич пошел прочь, ощущая, как горячая кровь струится по ладони и капает с пальцев. Спартанский мальчик перевязал свою руку только тогда, когда вошел во дворец. * В Спарте существовал храм Афины Аксиопены ("Воздательницы"), по преданию, основанный Гераклом.