I wanna see you be brave

      — У тебя порез на губе, — шепчу я.       Четыре стоит у раковины и смывает с костяшек пальцев свою и чужую кровь. Вода тут же окрашивается в розовый цвет.       — Я в порядке, — не отрывая взгляда от собственных рук, отвечает он.       Но я всё равно иду в свою комнату и возвращаюсь обратно спустя некоторое время с аптечкой в руках. Достаю оттуда вату, смачиваю её в перекиси и прикладываю к уголку рта Четыре. Он дёргается назад, но не от боли, а потому что не хочет, чтобы с ним сюсюкались. Я стараюсь игнорировать его упёртость и холодность, как делаю это вот уже на протяжении почти двух лет.       — Я же сказал, что в порядке, — бурчит он и бросает короткий взгляд через плечо на Трис, лежащую без сознания на его кровати.       Я снова совершаю попытку продезинфицировать порез на губе Четыре. В этот раз он не отстраняется.       — Я их уничтожу, — сообщаю я.       Трис, такая маленькая и хрупкая, напоминает мне Стайлза. Каким бы сильным он не становился и каким бы бесстрашным не пытался выглядеть, для меня брат всегда будет тем, кого нужно защищать.       — Не надо, Джессика, — Четыре качает головой. — Им от меня уже достаточно прилетело.       — Но всё равно, — настаиваю я, — нужно сообщить об этом.       Четыре поворачивается к Трис всем корпусом, упираясь спиной в край раковины. Я, в свою очередь, продолжаю смотреть на него сбоку. Никогда раньше не видела его таким… Его взгляд, устремлённый на девчонку, прищурен, но лицо не напряжённое, а скорее наоборот, слишком спокойное и безмятежное. Наверное, именно так выглядят люди, которые возвращаются домой после долгого отсутствия.       Трис напомнила ему дом.       — Могли бы вы никому об этом не говорить? — доносится голос Трис. Она открывает глаза и привстаёт, но тут же охает от боли и ложится обратно. — Я не хочу, чтобы они думали, будто напугали меня.       Как только она умолкает, Четыре достаёт из холодильника, стоящего в углу комнаты, пакет со льдом и несёт ей. Подсовывает его под голову, затем присаживается рядом на край кровати и кладёт ладонь Трис на щёку, осторожно касаясь подушечками пальцев фиолетового синяка на коже. Я чувствую себя лишней. Раньше у нас не возникало проблем с тем, чтобы кто-то приводил на ночь чужого парня или девушку, и потому совместное проживание нас с Четыре не смущало. Но сейчас был немного другой случай. К тому же, кажется, Трис ему далеко не чужая.       — Пойду погуляю, — говорю я, но мои слова остаются без внимания.       Я молча плетусь на выход, попутно хватая с крючка ветровку и обувая ноги в чёрные бархатные лодочки. Помимо них на мне футболка, когда-то принадлежащая Четыре, и пижамные шорты. Мысль о предстоящей ночёвке в холодной Яме не радует, но идти мне некуда, и потому я лишь закрываю за собой дверь, застёгиваю ветровку до самого горла, сую руки в карманы и начинаю медленно вышагивать в сторону центра, оставляя свою тёплую и уютную комнату, где мне сегодня места нет, позади. Конечно, я могла бы разбудить Стайлза и приказать ему развлекать меня всю ночь напролёт, но ему требовался отдых, потому что вторая ступень забирает слишком много моральных сил, да и, к тому же, была вероятность того, что Питера уже выпустили из лазарета. А я убью его, если увижу — это точно. То, что сделал он и ещё один неофит-лихач — это гнусно, и уж точно не достойно поведения, настоящего лихача. Раньше я думала, что Питер похож на Эрика, но теперь понимаю — он намного хуже его.       Эрик… Могу ли я пойти к нему? Насколько я знаю, живёт он один в апартаментах, достойных даже не лидера, а президента. Но это было бы странно — приди я и попроси ночлега у человека, с которым мои отношения едва ли можно назвать понятными, не то, чтобы нейтральными.       А ещё есть Дерек. Он — мой друг, и он тоже живёт один. Но я боюсь к нему идти. Точнее, боюсь, что он меня прогонит.       Но выбора нет. Придётся рискнуть.       Дорогу до комнаты Дерека я знаю слишком хорошо. Мне хватает меньше пяти минут, чтобы добраться до его двери, и ещё минут десять, чтобы собраться с мыслями и постучать. Дверь открывают не сразу и как-то нехотя. Кажется, Дерек уже давно спал: его волосы смяты с одной стороны, глаза слипаются, а наспех накинутая футболка одета шиворот навыворот. Дерек удивлённо приподнимает брови, когда видит меня, и молча делает шаг в сторону, пропуская внутрь комнаты.       — Прости, что разбудила, — извиняюсь я.       Дерек зевает.       — Что случилось? — спрашивает он, когда замечает, в чём я одета.       Его брови тут же сходятся на переносице. Взгляд скользит по моему лицу, словно пытается зацепиться за что-то, что поможет ему найти ответ на вопрос.       — Всё в порядке, — отвечаю я. — По крайней мере, со мной. Но с одной из неофиток произошёл инцидент, и сейчас она в нашей комнате вместе с Четыре. И я там немного лишняя.       Дерек клонит голову в бок.       — Что за инцидент? Никто не пострадал?       — Надеюсь, пострадали, — говорю я, сжимая руки в кулаки и думая о Питере.       Дерек не интересуется, что конкретно я имею в виду, лишь принимает ветровку из моих рук и вешает её на крючок.       — Мне некуда больше идти, — тихо добавляю я, обхватывая свой корпус руками.       Всё ещё прохладно — и это я не о температуре в помещении.       — Правильно сделала, что пришла, — отозвался Дерек. — Нам всё равно нужно поговорить.       Я тяжело выдыхаю. Дерек не злится — и это хорошо, но разговаривать я не готова.       — Я очень устала, на самом деле. Может, утром?       Дерек пожимает плечами и снова зевает.       — Тогда ложись на кровати, а я оккупирую пол.       — Я не хочу, чтобы в собственной комнате ты спал на полу.       — Но второй кровати у меня нет, — замечает Дерек. — А тебе на полу я спать не позволю.       Мы смотрим друг другу в глаза ещё какое-то время; я успеваю поймать себя на мысли, что скучаю по нашему обычному общению без недомолвок, прежде чем произношу:       — Мы можем лечь вместе. Без подтекста.       Дерек неоднозначно качает головой. В итоге мы так и поступаем: ложимся с разных краёв кровати, да так далеко друг от друга, что между нами спокойно поместятся ещё как минимум два человека. Я поворачиваюсь к Дереку лицом, он лежит спиной, подобрав руки под щёку. Молчим. Мне, на самом деле, совсем не хочется спать, а Дерек, кажется, уже заснул. Его дыхание тихое, почти неразличимое. В темноте мне совсем не видно, как поднимается его грудь на вдохе и опускается на выдохе. Но я сразу улавливаю, как он вертится на месте и сама замираю, притворяясь спящей.       — Джессика, — зовёт Дерек шёпотом, но я молчу. Его голос совсем бодрый — моё появления как рукой сняло его сон.       Вокруг нас кромешная темнота. Дерек прекращает ворочаться. Я задерживаю дыхание в надежде на то, что он примет меня за спящую.       — Ты спишь? — он снова подаёт голос. Я зажмуриваюсь. — Ты спишь. — Произносит он спустя ещё какое-то время, но уже утвердительно.       Я дышу медленно и очень тяжело.       — Мне тебя не хватает. Особенно в последнее время. Если бы можно было всё вернуть — я бы вернул. Хочу снова видеть тебя улыбающейся, а не напряжённой.       Дерек шепчет практически беззвучно, и мне приходится совсем перестать дышать, чтобы в комнате не было ни единого звука, кроме его голоса.       — Когда ты сказала, что поцеловала Эрика, я буквально в одну секунду сошёл с ума, как по щелчку. Не знаю, кого в этот момент я хотел убить сильнее: тебя или его. Это не ревность. Просто я знаю, что с ним рядом ты счастлива не будешь.       Я поджимаю губы, вмиг превратившись в один сплошной комок напряжения.       — Я люблю т… — Дерек замолкает на мгновение, — с тобой проводить время. Ты останешься моей слишком бесстрашной и умной девчонкой из Товарищества даже если сделаешь самую глупую ошибку в своей жизни и выберешь Эрика.       Я не хочу улыбаться, но уголки губ сами ползут вверх. Так я и сдаюсь. Не открывая глаз, вытягиваю руку вперёд в поисках Дерека и лишь кончиками пальцев нахожу его предплечье. Он вздрагивает. Затем тут же хватает мою ладонь и тянет за неё, притягивая ближе. Я не сопротивляюсь. Когда между нами остаётся так мало места, что его дыхание греет мою кожу, я открываю глаза и пытаюсь вглядеться в темноту.       — Не могу найти твоё лицо, — шепчу я, усмехаясь.       И тогда на моё собственное тут же ложится ладонь Дерека. Лёгким прикосновением подушечки пальца он проводит линию от моего виска до подбородка, затем скользит по контуру моих губ.       — А я твоё нашёл, — произносит он.       Я не вижу его отчётливо, но с лёгкостью представляю, как он улыбается, и мелкие морщинки появляются в уголках его глаз. Дерек очень красивый. Я знаю это, потому что многие из неофиток смотрят на него с таким вожделением, что становится неловко всем вокруг.       — Я никогда не выберу Эрика, — шепчу я. Дерек убирает руку от моего лица. — И если тебе тяжело мне поверить, подумай о том, что Эрик сам поцеловал меня. А тебя поцеловала я.       В воздухе повисает молчание. Возможно, зря я всё это сказала?       — Спокойной ночи, Вдова, — произносит Дерек спустя некоторое время.       Кровать под ним снова поскрипывает, но теперь вместо того, чтобы отвернуться, он приближается ко мне ещё ближе и обнимает. Он кажется мне таким огромным, словно его руки умудряются прикрыть собой каждый участок моего тела. Комфорт и спокойствие — вот что я чувствую.       — Спокойной ночи, Дерек, — выдыхаю я ему в грудь.       Мне не хочется шевелиться, потому что это может разрушить то, что только что возникло, чем бы это ни было.       Утром я просыпаюсь одна. Дерека нигде нет. Я лениво встаю с кровати, накидываю ту скудную одежду, которая у меня была, и выскальзываю из комнаты. Приходится передвигаться перебежками, чтобы не светиться своими пижамными штанами среди бела дня. Когда я оказываюсь в своей комнате, то и там никого не обнаруживаю. Лишь затем гляжу на часы — уже давно наступило время завтрака. Мне приходится наспех принимать душ, переодеваться и бежать в столовую, чтобы успеть перехватить хотя бы пару маффинов. Там я обнаруживаю и Четыре, и Дерека, и своего брата с друзьями. Хватаю с прилавка банановый маффин с грецким орехом — я его не очень люблю, но в животе урчит от голода, а больше практически ничего не осталось, и бреду к столику, за которым сидят Зик и Четыре.       — Где ты ночевала? — тут же спрашивает Четыре, когда я присаживаюсь на скамейку напротив.       — Ну, как ты понял, не там, где и без меня было слишком жарко, — ухмыляюсь я, отщипывая кусочек от маффина и кладя его себе в рот.       Зик хихикает в кулачок.       — Понятия не имею, о чём вы говорите, но мне уже интересно! — восклицает он.       Я оборачиваюсь на стол, за которым сидит Трис. Она выглядит разбитой и какой-то отстранённой. Кристина, Лидия и Уилл возле неё о чём-то шепчутся, склонившись к центру стола.       — Она в порядке?       — Да, — отвечает мне Четыре. — Как и Питер, к сожалению.       Я нахожу взглядом Питера. Он сидит через два стола от нашего, ест тост и о чём-то бурно разговаривает с Джексоном, которому, кажется, абсолютно всё равно.       — Кто был вторым?       — Мэтт. Помнишь его? — Я отрицательно качаю головой. — Аналогично. Но это уже и не так важно — он сам ушёл.       Я удивлённо вскидываю брови.       — Видимо, не все могут пытаться скинуть человека с обрыва, а потом на следующий день с непроницаемым лицом сидеть и есть свой грёбаный тост.       Четыре кивает. Зик переводит взгляд то на меня, то на Четыре.       — О чём вы говорите вообще?       — Потом расскажу, — отмахивается Четыре. Он встаёт с места. Все тут же замолкают. — Переходники! У нас сегодня новое задание. Следуйте за мной.       Все встают, и я тоже собираюсь следовать за Четыре, но чья-то ладонь, ложащаяся мне на плечо, заставляет меня сесть обратно. Я узнаю эти пальцы и этот запах металла и острого одеколона. Эрик.       — Вдова, — произносит он. — Для лидеров через пять минут в переговорной будет проходить более интересное мероприятие.       Я рассеянно киваю. Эрик уходит, его место рядом со мной занимает Дерек.       — Неужели, сегодня? — шёпотом спрашивает он.       Я не знаю, но очень на это надеюсь.       Спустя пятнадцать минут, я сижу между Дереком и Амаром и из последних сил сдерживаюсь, чтобы не заплакать. То, что сказали Макс и Эрик, не просто поразило меня, как гром среди ясного неба — это убило, раздавило, уничтожило. Я выстукиваю по своей коленке мелодию, которую однажды услышала в исполнении детей из Товарищества; она успокаивает меня и напоминает о том, ради кого я наказала себе держаться.       — Как вы вообще дошли до этого? — спрашивает Дерек.       Эрик меряет его взглядом, полным презрения.       — Просто в отличие от тебя, мы думаем о том, чего реально можно добиться, а не витаем где-то в мечтах.       Он почему-то переводит взгляд на меня. Я хмурюсь.       — Я правильно тебя понял, — присоединяется Амар, — вы хотите поменять структуру города, которая строилась годами, не посоветовавшись при этом с лидерами остальных фракций?       — Не совсем, — Эрик встаёт с места и упирается ладонями в стол. — То, о чём ты говоришь, называется «эволюцией». А я хочу разрушить старую структуру и создать новую. Я хочу совершить «революцию», Амар, ту, которая покажет всем, как сильно ошибались наши праотцы.       Иногда я забываю, что Эрик — бывший эрудит.       — Вы понимаете, чего просите? — встреваю я. — Вы хотите заставить лихачей восстать против других фракций: тех, кто не сможет дать им отпор, потому что никогда в руках не держал ничего опаснее кухонного ножа — и заставить их подчиниться? Вы хотите вырвать рождённых лихачей, перешедших в другую фракцию, из своих семей и приказать им убить собственных детей, если это потребуется для того, чтобы были удовлетворены ваши амбиции?       Я встаю и вторю позе Эрика. Мы, не отрываясь, смотрим друг на друга. Глаза больше не печёт от слёз.       — Вы хотите уничтожить правдолюбов, потому что не считаете их фракцию достойной для существования. Вы хотите подчинить себе товарищей и альтруистов, как самых бесконфликтных и послушных. Вы хотите объединиться с эрудитами и образовать единую коммуну, которая будет управлять городом. И вы просите нас, чтобы мы присоединились к вам. Ха-ха. Вы серьёзно думаете, что я приду к отцу и скажу, что теперь он обязан вернуться в старую фракцию и поставить на колени ту, которая приняла его, когда он был не нужен больше никому, а иначе я выпущу пулю ему в голову? Ты, Эрик, просишь меня стать тобой? Чёрта с два.       Я выплёвываю каждое слово ему в лицо, словно яд. Мне противно находиться рядом с этим человеком, мне отвратительна сама мысль того, что на какую-то секунду несколько дней назад я подумала, что он не такой уж и плохой.       — У тебя нет другого выбора, Вдова, — подключается Макс. Он выглядит спокойнее, чем Эрик — словно уверен, что все, так или иначе, ему подчинятся.       — А что будет, если я скажу «нет»? — Я играю с огнём.       — Тогда я спрошу у Стайлза, — губы Эрика едва заметно дёргаются.       У меня перехватывает дыхание. Дерек берёт меня за кисть и тянет обратно на стул. Теперь мне становится всё предельно ясно: я стала лидером только потому, что Макс и Эрик не могли пойти в одиночку против Дерека и Амара, а до тех пор, пока я буду с ними, тем некуда деваться. Я слишком дорога обоим, да ещё и Четыре, который станет идеальным солдатом ради того, чтобы меня спасти — я знаю это, потому что сделала бы то же самое.       А чтобы управлять мной, многого не надо: Стайлз — моё единственное слабое место.       — После того, как неофиты закончат свою Инициацию, мы приступим к действию. Эрудиты готовят для нас специальное оружие, против которого ни у кого не будет шансов, — сообщает Эрик.       Сыворотка парализации. Я с трудом сглатываю.       — Мир станет намного лучше, когда им будут управлять те, кто знает, как это делать.       Мне хочется сказать, что до тех пор, пока он ходит по земле, мир лучше не станет, но я молчу. Ещё через какое-то время, когда Эрик и Макс прекращают вводить нас в курс дела и дают лишь одно единственное задание — молчать — мы выходим из кабинета и движемся к Яме. Я смотрю себе под ноги, потому что боюсь, что упаду и больше не встану.       — Джессика … — зовёт меня Дерек, идущий рядом плечом к плечу.       Я слышу знакомый голос, поднимаю глаза и вижу Стайлза. Он возвращается с экскурсии к пейзажу страха. Рядом с ним идёт Скотт; они смеются. Спустя пару секунд их догоняет Лидия. Я замечаю, как она вкладывает свою ладонь в ладонь Стайлза и чувствую такую ужасную тяжесть в животе, что кажется, будто меня сейчас вывернет наизнанку.       — Мы должны что-то сделать, — срывается с моих губ раньше, чем я успеваю подумать. — Мы должны помешать им.       Дерек хватает меня за локоть, останавливая. Я поворачиваюсь к нему всем корпусом.       — Что? Эрик с Максом во всеоружии, мы …       — Мне всё равно, — перебиваю я. — Если понадобиться, я умру, но не позволю Эрику убить тех, кто просто хочет жить в мире.