В отражении зеркал

Северина вальяжно развалилась в темно-зелёном кресле, закинув ногу на ногу. Её руки лежали на подлокотниках, а глаза были закрыты. Она тихо что-то напевала. Массивная дверь издала тихий скрип, когда тёмная фигура вошла в комнату. — Что ты здесь делаешь? — Северус приподнял бровь, когда заметил незваную гостью. — Надо будет поставить более надёжную защиту. Девушка не ответила ему, продолжая напевать, её руки взлетели в воздух, и она будто превратилась в дирижёра невидимого оркестра. — Северина, не заставляй меня повторять, — Снейп положил на столик толстую книгу, с которой пришёл. Волшебница подняла вверх указательный палец, призывая Северуса к терпению. — И Одо-героя домой отнесли, Туда, где резвился он в малые лета, С ним шляпа навыворот рядом лежит, И сломана палочка, грустно всё это. Северина резко распахнула свои глаза и уставилась на него, не моргая. — Печальная история… Не правда ли, Северус? — девушка слегка склонила голову. — Что ты хочешь этим сказать? — вздохнул мужчина, скрестив руки на груди. — Как думаешь, если бы Одо знал о том, как это закончится, стал бы он тем героем? — она слегка качнула головой, будто на мгновение потеряв силы. — Ведь те события произошли бы всё равно. И он всё равно бы умер… — Великий Мерлин, ты как всегда прямолинейна, дорогая кузина, — Северус подошёл к графину и налил себе воды. — Иногда мне кажется, что сам Дамблдор обучал тебя мастерству недосказанности и хранению секретов. — Я всё ещё учусь… Так или иначе, вернёмся в настоящее, — вздохнула Северина, заправляя волосы за ухо. — Точно… Так зачем ты здесь? — мужчина отпил воды и поставил стакан на стол. — Слышала о том, что произошло на твоём уроке… С Иден Поттер… — Северина выжидающе посмотрела на него. — И зачем ты здесь? — волшебник слегка приподнял бровь. — Я понимаю, почему ты их недолюбливаешь, но, Северус, прекращай. Им и так нелегко, — как можно более чётко проговорила девушка. — Не понимаю, о чём ты, — вздохнув, мужчина взял книгу и направился к книжным полкам. — Они для меня такие же ученики, как и все остальные. И я искренне не понимаю, почему должен относиться к ним более снисходительно. — Я тоже любила её! — неожиданно громко воскликнула Северина, поддавшись вперёд всем телом. — А теперь люблю их! Они ведь её часть! Северус замер, проводя кончиками пальцев по корешку только что поставленной на место книги. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — прошептал он, не поворачиваясь к ней. — Да, я любила и Джеймса. Может, поэтому я не могу представить, как к ним можно относиться так, как это делаешь ты, — девушку словно прорвало. Она уже вскочила на ноги, активно указывая то на себя, то на мужчину. — Северина, — тот попытался её остановить, развернувшись к ней, но девушка продолжала. — Как ты можешь, Северус? Иден же так похожа на неё! Тебе доставляет удовольствие издеваться над ней? Может быть, ты представляешь на месте Гарри — Джеймса, а на месте Иден — Лили? — проговорив это, девушка замерла, поняв, что сказала лишнее. Северус стремительно приблизился к ней и замахнулся. Северина зажмурилась, приготовившись к удару, но его не последовало. — Убирайся, — почти прошипел Снейп, опустив руку. — И никогда не смей так говорить. Мужчина рывком развернулся и зашагал вглубь комнаты. Девушка вздохнула, подходя к двери. — Знаешь, Северус, я тебя обожала… Почти боготворила… Несмотря на прошлое, ты всегда шёл дальше. Ты всегда находил выход… А после того, как ты перешёл на сторону Дамблдора… Ты был моим героем, Северус, — тихо проговорила она. — Пожалуйста, останься героем до конца…

***

— Доброе утро, дорогие ученики. Меня зовут Винсент Гроувер, — мужчина на картине широко улыбнулся. Одни дети восторженно заохали, разглядывая его, а другие лишь закатили глаза. Со стороны сразу становилось ясно, кто был рождён в семье волшебников, а кто — среди обычных людей или не в особо богатой семье волшебников. Иден приблизилась к картине настолько, что могла рассмотреть текстуру полотна и красок. Девочка убедилась, что внешне эта картина ничем не отличается от тех, что рисовали простые люди. Только вот на этой картине всё было живым. В том месте, где Иден рассматривала картину, от ветра шевелилась трава. — Как же это возможно? — тихо прошептала она, прикасаясь к картине. На ощупь та ничем не отличалась от обычной. — Так же, как возможно что-то иное, мисс Поттер, — заметил мистер Гроувер. Девочка покраснела и отошла от полотна, но из-за того, что делала это спиной вперёд, она споткнулась и едва не упала на Эрика, который успел её подхватить. — Тише ты. Будь осторожнее, — предостерёг он её, выглядя при этом действительно обеспокоенным. — Прости, — почти пропищала Иден. — Итак, мои дорогие, сейчас у вас травология. Прошу, следуйте за мной, но будьте как можно осторожнее: лестницы могут поменять своё положение, — на этих словах мистер Гроувер выглядел очень серьёзным. Травологию преподавала Помона Стебель. Это была невысокая полная женщина с весёлыми глазами и добродушной улыбкой. Всё первое занятие было посвящено тому, что ученики просто знакомились с обитателями оранжерей и техникой безопасности. — Тише, не будите её! — довольно громко прошептала профессор Стебель, после того как Колин, споткнувшись, чуть не опрокинул один из горшков. После очередного занятия по заклинаниям, на котором профессор Флитвик продолжал рассказывать ученикам о теории, гриффиндорцы спустились на школьное поле, где собрался весь их курс. Обучаться полётам им предстояло у мадам Трюк. Это была высокая женщина с короткими седыми волосами и жёлтыми, почти хищными глазами. И опять же первокурсники так и не приступили к практике, выслушивая технику безопасности при полёте и краткую историческую справку. Иден с разочарованием наблюдала из окна коридора за старшими курсами, которые уже вовсю летали и даже без присмотра мадам Трюк. Хотя девочка и побаивалась высоты, она хотела как можно скорее узнать, какого же это — летать. От этих размышлений её отвлек мистер Гроувер, который посоветовал ей поторопиться на следующее занятие. Волшебная жизнь, к огромному огорчению Иден, оказалась не такой простой и весёлой. На первых занятиях волшебные палочки даже не пригодились. Первокурсники же хотели как можно больше практики, но учителя продолжали погружать их в теорию, заставляя зубрить формулы, предложения и правила безопасности. Наиболее практическими занятиями, как оказалось, были зельеварение и астрономия. Хотя профессор Снейп и продолжал пугать, Иден старалась на его уроках, так как после нудных лекций, профессор отправлял их к котлам, чтобы ученики воплотили лекцию в жизнь. Правда, зелье для избавления от бородавок оказалось не таким уж и волшебным. И пахло оно отвратительно. Словно грязные носки, которые варили с добавлением рвоты. Астрономию вела Аврора Синистра. Это была молодая темнокожая женщина, которая любила надевать яркие, словно сами звёзды, мантии. Её уроки проходили в полночь, поэтому первокурсники возвращались очень поздно и совершенно уставшими, а некоторые могли заснуть прямо на занятии. К счастью, профессор Синистра относилась к подобному с пониманием и не слишком сильно ругалась по этому поводу. Помимо «волшебных» предметов, в Хогвартсе также преподавали привычные для Иден математику и английский язык. За них отвечал Арчибальд Браун. Должно быть, он и Аврора Синистра были самыми молодыми преподавателями в Хогвартсе. Им едва можно было дать тридцать лет. У профессора Брауна были слегка волнистые тёмно-каштановые волосы, которые он собирал в хвост светлой лентой. В отличие от других преподавателей, Арчибальд Браун носил вполне обычный костюм, состоящий из тёмных брюк, пиджака и белой рубашки. Занятия его носили общее название «Простые науки» и длились два часа. — Добрый день, мои дорогие, — широко улыбнулся первокурсникам Арчибальд Браун, сидящий на кафедре. Он выглядел весьма непринуждённо и даже неформально, в отличие от других преподавателей. Подобные этой аудитории Иден видела в фильмах про университеты. Помещение было просторным и светлым. Поскольку на Простых науках присутствовал весь первый курс, то Иден поспешила занять место рядом с Кассиопей, Полумной и Джинни. Когда все ученики сели, профессор Браун развёл руками. — Что ж, дорогие первокурсники, меня зовут Арчибальд Браун. Я буду преподавать вам такую дисциплину, как Простые науки. На самом деле, это комплекс различных дисциплин. На этом курсе мы с вами будем изучать только английский язык и математику. Поднимите руку те, кто уже изучал их, — не все ученики подняли свои руки. — Практика показывает, что, в основном, с Простыми науками в той или иной форме сталкиваются магглорождённые, так как для них это обязательные науки, и дети тех волшебников, которые действительно заботятся об их образовании. И я не преувеличиваю, говоря о важности этих предметов. Без математики вы не сможете провести простые вычисления, а без знания английского можете допустить ошибки в написании заклинаний. Вдруг кто-то из вас в будущем изобретёт что-то действительно важное, но неправильно запишет формулу, слово… Это может привести к печальным последствиям, — серьёзно проговорил профессор Браун. — Проблем не будет у тех учеников, которые не будут забывать про домашнее задание, а также внимательно меня слушать на лекции. Ах, да… Едва не забыл. На моих уроках пользоваться магией запрещено всем, кроме меня. Да у вас и не выйдет. Как только вы оказываетесь здесь, ваши палочки становятся бесполезными, так же, как и другие волшебные предметы. Если же вы решили схитрить и сделать домашнее задание с помощью волшебства, то оно тут же исчезнет, будто его и не было. Всё поняли? — после этих слов профессор Браун широко улыбнулся. — Молчание — знак согласия. Что ж, тогда приступаем. Начнём с того, что мы с вами познакомимся и определим средний уровень ваших знаний. Я напишу на доске пример, а вы должны его решить. Если что-то будет непонятно, спрашивайте. Не бойтесь меня. К удивлению Иден, из всех факультетов именно на Слизерине оказалось больше слабых в Простых науках. Кассия объяснила это тем, что большинство чистокровных волшебников либо не желают обучать детей тому, к чему близки магглы, либо просто не удосужились уделить этому внимание, считая, что их дети всему научатся в Хогвартсе. В качестве домашнего задания первокурсники должны были решить несколько несложных примеров, а также написать о себе рассказ. Всю первую неделю первокурсников по очереди сопровождали сэр Николас и мистер Гроувер, чтобы ученики запомнили расположение аудиторий, а также то, какими способами можно открыть двери. Двери же в Хогвартсе оказались на редкость капризными. Иден даже постаралась записать то, какие слова были произнесены для их открытия или же, в каком месте к ним пришлось прикоснуться для этого. Без этого всего некоторые двери отказывались открываться. — Мне сказали, что всё самое интересное начнёт со второй недели, — попыталась приободрить гриффиндорцев Джинни в пятницу, пока они покидали последнее занятие на этот день. — Поскорей бы. У меня уже палочка чешется, — фыркнул Грегори. И, видимо, для большей убедительности потряс ею в воздухе. — А что? Палочка может чесаться? — осторожно спросила Иден у Джинни. — Не знаю… Вроде бы нет… — пожала та плечами в ответ. — Врёшь! — воскликнула в ответ София. — Не может она чесаться! — Вот-вот, — поддержали её Нейтан и Флора. — Да я вам говорю! Чешется она, — Грегори положил палочку на ладонь и протянул руку, чтобы ребята могли посмотреть на неё. — Вон! Дёргается даже. Иден с любопытством подошла к нему, чтобы посмотреть поближе. Его палочка действительно слегка подрагивала. — Как необычно… — прошептала девочка, немного наклоняясь, чтобы посмотреть на неё сбоку. — Да ты ладонью шевелишь, — с сомнением произнёс Эрик, нахмурившись, так как сам был не уверен в этом. — Да нет же, — попытался оправдать себя Грегори. — Она просто очень хочет колдовать. Палочка же тем временем начала подрагивать сильнее. — Ай! — воскликнул мальчик, когда палочка затряслась так сильно, что упала на пол. Он поднял её и, видимо, слегка взмахнул ею, так как из её кончика посыпались разноцветные искры. — Ты что делаешь? — воскликнул Колин в испуге. — Прекрати! — добавила София. — Как? — глаза Грегори округлились, пока он тряс палочку в руках. От этого количество искр только увеличилось. — Грегори, пожалуйста, успокойся, — попросила его Иден, которая даже успела испугаться. — Я не могу, — в этот момент он, видимо, очень сильно тряхнул палочкой. Из неё вырвался ослепительный сноп искр, из-за которых Грегори, словно фейерверк, полетел назад по коридору, падая на спину. — Грегори! — воскликнула София, тут же бросившись у нему. Ребята поспешили следом. Мальчик лежал на спине, широко распахнув глаза. Всё его лицо будто было испачкано в саже, а волосы стояли дыбом. Из кончика палочки шёл дым. — Ты как? — спросил его Нейтан. — Я не знаю, — тихо прошептал он в ответ. Дети, нависшие над ним, расступились, когда Грегори сел. — О. Больше не чешется… — Что случилось? — услышали первокурсники встревоженный голос. К ним приближалась профессор Макгонагалл. Она почти упала рядом с ним, внимательно осматривая его. — Мы не знаем, профессор Макгонагалл, — растерянно пробормотал Нейтан. — Он сказал, что его палочка чешется… — Она дёргалась. Самостоятельно, профессор Макгонагалл, — добавила Джинни. — А потом из неё вдруг посыпались искры, и Грегори отлетел, — закончила Иден. — Ох… Видимо, Вы слишком нетерпеливы… — женщина покачала головой. — Нужно отвести его в лазарет. — Грероги сказал, что ему сказали, что это всё из-за его нетерпения, — начала объяснять София после того, как навестила своего брата в лазарете. — Видимо, братец так сильно хотел заниматься магией, ему так не терпелось, что всё это передалось его палочке. Видите ли, палочка у него из орешника. Такие могут отражать состояние владельца. И непредсказуемо выражать его. — И как он теперь? — спросила Иден, поглядывая на свою палочку. Девочка очень надеялась, что с ней подобное не случится. — С ним всё хорошо. Несколько несильных ушибов. Его голова и не такое выдержит, — махнула рукой София. — Мадам Помфри — чудесная женщина, кстати — настояла на том, чтобы он переночевал в больничном крыле. Сейчас только начало года, поэтому оно пустует. Она сказала, что ему следует хорошенько отдохнуть. — Ну, хвала Мерлину, всё обошлось, — выдохнула Флора, будто до этого пребывавшая в великом волнении и необычайной тревоге. Иден посмотрела на Джинни. Девочка сидела на своей кровати и листала ту же книжку в старой обложке. Выглядела она при этом по-настоящему взволнованной. — Джинни, что-то случилось? — спросила Иден, приближаясь к ней. Та в ответ потрясла книгой в воздухе. — Я не знаю, откуда она. Это не моё. Не помню, чтобы я её покупала, — вздохнула Джинни. — Можно я посмотрю? — поинтересовалась Иден. Она почему-то желала прикоснуться к ней. Какое-то непонятное чувство вспыхнуло в девочке. — Да, держи, — Джинни сразу же протянула книжку. Как только Иден коснулась её, то мурашки пробежали по её телу, но она постаралась не обращать на них внимания. Слишком глупо это было. Книжка же оказалась старым дневником. Абсолютно пустым, за исключением печати из магазина и даты изготовления, дневником. На его обратной стороне были инициалы. — Т. М. Реддл… Интересно, кто это? — задумчиво произнесла Иден, проводя пальцами по выцветшим буквам. Они были такими холодными, что острые иголочки мороза покалывали её пальцы. Что-то такое знакомое… «Как интересно… Это особенность магических книг? Никогда подобное не встречала…» — рассеянно думала Иден, продолжая поглаживать страницу. Эта книга будто бы заставляла сконцентрировать на ней всё своё внимание. — Ты видела дату изготовления? Сорок третий год, — Иден слышала слова Джинни будто бы издалека. — Иден? Ты меня слышишь? — последняя позвала её погромче, потянувшись к её плечу. — А? — Иден даже вздрогнула от прикосновения собеседницы. — А… Да… Сорок третий… По нему видно, что этот дневник очень старый, — она вернула дневник Джинни и сжала свою руку в кулак. — Что мне с ним делать? Как найти владельца? — вздохнула Джинни, покачав головой. — А зачем его искать? Оставь его себе, — пожала плечами Иден. Почему-то для неё самой её же слова были абсолютно правильными. — Пиши что-нибудь в нём. У моей мамы, которая не волшебница, есть дневник. Она его каждый день заполняет. Говорит, что это помогает лучше формулировать мысли и планы. Мама считает, что дневник — очень полезная вещь. — Думаешь? — Джинни закусила губу, разглядывая дневник. — А ты попробуй. Этот дневник вон какой старый. Вряд ли ты сможешь найти владельца, — попыталась убедить её Иден. — Ну, да… Надо хотя бы попробовать, — решила Джинни. Как только Иден вернулась к своей кровати, то будто бы очнулась. Туман в её голове рассеялся, а странное онемение конечностей прошло. «Почему я так уговаривала её оставить дневник? — задалась вопросом Иден, покосившись на Джинни. — Странно». Позже вечером Иден сидела в гостиной Гриффиндора возле камина, завернувшись в свой плед. В руках она держала учебник по трансфигурации. — Хочешь горячего шоколада? — раздался рядом с ней знакомый голос. Иден обернулась. Гарри широко улыбался, держа в руках две кружки, от которых шёл пар. — Я погорячился и взял две порции, — по блеску в его глазах Иден могла сказать, что Гарри немного приврал. — Так что? Будешь? — он приподнял бровь в ожидании. — Давай, — улыбнулась девочка, слегка пододвигаясь, освобождая место. Гарри, поставив кружки на стол, сел рядом. Иден отложила учебник. — Всё учишь? — усмехнулся Гарри, кивая на книжку. — Ага. Пытаюсь поверить во всё это, — девочка развела руками. — Магия, вроде, и происходит. А вроде и нет. — Первокурсники колдуют не так много, — согласился Гарри. — Я помню своё разочарование, когда нас в очередной раз заставили учить формулы. Как я тогда хотел колдовать. Но нет. В первую очередь надо всё выучить. Да так, чтобы от зубов отскакивало. — Скажи, а колдовать сложно? — спросила Иден. Ей всё казалось, что, кроме тех искр, которые вырвались из её палочки у мистера Олливандера, у неё ничего не выйдет. Да и те искры она не контролировала. — Что ты чувствуешь, когда заклинание срабатывает? — Ну… Это сложно описать, — мальчик задумчиво почесал затылок. — Я бы не сказал, что колдовать сложно… Скорее, сложно запомнить, как колдовать. Да. Так лучше. А что чувствую? Ну, когда заклинание получается, слегка покалывает кончики пальцев. Тепло так становится. И приятно. Но это только в первые разы. Когда вот начинают уже заклинания от зубов отскакивать, то всё. Это уже в порядке вещей. Это как в школе. Вот, к примеру, ты никак не можешь понять как решать тот или иной пример. Думаешь, думаешь и вдруг понимаешь. И решаешь его. Знакомо? — казалось, он пытался описать как можно понятнее. — Ага, — кивнула Иден, вспоминая это ощущение. И чувство маленькой победы. — Вот на что похоже, когда у тебя получаются твои первые заклинания. Только сильнее, — уверенно закончил Гарри. — А хочешь я тебя научу одному заклинанию? — Ты? Научишь? — удивилась девочка. Но нельзя сказать, что она не воодушевилась этим. — Да. Смотри, — Гарри достал свою волшебную палочку. — Люмос, — четко произнёс он. Конец его палочки тут же неярко засветился. Иден с удивлением рассматривала палочку. — Нокс, — свет тут же исчез. — Я тоже так смогу? — почти пропищала Иден, полностью уверенная в том, что у неё не выйдет. — Проще простого. Тут даже палочкой шевелить не надо, — Гарри, видимо, обрадовался от того, что может чем-то помочь сестре и чему-то её научить. — Вытяни палочку перед собой, — Иден поспешила повторить за Гарри. — И просто произнеси «Люмос», — и опять кончик его палочки засветился. Иден перевела взгляд на свою палочку. — Люмос, — повторила она. И… Ничего не произошло. — Видишь, — печально вздохнула девочка. — У меня ничего не получится. — Да ты же будто сама боишься палочки, — ответил ей Гарри. — Ты произнесла это так неуверенно. Так не пойдёт. Говори чётко. И верь в свои силы. Нокс, — кончик палочки перестал светиться. — Давай. Попробуй снова. — Люмос, — ничего. — Чётче, — потребовал Гарри. — Хм… Люмос, — опять ничего. Иден уже хотела опустить палочку, как он слегка толкнул её в бок. — Не сдавайся, — девочка начала немного нервничать. Ей хотелось повернуться к Гарри и крикнуть, что ничего у неё не получается. Как он не видит? — Люмос, — от всех этих эмоций голос Иден стал громче. И тогда кончик палочки засветился, словно фонарик. — Видишь. У тебя получилось, — казалось, Гарри обрадовался этому больше, чем сама Иден, которая сидела, широко раскрыв глаза. — Нокс, — произнесла девочка, и свет погас. — Люмос, — палочка вновь загорелась. — Нокс, — погасла. — Люмос. Нокс. Люмос. Нокс, — и палочка слушалась её. — Молодец, Иден! — радостно воскликнул Гарри. — У меня получилось… — тихо прошептала Иден. — Получилось, — громче повторила она, продолжая смотреть на палочку. Широкая улыбка появилась на её лице, и она повернулась к Гарри. — Гарри! У меня получилось! Получилось! Мальчик рассмеялся в ответ. — Да, Иден. У тебя определённо получилось, — он выглядел таким довольным собой. — Спасибо!