***
- Руки-сан. Хирург оборачивается на меня, удивленно вздернув бровь. - Мне нужна ваша помощь. – Сходу говорю я, решив не юлить. Матсумото скептично хмыкает в ответ, повернувшись ко мне всем корпусом и сложив руки на груди. Мы столкнулись возле главной лестницы в холле особняка: медик направлялся в крыло для прислуги, чтобы помочь Ясуо с уроками. - Снова? – без инициативы интересуется мужчина, вздохнув. – И что на этот раз? - Аой ведь собственник, верно? – спрашиваю я, подойдя ближе. - Еще какой. И? – не понимает мужчина, а я жестом прошу его отойти со мной к скрытой от глаз двери в подвал. Блондин недовольно морщится, но все же идет вместе со мной, распахивает ведущую в лаборатории дверь и спускается вниз, где не было ни камер, ни жучков. - Одолжите мне ненадолго вашего любовника. От этой фразы брови Матсумото изумленно поползли вверх, а сам хирург уставился на меня, как на умалишенного. - Я, видимо, ослышался. Не мог бы ты повторить? - Вы не ослышались, - отвечаю я, смотря прямо в холодные голубые линзы. – Вы не знаете, но еще до подрыва аэропорта Аой по какой-то непонятной мне причине прекратил… - я понимаю, как глупо звучит эта фраза только сейчас, и запинаюсь, замявшись. – Прекратил целовать меня в губы. Брови медика поднимаются еще выше, а после он прыскает в кулак тихим смехом, заставив меня занервничать еще сильнее. - Ты не по адресу, мальчик, - сквозь смех вещает Таканори, и я замечаю на его ресницах крохотные капли веселья. – При чем тут мой любовник? Впрочем, погоди. Это интересно. Продолжай. - Я знаю, как по-детски это выглядит со стороны, но… - Я, кажется, начинаю понимать, что тебе нужно, - усмехается мужчина, прислонившись спиной к стене. – Хочешь спровоцировать киллера? А не боишься, что после этой шалости можешь еще месяц проваляться в кровати? - Плевать, - твердо выдаю я, делая шаг навстречу. – Я не знаю причин такого поведения Аоя, но мне не нравится это. Однажды Аой сказал мне, что он начинал свое становление со статуса простой подстилки. Док рассказывал, что учить его никто не рвался, и пару лет он был лишь развлечением для якудза – боксерской грушей и шлюхой. Лишь две функции, без права выбора. И только потом за него взялись, как за ученика. - А у тебя наоборот, - заканчивает за меня хирург, улыбаясь. – Сначала тебя стали обучать, а теперь «понизили» до простой бляди в покоях кумите, верно? Ты ведь именно это и чувствуешь, мой глупый ученик. Но я вижу в отказе Аоя уделять внимание твоим губам другую причину… - Какую же? – тут же собираюсь, нахмурившись. - Секрет. – Хищно усмехнувшись, Таканори прикладывает указательный палец к губам. – Но мне не хочется «одалживать» тебе Рейту. Он же не игрушка, чтобы передавать ее в чужие руки на время. Не относись к нему, как к какой-то вещи. Сейчас вещь – это ты. - Я не это имел ввиду, - качаю головой, упираясь рукой в стену. – Наоборот, теперь, когда я знаю его историю, я признаю его, как самого сильного из вас. Мое восхищение им и желание походить на него стало лишь сильнее. Вот почему… - Похвально. Я рад слышать, что ты уважаешь моего любовника, но, - Матсумото отклоняется от стены и, ударив меня по руке, чтобы освободить себе путь, проходит мимо, обратно к лестнице. – Я все равно не хочу помогать тебе в твоих детских забавах. - А ведь я могу рассказать Аою о вашем предательстве, - напоминаю я негромко и поворачиваюсь к резко остановившемуся у ступенек мужчине. - О том, как вы обманули его, отравив и выпустив на волю одного из ротвейлеров. Как помогли мне и солгали ему. Даже дали конспекты, чтобы объяснить необходимость введенной сыворотки в мою кровь. Так гениально и чисто… Но если Отец узнает об этом, как вы думаете, как он отреагирует на этот поступок? - Ты маленький ублюдок, - хмыкает врач, обернувшись. – Грязный шантажист. А не боишься раскидываться такой информацией? Ведь это была твоя идея. - Верно. Но это именно вы сделали всю работу. Вам был нужен подопытный, и вы променяли кумите на науку, и, видимо, не в первый раз, если покинули особняк сразу после восстания семь лет назад. Это ваших рук дело, и даже если Аой подвергнет меня наказанию за тот случай, вся вина все равно ляжет именно на вас. Знаете почему? Вы – мой наставник. Разумный человек, часть семьи, друг и товарищ нашего грозного кумите. И вы не могли променять верность Отцу на какой-то там эксперимент. Но все же повелись на предложение мальчишки, который здесь – никто. Так, забавная зверушка, которая так и норовит укусить хозяина за пальцы. Разве вы не должны были доложить Аою о моей попытке обвести его вокруг пальца сразу же, как я открыл рот? Пусть это и не считается тяжким преступлением, обман имел место быть. И, поверьте, Аой не станет сомневаться в моем признании. Он любит честность, и если я откроюсь ему добровольно, оценит мой поступок. А как насчет вас? - Настоящая дикая тварь, - хмыкает мужчина, сунув руки в карманы брюк. – Еще немного – и ты станешь отъявленным подонком. Расчетливым убийцей и бессердечной скотиной, которую и хочет видеть в тебе Широяма. Ты подставляешь меня, твоего помощника, только ради собственной выгоды. - Каждый сам за себя, - выдыхаю я, чувствуя совсем слабый укол вины перед Таканори. Но с каждым разом совесть кусается все слабее и слабее, а потому Матсумото прав – возможно, совсем скоро я перестану мучиться чувством вины. – И если я могу получить свое только с помощью шантажа, я не упущу эту возможность. - Ладно, - усмехается блондин, отвернувшись. – Только потому, что ты начинаешь походить на киллера, я помогу тебе еще раз. Но возьму с тебя обещание. Больше ты никогда не заикнешься о том случае. И не станешь угрожать мне в будущем посредством этой информации. И так как ты «взрослеешь» и мужаешь на наших глазах, мне хватит этого обещания. Как и Аой, который всегда держит свое слово, будь добр, сдержи и свое. А иначе я просто убью тебя, малыш. Поверь, у меня получится сделать это так, чтобы никто даже не заподозрил меня в твоей гибели. - Хорошо, - киваю я, поджав губы. – Я обещаю забыть о случае с ротвейлером и больше никогда не упоминать его в качестве шантажа в разговоре с вами. - Вот и отлично. Но, знаешь… я тебя хвалю. Очень подло с твоей стороны. Подло, но профессионально. Поздравляю. - Вы поговорите с Рейтой? - Пойдем. И медик молча покидает подвал, заставляя меня поспешить следом. Это было непросто. Но другого выбора нет. «Не боишься провоцировать Аоя?». Хороший вопрос. И даже я сам не могу дать ответа на него. Что ж, посмотрим, что получится из очередной глупой затеи. Сузуки, спокойно попивающий чай в гостиной первого этажа до нашего с Матсумото появления там, давится напитком. «Фонтан» чая из его рта прыскает прямо в стоящую на столе вазу с домашним печеньем, а присевший рядом с наемником Таканори застывает в позе, в которой разговаривал секунду назад с любовником: брызги осыпали еще и его лицо, заставив со вздохом закрыть глаза. - Тебе мозги где-то вышибло, камикадзе хренов?! – рычит на меня Сузуки, пока Матсумото, заскрипев голосовыми связками, вытирает лицо салфеткой. – Какого хрена?! Я упрямо поджимаю губы. - Волчонок… - Ни за что! Однажды он уже имел наглость сделать это, второго раза не будет! - Быть может, я смогу как-то компенсировать тебе это? – мурлычет хирург, прильнув к крепкому плечу наемника грудью. - Компенсировать? Ты что несешь?! – не может успокоиться мужчина, с грохотом ставя чашку обратно на стол. Тонкий китайский фарфор не выдерживает силы чужой руки и раскалывается прямо в ладони киллера, из-за чего остатки чая проливаются на стеклянную поверхность столика. - Надо сказать Аою, что он тронулся умом после взрыва, поэтому мне пришлось его грохнуть! - говорит сам себе Акира, вынимая из кобуры свой пистолет и неспешно проверяя магазин. – Предпочитаешь в голову или в сердце? Если стрелять в голову, смерть будет мгновенной. Но если тебе хочется помучиться две-три секунды… - Подожди, милый, - Матсумото накрывает ствол Беретты ладонью, заставив дуло опустить свой взгляд в пол. – Мы ведь можем найти и плюсы в этой ситуации. - А почему опять я?! Нет, не так. Какого черта ты вообще ему потакаешь?! – повышая голос, вопрошает Сузуки, обернувшись на врача. – Что вообще происходит, вашу мать?! - Не так давно мне выпала честь немного узнать о твоем прошлом, - вклиниваюсь я в «беседу», получив в ответ разъяренный взгляд наемника. – И то, что я услышал и увидел, заставило меня полностью пересмотреть мое отношение к тебе. Скажу даже больше: в момент, когда карты раскрылись, я увидел в тебе настоящего профессионала. И с тех пор стараюсь делать все от меня зависящее, чтобы однажды ты признал меня. И как своего ученика, и как равного тебе противника. Я хочу научиться твоей выдержке, готов часами не вылезать из спортзала, хватая каждое твое слово. Я даже ищу более быстрые и легкие способы погружения в гипноз, чтобы не забыть ни словечка, сказанного тобой во время тренировок. Поэтому ты – единственный человек, которого я бы хотел видеть в этой роли. Остальных я даже не рассматриваю. Сузуки недовольно выслушал меня, морщась от каждого приведенного аргумента, но заметно остыл. С помощью Матсумото, который успокаивающе гладил бедра киллера ладонью. - Ищи себе другой манекен для своих тупых игр, - Акира показывает мне средний палец, оскалившись. – Я уже вышел из этого возраста. - Малыш, - шепчет тем временем хирург на ухо блондина. – Помнишь, ты хотел попробовать кое-что в постели? Я отказал тебе, потому что посчитал эту идею слишком вульгарной. Но раз такое дело… я думаю, что стоит попробовать. Как-никак, новые ощущения. Должно быть интересно… Это предложение всерьез заинтересовало наемника. Он нахмурился, задумчиво уставившись на разбитую чашку, и какое-то время не реагировал на нас, размышляя, насколько сильно хотел воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии и стоили ли они того, чтобы выполнить нашу просьбу. Но, в конце концов, киллер сдался, скривившись. - Черт с тобой. Но больше я на это не соглашусь! Извращенцы, - с отвращением бросает Сузуки в мою сторону, и Матсумото победно улыбается, быстро чмокнув любовника в щеку. - Постарайся, дорогой. Это должно выглядеть натурально… Как-никак, дразним самого кумите, - врач тихо смеется и поднимается на ноги. – Что ж, обсудите план действий. А мне нужно навестить своего «любимого» братика. - До сих пор не понимаю, какого хрена согласился, - недовольно бурчит Рейта, присев на край обеденного стола. Мы в столовой. – Ты его позвал? - Я придумал, как его выманить из кабинета, - киваю я, прислушиваясь к звукам в холле. – Прости, мне больше не на кого положиться. - А я тебе плечо подставлять не собираюсь, - фыркает наемник, смерив меня неприязненным взглядом. – Не мог своих пешек подключить? - Он их убьет сразу же и не задумываясь, - возражаю негромко, держась поближе к блондину. – Нет, он даже сам не поймет, когда успел выстрелить. Как рефлекс… - Как бы паршиво ни было признавать, но тут ты прав. Впрочем, было бы идеально, если бы один из вашей своры лишил меня радости своего присутствия здесь. - Тише, - я становлюсь напротив киллера, глубоко вдохнув. – Он спускается. - Ну, тогда иди сюда, детка, - усмехается убийца и одним рывком прижимает меня к себе. Твердая рука обвивает мою талию, как стальной капкан, и я не успеваю даже пискнуть, как Акира накрывает мои губы властным поцелуем. Мне остается только закрыть глаза и послушно разомкнуть губы, впуская в рот наглый язык наемника. Звук шагов в стороне отдается гулким эхом в моей собственной груди, заменяя собой стук сердца, и я отвечаю на грубый поцелуй с напускной охотой, шумно выдохнув. На самом деле, Акира был непростительно хорош, и я, как ни странно, не ощутил отвращения, целуя его – это было… «увлекательно». Чисто объективная оценка чужих способностей. Никакого удовольствия – голые факты. - Не помешаю? Этот ледяной ровный тон заставляет меня вздрогнуть, и Сузуки отстраняется от меня, лениво облизнув свои губы от влаги. Мы поворачиваем головы к дверям, находя стоящего на пороге неприступного Аоя, чье лицо казалось высеченным из камня, зато глаза горели разъяренными огнями. Рейта хмыкает и отпускает меня, а после, исполнив свою небольшую роль, спокойно отправляется восвояси, будто ничего и не случилось. Он проходит мимо кумите в холл, но Широяма останавливает его уже за порогом столовой. - Ну, и что тут творится? – спрашивает он у Акиры, не отводя от меня испепеляющего взгляда. - Спроси у своего ненаглядного, - пофигистично отзывается мужчина, сунув руки в карманы широких брюк. – А у меня и без вас дел выше крыши – Хару звонил. Буду поздно. И Рейта без лишних скандалов покидает дом через парадное крыльцо, оставляя меня наедине со зверем. Только вот я не спешу оправдываться: проведя пальцами по своим губам, я следую примеру наемника, отправившись на выход из столовой. С таким же безразличным ко всему видом. Это ведь в порядке вещей, верно? Но стоит мне только ступить на порог, чтобы просто пройти мимо закипающего любовника, как Широяма резко хватает меня за локоть и швыряет обратно в комнату с силой, которой я никак не ожидал от него. Толчок был таким мощным, что я напарываюсь и падаю прямо на обеденный стол, разбивая спиной несколько тонких тарелок и блюдец. Они трескаются с громким звоном и летят на пол вместе с фарфоровой вазой – я сбил скатерть со столешницы. Грохот посуды режет по ушам, а я вскидываю голову навстречу мужчине, приподнявшись на локтях. - Почему бы тебе не объясниться? – так же холодно интересуется Широяма, оказавшись стоять напротив меня, пока я приходил в себя от столь резкого выпада. - Что тут объяснять? – спрашиваю предательски дрожащим голосом, но отвечаю кумите тем же дерзким, озлобленным взглядом. – Ты сам все видел. Аой молча запускает руку под полу своего пиджака, и в следующую секунду в мой лоб упирается дуло Магнума, щелкнувшего перед тем предохранителем по велению чужой руки. - Вторая попытка, - сухо проговаривает Широяма, и в комнате повисает напряженное молчание. Я знал, на что шел. Но если бы я спросил у него напрямую, он бы просто отмахнулся от меня. Грязно отшутился и забыл. А попытки поцеловать его и прежде заканчивались провалом, а потому пытаться снова было бесполезно. Это был единственный выход – вывести его на конфликт, который я мог разрешить. Быть может, звучит самоуверенно, но я точно знал, что у меня получится. В противном случае, я никогда не добьюсь от него ответа. Тяжело дыша от волнения, я не боюсь его. Наверное, потому что понимаю, что убивать меня он не станет. Не для того он выхаживал меня целый месяц, чтобы грохнуть из-за какого-то там поцелуя с его наемником. А потому очень медленно, не разрывая продолжительного зрительного контакта, я поднимаю голову чуть выше, позволяя дулу пистолета пробороздить по моему лицу к губам. И раскрываю рот, чтобы обхватить его губами в пошлом неоднозначном жесте. Аой не меняется в лице. Просто наблюдает. Его рука не дрогнула, а палец готов дернуть спусковой крючок, не боясь последствий, и я просто отдаюсь своему занятию, вспоминая все хитрости грешного дела. Чувствую вкус металла, когда обвожу языком «кольцо» дула, прихватываю его губами и неторопливо склоняю голову в бок – резкие движения сейчас не сыграют на руку. Пистолет царапает щеку, минуя «мишень» в моем лице, задевает мочку уха и напарывается взглядом на стену за моей спиной. Я же припадаю губами к его стволу, чтобы после провести по нему кончиком языка до самой рукояти. Он сталкивается с чужими пальцами, сжимающими Магнум, и я самозабвенно принимаюсь целовать их, каждый по отдельности. Целую руку, которая может убить и воскресить одновременно. Прихватываю зубами солоноватую кожу ладони, зализываю мнимый укус и прижимаюсь губами к запястью, тихо выдохнув от возбуждения… Оно настигло меня так же внезапно, как и гнев черноглазого киллера, но поддаваться ему нельзя. А потому я осторожно дотрагиваюсь до его кисти пальцами, будто придерживая ее у своего лица, и… дергаю ее на себя, сжав до белизны кожи в своей ладони. Рывок заставляет Аоя податься навстречу, и я тут же разворачиваю его спиной к столу. Новый звон тарелок – я роняю Широяму на стол и, упершись коленями в край массивной конструкции, нависаю над киллером, оседлав узкие бедра. Кисть кумите я придавливаю вместе с оружием к столешнице, накрыв рукоять Магнума ладонью, и мы вновь встречаемся упрямыми взглядами, замирая. - Хочешь честного ответа? – шепчу я в напряженные губы, не двигаясь. Черные глаза Широямы, словно выстрел, пробивают мою голову насквозь. – Я отвечу. Как ты любишь… Он молчит, но не вырывается, хотя и мог бы с легкостью сбросить меня с себя. Наши силы и опыт не равны, а потому я робко радуюсь тому, что он соглашается выслушать меня, даже так. - Я подговорил Руки-сан помочь мне. А он попросил об этом Рейту. Зачем? – продолжая шепотом, задаю вопрос, на который не ждал ответа. – Чтобы на моих губах остался чужой вкус. И тогда ты смог бы стереть его с меня, не желая оставлять все, как есть. Одним лишь поцелуем. Тем самым, которого мне так не хватает, без которого секс с тобой потерял свои краски. Без которого я и выхожу из-под контроля, ведь ты меня не держишь… Ты ведь любишь, когда я говорю с тобой честно? А я люблю твои поцелуи. Но когда нет одного, нет и другого. Так почему бы нам не начать обмениваться этими «вещами», чтобы они и вовсе не исчезли из нашей жизни? Давай манипулировать друг другом… Юу. Я выдыхаю ненавистное имя и склоняюсь ниже, осторожно касаясь губами полных теплых губ убийцы. Лишь пробуя, осторожно прихватывая нижнюю. И наши вечно сражающиеся глаза наконец-то накрывают веки, потому что уже в другой миг мы сливаемся в глубоком поцелуе, отпустив себя. Его ладонь, до того сжимающая рукоять пистолета, слабеет, и Магнум соскальзывает с края стола на пол, к осколкам. Поэтому моя ладонь, накрывшая чужую кисть, встречается с ней напрямую, а пальцы машинально переплетаются с чужими. Жест неосознанный для нас обоих, потому что я замечу его лишь спустя несколько минут. А пока я жадно целую его, сталкиваясь с умелым языком в сладкой борьбе за лидерство. Широяма зарывается второй рукой в мои волосы, до боли сминая их в кулаке, и не позволяет мне отстраниться, так плотоядно терзая меня губами, что я начинаю задыхаться. А потом вдруг резко подается навстречу и меняет нас местами. Он смахивает рукой осколки со стола и вжимает меня в него лопатками, протиснувшись между моих ног вплотную к телу. Даже дыхание перехватило, а потом снова голодный требовательный поцелуй и мой несдержанный стон в его рот. Я рефлекторно обхватываю ногами его тонкую талию, прижимая мужчину еще крепче к себе, и обнимаю свободной рукой за шею, уже растворившись в его жажде. И именно поэтому не замечаю, как нам удается справиться с пуговицами и замками на брюках. Только пальцы дрожали и соскальзывали с бегунков. Торопясь, мы расцепили наши руки, и я помог ему освободить себя от тесных штанов… Если кто и видел нас здесь, он наверняка не задержался. Мои приглушенные его ртом стоны звенели в ушах удовольствием. Я наконец-то чувствовал полноту нашей близости, такой, как раньше, и оттого – опасной и пьянящей. Не отрываясь друг от друга ни на миг, мы погрязли в собственной похоти, соединившись прямо на обеденном столе. Горячо, глубоко, по-своему грубо, послав всех обитателей особняка к чертовой матери. И оттого, что я наконец-то получил свое, я смог сбросить с себя лишний груз своих дум и открыться ему. Чувствуя в себе его твердый, как камень, член, издевательски медленно проникающий в сжимающееся от восторга нутро, я не стеснялся выстанывать его имя. Двигаясь навстречу ожидающей нас эйфории, еще и еще, пока темп не стал расти, и нам пришлось разорвать поцелуй, чтобы не повредить зубы. А дальше – пробел в памяти. - Только попробуй теперь солгать мне, - шепчет он мне на ухо, тяжело дыша. Я могу только бездумно кивнуть в ответ. - Только попробуй отвернуться от меня… - Ты мазохист, - ставит диагноз Широяма, приподнимаясь с моего тела на локтях. Мы вновь встречаемся взглядами, и я замечаю ухмылку на припухших от терзаний губах кумите. – Я предупредил. - Тогда плата вперед. - Заткнись, - хрипит он севшим голосом и награждает меня неспешным ленивым поцелуем, в знак согласия или же окончания устроенного здесь безумства. А я готов расплавиться в его руках прямо здесь и сейчас… - Губы болят. - Что? Теперь ты жалуешься? Затеял весь этот спектакль, чтобы заставить меня вернуться к этим соплям, а теперь сам не рад? Ты только посмотри на него, сам не знает, чего хочет, только нервы мне треп… Я прерываю гневную тираду тем, что сажусь на столе и вновь вовлекаю мужчину в эти «сопли». И на мое удивление Широяма замолкает, недовольно, но отвечая на поцелуй. - Я знаю, чего хочу. Не злись. Киллер фыркает мне в лицо и снимает со своих плеч мои руки, чтобы выпрямиться и отстраниться от меня. - Убери тут, - ворчит он почти серьезно, застегивая брюки и деловито одергивая пиджак. Немного растрепанный, запыхавшийся и все еще находящийся под действием оргазма. Красивый… – И до завтра чтобы я тебя не видел. - Как скажешь, - послушно соглашаюсь я, улыбнувшись на скептически вздернутую бровь. – Что? Я ведь твоя пешка. А пешки должны починяться хозяевам. - Надо тебя почаще целовать. Покладистым ты мне нравишься больше. - Об этом я и говорил тебе, чертов болван! – я ударяю кулаками по столешнице, раздраженно рыкнув. – В конце концов, мое поведение – твоя работа! - Язык за зубки спрячь, дорогуша, - приказывает кумите, проведя большим пальцем по своей губе. – Я могу и передумать. Я и закусываю язык, сдерживая себя от очередной колкости в сторону ублюдка. Аой довольно кивает, усмехнувшись, и гордо ретируется из кухни, оставляя меня одного посреди осколков дорогого фарфора. Полуобнаженного, но не менее удовлетворенного. - Придет время, и мы обязательно поквитаемся, - бурчу себе под нос, оглядывая фронт работы. – А пока...***
Я не умею заворачивать нас в «кокон», как это делает он. Поэтому я чувствую себя некомфортно, даже крепко прижимая к себе спящего мужчину. И поэтому мне хочется, чтобы он снова сдавил мое тело одеялом так, чтобы между нами не осталось и миллиметра свободного пространства. За окном уже ночь, но я не могу уснуть. Прислушиваясь к тихому дыханию киллера, я считаю минуты, уставившись больными глазами на циферблат электронных часов, стоящих на прикроватной тумбочке. Двенадцать часов ночи. Двенадцать и десять минут. Двенадцать и двадцать минут. Тридцать. Сорок. Час ночи… В голове почти пусто. И я думаю о том, что могу и вовсе не сомкнуть глаз до утра. Время тянется так долго, что мне начинает казаться, что планета стала вращаться медленней, растягивая отведенное нам время. Но вот циферблат показывает два часа, и я наконец-то чувствую слабое движение на своей груди. Опускаю взгляд вниз и с замиранием сердца смотрю, как он открывает чуть опухшие от сна глаза. - Ютака… - Я здесь, малыш. Он поднимает голову выше, встречаясь со мной мутным взглядом. - Как ты себя чувствуешь? Все хорошо? - Все в порядке. - Чуть подумав, шелестит в ответ, и я облегченно выдыхаю, утыкаясь носом в угольные волосы. - Ничего не болит? - Нет. - Слава богу… Мана молчит какое время, сминая в кулаках мою футболку, а после медленно приподнимается с кровати, заставив меня снова посмотреть на него. - Я волновался. Точно не болит? Киллер качает головой, осторожно дотрагиваясь до моего лица пальцами. - Он был прав. - Кто? - Мой отец. Ты хороший человек. Он доверил меня тебе, потому что знал это, как и я. Спасибо, Кай… Я распахиваю глаза в неверии того, что вижу. Мана, сосредоточенно склонив голову, вложив все свои силы в простой жест, приподнимает уголки губ в едва заметной улыбке. Это стоило ему больших трудов и он, наверняка, не испытывал каких-либо чувств в этот момент, но заставил себя улыбнуться, чтобы я не волновался. И потому я хватаю его в охапку и крепко прижимаю к своей груди, чувствуя себя вновь счастливым. - Мана… - Я хочу присутствовать на похоронах, - говорит он, опуская голову на мое плечо. – Можно? - Конечно, - тут же соглашаюсь, улыбнувшись. – Я все узнал. Через восемь часов состоится церемония прощания. Адрес я записал, нас ждут. Мужчина коротко кивает, зашарив пустыми глазами по кровати. - Что такое? - Одеяло… неудобно, - он тянется до края пухового одеяла и уже через пару минут сооружает из него тесную ловушку для нас, вжимаясь в меня всем телом. – Тебе надо поспать. - Теперь я смогу поспать, - губы сами растягиваются в улыбке. Его рука окольцовывает мою талию, а нога по-хозяйски втиснута между моих бедер. Не пошевелиться, ни перевернуться. И сон мгновенно накатывает на меня, заставляя веки потяжелеть. - Я завел будильник, - сонно бурчу я в его волосы, проваливаясь в темноту. – Разбуди меня, я могу проспать… - Разбужу, - тихо в ответ. Хорошо, что я приготовил все с вечера…