I wanna see you be brave

      Скорость, с которой незваные гости заполняют маленький дом альтруиста, прямо пропорциональна стуку моего сердца, норовившего вот-вот выпрыгнуть из груди. Но я не вижу их — мы с Четыре продолжаем прятаться на втором этаже. Зато слышу грузные, тяжёлые шаги по девственно чистому бетонному полу. Четыре хватает меня за руку чуть выше кисти и тянет в комнату, из которой меньше минуты назад я целилась в его затылок, приняв друга за врага. Он медленно закрывает дверь и, так как внутри нет никакого замка, подпирает её ручку спинкой стула. Я встаю лицом к маленькому прямоугольному окну, расположенному под потолком. Четыре прижимается спиной ко мне и смотрит на дверь. Мы держим все возможные открытые для поражения участки комнаты под прицелом.       — Там ребята, — шепчу я, чуть повернув голову в сторону, но не сводя взгляд с окна.       — Он не убьёт их, — отвечает Четыре слишком уверенно.       Однако я чувствую напряжение в его мышцах. Спина — словно камень.       Внизу шаги перестают наполнять собой комнату, и я с трудом сглатываю.       — Вдова? — это Эрик. — Где ты? — по голосу трудно понять, в каком настроении находится лидер Лихости. — Я думал, ты хотела встретиться тет-а-тет.       Я молчу. Четыре за моей спиной снимает пистолет с предохранителя.       — В моём кармане, — шепчет он.       Я не задают лишних вопросов и лезу ему в карман штанов. Сначала мне кажется, что там запасные патроны, но когда я вытаскиваю их и разглядываю при тусклом освещении, то понимаю, что ошибалась.       — Дымовые шашки, — поясняет Четыре. — Они только-только прибыли на склады перед тем, как всё случилось. Дерек успел стащить несколько.       — Дерек — предатель, — я понижают голос. — Талия видела, как он пристрелил одного из альтруистов, не находясь при этом под сывороткой.       Я поворачиваюсь к Четыре всем корпусом. Его лица мне не видно, но по сгорбленным плечам понимаю, что он шокирован не меньше моего.       — Вдова, — снова зовёт Эрик. — Твои друзья не хотят рассказывать мне о цели вашего прихода, но я могу с лёгкостью развязать им язык.       Тишина. Настолько оглушительная, что поначалу мне кажется, будто заложило уши, как после взрыва. Её прерывает неожиданный звук выстрела и чьего-то тела, с грохотом падающего на пол.       Я и кидаюсь к двери, но Четыре успевает перехватить меня и крепко зажать в объятиях, словно в тисках.       — Он убьёт тебя, — шипит Четыре.       — Если я не выйду, он убьёт их, — шепчу я в ответ. Когда Четыре не отпускает меня даже после этого, добавляю: — Там Трис, Тобиас.       Спустя мгновение, его хватка слабеет, и мне удается вырваться.       — Ты знаешь, как они работают? — спрашиваю я, раскрывая ладонь, на которой лежат три дымовые шашки.       Четыре качает головой.       — Предлагаю узнать.       Я открываю дверь комнаты, пропускаю Четыре перед собой и, пока не надо никого держать на прицеле автомата, внимательно разглядываю шашки, похожие на толстые маленькие стальные гильзы, надпиленные ровно по центру. На одной из половинок написано «Соединить».       Я толкаю Четыре стволом автомата в спину, киваю головой в сторону, чтобы он отошёл прочь. Парень хмурит брови и непонимающе смотрит на меня. Я сжимаю шашки в руках так, что две половинки встречаются в центре. Что-то щелкает, я кидаю шашки вперёд, за угол. Звук того, как они прыгают по ступенькам, нарушает тишину. А затем раздаются выстрелы.       Мы бежим туда, куда улетели дымовые шашки. Ни лестницу, ни первый этаж не видно; лишь пороховые вспышки, сопровождаемые разлетающимися во все стороны пулями. Страх снова подбирается ко мне, я чувствую его горячее дыхание на шее и холодные пальцы на плече. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Это Четыре.       — Живыми мы через первый этаж точно не пройдём.       — Но ребята…       — Они знают, что делать. Мы не настолько глупы, чтобы возвращаться без плана.       Я согласно киваю. Четыре ведёт меня обратно в комнату. Он тут же поднимает пистолет на вытянутой руке и стреляет по окну. Стекло разбивается вдребезги, позволяя тусклому свету фонарей забраться в комнату. Ответный пулевой град обрушивается на нас практически сразу же. Мы с Четыре кидаемся к боковой стене и стоим, прижавшись к ней спинами до тех пор, пока пули в магазине стреляющего не заканчиваются. Тогда Четыре встаёт на стол, расположенный прямо под окном, и стреляет в ответ. Потолки в домах альтруистов невысокие, поэтому Четыре, сидящему на пятках, для удобства приходится нагнуть голову в сторону.       — Один готов, — сообщает Четыре. Он отклоняется, чтобы из окна его не было видно, и просит: — Прикрой меня. Двое на крыше на два часа, один на десять.       Четыре помогает мне подняться на стол, и когда я, упираясь локтями в подоконник, беру лихачей на крыше на прицел автомата, он свешивается с подоконника, переворачивается, хватается за верхнюю часть окна и встаёт на ноги. Я поражаю пулями каждое движение, не вникая в то, человек там или просто ветер. Слева от меня Четыре уже подтягивается на руках и полностью исчезает на крыше. Кто-то стреляет. Пуля проносится в сантиметрах от моего лица и ударяет в стену дома. Я тут же открываю ответный огонь. Блондинка-лихачка падает замертво.       — Джесс! — Четыре свешивается с крыши и протягивает мне одну руку. Второй он успевает выстрелить в ещё одного лихача на крыше, но промахивается. — Скорее!       Со второго раза он всё-таки попадает. Я перекидываю автомат за спину, сажусь на подоконник спиной к земле и хватаю ладонь Четыре. Его пальцы действительно очень холодные. Второй рукой цепляюсь за край крыши, когда Четыре удаётся немного подтянуть меня вверх. Парень поджимает губы в тонкую полоску, на его лбу проступает испарина. Когда я уже почти переваливаюсь через край крыши, глаза Четыре вдруг округляются, словно он видит призрака. Кричит что-то неразборчивое, а затем кидает пистолет на землю, хватает меня за кофту, собирая всю ткань у себя в кулаке и оголяя мою спину, и с силой тянет меня на себя. Я царапаюсь голым животом о каменные расколы в крыше и падаю прямо на Четыре. В ту же секунду, когда мой подбородок справа от головы Тобиаса больно ударяется о бетон, над нами с невероятным грохотом обрушивается очередной пулевой град.       — Ты в порядке? — спрашиваю я, не поднимая головы. Провожу языком по зубам; вроде, все на месте. Но во рту всё равно чувствуется металлический привкус. Наверное, прикусила щёку, когда стукнулась подбородком.       — А ты? — вопросом на вопрос отвечает Тобиас.       Пули продолжают свистеть над нами, и я благодарю Бога за то, что крыши у домов альтруистов имеют дополнительные полуметровые бордюры.       — Надо вставать, — мычит Четыре.       Я киваю и осторожно перекатываюсь на спину. Небо над нами уже не чёрное. Теперь это, скорее, цвет черники или чернил. Я переворачиваюсь на бок и осторожно подпинываю Тобиасу его пистолет. Когда тот оказывается у него в руках, снимаю свой автомат с плеча. Мы одновременно поднимаем корпус и тут же открываем огонь. Я понимаю, почему сначала Четыре был так напуган: на одной крыше собралось сразу трое лихачей. Я стреляю по коленями, пули Четыре поражают руки, из которых тут же выпадают пистолеты.       Где-то совсем близко свистит пуля, но я не чувствую боли. Последний пистолет падает на землю, его владелец опускается на колени вслед за ним. Я оборачиваюсь на Четыре. Он смотрит на меня пустым взглядом и как-то странно кривит губы. Пистолет лежит у него на коленях, правая ладонь прижимается к плечу, там, где начинается ключичный сустав. Сквозь бледные пальцы пульсирует что-то тёмное и густое. Кровь.       — Четыре, — шепчу я.       — Всё нормально, — стиснув зубы, отвечает он. — Нет времени, нужно прикрыть остальных.       Я не сразу понимаю, что именно Четыре имеет в виду. На коленях он подползает к краю крыши и, держа пистолет здоровой рукой, целится в пустоту, прищурив левый глаз. Я встаю рядом с автоматом наперевес и жду.       Через несколько мгновений открывается дверь дома, на крыше которого мы стоим, и оттуда, громко откашливаясь, выбегают Зик и Трис, сопровождаемые не только звуками пуль, но и густым серым дымом. За ними кто-то кубарем катится по земле. Я ищу глазами Айзека, но его всё нет. Четыре через силу открывает огонь по лихачу, преследующему наших. Я присоединяюсь к нему, но теперь ничего не чувствую, когда попадаю врагу не в ногу, а в шею. Он тут же падает и больше не встаёт. Я убила его.       — Твой отец в грузовике за первым кварталом отсюда. Мы договорились, что если что-то пойдёт не так — выжившие должны будут уехать, не возвращаясь за другими.       Выжившие. Это слово режет слух не хуже ножа, рассекающего плоть. Четыре завёл меня на крышу, чтобы мы смогли прикрыть спины друзей, пока они побегут в сторону грузовика. В их основной план включалось моё спасение, но теперь в игре запасной, в котором единственный пункт — спасение хоть кого-нибудь.       Я поджимаю губы и снова спускаю курок, когда один из лихачей с земли разворачивается и целится в нашу сторону.       У нас преимущество — мы стреляем с высоты. Здесь отличный обзор всего, что происходит на земле, а так же прекрасное укрытие от встречной атаки.       Наконец из собственного дома выходит Айзек. Он ранен — подволакивает ногу сильнее обычного. Когда я стреляю, чтобы помешать ещё одному лихачу, Айзек поднимает глаза на крышу и замирает, увидев нас. Я машу ему рукой, мол, беги, спасайся, пока не поздно, но он словно в землю в рос — не шевелится. Его взгляд скользит по мне, по собственному дому и останавливается на входе, порог которого он перешагнул буквально несколько секунд назад. Я не успеваю крикнуть ему, чтобы уходил за Трис и Зиком, как Айзек кидается обратно.       — Он покойник, — говорю я Четыре.       Он не отвечает, лишь смотрит на меня как-то странно: моргает медленно, словно вот-вот закроет глаза и уснёт. Я хватаю его лицо в ладони, когда он вдруг роняет пистолет вниз и слабо опускается на землю, прислоняясь спиной к бордюру крыши.       — Не закрывай глаза, Тобиас… — шепчу я.       Хватаю друга за плечи и слегка встряхиваю. Тобиас никогда раньше не казался таким лёгким — он словно потерял весь вес тела разом.       — Не закрывай глаза, слышишь меня? — я не узнаю свой голос. Я кричу, пытаясь позвать Тобиаса, но вместо этого слышу слабый хрип, больше похожий на стон отчаяния.       Прижимаю обе ладони к ране на его плече. Тёплая вязкая кровь струится по моим пальцам. Я не могу потерять ещё одного друга. Не могу потерять единственного, кто всё ещё остался на моей стороне.       — Четыре… — я наклоняюсь к нему ближе и прижимаюсь губами к его лбу. Кожа слишком холодная. — ЕСЛИ ТЫ УМРЁШЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ТОБИАС ИТОН!       Снизу доносятся звуки возобновившейся стрельбы. Скольких лихачей-предателей нам удалось убить? Сколько их всего было с Эриком? И где сам лидер Лихости? Жив ли Айзек? Успели ли Зик и Трис добраться до грузовика? Что со Стайлзом? Предатель ли Дерек?       Я понимаю, почему Тобиасу больше не хочется бороться. Слишком много вопросов, ответов на которые у нас нет. Это невыносимо. И это убивает не хуже пули, застревающей в лёгком.       — Джесс, — мямлит Тобиас. Я отстраняюсь и заглядываю ему в глаза. — Я плохой друг… Прости меня.       Я отрицательно качаю головой.       — Нет. Я не могу и мечтать о друге лучшем, чем ты. Ты мой брат, Тобиас, — его голубые глаза в полумраке отливают серебряным блеском. — И я не дам тебе умереть, слышишь? Потому что боевые братья погибают вместе, а я ещё не собираюсь на тот свет.       Губы Четыре растягиваются в слабой кривоватой улыбке.       Краем глаза замечаю движение с правой от нас стороны и, схватив автомат, тут же прицеливаюсь. Сначала я вижу две руки, схватившиеся за край крыши, а затем тело в чёрном, подтягивающее себя наверх. Готовлюсь спустить курок, но наконец различаю лицо — то самое, которое я меньше всего хочу сейчас видеть.       Дерек.       — Уходи прочь, Дерек, — сквозь зубы произношу я, оставляя его голову на прицеле. — И тогда мне не придётся стрелять.       Дерек переваливается на крышу, выпрямляется и тут же поднимает руки в воздух. На его плече болтается автомат, на поясе — пистолет и запасные магазины. Он во всеоружии, поэтому у меня будет только одна попытка.       — Вы в порядке? — обеспокоенно спрашивает Дерек.       Он спрашивает о нас, а глядит на меня, причём в упор. Его взгляд не скользит на моему лицу — он неотрывно смотрит только в глаза.       — Не твоё дело, предатель, — я не хочу плакать, но слёзы сами скатываются по щекам без моего согласия.       — Джессика, пожалуйста, дай мне объяснить…       — Нет. Амар погиб у меня на руках. Мой брат чуть не застрелил отца на моих глазах. Четыре… — я на мгновение перевожу взгляд на Тобиаса, — умирает. Это твоя вина, Дерек. С тех самых пор, как ты перешёл черту и встал на одну сторону с Эриком. С тех самых пор, как ты на глазах у собственной матери убил невинного альтруиста, в каждой смерти наших друзей виноват ты, Дерек. Я ненавижу тебя, — мне приходится сделать паузу, чтобы не задохнуться от слёз, вставших в горле огромным комом. — Я так сильно тебя ненавижу.       — Джесс, прошу…       Я обрываю его предупредительным выстрелом в воздух.       — Сколько вас пришло? — мой голос холоден.       — Десять, включая меня и Эрика. Макса убили ваши люди в штаб-квартире Лихости, когда он помогал Джанин…       Я не даю ему договорить:       — Мне это не интересно. Сколько живых?       Дерек опускает взгляд в землю.       — Двое сбежало, когда вы выпустили дымовую шашку. Ещё нескольких в слепой перестрелке зацепило. Кем-то, я так понимаю, вы занялись. Кое-кого пришлось взять на себя.       — Сколько?       — Никого. Все мертвы, кроме Эрика. Я вырубил его.       — Я тебе не верю.       Дерек открывает рот, чтобы что-то сказать, когда откуда-то снизу донесся громкий крик:       — Джессика! Ты в порядке?       Айзек. Видимо, он поднялся на второй этаж в комнату. Если ему удалось сделать это так просто, значит, все действительно мертвы.       — А ты? — спрашиваю я.       — Могло бы быть и лучше. Вы сможете слезть оттуда самостоятельно?       — Не знаю, Четыре ранен…       — Вот чёрт, сильно?       — Я помогу, — подаёт голос Дерек и делает шаг к нам навстречу.       Я тут же снова поднимаю автомат в воздух.       — Сделай хоть один шаг, и я открою огонь на поражение.       — Джессика? Кто там с вами? — в голосе Айзека слышится волнение. Говорит он с паузами, словно после каждого слова делает передышку и набирается сил для того, чтобы произнести следующее.       — Это Дерек.       Молчание, напоминающее затишье перед бурей. А затем голос человека, ещё секунду назад слабо ворочающего языком, взрывается невероятно громким воплем:       — Этот ублюдок позволил Эрику прострелить мне ногу! Только тронь Джессику, и я оторву тебе голову!       Айзек орёт, потому что понимает, что не сможет подняться на крышу.       — Я не враг. У меня был план, — Дерек дёргается в мою сторону.       Раздается выстрел, но я не чувствую отдачу от автомата, потому что не нажимала курок. Дерек выглядит таким же растерянным, как и я.       — Айзек? — зову я, но ответа не поступает. — Айзек?       — Айзек временно недоступен, — отвечает скрипучий голос, принадлежащий Эрику. — Теперь-то мы можем поговорить?       Автомат падает у меня из рук. Я оседаю рядом с Четыре, который уже давно не подаёт каких-либо признаков жизни, притягиваю колени к груди и впериваю взгляд в одну точку.       — Ты же говорил, что вырубил его, — шепчу я.       — Так и есть…       Шаги Дерека бесшумны. Краем глаза я вижу, как он подходит ближе и приседает рядом с Четыре.       — Пульс слабый, но он есть. Ты в порядке?       Я не отвечаю. Тогда Дерек вдруг разворачивается и идёт обратно к краю крыши. Я поднимаю голову. Дерек встаёт на бордюр, повернувшись спиной к земле, приседает, хватается пальцами за край крыши, отталкивается и пропадает вне поля моего зрения. Я подрываюсь, ожидая увидеть его на земле, но там пусто. И снова выстрелы. Видимо, Дерек проник обратно в комнату тем же способом, каким оттуда выбрался.       — Айзек? Дерек?       Никто не отвечает. Я хочу оказаться в комнате и узнать, что происходит, но не могу бросить Четыре одного.       — Кто-нибудь? Вы живы?       Дерек выглядывает из окна спустя какое-то время. Поднимает голову на меня и спрашивает, смогу ли я одна подтащить Четыре к краю, чтобы он перехватил его и втащил в дом. Я оборачиваюсь на Тобиаса. Он крупнее меня и наверняка тяжелее, но я ни за что не оставлю его.       С трудом, но мне удаётся переместить Четыре и даже спустить его ноги с крыши, поддерживая за подмышки. Дерек вылезает из окна и подхватывает его за талию, затем втаскивает внутрь. То же самое проделываю и я, но без чьей-либо помощи. В комнате, со связанными за спиной руками и без сознания, лежит Эрик. По его виску течёт кровь, а еще у него пулевое ранение в плече, но он жив — я вижу, как поднимается и опускается его грудь на выдохах и вдохах.       Второй человек без сознания — Айзек. Он полусидит, упершись спиной в ножку стола, и мне кажется, словно он хочет встать с пола. Но Айзек не шевелится. Я подхожу ближе и замечаю огромное тёмно-алое пятно на его рубашке в районе живота. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать, падаю на колени, подползаю к Айзеку и замираю, коснувшись пальцами его прохладной щеки.       — Айзек… Пожалуйста, Айзек.       Мне не отвечают. Я прислоняюсь ухом к его груди, но не слышу ответа ни в сердце, ни в легких.       — Ты не можешь меня оставить, если я тебе действительно нравлюсь! Ты не имеешь право! Айзек!       Я хватаю его лицо в ладони и целую его холодные сухие губы - те, которых когда-то так мечтала коснуться.       — Джессика, — зовет Дерек. Мне кажется, или его голос дрожит? — Нужно идти, если мы хотим спасти Четыре.       Я отстраняюсь от Айзека в надежде на то, чтоб увижу его яркие голубые глаза. Но веки парня плотно закрыты.       — Я не могу его бросить.       — Мне двоих не унести.       — Что тебе не понятно во фразе «Я не могу его бросить», Дерек?       Он не отвечает.       — В квартале отсюда стоит грузовик. Именно туда убежали Зик и Трис. Четыре сказал, что они договорились никого не ждать, но я знаю — они ждут. Отнеси Четыре туда и попроси Зика вернуться и помочь мне дотащить тело Айзека.       — Я сам могу вернуться…       — Нет! — тут же обрываю я. — Только не ты.       Дерек вжимает голову плечи. Он подхватывает Четыре, перекидывая одну его руку через свою голову, и идет к выходу.       — Ты должна кое-что знать, — говорит он перед тем, как уйти. — Когда я вырубил Эрика, Айзек был еще жив. Он просил тебе передать, что не выбрал Товарищество лишь потому, что тебя там уже не было.